тошку я почищу, как только
вернусь с практики.
  Это тоже был добрый знак. Профессор проводил Гаврилова взглядом и потом
перекинулся несколькими словами с его матерью.
  Убедившись, что препарат никому из его знакомых не повредил, профессор
совершил разведочный поход в магазин к Римме.
  Римма скучала. Ей не с кем было воевать и ругаться. Вместо обычной
нетерпеливой толпы тунеядцев в магазине ошивалось лишь два субъекта, и их
лица профессору были не знакомы.
  Лев Христофорович купил у Риммы две бутылки лимонада и сказал тунеядцам
лукаво: "Вы у меня еще напьетесь. Вы еще потрудитесь, голубчики". Тунеядцы
огрызнулись, не поняв слов профессора. А Минц поспешил домой.
  По дороге он повстречался со знакомыми малярами. Они несли кисти и ведра
на новый объект.
  - Привет, папаша, - сказали они профессору. - Славно мы вчера потрудились.
  - Сегодня не переутомляйтесь, - заботливо сказал Минц.
  - Не беспокойся, не переутомимся, - ответили маляры. - Но и поработаем с
удовольствием.
  Счастливая улыбка не покидала лица профессора. Он дошел до угла Пушкинской
улицы, и тут улыбка сменилась выражением крайней тревоги.
  Посреди Пушкинской улицы, рядом с катком и генератором, стояли группой
дорожники в оранжевых жилетах и пластиковых касках. Перед бригадой, как
Суворов перед строем Фанагорийского полка, шагал Удалов, держа в одной
руке темную, знакомую профессору бутылку, в другой - столовую ложку. Он
наливал в нее жидкость из бутылки и протягивал ложку очередному ремонтнику.
  - Это вакцина, - приговаривал Удалов. - От эпидемии гриппа. Из области
прислали. По списку. Обязательный прием внутрь.
  Рабочие и техники послушно раскрывали рты и принимали жидкость.
  - Корнелий Иванович, остановитесь! - крикнул профессор, подбегая к Удалову.
  Но Удалов сначала убедился, что последний член бригады принял лекарство, и
лишь затем обернулся к профессору, отдал ему пустую бутылку и отвел к
стоящему поодаль дереву.
  - Вы меня, конечно, простите, что без разрешения. Но в интересах дела, -
сказал он вполголоса, чтобы не услышали дорожники. - Они сегодня у меня до
ночи проработают, а то квартальный план горит. Это не повредит. Пусть хоть
разок выложатся. Я и в конторе вакцинацию провел, и в диспетчерской. По
моим расчетам, к вечеру план выполним и выйдем в передовики.
  - Ну как же так, - укоризненно сказал профессор. - Вам же пришлось,
наверное, ночью ко мне в комнату заходить. Вы же могли споткнуться,
упасть, ушибиться...
  Добрый профессор был расстроен.
  - Не беспокойтесь, Лев Христофорович, - ответил Удалов. - Я же с фонариком.
  Он обернулся к дорожникам и сказал зычно:
  - За работу, друзья.
  Но с дорожниками творилось нечто странное. Они не стремились к лопатам и
технике. Напевая, они сошлись в кружок, и бригадир помахал в воздухе
рукой, наводя среди них музыкальный порядок.
  - Что происходит? - удивился Удалов.
  Бригадир поднял ладонь кверху, призывая к молчанию. Затем сказал:
  - Раз-два-три!
  И бригада затянула в четыре голоса сложную для исполнения грузинскую песню
"Сулико". Слаженно и красиво пели дорожники. И никто из них не сфальшивил
и не пропустил ноты.
  Как пораженный громом, Удалов стоял под деревом. Окна в домах
раскрывались, и люди прислушивались к пению, которому мог бы позавидовать
ансамбль "Орэра".
  - Что? Что? - Удалов гневно смотрел на профессора. - Это ваши штучки?
  - Минутку... - профессор поднес к носу пустую бутылочку. - Я так и думал.
В темноте вы перепутали посуду. Это препарат для исправления музыкального
слуха и создания хоровых коллективов.
  - О, ужас! - воскликнул Удалов. - И сколько они будут петь?
  - Долго, - сказал профессор.
  - Но что тогда творится в конторе? А в диспетчерской?
  - Не убивайтесь, - сказал профессор, прислушиваясь к стройному пению
дорожников, - можно гарантировать, что ваша стройконтора возьмет в области
первое место среди коллективов самодеятельности.
  - Ну что ж, - сказал печально Удалов. - Хоть что-то...






