экспериментатора. Вы даете чувствам обмануть себя.
  Грубин подошел к профессору и протянул ладонь.
  - Ах, вот что, - насупился профессор. - Ясно... Держите свое сокровище.
  Профессор передал девушку Грубину и развел руками.
  - Простите, - сказал он сурово. - Я не сразу понял. Но должен вас
заверить, что у меня и в мыслях не было примазываться к чужой работе и
славе.
  Высказавшись, профессор сердито потопал к двери.
  - Лев Христофорович! - крикнул вслед Грубин. - Вы не так поняли!
  - Еще как понял! Не впервые сталкиваюсь с такими настроениями в научных
кругах. Деньги можете пока не возвращать. Я не мстителен.
  Дверь за профессором тяжело захлопнулась.
  Грубин возвратил дрессировщицу в коробку и сказал:
  - Пойду за новым кинескопом. Учти, если не получится, придется тебе
остаться тут навсегда.
  Лев прыгал по коробке, как котенок, радовался встрече...
  Грубин вернулся через час, склоняясь под тяжестью трех кинескопов. Первым
делом он проверил, как себя чувствуют жильцы. В коробке было мирно, а вот
журналист исчез. Исхитрился вылезти из ящика. Вот незадача. Сейчас бы
работать, каждая секунда на счету, а надо искать беглеца. А то станет
жертвой какой-нибудь кошки.
  - Что делать? - спросил Грубин дрессировщицу. Как старый знакомый, он
рассчитывал на сочувствие. - Пропал твой напарник, - объяснил Грубин. -
Где искать - ума не приложу.
  Дрессировщица задумалась, а потом показала на льва.
  - Предлагаешь использовать? Умница! А то мне без помощников час пришлось
бы потратить - видишь, какой здесь беспорядок? Как бы только лев его не
покалечил.
  Грубин выпустил жильцов из коробки, а сам принялся за работу.
  Для дрессировщицы со львом комната казалась минимум городской свалкой в
несколько гектаров. Они медленно пробирались сквозь завалы, и порой Грубин
терял их из виду. Минут через десять Грубин настолько увлекся любимым
делом, что забыл о жильцах. Прошло еще полчаса, прежде чем он спохватился:
где же они? Он вскочил, принялся крутиться, осторожно переступая, чтобы не
наступить на них невзначай.
  Увидел он жильцов в необычном месте. Они сидели в ряд на грубинском
галстуке, забытом под столом. Втроем. Дрессировщица увидела в вышине
встревоженное лицо Грубина и помахала ему, утешая: продолжай, мол,
трудиться, мы уж как-нибудь без тебя разберемся.
  Грубин вернулся к установке. Но бывает же так: нужно спешить, а работа не
клеится. До позднего вечера бился Грубин. Даже не поел.
  Для жильцов время тянулось еще медленнее. Они забрались в коробку -
все-таки свой угол, - о чем-то переговаривались знаками. Порой молодой
человек принимался взволнованно ходить из угла в угол, а лев поворачивал
голову ему вслед.
  Наступила ночь. Грубин не ложился. Ему казалось, что жильцы побледнели. Их
электронная структура в любой момент могла отказать - и погибнут люди.
Ничего не оставалось, как работать и надеяться...
  В половине пятого Грубин не выдержал, свалился на кровать, а когда
очнулся, уже наступило воскресенье. Три часа коту под хвост! Он метнулся к
коробке, как мать к колыбельке больного младенца. Жильцы спали - лев
посередке, люди по бокам, прижавшись к зверю.
  При виде этой картинки Грубин смахнул набежавшую слезу. Притащил махровое
полотенце, накрыл спящих и обернулся к машине.
  - Нет, - прошептал он, - ты покоришься!
  Он стиснул зубы и схватил отвертку, словно винтовку. И через час
сопротивление телевизора было сломлено. Начали разгораться лампы, дрогнули
стрелки приборов, и знакомый гул наполнил помещение.
  Главное теперь - не упустить момент. Грубин был как сапер, который
ошибается лишь раз. Если кто-то еще вывалится из экрана или перегорит
трубка - лучше пулю в лоб.
  По экрану пошли цветные полосы. Грубин бросился к коробке, подхватил ее -
и обратно к телевизору. От сотрясения жильцы проснулись и хлопали глазами
от ужаса и непонимания.
  - Держитесь, ребята! - воскликнул Грубин. - Сейчас или никогда!
  На просветлевшем экране обозначилась группа поющих детей. Спиной к экрану
стоял дирижер. Он находился в опасной близости от рамы, и поэтому,
выхватывая из коробки пленников и бросая их без церемоний внутрь, Грубин
не спускал с дирижера глаз.
  Жильцы так и не поняли, что же произошло. Один за другим они оказались
внутри телевизора - дрессировщица, молодой человек и лев. Дети, увидев
льва, бросились врассыпную, дирижер отпрыгнул, и хорошо еще, что Грубин
его подстраховал - подхватил на лету и кинул обратно... Продолжения этой
драматической сцены Грубин не увидел. Раздался страшный треск. На всей
улице вылетели пробки, в комнате зазвенели стекла и распространились
горелые запахи...
  Грубин с облегчением вздохнул и опустился на пол у телевизора. И тотчас
заснул. И не слышал, как шумели соседи, стучались к нему, грозили милицией.






