ания. Здесь же рядом располагалось место, где рубили и хранили дрова, и молодые волшебники прикатили оттуда несколько бревен, чтобы те, кому нездоровится, могли присесть, и притащили поленья для себя, Шаны и, возможно, Каэллаха - чтобы их все видели. Каэллах, конечно же, все это время мрачно наблюдал за ними, не трогаясь с места. С каждым мгновением народа становилось все больше, и к тому моменту, как назначенное время истекло, на поляне собрались все волшебники, кроме самых старых или самых ленивых. Но удивительнее всего было появление людей: на собрание явились все люди, обитавшие в Цитадели, все до последнего человека.
     Каэллах с помощью двух молодых парней взобрался на свое полено (он усиленно притворялся дряхлым и немощным и явственно переигрывал), а Шана с Лоррином заняли свои места.
     - Тихо! - крикнул Лоррин. Вся болтовня тут же стихла, и собравшиеся, послушно застыв, приготовились слушать троих оппонентов. - Ладно, приступим. Я буду вести собрание, поскольку это я его созвал.
     - Но ты - любовник Шаны! - брызгая слюной, выпалил раскрасневшийся от злости Каэллах.
     Шана хотела было возразить, но Лоррин опередил ее.
     Он смерил Каэллаха таким гневным взглядом, что тот побледнел и даже как-то съежился. Никто прежде не знал, каков Лоррин в гневе - а судя по виду, в таком состоянии юноша был вполне способен на убийство.
     - Я - не любовник Лашаны, - медленно, с расстановкой произнес он. - Мы с ней друзья. Она сочла возможным положиться на мой опыт, который я приобрел в отцовском поместье, и попросила помочь управиться с вашим недисциплинированным сообществом. Но даже если бы ваше утверждение соответствовало истине, оно не имеет никакого отношения к сложившейся ситуации. А кроме того, это не ваше дело. Если оно кого и касается, так исключительно приемной матери Лашаны, а не вас. Я оскорблен, Каэллах Гвайн. Я требую, чтобы вы держали ваше мнение по этому поводу при себе - или я вас вызову.
     "Вызову? Это еще что такое?" - удивленно подумала Шана. А вот Каэллах Гвайн явно понял, о чем идет речь, поскольку побелел еще сильнее и, заикаясь, попытался извиниться.
     - Перед нами стоит проблема, - сказал Лоррин, когда старый волшебник умолк, - и она куда серьезнее, чем наличие железа в самой Цитадели или вопрос о количестве народа, занимающегося не.., не ведением домашнего хозяйства, а другими делами.
     Лицо Лоррина было непроницаемым, и по его выражению совершенно невозможно было понять, как он сам относится к этому вопросу. То есть Шана-то это знала - а вот приспешники Каэллаха Гвайна явно не могли вычислить, какого же мнения придерживается Лоррин. Может, он и ухаживает за Шаной. Но ведь он - аристократ, привыкший к роскошной жизни в богатом поместье, - так почему бы ему не разделять их мнение? И кстати, а вдруг он просто использует девчонку, чтобы через нее прийти к власти? Шана прямо-таки видела все эти мысли в глазах Каэллаха Гвайна, уставившегося на Лоррина с каким-то новым интересом.
     - Каэллах Гвайн, - продолжал тем временем Лоррин, повернувшись к старому волшебнику, - вы достаточно часто делились своим мнением со своими друзьями и сторонниками. Теперь я вынужден потребовать, чтобы вы повторили его во всеуслышание для всех обитателей Цитадели.
     Каэллах впился в Лоррина возмущенным взглядом - надеялся, что тот отведет глаза. Но безуспешно. Лоррин держался все так же невозмутимо и непроницаемо.
     - Я, как ведущий, не стану отвечать ни на чьи вопросы - даже на ваши. Вы же ответите на вопросы, которые будут задавать все, кроме меня. Я же прослежу, чтобы никто не перебивал друг друга и чтобы всех услышали.
     Что?! Подобный поворот событий застал Шану врасплох. Теперь она всерьез заволновалась. Да что это такое он затеял? Конечно же, старые нытики постараются выставить ее в самом дурацком свете...
     Но отступать было уже поздно. Лоррин оглядел тех, кто желал высказаться, и предоставил право задать первый вопрос одному из приспешников Каэллаха.
