бы рыбки чувствовали себя в
своей стихии.
  Магазин канцпринадлежностей всегда выполняет план. Особенно во время
учебного года. Зоомагазину хуже. Зоомагазин живет надеждой на цыплят,
инкубаторных цыплят, которых привозят раз в квартал, и тогда очередь за
ними выстраивается до самого рынка. В остальные дни у прилавка пусто. И
если приходят мальчишки поглазеть на гуппи и мечехвостов в освещенном
лампочкой аквариуме в углу, то они этих мечехвостов здесь не покупают. Они
покупают их у Кольки-длинного, который по субботам дежурит у входа и
раскачивает на длинной веревке литровую банку с мальками. В другой руке у
него кулек с мотылем.
  - Опять он здесь, - говорит Зиночка Вере Яковлевне, продавщице в
канцелярском магазине, и пишет требование в область, чтобы прислали мотыля
и породистых голубей.
  Нельзя сказать, что у Зиночки совсем нет покупателей. Есть несколько
человек. Провизор Савич держит канарейку и приходит раз в неделю в конце
дня, по пути домой из аптеки. Покупает полкило корма. Забегает иногда
Грубин, изобретатель и неудавшийся человек. Он интересуется всякой
живностью и лелеет надежду, что рано или поздно в магазин поступит
амазонский попугай ара, которого нетрудно научить человеческой речи.
  Есть еще один человек, не покупатель, совсем особый случай. Бывший
пожарник, инвалид Эрик. Он приходит тихо, встает в углу за аквариумом,
пустой рукав заткнут за пояс, обожженная сторона лица отвернута к стенке.
Эрика все в городе знают. В позапрошлом году одна бабушка утюг забыла
выключить, спать легла. Эрик первым в дом успел, тащил бабушку на свежий
воздух, но опоздал - балка сверху рухнула. Вот и стал инвалидом. В
двадцать три года. Много было сочувствия со стороны граждан, пенсию Эрику
дали по инвалидности, но старую работу пришлось бросить. Он, правда,
остался в пожарной команде, сторожем при гараже. Учится левой рукой
писать, но слабость у него большая и стеснительность. Даже на улицу
выходить не любит.
  Эрик приходит в магазин после работы, чаще, если плохая погода,
прихрамывает (нога у него тоже повреждена), забивается в уголок за
аквариум и глядит на Зиночку, в которую он влюблен без взаимности. Да и
какая может быть взаимность, если Зиночка хороша собой, пользуется
вниманием многих ребят в речном техникуме и сама вздыхает по учителю
биологии в первой средней школе. Но Зиночка никогда Эрику плохого слова не
скажет.
  Третий квартал кончался. Осень на дворе. Зиночка очень надеялась получить
хороший товар, потому что в области тоже должны понимать - план сорвется,
по головке не погладят.
  Зина угадала. 26 сентября день выдался ровный, безветренный. От магазина
виден спуск к реке, даже лес на том берегу. По реке, лазурной, в цвет
неба, но гуще, тянутся баржи, плоты, катера. Облака медленно плывут по
небу, чтобы каждым в отдельности можно полюбоваться. Зиночка товар с ночи
получила, самолетом прислали, АН-2, пришла на работу пораньше,
полюбовалась облаками и вывесила объявление у двери:
  "Поступили в продажу золотые рыбки".
  Вернулась в магазин. Рыбки за ночь в большом аквариуме ожили, плавали
важно, чуть шевелили хвостами. Было их много, десятка два, и они собой
являли исключительное зрелище. Ростом невелики, сантиметров
десять-пятнадцать, спинки ярко-золотые, а к брюшку розовеют, словно
начищенные самоварчики. Глаза крупные, черного цвета, плавники
ярко-красные.
  И еще прислали из области бидон с мотылем. Зиночка выложила его в ванночку
для фотопечати. Мотыль кишел темно-красной массой и все норовил выползти
наверх по скользкой белой эмали.
