зналась девочка,
что памятник будет Толстому, все равно хотелось проверить.
  Удалов деловито подошел к голове, протянул руку, приподнял край тяжелого
брезента, но увидел только ухо. И в этот момент сзади раздался
пронзительный свист - к нему бежал милиционер, за ним - другие люди и дети.
  Удалов понял: дело плохо. Он кинулся бежать с площади.
  Но далеко не убежал - с другой стороны уже ехала "скорая помощь". Она
затормозила у раскопанной траншеи, оттуда выскочили санитары с носилками и
также кинулись к Удалову. Удалов, как заяц, метался по полю, перепрыгивая
через ямы, но кольцо преследователей все сужалось.
  Удалова поймали бы, если бы не неожиданное отвлечение.
  Внезапно воздух потемнел, на город наползла черная туча.
  - Красная игрушка! - раздались крики в толпе. - Красная игрушка!
  И тут же люди побежали прочь, ища укрытия, подхватывая на пути детишек.
  Через полминуты Удалов остался один посреди площади.
  Гроза идет, понял он и, благодаря природу за своевременное вмешательство,
поспешил к торговым рядам, чтобы укрыться там. Но далеко отойти не успел,
потому что все время оглядывался.
  И с неба сорвались первые капли влаги.
  Капли были черными, едкими, они жгли лицо и проникали сквозь одежду.
Удалов побежал быстрее, но дождь становился все гуще. К тому времени,
когда Удалов добежал до какого-то пустого подъезда, все тело горело от
ожогов, а одежда начала расползаться и слезать с тела.
  "Черт знает что", - рассердился Удалов. - Знал бы, никогда бы не
согласился на такое путешествие. Вечно этот Минц с его открытиями!" Но
внутренний голос поправил Удалова: Корнелий, сказал он, тебя никто не
заставлял бегать по площадям и задавать вопросы. Пошел бы прямо на
Пушкинскую, уже, наверное, возвратился бы обратно домой с формулами в
руках. Сам виноват.
  Удалов согласился с внутренним голосом, хотя ему было жалко костюма, плаща
и шляпы, не говоря уж о ботинках.
  Кислотный дождь прекратился, но туча еще висела над городом, и улицы были
пустынными. Удалов побежал домой.
  Бежал он с трудом. Тротуары были скользкими и черными от зловонной жижи,
плащ расползся, костюм держался еле-еле, у правого ботинка отклеилась
подошва, а брюки пришлось поддерживать руками.
  В таком плачевном виде Удалов пробежал по Пушкинской, влетел в ворота
своего дома и сразу нырнул в подъезд.
  Вот и родная лестница, вот и привычная дверь.
  Удалов нажал на кнопку и услышал столь знакомый звон, прозвучавший в
квартире.

  * * *

  Дверь открылась далеко не сразу.
  В дверях стояла чем-то знакомая молодая блондинка. Приятной внешности, в
цветастом халатике, натянувшемся на высокой груди.
  - Корнелий! - воскликнула молодая женщина. - Как же ты не уберегся!
  - Я... понимаете... понимаешь... - тут Удалов совсем смешался, потому что
ожидал встретить совсем другую женщину. Бывает, смотришь на человека и
понимаешь: где-то ты его видел, или в детском саду с ним состоял, или в
школу ходил, или в Ялте отдыхал. Но кто она? Кто она? Почему она здесь?
Где Ксюша?
  - Тебе лучше не заходить, - сказала молодая женщина, загораживая проход. -
Сначала погуляй, обсохни.
  - Я с тобой не согласен, - возразил Удалов. У него зуб на зуб не попадал.
  - Только в комнаты не заходи, - женщина отступила, не скрывая отвращения
от запаха и вида Удалова. - Все здесь сбрасывай и сразу в ванную!
  Перед Удаловым стояла трудная проблема. Ему предлагали раздеться догола,
полагая, что он не тот Удалов. Причем, ладно бы предлагала Ксюша - перед
Ксюшей, даже чужой, можно было не стесняться. Но с этой молодой
красоткой... как при ней разденешься?
  - Ты что? - спросила молодая женщина. - Оробел, что ли, мой орел
общипанный?
  - Знаешь, - сказал Удалов, - я лучше так в ванную пройду. Там я разденусь.
  - Чтобы всю ванную провонял? У меня там импортные шампуни стоят.
