сколько времени,
скажите вы мне, можно ходить в театральной одежде, не переодеваясь?
  - Остается мне одно, - продолжала царевна сквозь слезы, - найти берег
покруче и с него в реку кинуться. А вы уж как хотите. Вы свободны. Всем
волю даю.
  - Такая молоденькая, а так убивается, - посочувствовала тетя Шура, которая
была женщина добрая и отзывчивая. - Не иначе, как у наших дорогих
товарищей случилась неприятность.
  - Слышишь, Шура, Иван Юрьевич на ней жениться обещал и обманул, - сказала
Александра Евгеньевна.
  - Как же он мог? - возмутилась тетя Шура. - У него жена неразведенная в
Архангельске живет.
  - Чего? - возопил дед Ерема. - Жена, говоришь?
  - Кстати, где он сам? - спросил Эрик, еще не разобравшийся в своих
чувствах, но кипящий желанием сначала помочь прекрасной девушке, а потом
уж разбираться.
  - Да, где он? - поддержала княгиня Пустовойт.
  - Где он?! - вскричал старик Ерема. - Где обманщик?! Целовал, а сам
женатый!
  Толкаясь в узких дверях и забыв о чае, все бросились обратно в коридор. И
остановились как вкопанные. Перед распахнутой дверью в комнату, где
хранился сундук с невестиным приданым, лежал связанный стражник с кляпом
во рту. Он бешено вращал глазами и корчился как червяк.
  Комната была пуста. Ни сундука, ни Дегустатова.
  - Может, он где-нибудь еще? - предположила тетя Шура, понявшая, что гостей
обокрали, но болевшая за репутацию дома отдыха.
  - Дегустатов! - крикнул Эрик.
  И в ответ по асфальтовой дорожке у окна грянули копыта, из-под них
брызнули искры до сосновых вершин, и черный конь, взмахнув длинным
хвостом, рванул с места к темнеющему лесу. На коне сидел Дегустатов, под
мышкой тяжелый сундук, а сзади, обхватив его живот гладкими руками, Анфиса.
  - Спелись, - сказал стражник.
  - Держи вора! - воскликнула княгиня Пустовойт, а мудрый старик Ерема
ответил на это скорбно:
  - Не догонишь. Это же Ветерок. Конь-Ветерок. Волшебное животное. Ни одна
тварь на свете его не обгонит.
  - Значит, Иван мое кольцо украл?
  - Он самый, больше некому. Конь-Ветерок только хозяина кольца слушается.
  - Значит, он меня во сне, еще не поцеловавши, обокрал? - настаивала
царевна.
  - Так, Елена, так, - повторил старик.
  Тут терпению Эрика пришел конец. Он встал в дверях и произнес громко:
  - Вы вовсе не те, за кого себя выдаете. Никакая вы не киногруппа.
Рассказывайте, кто вы на самом деле, почему здесь оказались. Тогда примем
меры.
  - Достойный разговор, - сказала Александра Евгеньевна. - Давно по
Дегустатову уголовный кодекс плачет.
  - Мы себя ни за кого не выдаем, - ответил старик Ерема. - Не то, что ваш
друг Иван Юрьевич.
  - Не друг он нам, - поправил Эрик. - Попрошу перейти к делу.
  В Эрике появились серьезность и собранность, как на пожаре. Впереди языки
пламени, опасность для жизни, в руках лестница, и надо приставить ее к
многоэтажному зданию и лезть наверх, спасать женщин, стариков и детей.
  - Так вот, - сказал старик, оценив серьезный вид отрока в золотом шлеме. -
Мы родом из тридевятого царства, тридесятого государства. Случилось так,
что на рождение царевны Алены вредная колдунья, Анфисина притом двоюродная
бабушка, приглашения не получила. И поклялась она страшной клятвой нашу
царевну со света свести. Но другая колдунья, близкая нашему царю, царство
ему небесное, на это так сказала: "Не будет смерти Алене-прекрасной при ее
совершеннолетии, а заснет она глубоким сном и спасет ее один рыцарь,
который полюбит ее навечно, поцелует в хрустальном гробу и разбудит. Ее и
всех придворных людей".
  - Спящая царевна! - воскликнула Александра Евгеньевна.
  - Она самая, - согласился старик Ерема. - А ты откуда знаешь?
  - Так о вашем приключении сохранилась память в художественной литературе.
  - И в устном творчестве, - добавил Эрик, не сводя глаз со спящей царевны.
  "Алена, - шептали беззвучно его губы, - Аленушка". И царевна, хоть момент
был очень тревожный, на взгляд ответила и потупилась.