  - Ах, - сказала Вера Яковлевна, придя на работу и увидев рыбок. - Такое
чудо, даже жалко продавать. Я бы оставила их как инвентарь.
  - Все двадцать?
  - Ну не все, а половину. Сегодня у тебя большой день намечается.
  И тут хлопнула дверь и вошел старик Ложкин, любящий всех поучать. Он
прошел прямо к прилавку, постоял, пошевелил губами, взял двумя пальцами
щепоть мотыля и сказал:
  - Мотыль столичный. Достойный мотыль.
  - А как рыбки? - спросила Зиночка.
  - Обыкновенный товар, - ответил Ложкин, сохраняя гордую позу. - Китайского
происхождения. В Китае эти рыбки в любом бассейне содержатся из
декоративных соображений. Миллионами.
  - Ну уж не говорите, - обиделась Вера Яковлевна. - Миллионами!
  - Литературу специальную надо читать, - сказал старик Ложкин. - Погляди в
накладную. Там все сказано.
  Зиночка достала накладную.
  - Смотрите сами, - сказала она. - Я уж проверяла. Не сказано там ничего
про китайское их происхождение. Наши рыбки. Два сорок штука.
  - Дороговато, - определил Ложкин, надевая старинное пенсне. - Дай самому
убедиться.
  Вошел Грубин. Был он высок ростом, растрепан, стремителен и быстр в
суждениях.
  - Доброе утро, Зиночка, - сказал он. - Доброе утро, Вера Яковлевна. У вас
новости?
  - Да, - сказала Зиночка.
  - А как насчет попугая? Не выполнили моего заказа?
  - Нет еще - ищут, наверное.
  По правде говоря, Зиночка бразильского попугая ара и не заказывала.
Подозревала, что засмеют ее в области с таким заказом.
  - Любопытные рыбки, - сказал Грубин. - Характерный золотистый оттенок.
  - Для чего характерный? - строго спросил старик Ложкин.
  - Для этих, - ответил Грубин. - Ну, я пошел.
  - Пустяковый человек, - сказал ему вслед Ложкин. - Нет в накладной их
латинского названия.
  В магазин заглянул Колька-длинный. Длинным его прозвали, наверно, в
насмешку. Был он маленького роста, волосы на лице, несмотря на
сорокалетний возраст, у него не росли, и был он похож на большого грудного
младенца. В обычные дни Зиночка его в магазин не допускала, выгоняла
криком и угрозами. Но сегодня, как увидела в дверях, восторжествовала и
громко произнесла:
  - Заходи, частный сектор.
  Коля подходил к прилавку осторожно, чувствуя подвох. Пакет с мотылем он
зажал под мышкой, а банку с мальками спрятал за спину.
  - Я на золотых рыбок только посмотреть, - проговорил он тихо.
  - Смотри, жалко, что ли?
  Но Коля смотрел не на рыбок. Он смотрел на ванночку с мотылем. Ложкин этот
взгляд заметил и сказал:
  - Вчетверо меньше государственная цена, чем у кровососов. И мотыль
качественнее.
  - Ну насчет качественнее - это мы посмотрим, - ответил Коля. И стал
пятиться к двери, где налетел спиной на депутацию школьников, сбежавших с
урока, лишь слух о золотых рыбках разнесся по городу.
  Старик Ложкин покинул магазин через пять минут, сходил домой за банкой и
тремя рублями, купил золотую рыбку, а на остальные деньги мотыля. К этому
времени приковылял и Эрик. Принес букетик астр и подложил под аквариум -
боялся, что Зиночка заметит дар и засмеет. Школьники глазели на рыбок,
переговаривались и планировали купить одну рыбку на всех - для живого
уголка. Зиночка закинула в аквариум сачок, и Ложкин, пригнувшись, прижав
пенсне к стеклу, управлял ее действиями, выбирая лучшую из рыбок.
