Кому это и знать, как не Лоррину! Он ведь побывал во всех  пяти  торговых
городах эльфийских земель и обошел большую часть тамошних трактиров.
   На первый взгляд все эти почтенные заведения блистали роскошью. Но,  если
приглядеться, становилось понятно, что роскошь тут - исключительно  напоказ.
Подушки обтянуты кожей - но только сверху,  где  видно;  атласные  обои,  но
только на виду, а за шкафами и полками - голая стена. Бархатные портьеры при
ближайшем рассмотрении оказывались дешевой подделкой.
   Во всех забегаловках были темные комнаты  на  втором  этаже,  где  рабыни
предоставляли свои услуги всем желающим, - но в комнатах было так темно, что
ни рабынь, ни обстановки как следует не разглядишь. Вино там подавали  самое
что ни на есть дешевое, сильно сдобренное пряностями и  подслащенное  медом,
чтобы скрыть мерзкий вкус.
   Эти  забегаловки   служили   пристанищем   эльфам,   слишком   бедным   и
незначительным, чтобы иметь собственное поместье и собственных наложниц, или
молодым, которых держали на коротком поводке их  благородные  папаши.  Сюда,
как  и  в  прочие  подобные  заведения,  приходили  надсмотрщики,  сенешали,
тренеры, чтобы за чашей вина забыть мелкие оскорбления и обиды,  причиненные
им их сеньорами. Сюда же являлись "лишние" сыновья  и  обойденные  вниманием
наследники, чтобы забыть о том, что ничего своего у них  нет  и  никогда  не
будет.
   Сюда же отправляли бывших наложниц или юношей и девушек, слишком  слабых,
чтобы работать в полях, но недостаточно красивых, чтобы украшать собою гарем
или быть использованными в качестве домашних слуг. Трудно  представить  себе
жизнь хуже, чем у раба, работающего в поле,  но  у  этих  жизнь  была  хуже.
Особенно у несчастных, измученных созданий, ожидающих посетителей наверху.
   Лоррин старался не думать о них. Ведь он и так делал все, чтобы  изменить
их жизнь к лучшему!
   Лоррин  внимательно  выслушивал   жалобы   и   щедро   делился   деньгами
(большинство этих сыновей их заботливые папаши держали  на  голодном  пайке,
выдавая им денег не больше,  чем  нужно,  чтобы  купить  полевого  раба  или
хорошую собаку). Он подливал вина, сочувственно поддакивал. В этом  не  было
ничего удивительного:  все  эти  бедолаги  делились  друг  с  другом  своими
горестями. Необычным было то, что Лоррин предлагал выход.
   И слухи об этом выходе распространялись все дальше.
   За часы,  проведенные  в  этих  забегаловках,  где  воздух  был  пропитан
благовониями, чтобы перешибить  запах  пролитого  вина,  а  свет  был  очень
тусклым, чтобы не бросались в глаза пятна на бархате и атласе и помятые лица
служанок и клиентов,  Лоррин  узнал  поразительную  вещь.  Он  больше  всего
боялся, что кто-нибудь из его собеседников возьмет и донесет на него и  игра
окончится, не успев начаться. И, разумеется, среди этих эльфов  было  немало
доносчиков...
   Однако когда Лоррин сообщал им, что  есть  способ  сравняться  с  высшими
лордами, когда  он  показывал,  что  против  его  "талисманов"  любая  магия
бессильна, все переходили на его сторону. Все до единого  восставали  против
лорда, которому служили, расставались  с  последними  деньгами,  прятали  за
пазуху ожерелье, головной обруч и браслеты и молча уходили.
   Останавливались лишь затем, чтобы указать на  Лоррина  еще  какому-нибудь
бедолаге,  вассалу  такого  же  жестокого  и  равнодушного  лорда,  как   их
собственный.
   Лоррин всегда знал, что высшие лорды  жестоки  к  своим  вассалам,  -  но
никогда не подозревал, что они жестоки настолько, что их  слуги  готовы  при
первой же возможности обратиться против них. В качестве  сына  и  наследника
лорда Тилара он видел  лишь  позолоченный  фасад  их  мира.  А  под  томными
манерами, изящной магией, играми и развлечениями таилась бездна  жестокости,
тем  более  ужасной,  что  она  была  непреднамеренной.   Эльфийские   лорды
распоряжались и людьми, и вассалами-эльфами так,  точно  это  были  игрушки,
забава на час.
   Лоррин прихлебывал вино, сидя в своем уголке  и  ожидая,  когда  появится
очередной страдалец.