  (с) Кир Булычев, 1975, 1996.
  (с) "Хронос", 1996.
  (с) Дизайн Дмитрий Ватолин, Михаил Манаков, 1998.
  (с) Набор текста, верстка, подготовка Михаил Манаков, 1998, 1999.
  (с) Корректор Дмитрий Оленьков, 1999.
  Тексты произведений, статей, интервью, библиографии, рисунки и другие
материалы НЕ МОГУТ БЫТЬ ИСПОЛЬЗОВАНЫ без согласия авторов и издателей.



Кир Булычев


                               Звезды зовут!

                                  Рассказ

                              Цикл - "Гусляр"

                              Написан - 1997


  На закате, сверкнув в косых лучах солнца, во дворе дома ј 16 приземлился
антрацитовый вертолет с золотым двуглавым орлом на борту - знак
президентской связи.
  Детишки, игравшие во дворе, разбежались по углам, но двухметровый
фельдъегерь в форме с галунами заметил их и, улыбнувшись, негромко спросил:
  - А ну, кто скажет мне, где проживает профессор Лев Христофорович Минц?
  Он вынул из верхнего кармана шоколадную конфетку и показал ее детям. Дети
наперебой закричали:
  - Во второй квартире!
  Фельдъегерь кивком поблагодарил детей, спрятал конфету в карман, раскрыл
рыжую, давно не крашенную дверь и вошел в дом. На лестнице было темно,
потому что опять перегорела лампочка, но фельдъегерь был готов к
нестандартным ситуациям и включил фонарик, вмонтированный в козырек
фуражки. При ярком свете он отыскал квартиру ј 2.
  Фельдъегерь позвонил в дверь. Никакого ответа. Он постучал в дверь кулаком
в стальной перчатке. Наконец дверь распахнулась.
  В проеме стоял пожилой человек. Взгляд его был гневен.
  - Сколько можно повторять, - воскликнул он, - что до шестнадцати ноль-ноль
я ежедневно думаю.
  С этими словами он попытался закрыть дверь, но фельдъегерь успел вставить
обшитый титановым сплавом острый носок сапога в щель, и профессор был
вынужден сдаться и отступить.
  - У меня конверт для профессора Минца Льва Христофоровича, - зайдя в
комнату, сообщил фельдъегерь.
  - Давайте конверт, - Минц расписался в специальной книжке, неуважительно
бросил письмо на кипу журналов, но фельдъегерям не положено давать советы
адресатам.
  Как только дверь за фельдъегерем закрылась, профессор протянул руку за
конвертом, ибо был не лишен любопытства, но тут перед его носом в воздухе
столкнулись две осы, и Минц занялся подсчетами вероятности такого
столкновения. Так что когда через полчаса к Минцу заглянул его сосед
Корнелий Иванович Удалов, то застал профессора углубленным в подсчеты.
  - Уже полшестого, - сказал Удалов. - Мы с тобой собирались сходить на
выставку цветов в парке. Забыл что ли?
  - Я ничего не забываю, - ответил профессор. - Через три минуты я завершу
работу над новой теорией столкновений свободно летающих тел и сам буду
свободен, как это самое тело.
  - Зачем к тебе фельдъегерь заходил? - спросил Удалов. - От Президента, что
ли?
  Иному может показаться странным спокойствие, с которым обитатели дома ј 16
относились к мировой славе профессора Минца. Но в этом не было притворства
- Удалов, например, и сам славой не обойден, да и весь Великий Гусляр
занимает не последнее место в мировых новостях.
  - Давай вскрывай конверт, - сказал Минц, - может, что срочное?
  Удалов сломал печать и вытащил лист бумаги.
  "Глубокоуважаемый Лев Христофорович! - писал Президент Минцу. - Не
откажите в любезности посетить меня в среду, часика в четыре. Заодно и
пообедаем, моя жена чудесно готовит котлеты с картошкой. Если соберетесь,
возьмите с собой Корнелия Ивановича. Ваш Президент".
  - Надо съездить, - сказал Минц, когда Удалов кончил читать письмо. - Не
отстанут ведь...