  - Не ту, - говорил он. - Мне такой товар не подсовывайте. Я в рыбах крайне
начитан. Левее заноси, левее... Дай-ка я сам.
  - Нет уж, - сказала Зиночка. Сегодня она была полной хозяйкой положения. -
Вы мне говорите, а я найду, выловлю.
  - Нет уж, я сам, - отвечал на это старик Ложкин и тянул к себе сачок за
проволочную ручку.
  - Перестаньте, гражданин, - вмешался Эрик. - Для вас же стараются.
  - Молчать! - обиделся Ложкин. - От больно умного слышу. Кому бы учить, да
не тебе.
  Старик был несправедлив и говорил обидно. Эрик хотел было возразить, но
раздумал и отвернулся к стене.
  - Такому человеку я бы вообще рыбок не давала, - возмутилась с другого
конца помещения Вера Яковлевна.
  Вера Яковлевна держала в руке рейсшину, занеся ее словно для удара
наотмашь.
  Старик сник, больше не спорил, подставил банку, рыбка осторожно
соскользнула в нее с сачка и уткнулась золотим рылом в стекло.
  Зиночка отвешивала Ложкину мотыля в молчании, в молчании же приняла деньги
и выдала две копейки сдачи, которые старик попытался было оставить на
прилавке, но был возвращен от двери громким голосом, подобрал сдачу и еще
более сник.
  Когда Ложкин вышел на улицу и солнечный луч попал в банку с рыбкой, из
банки вылетел встречный луч, еще более яркий, заиграл зайчиками по стеклам
домов, и окна стали открываться, и люди стали выглядывать наружу,
спрашивая, что случилось. Рыбка плеснула хвостом, водяные брызги полетели
на тротуар, и каждая капля тоже сверкала.
  Резко затормозил рядом автобус, водитель высунулся наружу и крикнул:
  - Что дают, дед?
  Ложкин погладил пакетиком мотыля выбритый морщинистый подбородок и ответил
с достоинством:
  - Только для любителей, для тех, кто понимает.
  Ложкин шел домой, смущала его некоторая неловкость от грубости, учиненной
им в магазине, но неловкость понемногу исчезала, потому что за Ложкиным
шли, сами того не замечая, взволнованные люди, перебрасывались удивленными
словами и восхищались золотой красавицей в банке.
  - Принес чего? - спросила супруга Ложкина из кухни, не замечая, как светло
стало в комнате у нее за спиной. - Небось пол-литра принес?
  - Пол-литра чистой воды, - согласился старик, - Пол-литра в банке и вам
того же желаю.
  - Нет, - сказала старуха, не оборачиваясь. - Там, на улице, и принял.
  - Почему это?
  - Чушь несешь.
  Старик спорить не стал, раздвинул кактусы на подоконнике, подмигнул
канарейкам, которые защебетали ошеломленно, увидев банку, достал запасной
аквариум и понес его к крану, на кухню.
  - Подвинься, - сказал он супруге. - Дай воды набрать.
  Тут супруга поняла, что муж ее не пьяный, и, вытерев руки передником,
заглянула в комнату.
  - Батюшки, - воскликнула она. - Нам еще золотой рыбки не хватало!
  Супруга нагнулась над банкой, и рыбка высунула ей навстречу острое рыльце,
приоткрыла рот, будто задыхалась, и сказала негромко:
  - Отпустили бы вы меня, товарищи, в речку.
  - Чего? - спросила супруга.
  - Воздействуйте на мужа, - объяснила рыбка почти шепотом. - Он меня без
вашего влияния никогда не отпустит.
  - Чего-чего? - спросила супруга.
  - Ты с кем это? - удивился старик, возвращаясь в комнату с полным
аквариумом.
  - И не знаю, - сказала жена. - Не знаю.
  - Красивая? - спросил Ложкин.