   За одним из соседних столов сидел молодой эльф  -  скорее  всего  младший
сын, судя по тому, что на нем не было  ливреи  и  одежда  его  была  слишком
хороша для вассала. Молодой эльф вот уже час непрерывно пил и  не  отрываясь
смотрел на Лоррина. Теперь он наконец  встал,  пробрался  между  столами  на
удивление ловко, если учесть, сколько он выпил, и уселся на скамью  напротив
Лоррина, все еще не выпуская из руки пустого кубка. Не спрашивая позволения,
налил себе вина из Лорринова кувшина - это  тоже  говорило  о  том,  что  он
занимает высокое положение в обществе.
   Лоррин  только  кивнул  и  подвинул  кувшин  с  вином  поближе  к  новому
собутыльнику.
   Незнакомец понял это как приглашение, залпом опустошил свой кубок и налил
себе еще.
   - Пап-паши! - бросил он, выплюнув это  слово  точно  ругательство.  -  "С
пеленок твердят тебе, какая ты важная п-персона,  дают  тебе  все,  чего  ни
пожелаешь, п-пока не войдешь в возраст. А что п-потом?
   - И что же потом? - с невинным видом поинтересовался Лоррин.
   - Ничего, вот что!
   Незнакомец опрокинул в себя второй кубок - на этот раз вина ему налил сам
Лоррин.
   - Ты входишь в-в-в.., в возраст, и н-ничего не меняется!  Ты  по-прежнему
"мальчик",  и  тебе  по-прежнему  приходится  молчать  и  слушаться!  Хочешь
п-поразвлечься, приводишь друзей -  и  оглянуться  не  успеваешь,  как  тебя
приволакивают к нему, точно ты залез в сундук с деньгами!
   - А-а! - кивнул Лоррин с важным видом. - Да, бывает. Тебе хочется завести
собственный  домик,  нескольких  рабынь,  попросишь  -  и  ух  ты!  Он   так
взвивается, словно ты наплевал на собственных Предков.
   - Во-во! - согласился незнакомец. - И только попробуй сделать  что-то  не
так! Он тут же налетает и использует против тебя свою силу,  словно  ты  раб
какой-то, словно ты - его вещь! Хорошо еще, если просто по земле размажет, а
то возьмет и отходит магическим бичом. А попробуй вякни - тут  же  пригрозит
переделать, чтобы ты образумился!
   - Скорее, лишился разума, - мрачно заметил Лоррин.
   "Ах, вот с чего этот так взбеленился! Ну что ж, я  его  понимаю  -  после
всего, что рассказывала мне Рена..." - Сделают из тебя марионетку, и  будешь
как шелковый!
   - Во-во, он так  и  сказал!  -  удивился  молодой  эльф.  -  "Будешь  как
шелковый, мой мальчик, - говорит, - понадобится переделать - переделаю,  так
что думай сам". И, не успел я глазом  моргнуть,  помолвил  меня  с  какой-то
слезливой девицей, бледной как смерть. А она через комнату не может  пройти,
не разрыдавшись, она трех разумных слов подряд связать не может, она  падает
в обморок, когда видит мужчину без рубашки! Помогите мне Предки! Что ж с ней
будет, когда она остальное-то увидит? И вот эту радость повесили на меня!
   - А если просто бросить  ее  в  будуаре  и  отправиться  развлекаться  на
стороне? - коварно предложил Лоррин.
   - Ага, как бы не так! - окрысился молодой эльф. - Тогда меня  переделают.
Не-ет, я должен "исполнять свой супружеский долг, как подобает  благородному
ан-лорду"!
   Он налил себе еще вина, но на этот раз пить не стал.
   Вместо этого он перегнулся через стол и сказал совсем иным тоном:
   - Но я слышал, что от этого есть средство...
   Лоррин рисовал пальцем на столе в лужице пролитого вина. Рисовал он узоры
филигранных украшений.
   - Может, и есть. Я тоже слышал про такое.
   -  Я  слышал,  что  есть  такие   украшения,   которые   могут   помешать
воздействовать на тебя магией против твоей воли...
   Ан-лорд взглянул на Лоррина сквозь свои длинные ресницы - выжидательно  и
почти умоляюще.
   - Да,  возможно.  Я  о  таких  слышал.  -  Лоррин  дорисовал  причудливый
кружевной узор. - Я еще слышал, что теперь все с ума  сходят  по  серебряным
ожерельям, браслетам, головным обручам... Говорят, среди молодых лордов  они
в большой моде. Поневоле задумаешься - уж не в этих ли цацках все дело?
   Незнакомец энергично закивал.
   - А ты, случаем, не знаешь, где их можно купить, а?