  - О вас, - продолжала Александра Евгеньевна, - множество сказок написано,
фильм снят. И даже мультипликация, про иностранный вариант. С гномами.
  - Такого не знаем, - сказал старик. - Значит, заснули мы, как и было
приказано, в день Леночкина совершеннолетия. Что дальше было - не помним.
Дракон нас охранял, чтобы случайный человек не польстился на наше
беспомощное состояние. Потом, видно, пещера заросла, пути к ней
потерялись, а дракон помер. Так и случилось - проснулись мы от
постороннего присутствия. Видим - незнакомый витязь в странной одежде нашу
царевну в губы целует. Значит, кончилось наше затворничество и будет
свадьба.
  - Конечно, - подтвердила Александра Евгеньевна. - Как сейчас помню. Потом
была свадьба и сказке конец.
  - Да не сказка это, - ответила царевна, сморщив носик. - Я в самом деле
все эти годы в хрустальном гробу пролежала. На пуховой перине.
  - Мы поверили, пошли за вашим Иваном Юрьевичем. Он нас сюда привел, а
дальше сами знаете.
  - Он про вас сказал, что вы артисты.
  - Кто-кто?
  - Артисты.
  - Таких не знаем. Ошибся он.
  - Ряженые, - подсказал Эрик. - Так раньше назывались? Скоморохи.
  - Да за такое... За такое... - У старика слов не нашлось, и он сплюнул на
пол в негодовании.
  - Я чистых голубых кровей, - топнула ножкой царевна и посмотрела на Эрика.
  - Это нам все равно, - заметила тетя Шура, которая до этого молчала. - Нам
бы человек был хороший, не жулик.
  - Тоже бывает, - согласился старик Ерема. - А все-таки царевна.
  - Царевна, - вздохнула Александра Евгеньевна. - Люди на Луну летают, реки
от химии спасают, телевизор смотрят, а тут на тебе, царевна...
  - Ладно, потом разберемся, - сказал Эрик. - Помочь надо.
  - Нет, - ответил старик Ерема. - Помочь ничем нельзя. Ветерка не догнать.
Они сейчас в другое царство ускакали.
  - До другого царства не доскакать, - ответил Эрик, улыбнувшись. - До
другого царства много дней скакать. Да и границу ему на коне не переехать.
  - Стража? - спросил с надеждой Ерема.
  - Пограничники. Пошли позвоним в город.
  - В колокола звонить будет, - объяснил старик остальным. - Народ поднимать.
  - Нет, - возразил Эрик. - Я своему начальнику позвоню. Может, придумаем
что. Есть у меня одна идея.
  - Брандмейстеру? Молдаванину?
  Память у старика была хорошая.
  - Ему самому.
  - Зачем ему? - удивилась тетя Шура. - В милицию звонить надо.
  - В милиции не поверят. Что я им, сказку о спящей царевне по телефону
расскажу? Товарищи, скажу, в сказке возникли осложнения?
  - А начальнику?
  - Начальнику я знаю, что сказать.
  Эрик оставил зареванную царевну с ее обслугой в домике, приказал
стражникам никого близко не подпускать: чуть что - в топоры. Им придал для
усиления Александру Евгеньевну. И поспешил в главный корпус. Тетя Шура и
старик Ерема отправились за ним.
  День клонился к вечеру. Небо загустело, тени просвечивали золотом, и в
воздухе стояла удивительная прозрачность, так что за несколько километров
долетел гудок электрички.
  - Знаю, куда он поскакал, - сообщил Эрик. - К железнодорожной станции. К
Дальнебродной.
  - Очень возможно, - согласилась тетя Шура.
  - И еще неизвестно, когда поезд. Далеко не каждый в Дальнебродной
останавливается.
  Старик Ерема не вмешивался в разговор, а представлял себе в воображении
железную дорогу - накатанную, блестящую, с неглубокими сверкающими
колеями, и была она знаком страшного богатства и могущества этих людей.
Ему нравилась деловитость отрока в золотом шлеме и внушала некоторые
надежды. Но, конечно, больше всего он рассчитывал на помощь князя
Брандмейстера. Если Брандмейстер не поможет, то страшный позор обрушится
на царский род, вымерший почти начисто много веков назад.
  В дежурке стоял серый телефон. Эрик снял трубку.
  - Девушка, мне ноль-один. Пожарную.
  Ерема присел на просиженный диван. На стене висели листки с буквами и
картинки, но икон в красном углу не оказалось. Вместо икон обнаружилась
картинка "Мойте руки перед едой". Там же была изображена страшная муха,
таких крупных старику еще видеть не приходилось. Старик зажмурился. Если у
них такие мухи, то какие же коровы?