  В голосе молодой женщины послышались пронзительные нотки, и этим она
напомнила Удалову Ксению. Но только напомнила. Была она лет на двадцать
моложе его жены, глаза намазаны, щеки подрумянены, во взгляде поволока...
  Удалов, возя ногой по ноге, стянул с себя распадающиеся ботинки, с ними
сошли и носки. Потом все же двинулся к двери в комнату.
  - Стой! - молодая женщина загородила руками проход. - Убью!
  Халат ее распахнулся, обнаружив кружевное нижнее белье, но это совсем не
смутило красотку.
  Тогда Удалов, понимая, что выхода нет, начал стаскивать с себя остатки
костюма, делая это очень медленно, оттягивая время, в надежде, что другой
Удалов придет и освободит его от позорного действия, и в то же время
опасаясь, что другой Удалов может его неправильно понять.
  - Ты чего домой пришел? - спросила тем временем красотка.
  - Я... я обедать пришел, - вспомнил Удалов.
  - Обедать? Домой? Ты же в спецбуфете обедаешь! Откуда у меня для тебя обед?
  Костюм упал на пол, Удалов остался в трусах и майке - хорошо, что они не
расползлись от кислотного дождя. Но были ветхими, ненадежными. Приходилось
поддерживать трусы руками.
  Удалов готов был сгореть от стыда, но понимал: если он сейчас признается,
что он - не настоящий Удалов, может произойти трагедия.
  От страха и полной растерянности Удалов стал агрессивным. Ну что за
отношение к нему в собственном доме? Куда-то дели родную жену и еще
приказывают!
  - Дай мне халат какой-нибудь, - сказал Удалов.
  - Вымоешься, получишь халат, - сказала молодая женщина.
  А вдруг это моя новая жена, подумал Удалов. Все в этом мире так же как в
нашем, только жена у меня не Ксения, а молодая и красивая.
  И как только он об этом подумал, он поглядел на женщину совсем другими,
можно сказать, хозяйскими глазами. Но в этом выборе что-то смущало, и было
неловко перед Ксенией.
  - Дай халат, - сказал он, делая еще один шаг вперед.
  Женщина отступила, но не столько от страха перед Удаловым, сколько от
нежелания о него испачкаться.
  Прихожая в доме Удаловых невелика, так что в три шага Удалов достиг входа
в комнату и повторил еще громче и смелее:
  - Дай халат!
  Тут произошло совсем уж странное событие - его халат возник в приоткрытой
двери. Он двигался по воздуху, потому что его держала обнаженная мужская
рука.
  Удалов принял из мужской руки халат и увидел в щели главного архитектора
города Оболенского, можно сказать, в одних кальсонах.
  - Это что? - спросил Удалов, полностью переключаясь на роль своего
двойника.
  - А что? - спросила молодая женщина, стараясь закрыть спиной дверь.
  "Может, не жена? - подумал Удалов. - Я тут бушую, а она, может, и не жена,
а вовсе жена архитектора Оболенского?"
  - Что Оболенский там делает? - спросил Удалов.
  - Оболенский? - удивилась молодая женщина. - Какой-такой Оболенский?
  - Архитектор! - воскликнул Удалов и, отодвинув женщину, распахнул дверь в
комнату.
  В окне мелькнула темная тень, послышался треск ветвей и глухой удар о
землю.
  Удалов кинулся к окну.
  Оболенский с трудом поднялся с земли и, прихрамывая, заковылял к воротам.
Он был полураздет, под мышкой нес недостающую одежду.
  - Эй! - крякнул ему Удалов. - Стой! Поговорить надо.
  Но архитектор Оболенский даже не обернулся.
  Тогда Удалов обернулся к молодой женщине.
  - Попрошу объяснений, - сказал он.
  - Объяснения? - женщина была возмущена. - Кто ты такой, чтобы давать тебе
объяснения!
  - А вот такой! - ответил Удалов, потому что не знал, кто он такой.
  - Человек в гости пришел, чаю попить.
  Видно, не хватило наглости у молодой женщины - в голосе прозвучала попытка
оправдаться.
  - Чаю попить? - закричал Удалов. - Чаю попить в халате?
  - А у него горячей воды нет, - ответила женщина, отступая перед яростью
Удалова. - Воды нет, вот и пришел ванну принять. И в конце концов - какое
твое дело?