  - Даже и не знаю, - повторила жена. Подумала чуть-чуть и добавила: -
Отпустил бы ты ее в речку. Беды не оберешься.
  - Ты чего, с ума сошла? Ей же цена два рубля сорок копеек в
государственном магазине.
  - В государственном? - спросила жена. - Уже дают?
  - Дают, да никто не берет. Не понимают. Цена велика. Да разве два сорок
для такого сказочного чуда большая цена?
  - Коля, - сказала супруга, - я тебе три рубля дам. Четыре и закуски куплю.
Ты только отпусти ее. Боюсь я.
  - Сумасшедшая баба, - уверился старик. - Сейчас мы ее в аквариум пересадим.
  - Отпусти.
  - И не подумаю. Я, может быть, ее всю жизнь жду. С Москвой переписывался.
Два сорок уплатил.
  - Ну как хочешь. - Старуха заплакала. И пошла на кухню.
  В этот момент нервы у рыбки не выдержали.
  - Не уходи! - крикнула она пронзительно. - Еще не все аргументы исчерпаны.
Если отпустите, три желания выполню.
  Старик был человек крепкий, сухой, но аквариум при этих словах уронил,
разбил и стоял по щиколотку в воде.
  - Не надо нам ничего! - ответила старуха из кухни. - Ничего не надо.
Убирайся в свою реку! От тебя одни неприятности.
  - Неет, - сказал старик медленно. - Нееет. Это что же получается,
разговоры?
  - Это я говорю, - ответила рыбка. - И мое слово твердое.
  - А как же это может быть? - спросил старик, поджимая промокшую ногу. -
Рыбы не говорят.
  - Я гибридная, - сообщила рыбка. - Долго рассказывать.
  - Изотопы?
  - И изотопы тоже.
  - Выкинь ее, - настаивала старуха.
  - Погоди. Мы сейчас испытаем. Ну-ка, восстанови аквариум в прежнем виде, и
чтобы на окне стоял, а в комнате сухо.
  - А отпустишь, не обманешь?
  - Честное слово, отпущу. Тебя на три желания хватает?
  - На три.
  - Тогда ты мне аквариум восстанови; если получится, сбегаю в магазин, еще
десяток таких куплю. Или, может, ты одна говорящая?
  - Нет, все, - призналась рыбка.
  - Тогда ставь аквариум.
  В комнате произошло мгновенное помутнение воздуха, шум, будто от
пролетевшей мимо большой птицы, и тут же на окне возник целый, небитый,
полный воды аквариум.
  - Идет, - сказал старик. - Нормально.
  - Два желания осталось, - напомнила рыбка.
  - Тогда мне этот аквариум мал. Приказать, что ли, новый изобразить?
Столитровый, с водорослями, а?
  Старуха подошла между тем к старику, все еще находясь в состоянии
смятения. Теперь же к смятению прибавился новый страх - старик
легкомысленный, истратит все желания рыбки, а что если врет она? Если она
такая единственная?
  - Стой! - сказала она старику. - Ты сначала других испытай. Других рыбок.
Они и в малом аквариуме проживут. Ей же аквариумы строить плевое дело. Нам
новый дом с палисадником куда нужнее.
  - Ага, - согласился старик. - Это дело, доставай деньги из шкафа, ведро
неси. Пока я буду в отлучке, глаз с нее не спускай.
  - Так большой аквариум делать или как? - спросила рыбка без особой надежды.
  - И не мечтай! - озлился старик. - Хитра больно. В коллективе работать
будешь. У меня желаний много - не смотри, что пожилой человек.