     - Это из-за тебя, девчонка, эльфийские лорды напали на наш след! Из-за того, что ты слишком много о себе вообразила! - выкрикнул старик. Его буквально-таки трясло - так ему не терпелось сквитаться с Шаной при свидетелях. - Если бы ты не делала вид, что ты и есть то самое мифическое Проклятие Эльфов, мы бы и сейчас жили в старой Цитадели, в покое и уюте!
     "Думай! Не спеши - думай!"
     - Я никогда не называла себя Проклятием Эльфов, - отозвалась Шана. От страха и раздражения у нее все внутренности словно завязало узлом и тяжело было дышать. - Я даже не слышала ни о каком Проклятии Эльфов, пока не очутилась в Цитадели. А кроме того, эту историю с Проклятием Эльфов начали драконы, а вовсе не я! - Она отыскала в толпе Отца-Дракона, принявшего облик полукровки. - Ведь правда, Каламадеа?
     Головы всех присутствующих тут же повернулись в его сторону. Некоторые осторожные старые волшебники, разделявшие с Каэллахом его нелюбовь к драконам, предпочли отодвинуться в сторонку. Отец-Дракон скромно кашлянул.
     - Ну, в основном это моих рук дело, - признался он. - Но вообще - да. Это мы, драконы, создали легенду о Проклятии Эльфов - и были удивлены не меньше вашего, когда легенда вдруг ожила. - Каламадеа оживился - видимо, тема была благодатная. - Мы, драконы, верим, что некоторые существа от рождения наделены огромной хаменлеаи, силой, которая управляет судьбой, вместо того чтобы подчиняться ей. И я говорю вам всем: Лашана еще во младенчестве выказывала такую неимоверную хаменлеаи, что, даже если бы она выросла в глуши, среди единорогов, легенда бы все равно воплотилась через нее. Теперь это признали все драконы, хотя и не все они относятся к Лашане по-дружески. Куда бы она ни направилась, за ней повсюду будут следовать великие перемены.
     Шана никак не ожидала, что Каламадеа заведет речь об этом, но она храбро продолжила с того самого момента, на котором остановилась:
     - А насчет того, что вы могли бы до сих пор проживать в Цитадели, - я сильно сомневаюсь, что вам еще долго удавалось бы оставаться незамеченными. Вы слишком много рисковали. Как минимум кто-нибудь непременно бы заинтересовался, отчего это вдруг исчезает столько вещей и продуктов и куда они деваются. Эльфийские лорды начали задумываться об этом еще до того, как я попала к вам.
     - Я же говорил, что это слишком опасно! - воскликнул худой, как щепка, старый волшебник. На него тут же зашикали. Лоррин уже подал знак другому желающему, а Шана оглядела лица присутствующих, и у нее упало сердце. Она чувствовала себя маленькой и слабой и говорила совершенно неуверенно. Ей никого не удалось победить, и Отец-Дракон ей не помог.
     - С чего вы решили, что вы лучше всех годитесь на роль командира? - выкрикнул кто-то из задних рядов. - Вопрос к обоим!
     - Я и не решала, - быстро ответила Шана. Но Каэллах Гвайн тут же раздулся от сознания собственной значимости и заговорил, стремясь опередить Шану.
     - На моей стороне десятилетия житейского опыта, не говоря уже о знаниях и мудрости! - хвастливо заявил он. - А это куда больше того, на что может притязать эта наглая девчонка! Я не принимаю поспешных решений, не тороплюсь что-либо вводить исключительно ради его новизны.
     Мне представляется несомненным, что нынешнее положение дел становится нестерпимым, и все из-за этих дурацких новшеств в магии и опасных связей с этими варварами, дикими людьми - не говоря уже о существах, которые даже и не люди! Молодежь должна служить старшим, а не диктовать им нелепые правила! Они радоваться должны, что мы в обмен на их службу соглашаемся делиться с ними накопленной мудростью!
     Сев на любимого конька, Каэллах завелся - и не подумал о том, что сейчас его слушают отнюдь не одни лишь его сторонники.