  - Какое мое дело? - Удалов понял, что открылась возможность выяснить, кем
ему приходится эта женщина. - Ты мне жена или не жена?
  - Ну, жена, - ответила женщина. - Ну и что?
  - А то, что таких жен душат на месте!
  - А ты придуши, придуши, Отелло! Посмотрим, какой ты завтра будешь!
  - А мне плевать, какой я буду завтра! - зарычал Удалов и, подняв
растопыренные руки, пошел на молодую жену.
  Молодая жена отступала в комнату, нагло хихикая и покачивая бедрами. И по
этим бедрам Удалов узнал непутевую Римку, что заигрывала с ним на улице.
Может показаться невероятным, что Удалов не сразу узнал ее, увидев дома.
Но встаньте на его место - придите домой, найдите там молодую малознакомую
соседку, облаченную в халат вашей жены, еще посмотрим, сразу ли вы ее
узнаете.
  Тут Римма завопила, словно он ее уже начал душить.
  Бешеными глазами она уставилась за спину Удалова.
  А от двери послышался удивленный голос:
  - Что такое?
  Рот Риммы раскрылся, глаза закатились, и она медленно опустилась на пол.
  Удалов тоже оглянулся и увидел, что в дверях стоит он сам, собственной
персоной. Только в плаще, костюме и кепке, надвинутой на уши.
  - Ты кто такой? - грозно спросил пришедший Удалов.
  - Стой, стой, стой! - закричал первый Удалов. - Все в порядке! Все путем.
Навожу порядок в нашей семье.
  Но тут пришедший Удалов узнал первого Удалова.
  Он, конечно, не поверил собственным глазам, потому что зажмурился и долго
не разожмуривался.
  А молодая жена лежала на ковре у его ног и почти не дышала.
  - Слушай меня внимательно! - быстро сказал первый Удалов своему двойнику.
Говорил он напористо, чтобы не дать двойнику опомниться. - Я - это ты, тут
никакой мистики, одна наука. Все объясню потом. Возьми себя в руки,
Корнелий.
  - А она? - спросил, не разожмуриваясь, двойник.
  - Римма пускай полежит в обмороке, - сказал Удалов. - Ничего не случится.
Есть дела более важные.
  - Вот это ты брось! - двойник открыл глаза. Характер у него был
удаловский, упрямый.
  Он резким движением сбросил плащ, присел на корточки возле молодой женщины
и взял ее пальцами за кисть руки. Слушал пульс.
  - Ну что я тебе говорил? - спросил Удалов. - Нормальный пульс?
  - Пульс слабый, - ответил двойник.
  - Давай ее на диван положим, - сказал Удалов.
  - Я сам, - сказал двойник. - Ты же грязный.
  Он поднатужился, поднял крепкое молодое тело и дотащил его до дивана.
Молодая жена не проявляла признаков жизни.
  Сделав это, двойник обратился к Удалову:
  - Ты чего здесь в одних трусах делаешь?
  В голосе его прозвучала ревность.
  - Не по адресу обращаешься, - ответил Удалов. - Ты не меня подозревай, а
того, кто через окно сбежал.
  - Через окно? - двойник бросился к окну.
  - Нет его там, - сказал Удалов.
  - А кто был?
  - Кто? Сам небось знаешь.
  - Честное слово, не знаю, - ответил двойник.
  - Архитектор Оболенский.
  - Так я и знал! - сказал двойник. - Козел старый!
  - А ты чего хотел? - вскинулся Удалов. - Если старую жену на молодую
поменял, учитывай риск. Сам небось не Аполлон.
  - Да помолчи ты! - огрызнулся двойник. Он смотрел на свою молодую жену со
странным чувством, которого Удалов разгадать не смог.
  - Она думала, что ты обедать будешь в буфете, - сказал Удалов.
  - Буфет кислотным дождем затопило. Сквозь крышу просочилось. Даже Сам без
обеда остался, - ответил двойник. - А ты откуда?
  - Знаешь что, - сказал Удалов, - можно, я помоюсь сначала?
  - У тебя что, дома своего нет? - спросил двойник.
  - Есть, но далеко, в трусах не добежать, - сказал Удалов. - А мне с тобой
поговорить нужно.
  - О чем? - видно, двойник все еще был в шоке.