  * * *
Президент был не один. В кабинете сидело несколько авиационных генералов и
академиков. Удалов оробел. Хоть ему приходилось в жизни попадать в разные
ситуации, но стесняться он не перестал - в отличие от Минца, который давно
уже ничему не удивлялся. Он пожал руку Президенту, поздоровался с
академиками и генералами.
  Некоторые академики радовались встрече с Минцем, другие завидовали ему и
не скрывали неприязни. У нас редко любят гениев.
  - Садитесь, - попросил Президент и сам уселся во главе длинного стола. -
Разговор предстоит серьезный. Надо поговорить о дальнейших космических
исследованиях.
  В кабинете воцарилась тишина.
  - Есть у нас кое-какие трудности, - продолжал Президент. - Поломки,
неполадки, раздается зарубежная критика, иные ставят под сомнение тот
факт, что мы, понимаешь, великая держава!
  Эти слова вызвали возмущение среди генералов и академиков. Они принялись
высказывать возмущение открыто, чтобы Президент их услышал. Президент
поднял руку и произнес:
  - Хватит, я все слышу, все понимаю. И думаю, что мы найдем способы. Не
оскудела наша земля талантами. Есть у нас еще камни за пазухой.
  Президент сделал знак референтам, тут же открылась дверь, и ввели юношу
лет пятнадцати - худенького, лохматого, с серьгой в ухе, в футболке,
джинсах и грязных кроссовках.
  Некоторые из присутствовавших не смогли сдержать своего негодования из-за
того, что наша молодежь оставляет желать.
  - Погодите вы, - рассердился Президент. - В молодежь верить надо, а не
подножки подставлять. Подножки подставлять - это каждый умеет. Иди сюда,
Сережа, расскажи нашим корифеям, чего ты открыл и обнаружил, пока они по
заграницам ездили.
  Юноша оказался не таким робким, как того ожидал Корнелий Иванович.
  - Объяснить, как произошло открытие, или вкратце? - спросил он у
Президента.
  - А если подробно, мы поймем?
  - Боюсь, что пока нет, - смущенно улыбнулся Сережа. - В общем, мне удалось
вычислить, что в нашей галактике есть обитаемые планеты. К сожалению, они
находятся довольно далеко. Но я точно знаю их координаты, и если кто
захочет, могу показать расчеты.
  Всем захотелось возмутиться, но заявление Сережи было настолько
неожиданным и наглым, что никто не отыскал нужных слов.
  И тут, как назло, поднялся академик Кочубей, ведущий наш астрофизик, и
сказал:
  - Мальчик занимался в моем кружке при планетарии. Я проверял его расчеты.
Ошибки нет.
  Вот тогда начались споры и даже крики. Словно Президента не было в
комнате. Таким сенсационным было событие.
  Пошумели, покричали, потом Президент легонько стукнул ладонью по столу,
стол вздрогнул, и академики и генералы вспомнили, где они находятся.
  - Хочу заметить, - сказал Президент, - информация совершенно секретная,
Сережу мы пока изолировали...
  - Вот об этом я и хотел сказать, - вмешался Сережа. - Ну сколько можно!
Если б знал, никогда бы такого открытия не делал.
  - Эх, юноша, юноша, - заметил академик Беневоленский. - Поработали бы со
мной при изобретении водородной бомбы, тогда бы не возмущались.