  - Ноль-один, - повторил Эрик. - Срочно.
  Старик вытянул ноги в красных сапожках, раскидал по груди седую бороду и
глубоко задумался. Поздно проснулись. Что стоило какому-нибудь рыцарю
проникнуть в пещеру лет пятьсот назад?
  Эрик дозвонился до пожарной команды, обрадовался и сказал дежурному:
  - Это я, Эрик. Узнаешь? Докладываю, пожар в доме отдыха на восьмом
километре. Одной машины будет достаточно. Небольшую пошли. У нее скорость.
  - Влетит тебе от начальства, - сказала тетя Шура.
  - Ничего, разберемся. Поймут. У нас в пожарной команде на первом месте
гуманность, а стоимость бензина я из зарплаты погашу. Через десять минут
здесь будут.
  Старик зашевелился на диване, поморгал и спросил:
  - Князь Брандмейстер к нам будет?
  - Нет, - ответил Эрик. - Будут его славные дружинники. Пойдем к нашим,
предупредим. А то испугаются с непривычки.
  У второго корпуса были суматоха и мелькание людей. Княгиня Пустовойт
бежала навстречу и причитала:
  - Царевна себя жизни лишила! Позора не вынесла.
  - Причем тут позор! - воскликнул Эрик. Каска на голове стала тяжелой, и в
ногах появилась слабость.
  - Не беспокойтесь, товарищи, - сказала из окошка Александра Евгеньевна. -
Я ее валерьянкой отпаиваю. Леночка только погрозилась повеситься, поясок
сняла, в комнатку к себе побежала, да не знала, к чему поясок крепить.
  - Я все равно повешусь. Или утоплюсь, - заявила царевна, высовывая
встрепанную голову из-под руки Александры Евгеньевны. - Лучше умереть, чем
позориться. Мне же теперь ворота дегтем измажут.
  Тут она увидела расстроенного Эрика и добавила, глядя на него в упор:
  - Потому что я, опозоренная, никому не нужна.
  - Вы нам всем нужны! - крикнул Эрик, имея в виду лично себя, и царевна
поняла его правильно, а Александра Евгеньевна, глядя в будущее,
предупредила:
  - Ужасно избалованный подросток. В школе с ней намучаются.
  Эрик с ней не согласился, но ничего не сказал.
  - Сейчас князь-Брандмейстерова дружина здесь будет, - заявил старик Ерема
осведомленным голосом. Потом обернулся к Эрику и спросил: - А стрельцов
наших с собой возьмешь?
  - Нет, обойдемся. Вы, если хотите, можете с нами поехать.
  - Блюсти охрану! - приказал старик твердо стрельцам. - Что, карета будет?
  - Будет карета, - согласился Эрик, - красного цвета. И предупреждаю,
товарищи, что машина может вам показаться...
  В этот момент жуткий вой сирены разнесся по лесу, и, завывая на поворотах,
скрипя тормозами, на территорию дома отдыха влетела пожарная машина
красного цвета с лестницей поверх кузова, с восьмерыми пожарниками в
зеленых касках и брезентовых костюмах.
  Нервы древних людей не выдержали. Стрельцы пали ниц, старик зажмурился и
бросился наутек, в кусты сирени, а царевна обняла тоненькими ручками
обширную талию Александры Евгеньевны и закатила истерику.
  Машина затормозила. Пожарники соскочили на землю и приготовились
разматывать шланг, сержант вылетел пулей из кабины и по сверкающей каске
узнал своего подчиненного.
  - Что случилось? - потребовал он. - Где загорание?
  - Здравствуйте, Синицын, - проговорил Эрик твердо. - Вы мне верите?
  - Верю, - также твердо ответил сержант, потому что оба они были при
исполнении обязанностей.
  - За бензин я оплачу, и за ложный вызов понесу соответствующее наказание,
- сообщит Эрик. - Вот вы видите здесь людей. Они попали сюда нечаянно, не
по своей воле. И оказались жертвами злостного обмана. Их обокрал директор
дома отдыха Дегустатов. И ускакал на коне с драгоценностями исторического
значения и своей сообщницей.
  - Дегустатова знаю, - подтвердил сержант. - Встречался в райсовете.
Пожарные правила нарушает.
  - Он самый, - согласился Эрик. - Дегустатова надо догнать. И отнять
украденные вещи.
  - Мое приданое, - объяснила, всхлипывая, царевна.
  - Ого! - воскликнули пожарники, заметив такую сказочную красоту.
  - Да, приданое этой девушки, - сказал Эрик.