  - Пойдешь со мной, - сказал Удалов. - Побудешь со мной в ванне, пока я
буду мыться.
  - Не хочу. Мне на совещание надо.
  - Корнелий, не спорь, - разговор у нас секретный. А секретные разговоры
лучше вести в ванной, когда там вода течет и никто подслушать не может.
  Удалов решительно пошел в ванную, двойник колебался. Молодая неверная жена
лежала без чувств, неизвестно было, то ли ее жалеть, то ли убить.
  Для начала он накрыл ее пледом, потом все же пошел в ванную.
  Удалов включил газовую горелку, разделся. Двойника он не стеснялся.
Двойник с удивлением смотрел на большую родинку под правым плечом. Понятно
почему - наверняка у него такая же.
  - Потерпи, - сказал Удалов двойнику. - Сначала ополоснусь.
  - А ты Оболенского точно видел? - спросил двойник.
  - Точно, - ответил Удалов. Щадить двойника он не хотел.
  - Этого не может быть, - сказал двойник. - Она меня любит.
  - Дверь закрой на крючок, - сказал Удалов. - Чтобы Римма случайно не
заглянула.
  - Объясни, прошу, что это значит? - взмолился двойник.
  - Все в свое время, - ответил Удалов, садясь на край ванны и указывая
двойнику на табуретку. Теперь они могли говорить, сблизив головы. Головы
отражались в зеркале - это было видно обоим, и оба этому дивились. "Ох и
молодец Минц, - думал Удалов. - Вот гений человечества!" - "Что творится,
- думал второй Удалов. - Неужели я сплю? Или это вражеская провокация?"
Но когда он попытался ущипнуть себя, Удалов сказал ему:
  - Не старайся, все это объективная реальность. Я - твой двойник из
параллельного мира.
  - Ага, - согласился двойник, но вроде бы не понял.
  - Где Ксения? - спросил Удалов.
  - Развод, - ответил двойник.
  - А я в нашем мире с ней живу. И разводиться не собираюсь.
  - Долг выше привычки, - сказал двойник.
  - Ты меня удивил. Я, конечно, понимаю, что наша Ксения - не подарок. Но
когда четверть века отбарабанили вместе... А где Максимка?
  - С ней, - кратко ответил двойник. Говорить ему об этом не хотелось. "Ну
ладно, - решил Удалов, - мы еще вернемся к этой проблеме".
  - А новая, Римма? - спросил он. - Как она тебя подцепила?
  - Она секретаршей была. У Самого. А когда я развелся, он мне ее
рекомендовал.
  - Кто, Белосельский?
  - Белосельский?
  - Ты что, Колю Белосельского не знаешь? Мы же с ним в одном классе
учились. Он у нас предгор!
  - Не знаю, - сказал двойник, косясь на дверь. - Тебе уходить пора.
  - Что-то у вас здесь неладно, - сказал Удалов. - Я, когда сюда приехал,
думал, что все, как у нас. А вижу, что у вас не параллельный мир, а в
некотором смысле... перпендикулярный.
  - Какой еще мир? Что ты городишь?
  - Ты о параллельных мирах разве не слыхал? Известная теория. Наш профессор
Минц ее разработал и отправил меня к вам, чтобы одно дельце решить... Ты
что отворачиваешься?
  - Не знаю никакого профессора Минца, - ответил ему двойник.
  - Вот это ты брось, - сказал Удалов. - Этот номер у тебя не пройдет.
Сейчас пойду к Минцу, он мне все объяснит.
  - Не ходи.
  - Почему?
  - Нет там Минца.
  - Как так нет Минца?
  - Нет и - с концами.
  - А где же он?
  - Где положено.
  - Мне трудно поверить глазам, - сказал Удалов. - Ты - это я. И в то же
время ты - это не я. Как это могло произойти? У нас и мама с папой
одинаковые, и в школы мы ходили одинаково. И характер должен быть
одинаковый.
  - Я не хочу тебя слушать, - сказал двойник.
  - Почему?
  - Потому что надо разобраться, на чью мельницу ты льешь воду.
  - Ну - воще! - возмутился Удалов. - Сейчас же говори, что произошло в
Гусляре, что за катаклизмы такие? И почему ты изменился? То-то я чувствую
- Ванда на меня волком смотрела. И Савич. Они не на меня волком смотрели -
они на тебя волком смотрели.