  (с) Кир Булычев, 1973, 1990.
  (с) "Госснаб СССР. Тиман", 1990
(с) Дизайн Дмитрий Ватолин, Михаил Манаков, 1998.
  (с) Набор текста, верстка, подготовка Михаил Манаков, 1998, 1999.
  (с) Корректор Дмитрий Оленьков, 1999.
  Тексты произведений, статей, интервью, библиографии, рисунки и другие
материалы
НЕ МОГУТ БЫТЬ ИСПОЛЬЗОВАНЫ без согласия авторов и издателей.



Кир Булычев


                             Девочка с лейкой

                                  Рассказ

                              Цикл - "Гусляр"

                              Написан - 1998


  Ничего нельзя предсказать.
  Поэтому самые лживые люди - футурологи. Они надувают свои умные щеки,
морщат свои крутые лбы и сообщают нам, что человечеству грозит гибель от
перенаселения. К двухтысячному году на Земле останется мало свободных для
жилья мест, люди примутся толкаться локтями, возникнут кровопролитные
войны за место в очереди за водкой, и земные ресурсы будут вычерпаны до
дна.
  Есть и другие прогнозы. Экологические и индустриальные об увеличении
озоновой дыры или наступлении зимы из-за замутнения атмосферы.
  Вы об этом читали? Вы об этом слышали?
  Не верьте!
  Разумеется, Земля погибнет. И в ближайшем будущем. Но ни один футуролог не
догадается, отчего. Потому что действительная угроза Земле сегодня
совершенно неочевидна. Она, можно сказать, путается под ногами, отчего и
разглядеть такую мелочь трудно.
  Укус каракурта опаснее, чем укус слона!
  Ввиду трудностей, переживаемых городом Великий Гусляр вследствие неразумно
проведенной ваучеризации, либерализации и приватизации, властям
приходилось искать способы раздобыть денег. Тем более, что оставшиеся без
зарплаты работники секретного предприятия ј 12, о существовании которого в
городе стало известно лишь в последние годы, особенно после первой
демонстрации его сотрудников, постоянно стоят с красными флагами у
Гордома, требуя возвращения старого гимна Советского Союза под названием
"Интернационал". Демонстранты даже поют порой первые строки гимна:
  Вы жертвою пали в борьбе роковой,
Отмстить неразумным хазарам...
  А у окна своего кабинета стоит демократично выбранный новый предгор Леонид
Борисович Мощин, патриот, русофил, радикал, глава движения за возвращение
Шпицбергена в Великогуслярский район, известный не только в Вологде, но и
в Москве.
  Денег в городе нет, идеи иссякли, рейтинг падает...


  В кабинет вошел пенсионер Ложкин, сохранивший острый критический ум.
  - Пора отмечать юбилей, - сказал пенсионер. - Пополним казну, прославимся.
  - Ты о чем, хороший мой человечище? - спросил Леонид Борисович.
  - Надвигается дата.
  - Подскажи, какая, старик, - попросил Мощин, указательным пальцем
поправляя очки, съехавшие на кончик острого носа.
  - Судя по Андриановской летописи, - продолжал Ложкин, отбивая такт своим
словам ортопедической тростью, - в 1222 году от Рождества Христова
потемкинский князь Гаврила Незлобивый "пришех и истребих" непокорных
обитателей городка Гусляр.
  - Так давно? - удивился Мощин.
  Он подвинул к себе органайзер и записал в него дату. Потом поинтересовался:
  - А он почему потемкинский? Фаворит?
  - Это от села Потьма, соседнего района, - объяснил Ложкин. - В те времена
Потьма была центром небольшого княжества.
  - Любопытно, очень любопытно, - сказал Мощин и занес сведения в
органайзер. - И что же дальше?
  - Сейчас в разгаре какой год?
  - Девяносто седьмой.
  - Теперь вычитаем!
  Мощин долго шевелил губами, нажимал кнопочки в своем органайзере и родил
интересную идею:
  - Нашему городу исполняется 775 лет!
  - Это юбилей! - убежденно сказал старик Ложкин.
  - Какой-такой юбилей? Разве это тысяча лет? Разве это сто лет?
  - Москве 850 вон как отпраздновали! Весь Кремль зайками и мишками
обставили, - возразил Ложкин. - Нам тоже допустимо. Бейте в набат!
Вызывайте главного редактора городской газеты, давайте интервью кому ни
попадя. Ищите спонсоров.
  Мощин ходил по кабинету, заложив руки за спину и горбясь от мыслей.
  - А в какое время года? - спросил он.
  - Князь Гаврила Незлобивый в декабре нас штурмом брал, - ответил Ложкин. -
Тогда зимой было легче технику подвозить, летом грязь непролазная.
  - Это правильно, - похвалил Мощин наших предков. - Собираем актив.