     - А с людьми нам вовсе делать нечего - кроме того, что они тоже должны считать за честь служить нам! Мы могущественнее их, мы дольше живем и успеваем накопить куда больший опыт, чем эти однодневки! Ясно же, что мы превосходим их во всех отношениях - а эта девчонка, эта недоросль думает, что нам следует обращаться с ними как с равными! Да ни за что! Я не потерплю, чтобы со столь низкими созданиями, которые должны состязаться за право послужить мне, обращались так, как будто они ровня мне!
     Вот теперь среди людей - они в толпе составляли большинство - раздалось неприязненное ворчание. Вероятно, многие лишь сейчас осознали, насколько далеко простираются предрассудки Каэллаха и насколько они отвратительны. Теперь Шана поняла, почему Лоррин избрал именно такую тактику ведения собрания: он окружил Каэллаха его сторонниками и позволил ему говорить все, что заблагорассудится, - и язык подвел старого волшебника.
     - Это мы - низкие создания? - гневно рявкнул возчик - один из тех, кто доставил в Цитадель последнюю партию железных слитков. - Да ты сперва попробуй хоть что-нибудь сделать своими руками, слизняк несчастный!
     - Теперь будешь сам все себе добывать! - раздался другой голос, преисполненный отвращения. Его поддержал целый хор. Даже некоторые из детей, которых Каэллах застращал и заставил работать на себя, прониклись мнением старших, и их пронзительные голоса вплелись в общий хор.
     Каэллах и его сторонники осознали опасность, но отступать было уже поздно. Они сбились в кучу вокруг Каэллаха, и сразу стало до боли ясно, что на самом деле их очень мало. А вокруг колыхалось море разгневанных лиц. Шана и ее прегрешения оказались позабыты.
     Лоррин позволил толпе малость побушевать, чтобы Каэллах как следует напугался, а потом немного усилил свой голос при помощи магии и перекрыл гул толпы.
     - Друзья! - пророкотал он. - Пожалуйста, тише!
     От удивления все на миг смолкли, и в этой тишине послышался один-единственный голос - это был голос Алары, приемной матери Шаны.
     - Шана, похоже, возражения направлены против перемен вообще, - сказала Алара. Ну наконец-то хоть кто-то говорит спокойно и рассудительно! - А эти перемены действительно в большинстве своем исходят от тебя. Так что ты можешь сказать по поводу возражений?
     - Я думаю, что, если вы не изменитесь, - очень медленно произнесла Шана, подбирая каждое слово столь тщательно и осторожно, словно она прокладывала путь по трясине, - вы станете точно такими же, как эльфийские лорды.
     Вот теперь воцарилась мертвая тишина - даже шуршание ветерка в листве и то казалось оглушительно громким.
     Эта тишина взывала об объяснении, и Шана, сама того не желая, продолжила.
     - Они не менялись с тех самых пор, как завоевали эти края - а может, даже и дольше, - произнесла Шана. - Эльфы уверены, что они - законные владыки вселенной и что все, что они желают, думают или делают, - совершенно правильно. И плевать, что жизнь не раз уже показывала, что они ошибаются. Если вы перестанете изменяться, то закостенеете, и первый же удар судьбы сломает вас.
     Она обвела взглядом лица друзей, потом взглянула на людей; их глаза сейчас горели обидой на всех волшебников - даже на нее.
     - Изменения означают, что мы не можем сидеть в Цитадели и воображать себя высшими существами лишь на том основании, что некоторые вещи нам удаются лучше, чем другим. Неужели вы не понимаете? - Шана на мгновение замялась. - Мы нужны друг другу. Ну да, я могу при помощи магии выследить овцу в холмах и перенести ее сюда. Но я понятия не имею, где добывать глину и как сделать из нее кружку. А если я хочу пить, мне нужна кружка, и тот, кто умеет ее делать, в этот момент выше меня. Неужели вы не понимаете? - с мольбой произнесла она. - Я никогда не хотела быть вожаком, но.., я не знаю, может, Каламадеа прав, и эта хаменлеаи вправду действует. Я просто вижу, что все мы нуждаемся в переменах и все мы нуждаемся друг в друге - если, конечно, мы хотим выжить. И, может быть, если они хоть чуть-чуть научатся меняться, мы будем нуждаться даже в них...
     И Шана, не в силах выразить свои чувства словами, беспомощно показала на Каэллаха и его приятелей; ведь в головоломке, что складывалась у нее в сознании, всякий занимал свое, неповторимое место.