  Ксения Удалова, соседка сверху, зашла за пять минут до этих слов к
Ложкиным за солью. Соль вышла вся. Дверь открыта, соседи - свои люди, чего
ж не зайти. И незамеченная весь тот разговор услышала. Старики к ней
спиной стояли, а рыбка если ее и заметила, то виду не подала. Ксения
Удалова, мать двоих детей, жена начальника стройконторы, отличалась живым
умом и ничему не удивлялась. Как тихо вошла, так тихо и ушла, подсчитала,
что Ложкиным время понадобится, чтобы ведро с водой взять, деньги достать,
выбежала на двор, где Корнелий Удалов, ее муж, по случаю субботы в домино
играл под опадающей липой, и крикнула ему командирским голосом:
  - Корнелий, ко мне!
  - Прости, - сказал Корнелий напарнику. - Отзывают.
  - Это конечно, - ответил напарник. - Ты побыстрей только.
  - Я сейчас!
  Ксения Удалова протянула мужу плохо отмытую банку с наклейкой "Баклажаны",
пятерку денег и сказала громким шепотом:
  - Беги со всех ног в зоомагазин, покупай двух золотых рыбок!
  - Кого покупать? - переспросил Корнелий, послушно беря банку.
  - Золотых рыбок. И бери покрупнее.
  - Зачем?
  - Не спрашивать! Бегом - одна нога здесь, другая там, никому ни слова.
Воду не расплескай. Ну! А я их задержу.
  - Кого?
  - Ложкиных.
  - Ксаночка, я ровным счетом ничего не понимаю, - сказал Корнелий, и его
носик-пуговка сразу вспотел.
  - Потом поймешь!
  Ксения услышала шаги внутри дома и метнулась туда.
  - Куда это тебя? - спросил Саша Грубин, сосед. - Проводить, дружище?
  - Проводи, - ответил Удалов все еще в смятении. - Проводи до зоомагазина.
Золотых рыбок пойду покупать.
  - Быть того не может, - сказал Погосян, партнер по домино. - Твоя Ксения в
жизни ничего подобного не совершала. Если только пожарить.
  - А ведь и вправду, может, пожарить, - несколько успокоился Удалов. -
Пошли.
  Они покинули с Грубиным двор, а игроки весело рассмеялись, потому что
хорошо знали и Ксению, и мужа ее Корнелия.
  Не успели шаги друзей затихнуть в переулке, как в дверях дома вновь
показалась Ксения Удалова. Выходила она из них спиной вперед, объемистая
спина колыхалась, выдерживала большой напор. И уже видно было, что напор
этот производят супруги Ложкины. Ложкин тащил ведро с водой, а старуха
помогала ему толкать Ксению.
  - И куда это вы так спешите, соседи дорогие? - распевала, ворковала Ксения.
  - Пусти, - настаивал старик. - По воду иду.
  - По какую же по воду, когда дома водопровод провели?
  - Пусти, - кричал старик. - За квасом иду.
  - С полным-то ведром? А я хотела у вас соли одолжить.
  - И одалживай, меня только пропусти.
  - А уж не в зоомагазин ли спешите? - спросила ехидно Ксения.
  - Хоть и в зоомагазин, - ответила старуха. - Только нет у тебя права нас
задерживать.
  - Откуда знаешь? - возмутился старик. - Откуда знаешь? Подслушивала?
  - А что подслушивала? Чего подслушивать?
  Старик извернулся, чуть не сшиб Ксению и бросился к воротам. Старуха
повисла на Удаловой, чтобы остановить ее, метнувшуюся было вслед.
  - Ой-ой, - произнес Погосян. - Он тоже за золотой рыбкой побежал. Зачем
побежал?
  - Жили без золотых рыбок, - ответил ему Кац, - и проживем, мешай кости.
  - Ой-ой, - сказал Погосян. - Ксения Удалова настолько хитрая баба, что
ужас иногда берет. Смотри-ка, тоже побежала. И старуха Ложкина за ней.
Играйте без меня. Я, пожалуй, понимаешь, пойду по городу погуляю.
  - Валентин, - крикнула Кацу жена со второго этажа. Она услышала шум на
дворе и внимательно к нему прислушивалась. - Валентин, у тебя есть деньги?