  - Кстати, - добавил генерал-полковник с дьявольской бородкой, - всем
присутствующим придется дать подписку о неразглашении.
  - Ну это ты, понимаешь, поспешил, - остановил ретивого генерала Президент.
- Это мы успеем. А знаешь почему? А вот не знаешь, раз мигаешь глазами. До
нашего брата по разуму еще долететь надо. А ведь не долететь. Сколько у
тебя парсеков получается?
  - Шесть, - ответил юноша.
  - Вот я и говорю!.. А долететь надо. Так что давайте думайте.
  Академики начали допрашивать Сережу с целью его унизить в глазах
Президента. Президент понимал и посмеивался. Генералы тоже стали
спрашивать о военном потенциале наших братьев по разуму. Удалов же крепко
задумался.
  Он-то отлично знал, что галактика кишмя кишит разумными цивилизациями.
Удалова не раз возили на отдаленные планеты. Но это, разумеется, тайна в
пределах Великого Гусляра. Сережа до своего открытия дошел самостоятельно.
А раз так - скажите, почему Президент вызвал в Москву именно Минца с
Удаловым из Великого Гусляра, а не Рабиновича с Ивановым из Нижнесосенска?
  Совещание продолжалось часа полтора, но решение принято не было. Даже если
кто и поверил мальчишке, то предложить космическую экспедицию, чтобы
утереть нос всем американцам, не мог: нет у России такой возможности.
  Наконец уставший Президент поблагодарил всех участников. Когда они стали
подниматься, он сказал Минцу:
  - Лев Христофорович, останьтесь. И вы, Корнелий Иванович.
  Ежась под злыми взглядами некоторых академиков, Удалов с Минцем остались
сидеть.
  - Ну, что думаете? - спросил Президент.
  Профессор Минц поскреб блестящую лысину и произнес:
  - Достаточно сложить два и два, чтобы получилось два в квадрате.
  - Надо запомнить, - сказал Президент и записал слова профессора. -
Смешной, понимаешь, парадокс.
  - Вам принесли координаты иноземной цивилизации, - продолжал Минц, - и вы
как государственный человек сделали вывод...
  - Я сделал вывод - надо лететь! - сказал Президент.
  - Это единственный способ сегодня обогнать Америку и показать всему миру,
что Россия остается великой страной.
  - Ну молодец, ты наш старик! - обрадовался Президент. - Продолжай!
  - Но я тоже не представляю, каким образом... - начал было Минц, но тут
Удалов его перебил:
  - Я думаю, что речь идет о минимизации.
  - Об этом неудачном опыте?
  - Вот именно! - воскликнул Президент. - Зря вы это изобретение забросили,
Лев Христофорович... Зато сейчас оно нам очень пригодится. Если у нас
имеется отдаленная цивилизация и если у нас нет денег, чтобы отправить
туда космическую экспедицию, то почему бы не уменьшить космонавтов до
миниатюрных размеров, и тогда...
  - Запасов воздуха и пищи надо в сто раз меньше, вес корабля в сто раз
меньше - всего надо в сто раз меньше! - заявил Удалов. - Вы гений!
  - О гениальности - это лишнее. У меня есть семья и другие советчики. В
коллективе живу, думаем вместе. А решения приходится принимать, понимаешь,
в одиночестве. Устал я, ребята. Пошли, что ли, пообедаем. Супруга ждет.