     Но хотя многие и озадачились, очевидно, Шане удалось хотя бы отчасти объяснить свои взгляды. Обида и гнев утихли, и хотя многие недовольно скривились при мысли, что Каэллаха и ему подобных нужно считать частью народа, кажется, эту мысль тоже восприняли.
     А потом случилось такое, чего Шана и не ожидала...
     - Нелегкое это дело для старика - все эти перемены, - грустно произнес один из приятелей Каэллаха. - Ох, нелегкое, девочка. Вот так вот проживаешь жизнь, а потом вдруг все летит вверх тормашками, и...
     Он глубоко вздохнул и, шаркая, пересек пространство, отделявшее друзей Каэллаха от прочих присутствующих.
     Потом он поднял взгляд на Шану, и у него вырвался тяжелый вздох.
     - Я терпеть не могу все эти неудобства и предпочел бы, чтобы их не было, - произнес он, и в голосе его недовольство смешивалось с покорностью, - но я лучше уж буду с тобой, чем против тебя. Только не требуй слишком многого от несчастного усталого старика, ладно?
     Шана соскочила с полена и протянула ему руку. Старик пожал ее, и это стало началом конца. Остальные сторонники Каэллаха стали по одному - по двое подходить к Шане. Впрочем, многие постарались просто затеряться в толпе и не стали открыто поддерживать ее. Но неважно.
     Каэллаха-то они бросили. Даже если они не до конца согласны с ней, даже если они и дальше будут ворчать и спорить, они бросили своего вожака и признали, хотя бы теоретически, необходимость перемен.
     И этого довольно. Пока что довольно и этого.

Глава 21

     Рена уселась на ковер рядом с Меро. Стены шатра Дирика были закатаны и подвязаны примерно на высоте колен; занавески из редкотканого льняного полотна не давали насекомым залетать внутрь, но пропускали ветерок. Настал час обеда. Еда теперь сделалась разнообразнее за счет овощей - их покупали у торговцев или выменивали у Народа Зерна, успевшего уже развести огороды, - и за счет трав, измененных Реной. Теперь, когда из Цитадели прибыла первая партия железных слитков, обедать в обществе Дирика и Калы стало особенно приятно. Звезда Дирика снова стояла в зените, и пожилой жрец перестал хмуриться. Кала радовалась не меньше супруга, но выражала это более открыто. В конце концов, теперь у Железного Народа было все, что нужно, - металл, хорошие пастбища и вода. И даже потомки их древних союзников, Народ Зерна поселился поблизости и занялся земледелием, которым не могли или просто не стали бы заниматься Железные Люди.
     Рена с Меро тоже не остались внакладе. Поскольку они представляли здесь волшебников, всякий кузнец стремился выведать, что им известно насчет перспектив добычи железа - а многие пытались разузнать, нельзя ли с их помощью продвинуться вперед в очереди на покупку железа из следующей партии. Кланы торговцев несколько расстроились, обнаружив, что утратили монополию на поставку железа, но быстро с этим смирились, особенно после того, как женщины Железного Народа принялись экспериментировать с огранкой кристаллов "дурацкого золота" и изготавливать кабошоны из других минералов с высоким содержанием железа, доставленных все теми же торговцами. И из того, и из другого получались очень красивые "драгоценные камни"; особенно хороши были вставки из "железного масла" - в ажурном кружеве железных украшений эти камни, напоминающие капли черной жидкости, смотрелись просто изумительно. Так что теперь у женщин стало больше сырья для ювелирного дела, чем когда бы то ни было, и новые материалы вызвали у них такой взлет творческой фантазии, что даже мужчины принялись ходить кругами и прикидывать, как бы подольститься к супруге, или матери, или сестре, или подруге, чтобы те сделали что-нибудь в новой технике и для них тоже. Дирик уже щеголял новенькими кожаными наручами с железными накладками, разукрашенными "железным маслом", - подарком Калы. А Кала тем временем трудилась над таким же ошейником.
     И Рена решила, что теперь самое время позаботиться об исполнении кое-каких своих планов.
     Кала принесла тарелки с лепешками, жареным мясом и тонко нарезанными овощами и мисочки со сметаной.