Дойди до зоомагазина и посмотри, что дают. Может, нам уже не достанется.
  Через полторы минуты весь дом, в составе тридцати-сорока человек бежал по
Пушкинской улице к зоомагазину, кто с банками, кто с бутылками, кто с
пластиковыми пакетами, кто просто так, полюбопытствовать.
  Когда первые из них подбежали к зоомагазину, перед дверью с надписью
"Поступили в продажу золотые рыбки" стояла толпа.
  Город Великий Гусляр невелик, и жизнь в нем движется по привычным и
установившимся путям. Люди ходят в кино, на работу, в техникум, в
библиотеку, и в том нет ничего удивительного. Но стоит случиться чему-то
необычайному, как по городу прокатывается волна тревоги и возбуждения.
Совсем как в муравейнике, где вести проносятся по всем ходам за долю
секунды, потому что у муравьев есть на этот счет шестое чувство. Так вот,
Великий Гусляр тоже пронизан шестым чувством. Шестое чувство привело
многочисленных любопытных поглядеть на золотых рыбок. Шестое же чувство
разрешило их сомнения - покупать или не покупать. Покупать - поняли
граждане Гусляра в тот момент, когда в магазин влетели, не совсем еще
понимая, зачем они это делают, Удалов с Грубиным, и Удалов, запыхавшись,
сунул Зиночке пять рублей и сказал:
  - Две рыбки, золотые, заверните, пожалуйста.
  - Это вы, Корнелий Иванович? - удивилась Зиночка, которая жила на той же
улице, что и Удалов. - Вам Ложкин посоветовал? Вам самца с самочкой?
  - Зиночка, не продавай им рыбок, - сказал из-за аквариума инвалид Эрик,
который все никак не мог собраться с силами, чтобы покинуть магазин.
  - Молодой человек, - прервал его Грубин. - Только из уважения к вашему
героическому прошлому я воздерживаюсь от ответа. Зиночка, вот банка,
кладите товар.
  У Зиночки на глазах были слезы. Она взяла сачок и сунула его в аквариум.
Рыбки бросились от него врассыпную.
  - Тоже понимают, - проговорил кто-то.
  В дверях возникло шевеление - старик Ложкин пытался с ведром пробиться
поближе к прилавку.
  - Вы не церемоньтесь с ними, - сказал Удалов. - Все равно поджарим.
  - Мне дайте, мне, - кричал от двери Ложкин. - Я любитель. Я их жарить не
буду!
  В общем шуме потонули отдельные возгласы. К Зиночке тянулись руки с
зажатыми рублями, и, желая оградить ее от мятежа, Эрик приподнял костыль,
стукнул им об пол и крикнул:
  - Тишина! Соблюдайте порядок!
  И наступила тишина.
  И в этой тишине все услышали, что рыбка, высунувшая голову из аквариума,
сказала:
  - Это совершенное безумие нас жарить. Все равно что уничтожать куриц,
несущих золотые яйца. Мы будем жаловаться.
  Тишина завладела магазином.
  Вторая рыбка подплыла к первой и произнесла:
  - Мы должны получить гарантии.
  - Какие? - спросил Грубин тонким голосом.
  - Три желания на каждую. И ни слова больше. Потом - на свободу.
  Наступила пауза.
  Потом медленное движение к прилавку, ибо любопытство - сильное чувство, и
желание посмотреть на настоящих говорящих рыбок влекло людей, как магнит.
  Через пять минут все было окончено. В пустом магазине на пустом прилавке
стоял пустой аквариум. Вода в нем еще покачивалась. Зиночка тихо плакала,
пересчитывая выручку, Эрик все так же стоял в углу и потирал здоровой
рукой помятый бок. Потом нагнулся, поднял с пола почти не пострадавший
букетик цветов и вновь положил на прилавок.
  - Не расстраивайтесь