  - Поможем, - сказали пожарники и, не дожидаясь, что ответит сержант,
прыгнули обратно в красную машину.
  Сержант еще колебался.
  - Помоги, князь Брандмейстер, - взмолился старик Ерема.
  - Помогите, добрый витязь, - попросила царевна. И добавила, обращаясь к
придворным: - Пади! В ноги нашему благодетелю!
  И все, кто был во дворе, вновь повалились на землю, стараясь добраться до
кирзовых сапог сержанта, чтоб заметнее была мольба.
  - Ну, что вы, что вы, товарищи, - засмущался сержант. - Наш долг помочь
людям, мы и не отказываемся...
  Затем деловым голосом приказал:
  - По машинам! Заводи мотор!.. В какую сторону скрылся злоумышленник?
  - К станции Дальнебродной, - ответил Эрик. - Больше некуда.
  Подсадили в кабину старика Ерему. Эрик вспрыгнул на подножку - и со
страшным ревом пожарная машина умчалась. А царевна, глядя машине вслед,
сказала Александре Евгеньевне, к которой уже немного привыкла:
  - А все-таки у Эрика самый красивый шлем.
  - Молода еще ты, - отрезала Александра Евгеньевна. - Тебе учиться надо.
  - Я уже совершеннолетняя, - не согласилась принцесса. - А учиться царевнам
нечему. Мы и так все знаем.
  ... Конь-Ветерок уже полчаса со сказочной скоростью несся по лесной, почти
пустынной дороге, стуча копытами и высекая искры из асфальта. Рука
Дегустатова онемела, и пришлось переложить сундук на другую сторону. Ветви
деревьев стегали по лицу, и с непривычки ноги выскакивали из стремян, на
что конь сердился и ворчал, оборачиваясь:
  - Не умеешь, не садился бы. Всю спину мне собьешь.
  - Молчи, скотина, - возражала ему Анфиса, которая тесно прижималась к
спине Дегустатова, сплетя руки на его круглом гладком животе. - Послушание
- вот главная заповедь животного.
  - Всему приходит конец, - говорил конь и екал селезенкой. - Скоро мое
терпение лопнет.
  Наконец Дегустатов понял, что больше держать сундук и скакать на лошади он
не в силах.
  - Тпру, - сказал он, углядев полянку со стогом. - Привал.
  Он тяжело соскочил на траву, сделал два неверных шага, не выпуская из рук
драгоценного сундука, и рухнул у стога.
  Анфиса также сошла и прилегла рядом. Конь-Ветерок молча забрал губами клок
сена и принялся пережевывать его. Иногда он поводил шелковой спиной, махал
хвостом, отгоняя комаров.
  - Ну и дела, - произнес он. - Стыдно людям в глаза глядеть.
  - Нам бы до станции добраться, - сказал наконец Дегустатов. - Там в поезд.
Только нас и видели.
  - В другое царство? - спросила Анфиса.
  - В другое царство нельзя. Визы нету. Мы в Москве устроимся. Там у меня
двоюродный брат проживает. Сундук тяжелый, сволочь, так бы и выкинул.
  - Врешь ты, не выкинешь, - сказала Анфиса, которая была женщиной
практичной и уже свела в могилу двух мужей, о чем Дегустатов, разумеется,
не знал. - Это теперь мое приданое будет. Хотя я и без приданого хороша.
  - Посмотрим, - проговорил Дегустатов. - Открыть бы его, по карманам добро
разложить.
  - Открыть нельзя, - объяснила Анфиса. - Ключ у княгини Пустовойт хранится.
Некогда было взять.
  - Ох, и попал я в ситуацию, - размышлял Дегустатов. - Но положение, надо
признать, было безвыходное. Жениться мне на ней не к чему. В любом случае
я шел или под суд, или под моральное разложение. Ничего, все равно пора
профессию менять. Ну, скажи, Анфиса, какие могут быть перспективы у
директора дома отдыха?
  - Да никаких, - согласилась Анфиса, которая раньше не слыхала ни про дома
отдыха, ни про перспективы. - Поскачем дальше? А то погоня может
объявиться.
  Дегустатову было лень подниматься.
  - Какая теперь погоня? На чем они нас догонят?
  - Меня никто не догонит, - подтвердил со сдержанной гордостью
конь-Ветерок. - Я скачу быстрее ветра. - Взмахнул большой красивой головой
и добавил: - Если, конечно, всадник достойный, а не тюфяк, как ты.
  - Ты Ваню не обижай, - вмешалась Анфиса. - Нас теперь ни огонь, ни вода не
разлучат. Правда, Ваня?