  На следующий день газета "Гуслярское знамя" вышла под шапкой:
  "ВЕЛИКОМУ ГУСЛЯРУ 775 ЛЕТ!"
"ДОГОНИМ И ПЕРЕГОНИМ МОСКВУ!"
  Корнелий Удалов сказал своему другу Минцу:
  - Тоже мне, круглая дата! Через год снова справим, да?
  - Народу нужны зрелища, - ответил Минц. - Нужнее хлеба. Не считая колбасы.
  Мощин совершил ряд дальних и ближних поездок. Собирал деньги на юбилей.
Дали многие, но понемногу: Вологодская администрация, Академия вредителей
леса, "Гуснеустройбанк", министерство культуры, ассоциация малых народов
Севера и ряд коммерческих структур.
  Деньги стекались в Гусляр тонкими ручейками. Их явно было недостаточно.
  И тут на прием к Мощину пришел Глеб Неунывных, небольшого росточка дядечка
в черном костюме на пять размеров больше, чем надо. Галстук ему тоже был
велик.
  Посетитель уселся на стул и достал визитку, на которой золотыми буквами
было написано:
  ГЛЕБ НЕУНЫВНЫХ
Генеральный президент
ООО "Чистюля-онал"
  - Зачем пожаловал? - спросил Мощин.
  Посетитель был крутой, денежный и опасный.
  - Зима наступает, - сказал генеральный президент. - Снегопады, заносы.
Катастрофа! Юбилей придется отменить.
  - Зачем же отменять? - усмехнулся Мощин. - Народ съедется. Может, даже из
дальнего космоса. Спонсоры есть.
  - Спонсоры не помогут, - сказал посетитель, и глазенки его злобно
сверкнули. - Спонсоры в снегу утопнут. У вас в городе уборка не
организована.
  - Опять же ошибка! - радостно засмеялся Мощин. - У нас в наличии два
уборочных комбайна...
  - Без запчастей.
  - Три грузовика для вывоза...
  - Водку возят.
  - Целая армия дворников...
  - Пьет ваша армия.
  - Может, и пьет, но когда город говорит: "Надо!", они отвечают: "Есть!"
  - Будем чистить, - сказал генеральный президент. - Поможем. Обеспечу
уборку города на период зимы. Почти бесплатно.
  Мощин нашелся и ответил:
  - Бесплатный сыр, дорогой мой человек, бывает только в мышеловке.
  - Понимаю вашу шутку и отвечаю. Моя фирма имеет завод по производству
"розочки". Приходилось слышать? Не приходилось. Безвредно, быстро,
ласково. По минимальной отпускной цене, возможны варианты. Закупаете
тонну, получаете комиссионные.
  - Как так комиссионные? - рассердился Мощин. - Кому какие комиссионные,
понимаешь?
  - Безвредно, - ответил гость. - Лично в конверте, сто баксов с тонны.
Радость всеобщая.
  Он положил на стол длинный белый конверт, совершенно пустой на вид.
Конверт загадочным образом скользнул к Мощину, хотя тот вяло пытался
отбиться.
  - Место! - крикнул Неунывных конверту. Потому что вряд ли он мог так
крикнуть городскому голове.
  Конверт исчез в кармане Мощина, и тот, как ни выковыривал его, ничего не
мог сделать. Предгор сказал посетителю:
  - Вон отсюда! Чтобы ноги вашей здесь не было.
  - Поставка завтра, будете благодарить до конца жизни, - ответил Неунывных
и исчез.
  Через пять минут взвизгнула в приемной секретарша, а еще через минуту
зашуршал шинами белый "мерседес". Мощин выбежал в приемную. Валюша была
почти растерзана и сладко стонала.
  - Прикройся, - сказал Мощин.
  Валюша попыталась прикрыться зелеными купюрами, что лежали стопкой на ее
животике.