   Надо же следовать моде!
   Лоррин сделал вид, что задумался.
   - А знаешь, при мне сейчас случайно как раз есть набор таких украшений, -
сказал он. - Я их приятелю покупал, но мог бы и тебе сбыть за ту же цену.  Я
могу найти того, кто их делает, но он с чужими дела иметь не любит.
   - И сколько они стоят?
   Молодой лорд перегнулся через стол с таким энтузиазмом, что  Лоррин  едва
не испортил все дело, расхохотавшись вслух. Он  назвал  цену,  и  незнакомец
тотчас же отвязал от пояса кошелек и подвинул его к Лоррину.
   - Тут в два раза больше, полновесным золотом! -  Пальцы  эльфа  судорожно
подергивались, как если бы ему не терпелось заполучить  украшения.  -  Бери,
бери все!
   Отчаяние в его глазах перешибло даже пьяную муть. Да и в самом деле - как
не впасть в отчаяние, когда тебе грозит быть переделанным!
   Лоррин не притронулся к  кошельку.  Он  бережно  отвязал  от  пояса  свой
собственный кошелек, где лежали аккуратно  обернутые  в  шелк  посеребренные
украшения, сделанные народом  Дирика.  Ан-лорд  схватил  кошелек,  сунул  за
пазуху - и только тогда Лоррин взял золото.
   - Тебе, разумеется, захочется проверить их качество,  тонкость  работы  и
все такое, - многозначительно сказал молодой волшебник. - Через  три  дня  в
комнатах над "Серебряной розой" будет вечеринка. Если  ты  появишься  там  в
этих украшениях, один эльф, который знает толк в ювелирном деле, осмотрит их
и скажет тебе кое-что еще, что, возможно, покажется тебе интересным. И  еще:
пока они тебе не понадобятся, держи их завернутыми  в  шелк,  ладно?  Знаешь
ведь, как бывает, когда дело вдруг выплывет наружу. Если ты  попадешься,  то
подведешь не только себя. ан-лорд кивнул. Ему явно не терпелось уйти. Лоррин
с трудом сдержал улыбку. Он слышал мысли эльфа так отчетливо,  как  если  бы
тот кричал - собственно, так оно и было. Именно благодаря своей  способности
читать мысли Лоррин знал, кто из его "клиентов" был возможным доносчиком,  -
и знал, что на него они доносить не собираются.
   Этот молодой  эльф  торопился  поскорее  унести  свою  добычу  домой.  Он
собирался носить их постоянно, как и многие его  приятели,  -  скорее  всего
пряча под шелковой одеждой. И он непременно  явится  на  ту  вечеринку  -  и
присоединится к восстанию, семена которого рассеивал Лоррин. Самого  Лоррина
там скорее всего не будет.
   В этом нет нужды.  В  этом  городе  восстание  возглавит  сенешаль  лорда
Гверилиата.  Единственную  любимую  дочь  сенешаля  отдали  в  жены  другому
могущественному лорду, который годился ей в  прадеды,  в  уплату  карточного
долга, лорда Гверилиата.  Лоррину  оставалось  лишь  согласовывать  действия
разных групп, а предводители появлялись сами собой,  едва  лишь  становилось
известно о свойствах украшений.
   А сегодня утром Лоррин  увидел  сразу  в  нескольких  лавках  копии  этих
украшений - только, разумеется,  золотые  и  не  такие  замысловатые.  Скоро
ан-лорды догадаются позолотить свои серебряные украшения, и тогда  никто  не
сумеет отличить настоящие талисманы от подделок...
   Вся разница будет в действии - или отсутствии оного...
   - Всего хорошего,  сударь,  -  серьезно  сказал  Лоррин,  давая  ан-лорду
понять, что аудиенция окончена. - Желаю приятно повеселиться на вечеринке.
   - Ох, уж я повеселюсь, можешь мне поверить!
   Лоррин подождал еще немного.  Но  время  было  позднее.  Похоже,  что  на
сегодня это был его последний "клиент". Лоррин заплатил хозяину трактира - и
заплатил щедро. Хозяин был человеком, и под своей ливрейной туникой он носил
филигранную  гривну  попроще,  нечто  среднее  между  женским  ожерельем   и
гривнами, какие носили воины. Такие гривны  научились  ковать  рабы-ювелиры.
Лоррин  платил  им  золотом,  полученным  от  эльфийских  лордов  за   более
изысканные украшения.
   Эти новые гривны пользовались большим спросом среди  рабов,  хотя  Лоррин
очень внимательно следил за тем,  кому  он  продает  -  или  раздает  -  эти
безделушки.