  - Правда. - Дегустатов погладил Анфису по спине. - Мы с тобой такие дела
завернем - жутко станет. Дом купим в Переделкине, комнаты сдавать будем.
  - Вот, - сказала Анфиса, глядя на коня. - А на тебе воду возить будем.
  - В цирк его сдадим за большие деньги.
  Издали донесся вой сирены.
  - Это что? - спросил конь, навострив уши.
  - Это? - Дегустатов поднялся на ноги и подхватил сундук. - Машина едет.
  - Погоня?
  - Может, мимо.
  Но, несмотря на эти свои успокаивающие слова, Дегустатов взобрался в
седло, а Анфиса подошла поближе, протянув к нему руку, чтобы он помог
взобраться вверх.
  Дорога здесь была видна вдаль, и, когда из леса выскочила с ревом пожарная
машина и поддала с пригорка, когда замахал руками из кабины старик Ерема,
узнавший коня-Ветерка, Дегустатовым овладели ужас и отчаяние. Никак он не
ждал такой сообразительности от пожарника. Полагал, что если его враги
будут звонить в милицию, там решат - шутят. И с погоней произойдет
задержка.
  - Гони! - крикнул он Ветерку, позабыв о своей подруге.
  - А я как же? - закричала Анфиса, почуяв неладное. Всю жизнь она бросала
других, а ее еще никто бросить не осмеливался. - Я ж тебе помогала, я ж
стрельцу по голове туфлей била! Я ж в тебя храбрость вливала!
  - Гони! - кричал Дегустатов Ветерку, не слушая женщину.
  Ветерок переступил копытами и сказал со вздохом:
  - Неудобно как-то получается, Иван Юрьевич. Женщина все-таки.
  - Боливар двоих не свезет, - ответил ему Дегустатов строкой из забытого
иностранного рассказа. И стукнул каблуками по бокам жеребца.
  - Эх, служба проклятая! - выругался конь и поскакал дальше.
  Сундучок мешался, толкал в бок, сзади бежала по молодой траве черноволосая
женщина шамаханской национальности и проклинала обманщика древними
оскорбительными словами. Даже конь вздрагивал. А Дегустатов не слышал. Он
мчал к станции Дальнебродной и приговаривал:
  - Нас не возьмешь! Живыми не дадимся.
  Ветерок, почуяв, что погоня настигает, перешел в карьер. Асфальт
прогибался и трескался под мощными копытами.
  Пожарная машина неслась вслед, словно горел родильный дом. Сирена выла,
колокол звенел, пожарники привстали на сиденьях и торопили шофера.
  - Вот разложенец, - сказал строго сержант, - женщину бросил, сообщницу.
Ничего ему не дорого.
  - Я и говорю, - ответил Эрик.
  - Ничего с ней не станется, - вмешался старик Ерема. - Натура у ней
преподлая. Если бы не связи, никогда бы ее близко к царевне не подпустили.
Вполне возможно, что это она отравленное яблочко Елене подсунула.
  Скоро фигурка Анфисы растаяла вдали, а конь, хоть и волшебный, стал
понемногу сдавать, так как в машине было более ста лошадиных сил, даже
Ветерку не под силу конкурировать.
  Впереди за березами возник кирпичный палец водокачки, пошли по сторонам
дороги картофельные участки с прошлогодней ботвой и домики поселка. Люди
выскакивали в палисадники, смотрели с изумлением, как полный мужчина на
вороном красавце-коне удирал от пожарной машины, и делились на
болельщиков: одни хотели, чтобы победил всадник, другие болели за пожарную
машину.
  У самого перрона, куда только что, по редкому совпадению, подошел поезд и
остановился на минуту, машина настигла коня, но тот вскочил, повинуясь
приказу Дегустатова, на платформу и поскакал, распугивая мирных
пассажиров, прямо к железнодорожной кассе.
  Пожарная машина затормозила у перрона, и на ходу пожарники соскакивали с
нее, разбегаясь цепочкой, чтобы вору никуда не скрыться. Да и Дегустатов
уже понял, что билет покупать некогда.
  - Стой, - крикнул он коню, и тот замер. Да так резко, хитрец, что
Дегустатов перелетел через голову и покатился по платформе, по затоптанным
доскам. Но сундучка не выпустил.
  Пока он поднимался, потерял секунды, и за эти секунды высокий молодой
человек в сверкающей медной пожарной каске и джинсах, первым соскочивший с
машины, оказался совсем рядом и отрезал Дегустатову путь к вагонной двери.
  Вид у того был ужасен. Дегустатов был доведен до крайности. Он крикнул,
испугав пассажиров и заставив остановиться железнодорожного милиционе