  Через неделю прибыл "КамАЗ", полный пластиковых мешков с изображением роз
в натуральных цветах. Мощин подписал накладную и созвал городской актив на
полевые испытания.
  Как раз прошел снег, площадь Первопроходцев была похожа на
степь-да-степь-кругом, заслуженный дворник Рахат Мухитдинов вышел на
простор с эмалированным лукошком через плечо и пошел по целине, размахивая
правой рукой, как сеятель на агитплакате двадцатых годов. Демонстранты с
красными флагами выкрикивали критические замечания. Снег за спиной
дворника начал таять, чуть дымясь. На площади образовалась черная
блестящая полоса.
  Присутствовавший на демонстрации Глеб Неунывных стал хлопать в ладоши.
  - А если тридцать градусов мороза? - спросил Ложкин.
  - Будет испаряться! - ответил генеральный президент. - И в сорок не
замерзнем! Ваш город спасен!
  - Сколько придется платить? - спросил Корнелий Удалов.
  - По бартеру, - ответил Мощин. - Все утрясено. Город не потеряет ни
копейки.
  Неунывных умчался на "мерседесе" на базу благоустройства. Оттуда он взял
курс на свои края. За "мерседесом" следовали два грузовика и три
снегоуборочных комбайна, которые он получил по бартеру как предоплату за
"розочку".
  В Великом Гусляре началась цивилизованная жизнь. Как в Москве.
  При трескучих морозах гуслярцы брели по черным лужам, хлюпали по черной
жирной грязи, машины разбрызгивали грязь по стенам домов, вечерами женщины
пытались отстирать засоленные брюки и ботинки, а шоферы соскребали с машин
белый жгучий налет... Зато было куплено вдоволь кумача на украшение улиц.


  Профессор Минц пришел к Мощину в начале декабря, когда до юбилея
оставались считанные недели. Мощину не хотелось видеть надоедливого
профессора, добра от этой встречи он не ждал, к тому же он спешил: пора
было выкупать красный кирпич для завершения строительства дачи. Благо,
Глебушка привез вчера две сотни баксов.
  - Ну, что у вас, мой дорогой человечище? - спросил Мощин, поправляя очки,
которые все сползали на кончик острого носа, удивительно выдававшегося на
совершенно круглом и даже пухлом лице.
  - Я просчитал возможные последствия, - сказал Минц. - Это может плохо
кончиться для города.
  - Лишнее, лишнее, вот это лишнее. Не советую слушать злопыхателей.
Наверное, опять Корнелий Иванович Удалов под меня копает?
  - Вы хоть состав этой "розочки" установили?
  - Одобрено. Одобрено ассоциацией фармакологов - мне лично даны гарантии, -
быстро сказал Мощин.
  - При контакте ног с солью "розочки" могут начаться процессы деформации, -
сказал Минц. - Дыхание сопровождается...
  - Ах, спрячьте свою записную книжку, дорогой мой дружище, - вздохнул
Мощин. - И покиньте мой кабинет. Вы хотите возмущения? Народ вас не
поддержит. Раньше мы как жили? Ходили и скользили. А теперь, где ваши
дворники? На заслуженном отдыхе!
  - Вы тоже не застрахованы, - возразил Минц. - Ваши поставщики везут в
Гусляр отходы завода "Льизифосгенпроект-13" имени Клары Цеткин.
  Мощин заткнул уши указательными пальцами и начал топать ногами, чтобы не
слышать проклятого профессора.


  Не могут футурологи предсказать главную опасность. Даже Нострадамус им не
помощник. Он ведь что написал в шестьсот тридцатом катрене:
  В конце рокового столетия
В стране гипербореев
Город от имени крупной птицы
Будет поражен проклятием, подобно столице.
  Каждому ясно, что страна гипербореев - Российская Федерация, а крупная
птица - гусь.
  После обеда предгор Мощин велел шоферу ехать на строительство объекта
номер один - своей дачи. Он ехал и думал, что дачу надо завершить до
юбилея. Пригласим из Москвы какого-нибудь великого скульптора, чтобы
поставил монумент. Все равно какой. А на даче будет большой банкет -
руководители области отведают наших осетров.
  Машина неслась по улицам, разбрызгивая черную грязь. Прохожие жались к
стенам. Стоял жгучий мороз, у центрального супермаркета стояла очередь за
резиновыми сапогами. Детей выпускали на улицу только в марлевых повязках.
Поперек улицы рабочие растягивали транспарант:
  "СЛАВА НАШЕМУ ГОРОДУ НА ПУТИ К ТЫСЯЧЕЛЕТИЮ!"
  Второй плакат Мощину попался на выезде из Гусляра:
  "ЭКОЛОГИЯ ДОЛЖНА БЫТЬ ЭКОЛОГИЧНОЙ!"
  - Вот именно, - сказал Мощин. - Так держать!
  - Вы ко мне? - спросил шофер.
  - Я с собой беседовал, - ответил Мощин.
  - Это правильно, - согласился шофер. - Всегда лучше с умным человеком
поговорить. У меня к вам просьба, Леонид Борисович. Когда будете снова с
собой разговаривать, спросите, когда будем новый кар получать?
  - А чем тебе наш скромный "ауди" не подходит, Трофимыч? - удивился предгор.
  - Беспокоит меня состояние его днища, - сказал шофер.
  - Отчего же?
  - От этой грязи! От "розочки", блин!
  - Не стоило бы тебе слушать бабские сплетни, - сказал Мощин.
  Машина съехала с шоссе и пошла, слегка подпрыгивая, по дорожке, что вела к
стройке века. Пока еще здесь не было покрытия.
  Впереди уже показался возведенный до третьего этажа замок - личная
резиденция Леонида Борисовича.
  Машина съехала с пригорка, но тут в ней что-то треснуло, и днище ее
отвалилось. К счастью, скорость была невелика и, отваливаясь вместе с
днищем, шофер успел тормознуть.
  Мощин рассердился на шофера, на машину и на интриги.
  Он вылез и пошел дальше по снегу пешком, а шофер вел машину сзади, держась
за руль и перебирая ногами.
  Дальнейшая судьба предгора складывалась драматично.