   Железные талисманы доставались тем, кто таил особенно  сильную  злобу  на
своих нынешних или бывших хозяев и все же  вряд  ли  мог  оказаться  мишенью
магии  своего  нынешнего  хозяина.  Лавочники,   трактирщики,   кое-кто   из
надсмотрщиков, пара наложниц... Лоррин  каждый  раз  тщательно  проверял  их
мысли и души, прежде чем выдать талисман.
   Он оставил на столе полупустой кувшин  с  вином  и,  минуя  второй  этаж,
отправился сразу на третий. На третьем этаже находились комнаты  трактирщика
и его кабинет. Трактирщик освободил там небольшую комнатку, где теперь  жили
Лоррин, его сестра и Меро.
   У двери Лоррин остановился и послал слабый  мысленный  сигнал  тому,  кто
находился внутри. Меро отворил дверь, и Лоррин скользнул внутрь.
   - Когда устраиваешь заговор,  эта  способность  к  чтению  мыслей  ужасно
кстати! - заметил Лоррин. Меро снова вернулся к делу,  прерванному  приходом
Лоррина: он аккуратно оборачивал посеребренные железные украшения  шелковыми
лоскутами и раскладывал получившиеся свертки в кожаные кошельки вроде  того,
какой Лоррин только что вручил ан-лорду.
   - Именно поэтому эльфы всегда старались уничтожить эту способность вместе
с теми,  кто  ею  обладает,  -  ответил  Меро.  Молодой  волшебник  выглядел
встревоженным.
   - Что случилось? - спросил Лоррин.
   Меро гневно нахмурился, и Лоррин встревоженно нахмурился в ответ.
   - Шана.., у нее крупные неприятности, -  медленно  ответил  Меро.  -  Как
только мы ушли, Кеман с Дорой улетели по каким-то  своим  делам.  А  Каэллах
Гвайн вместе с доброй половиной волшебников созвал Совет и  выступил  против
Шаны, против союза с Железным Народом и вообще против всего, что они  только
сумели придумать. Они не желают верить, что эльфийские лорды намерены начать
войну с волшебниками, а даже если бы и поверили, Каэллах Гвайн убедил старых
нытиков, что им нужно только выдать эльфам Шану и эльфы оставят их в покое!
   Лоррин ничего не сказал - только  стиснул  кулаки.  Его  окатило  горячей
волной гнева.
   - Надо же, какое у них гибкое представление о чести! - процедил он сквозь
зубы. - Почти такое же, как у эльфийских владык!
   Меро уставился на Лоррина, потом невольно усмехнулся.
   - Можно, я процитирую эту фразу, когда буду разговаривать  с  Шаной?  Это
слишком удачный аргумент, чтобы дать ему пропасть втуне!
   Лоррин немного расслабился - совсем чуть-чуть.  Если  Меро  еще  способен
смеяться, значит, не все потеряно.
   "У Шаны есть союзники среди волшебников да к тому же она и сама  по  себе
отнюдь не беззащитна. Ее поддержат оставшиеся драконы. В крайнем случае, она
сумеет сбежать, прежде чем эти предатели ее схватят".
   - Да, конечно, - сказал он. - И  еще  скажи  ей  -  пусть  напомнит  этим
нытикам, что, если у эльфийских лордов хватит подлости нарушить договор, их,
несомненно, хватит и на то, чтобы принять Шану, а потом все равно напасть.
   - Верно отмечено, - согласился Меро.  -  Да  ты  не  смотри,  что  я  так
разволновался, пока что это одни разговоры, и к тому же все драконы стоят за
Шану, так что, если случится худшее, Алара просто улетит вместе  с  Шаной  и
всеми, кто на ее стороне, и отнесет их к Железному Народу.
   Поскольку Лоррин думал о том же самом, он расслабился еще больше.  Ничего
страшного пока не случилось.
   Просто при одной мысли о том, что Шана в опасности, у него  душа  ушла  в
пятки.
   "Правда, мы знакомы совсем недавно, но разве Меро с Реной знакомы дольше?
И все же мне хотелось бы знать, что она думает... Что она  думает  обо  мне.
Рена с Меро хоть успели побыть наедине, "а у нас и того не было. Нам с Шаной
некогда было думать о себе..."
   - Но если она отправится к Железному Народу, это наведет эльфов  на  след
клана Дирика, - заметил Лоррин. - А мы  договорились  любой  ценой  избежать
этого.
   Неужели наше слово стоит не дороже эльфийского?
   Меро поморщился.