     Теперь Железный Народ мог наслаждаться одним из своих излюбленных блюд: на лепешку укладывались полоски пряного мяса и овощи, все это обильно поливалось сметаной, и лепешки сворачивались в трубочку. Рена с Меро полюбили его не меньше хозяев, и едва Кала поставила тарелки на ковер, как Меро тут же свернул себе такую трубочку.
     - Дирик, а вам вправду так уж сильно нужно держать у себя этих двух эльфийских лордов? Мне кажется, они не вполне здоровы, - спросила Рена, когда Дирик потянулся за лепешкой.
     Дирик даже не приостановился.
     - Ну, вообще-то с них в последнее время нету никакой пользы, - признал жрец, укладывая на лепешку тонко нарезанные стручки кукуна и травы, которым Рена придала новый вкус и аромат, поверх них - полоски мяса, и уже поверх всего этого - сметану. - Мы перестали заставлять их давать представления - из уважения к вам, но я так подозреваю, что они уже и не стали бы ничего показывать, даже если бы им надавали тумаков. Я, по правде говоря, подозреваю, что они сходят с ума. Их хозяину едва-едва удается их накормить и напоить. Они ничегошеньки не делают, только сидят и пялятся в одну точку.
     - Я думаю, они уже сошли с ума, - сказала Рена. Когда она услышала, как буднично Дирик констатирует этот факт, у нее словно гора с плеч свалилась. - Кельяна еще как-то можно разговорить, если хорошенько постараться, а вот Хальдор.., хозяину приходится кормить его с ложечки. Может, вы бы отдали их мне?
     - Сперва скажи, что ты собираешься с ними делать, - осторожно отозвался Дирик.
     Рена глубоко вздохнула и посмотрела на Меро. Тот подбадривающе улыбнулся в ответ. Девушка снова посмотрела в темно-карие глаза жреца и напомнила себе, что Дирик - чрезвычайно рассудительный человек.
     - Я хочу... Я хочу попытаться сделать одну штуку. Посмотреть, могу ли я при помощи магии изменять чужие воспоминания. У нас ходили слухи, будто старые лорды на это способны. Вот я и подумала, что раз в моем народе женская магия всегда действовала тоньше, то, может, женщине это будет даже проще сделать, чем мужчине. Раз Кельян с другом и так уже сумасшедшие, вреда я им не причиню - а может, даже смогу помочь. - Рена собралась с силами. - Если я.., если мне удастся помочь им... В общем, я хочу сделать несколько вещей. Во-первых, я хочу выяснить, как делаются эльфийские камни для ошейников и как эти ошейники контролируют рабов.
     - Шана придумала способ обезвреживать их, причем для него требуется меньше железа, чем идет на украшения, - вмешался в беседу Меро. Его зеленые глаза светились энтузиазмом. - Нужна такая штучка вроде ракушки, чтобы надевать ее на берилл, вот так вот, - он изобразил ладонями захлопывающуюся ракушку, - и камень будет обезврежен вместе со всей его магией. Их можно будет переправлять к рабам целыми грудами. Если кто-то готов к побегу, он просто защелкивает такую ракушку на своем камне - и все, беги. Эльфийские лорды не смогут гнаться за каждым беглым рабом и даже вряд ли смогут его выследить. А к тому моменту, как вызовут какого-нибудь достаточно сильного мага, способного кидаться молниями-стрелами, рабы уже будут далеко.
     - Но чтобы этот план сработал, нам сперва надо выяснить, как именно действуют эльфийские камни, - продолжила Рена. Заинтригованный Дирик отложил недоеденную лепешку и подался вперед. - Меня никогда этому не учили, да и Лоррина, боюсь, тоже, но Кельян вполне может это знать. Вот я и хочу попробовать уговорить его, чтобы он меня научил. А если у меня не получится, может, "Меро сумеет отыскать нужные сведения прямо у него в памяти. Как только мы разберемся, как делаются эльфийские камни, можно будет поэкспериментировать с ракушками.
     - Но это ведь не все. Вы явно задумали что-то еще, так? - спросил Дирик, приподняв густую бровь. Теперь на лице его читался не только живейший интерес, но и восторг.
     - Э... Ну да. - Рена решила не останавливаться на достигнутом и рассказать Дирику обо всем, раз уж он, похоже, готов слушать. - Я