  Отдав деньги за кирпич, Мощин оставил шофера с машиной, а сам побрел
обратно к шоссе, чтобы там проголосовать и вернуться в город.
  Время было к вечеру, пятница, ни одной машины к городу не встретилось, а
те, что встретились, не остановились.
  Только к шести часам вечера (вы представляете, в каком состоянии?) Леонид
Борисович вступил в Гусляр, который уже издали дал о себе знать легким
запахом тления, издаваемым "розочкой". Над городом царил мир. Кое-где в
окнах мерцало голубым - работали телевизоры. По мере продвижения
руководителя к центру города глубина грязи увеличивалась. Одно дело ездить
по Гусляру на персональной машине, совсем другое - оказаться в положении
пошлого пешехода.
  Мощин был зол на фирму "Ауди", которая выпускает такие негодные
автомобили, на глупого шофера, на черную грязь, на плохое освещение на
улицах, на проезжавшие мимо и обдававшие его черной грязью машины, на
молодежь, которая не уступает дороги, на жену, которая не ждет его
обедать...
  Жена действительно не ждала его обедать. У жены было горе, и она ждала
мужа, чтобы поделиться с ним.
  - Герасима Ксюша привезла, - заплакала она, увидев на пороге мокрого,
несчастного, осунувшегося мужа. - С утра доктора надо вызвать.
  - Что еще? - Мощин уселся на стул в коридоре. Дорогой был стул, из
итальянского мебельного гарнитура.
  - Сказать нельзя, - ответила жена. - У них в садике эпидемия, но такая
страшная, что нельзя даже сообщить...
  - Опять бабские сплетни, - досадливо отмахнулся Мощин и пошел на кухню,
забыв раздеться. - Покормила бы...
  - Ты что не разуваешься! - закричала вслед мужу Мощина. - Опять мне за
тобой подтирать. По колени промок!
  На крики из комнаты выбежал, постукивая копытцами, милый ребенок Герасик.
  - Это что еще за мода? - возмутился Мощин, стягивая мокрый ботинок. -
Сейчас же сними!
  Ботинок стягивался с трудом, настолько одеревенела, окостенела от мокрого
холода нога.
  - А у Нинки из младшей группы копыта зеленые, - сообщил Герасик.
  Мощин хотел было накричать и на внука, и на жену, и на дочку - на всех,
кто занимается чепухой, когда человеку так плохо, но тут наконец его
ступня выскочила из мокрого ботинка и оказалось, что она очень похожа на
копыто.
  - Этого еще не хватало! - сказал Мощин. - Где мои шлепанцы?
  Жена кинула ему шлепанцы, она была недовольна.
  Мощин решил не говорить жене о своих копытах. Он знал, что она скажет.
Поэтому кое-как надел шлепанцы и пошел в туалет, но по дороге один
шлепанец потерял, и жена заметила. И крикнула ожидаемое:
  - Козел, ну прямо козел!
  - Ты на своего внука посмотри! - огрызнулся городской голова. - А потом
обзывайся.
  Это было несправедливо, и жена зарыдала. Внучок тоже начал плакать.
  Открылась дверь, пришла дочка.
  - Эй, что за лужа? - закричала она с порога.
  Все стали смотреть на лужу - оказалось, что это не лужа, а киселеобразная
масса из ботинок и сапог черного цвета.
  И запах от этой массы шел фосгенный.
  - Нет, - сказал Мощин, - пахнет таллием. Его соли.
  - Я тебе сколько раз говорила, оставляй обувь на лестнице! - крикнула
жена, хотя говорить этого она не могла, даже в элитном д