   - Ну, может быть... Не знаю. Шана озабочена, но отнюдь не в  панике,  так
что  я  не  особенно  тревожусь.  Но  это  означает,  что  мы  тут  остались
практически сами по себе.
   В дверь снова постучали. Лоррин поспешно потянулся мыслью за  дверь  -  и
вздохнул с облегчением. Это была Рена. Он кивнул Меро. Тот вскочил со стула,
метнулся к двери, отворил ее и  втащил  Рену  в  комнату,  полуобняв  ее  по
дороге. Потом Меро затворил дверь.  Лоррин  вежливо  отвернулся,  пока  Меро
обнимал Рену - теперь уже по-настоящему.
   "Я рад, что они нашли друг друга, - печально подумал он. - Если бы еще  и
мы с Шаной..."
   Он не стал думать дальше. Неизвестно еще, суждено ли этому случиться хоть
когда-нибудь. Шана воплощала в себе одновременно  представление  Лоррина  об
идеальной женщине - и все те черты, которые его бесили. Она была упряма - "у
нее просто сильная воля", возразила Лоррину его совесть,  -  самоуверенна  и
своевольна - "как и всякий прирожденный лидер", - не стеснялась  высказывать
свое мнение - "умна", - нетерпелива -  "просто  она  быстро  соображает",  -
эгоцентрична - "самодостаточна"...
   Впрочем, это перечисление можно продолжать часами.
   И однако, Лоррин не мог перестать думать о ней. Даже когда ему  следовало
бы думать совсем о другом. Шана снилась  ему  по  ночам,  и  днем  его  тоже
преследовали мысли о Шане. Лоррин отказывался беседовать с ней, говоря Меро,
что его ментальные способности слишком слабы, чтобы  дотянуться  до  нее  из
эльфийских земель, но истинная причина была в том, что он боялся говорить  с
ней мысленно. Он боялся  выдать  себя,  выдать  смешанные  чувства,  которые
испытывал к ней. Ее нельзя отвлекать, особенно теперь. А он...
   "Мне тоже нельзя отвлекаться. Я хожу по лезвию бритвы. И.., и я  не  хочу
знать, что думает она. Только не теперь. И может, еще долго не захочу.  Я..,
я просто боюсь обнаружить, что она думает обо мне всего лишь как о еще одном
волшебнике. Лучше пока оставаться в неведении".
   К тому же ему есть о чем подумать, кроме Шаны!
   Рена вежливо кашлянула. Лоррин обернулся к ним.
   Они стояли бок о бок, достаточно скромно, и только  их  руки  по-прежнему
тянулись друг к другу. Так что на их руки Лоррин старался не смотреть.
   - Ну как? - коротко спросил Лоррин.
   Рена просияла. Она была довольна собой.
   - Отлично! Я показала свои украшения - они, конечно, уже видели такие  на
балах, - и сказала, где их можно купить. Я рассказала Луналии  и  Меринис  о
том, что это на самом деле такое - отцы у них ужасные! - и тут же сунула  им
по набору. Отец собирается выдать  Луналию  замуж  за  какого-то  надменного
ан-лорда, который, похоже, считает, что она должна вести себя как наложница!
Уж чего она только ни делала: и  разрыдалась,  когда  он  чуточку  грубовато
сострил, и сделала вид, что упала в обморок, когда он снял рубашку...
   Лоррин расхохотался. Рена осеклась.
   - В чем дело? Что тут такого смешного?
   Лоррин рассказал ей о своем последнем "клиенте" и  тут  же  схватился  за
стол, чтобы не упасть от хохота. Рена тоже захихикала.
   Да, это уже не та изнеженная  маленькая  Шейрена!  Ту  Шейрену  его  смех
привел бы в негодование. Она, возможно, даже разрыдалась бы при  мысли,  что
положение Луналии может казаться ему смешным. Но эта Шейрена была иной.  Она
обрела уверенность, которой ей так не хватало.
   Где? Должно быть, где-то в лесах, населенных единорогами...
   Это уже не его маленькая сестренка. И  это  чуточку  печально.  Когда  ей
нужно чем-то поделиться или просто хочется общества, она обращается уже не к
нему, а к Меро...
   Ну что ж. Это естественно и  неизбежно.  Маленькая  Рена  выросла,  стала
взрослой...
   И,  как  бы  затем,  чтобы  подчеркнуть  это,  Рена  внезапно   сделалась
серьезной.
   - И вот что. Мы решили: Луналия будет  последней,  -  сказала  она.  -  Я
больше не могу  рисковать,  путешествуя  по  поместьям:  там  слишком  легко
попасться. А это значит, что остается последни