  * * *
Все приборы для корабля создавали на станции юных техников и в Институте
борьбы с вредными насекомыми. Мебель и прочие вещи поручено было
изготовить фабрике Твердой игрушки, которую оцепили автоматчики и
сотрудники ФСБ.
  В Министерстве обороны об операции "Звезды зовут!" знали три человека.
Зато очень многие были в курсе параллельной операции "Галактика". На
полигоне в Плесецке готовили к старту настоящий космический корабль, и
хоть цель полета держали в тайне, половина населения Земли знала о цели. В
США эксперты категорически заявили, что российская экономика такого
запуска не выдержит, а если корабль и пролетит несколько миллионов
километров, то обязательно рассыплется.
  Однако американские агенты и купленные ими мафиози вели поиски юноши
Сережи. Но найти не могли, потому что он сдружился с академиком Минцем и
уехал с ним на время подготовки экспедиции в Великий Гусляр, где жил на
правах внучатого племянника и вел со Львом Христофоровичем бесконечные
научные споры.
  Присутствие Минца пока не требовалось. Подготовка к полету была взята под
президентский контроль.
  Дети в доме ј 16 уже привыкли, что в семь вечера во дворе опускается
черный вертолет с золотым гербом России на борту и из него выходит дюжий
фельдъегерь.
  Наконец уже осенью, когда трава в городском парке пожухла, а клены стали
огненными, подготовка к экспедиции была завершена.
  В Гусляр пришло послание от Президента: Удалову и Минцу быть в Плесецке к
шести вечера. На том же фельдъегерском вертолете и вылетели.
  На космодроме наших знакомых тут же провели в бункер. Там находился
Президент. Нет, не инкогнито, а совершенно официально, так как только он
мог помахать рукой улетающим космонавтам.
  Президент сидел за простым дубовым столом, который остался в наследство от
академика Королева. Справа сидел Кочубей, слева генерал с бородкой под
Троцкого. Комиссия принимала доклады служб.
  Когда выяснилось, что все службы свое дело сделали и корабль к полету
готов, Президент отправился на пресс-конференцию.
  Журналистов собралось столько, словно Президент только что взял штурмом
Кремль.
  В коридоре, в тот момент, когда никого рядом не было, Президент
по-товарищески обнял Минца и Удалова и спросил:
  - Не передумали?
  - Нет, - сказал Минц.
  - Средство привезли?
  Минц похлопал себя по верхнему карману.
  - Инкубационный период проверяли?
  - И не раз, вы не волнуйтесь, - сказал Удалов. - Короткий у нас
инкубационный период.
  Президент поспешил на пресс-конференцию. От двери обернулся и громко
прошептал:
  - Вся надежда на вас, мужики! Если опозоримся, меня скинут, вас - под
колесо истории, а удар по репутации России будет такой, что уже не
очухаться.
  - Не подведем, - заверил Удалов.
  В секретной комнате они просидели минут двадцать. Работал маленький
телевизор. Они видели, как Президент отбивается от журналистов. Настроение
было тревожным. Ответственность - громадной.
  В дверь заглянула дочь Президента, доверенное лицо.
  Она сделала жест рукой. Дочь была вся в черном, на голове черный платок.
  Черной монашкой она повела друзей по коридору.
  Они вышли на поле. Дул холодный ветер. Удалов пожалел, что не взял плащ.
  Впереди возвышалась громадная башня - космическая ракета.
  Дочь Президента легко вспрыгнула на небольшую платформу, Минц с Удаловым
последовали ее примеру, и тележка покатилась к кораблю.
  Возле корабля было тихо.
  Часовые возле башни мирно спали.
  - Никто не заметит нашего прихода, - сказала дочь Президента.
  Они поднялись на лифте в космический корабль, прикрепленный спереди к
ракете-носителю. Ракета была большой, корабль казался маленьким.
  - Папа очень на вас рассчитывает, - сказала дочь.
  Минц поцеловал руку молодой женщине, а Удалов крепко пожал ее прохладные
пальцы.
  Минц и Удалов остались одни.
  - Что ж, - сказал Удалов, - давай попрощаемся. Мало ли что может
случиться?..
  - Ничего не случится, - отрезал Минц. - Мои открытия абсолютно надежны.
  А тем временем пресс-конференция кое-как закончилась. Президенту не
удалось убедить иностранных корреспондентов, что миссия к дальней звезде
завершится успешно. Оппозиционные журналисты обвинили его в безжалостном
отношении к русским людям. В сознательной попытке убить космонавтов по
указке западных спецслужб. Репутация страны и лично Президента была
поставлена на карту.
  На глазах у сотен телекамер Президент пожал руки космонавтам и пожелал им
скорейшего возвращения.
  Гедике Петр Матвеевич был высок ростом, у него были курчавые черные волосы
и нос с горбинкой. Он отличался безумной храбростью и находчивостью. Еще
пять лет назад, до окончания летного училища, он был капитаном команды
"Веселых и находчивых" Московской консерватории. Петр Иванов - коренастый,
светлоглазый, малоподвижный, с пшеничными волосами, которые спадали на
лоб, - был слесарным гением. Он собственными руками построил действующий
самолет и пытался улететь на нем в Америку. Его поймали в районе Северного
полюса и вместо тюрьмы отправили в отряд космонавтов.
  Весь мир глядел на то, как космонавты строевым шагом, поблескивая
прозрачными круглыми шлемами, прошагали последние метры до ракеты. Петр
Гедике отрапортовал лично Президенту.
  - С Богом, - напутствовал Президент.
  Патриарх сказал небольшую речь.
  Космонавты исчезли внутри космического корабля. Весь мир затаил дыхание.
  Начался отсчет времени.

  * * *
Космонавты не смогли скрыть изумления, увиде