  - Открой! - раздался голос за дверью. - Открой, мне надо!
  Голос принадлежал Римме-секретарше.
  - Подожди, кисочка! - испугался двойник. - Подожди, я к тебе выйду.
  - Открой, тебе говорят! - воскликнула Римма.
  - Что будет, что будет? - двойник стал крутить головой, искать, куда бы
спрятать Удалова. Над их головами было небольшое окошко - оно вело на
черную лестницу.
  - Лезь туда! - шепотом приказал двойник.
  - Не полезу!
  - Лезь, ты погубить меня хочешь?
  Дверь зашаталась - видно, Римма пыталась ее сломать.
  - Открой, мерзавец! - вопила она. - Довел меня до инфаркта, это тебе даром
не пройдет!
  Двойник буквально на руках поднял Удалова, стараясь выпихнуть его через
окошечко, но пролезала только голова. Двойник был в такой панике, что не
понимал этого, а только шипел:
  - Ну же! Скорей! Скорей!
  Тут дверь все же распахнулась - не выдержал крючок, и Римма увидела, как
ее муж пытается себя же, только совершенно голого, поднять на руках, как
Атлант Землю.
  От неожиданности двойник выпустил Удалова, тот упал в ванну, двойник на
него, а Римма завопила, как зарезанная, и выпала из ванной на спину -
снова в обморок.
  Удалов поднялся, скользя по мокрой ванне, потер ушибленный бок и помог
выбраться из ванны своему обалдевшему двойнику.
  Тот лишь вздыхал, охал и не мог сказать ни слова.
  И тут со двора послышался резкий звук сирены.
  - Меня, - сказал двойник, глядя на распростертое тело жены. - Вызывают.
Уже актив начинается, а я здесь...
  И в голосе его была полная безнадежность.
  Со двора снова донесся звук сирены.
  - А ты пойди, - посоветовал Удалов. - Скажи, что не можешь, жена заболела.
  - Да ты что? - удивился двойник. - Меня же вызывают! Я опоздал!
  - Ну тогда я скажу, - заявил Удалов.
  Двойник повис на нем, как мать, которая не пускает сына на фронт. Волоча
двойника на себе, Удалов дошел до середины комнаты, но тут вспомнил о
своем внешнем виде и, сбросив двойника, завернулся в штору - только голова
наружу. Высунулся в окно.
  Под окном стоял мотоцикл с коляской. В нем капитан Пилипенко. Давил на
сигнал.
  - Ты чего? - спросил Удалов. - Весь дом перепугаешь.
  - Удалов! - ответил Пилипенко. - Личное приказание - тебя на ковер. Садись
в коляску!
  - Я не могу, я из ванны! - ответил Удалов. Он почувствовал, что сзади
шевелится, вот-вот вылезет на свет двойник, и, не оборачиваясь, оттолкнул
его подальше, а сам, сбросив штору, предстал перед капитаном в полной
наготе.
  - Видишь?
  - Мне плевать, - ответил Пилипенко. - Если сам не спустишься, под конвоем
поведу.
  Тут, видно, нервы у двойника не выдержали, потому что за спиной Удалова
раздался крик:
  - Иду, спешу! Сейчас!
  И послышался топот.
  Удалов понял, что в таком состоянии его двойник - не боец. Нет, не боец.
Он догнал его у дверей ванной, где двойник замер над распростертым телом
Риммы.
  - Послушай, - сказал Удалов. - Давай рассуждать спокойно. Нельзя тебе в
таком состоянии на актив. Отговорись чем-нибудь.
  - Ты ничего не понимаешь! Дело идет о жизни и смерти!
  Римма пошевельнулась, попыталась открыть глаза.
  - Сейчас она в себя придет, - сказал Удалов. - Если ты ей не сможешь
доказать...
  - Она к нему побежит! Она меня погубит!
  - Не рыдай, - сказал Удалов. - Есть выход. Я сейчас с Пилипенко поеду на
этот самый актив. И отсижу там...
  - Тебя узнают!
  - Кто меня узнает? Я же - ты.
  - Но тебе надо будет говорить, и они догадаются!
  За окном снова взревела сирена.
  - Я буду молчать. Не впервой отмалчиваться на совещаниях. Я привычный. У
тебя специфических грехов нету?
  - У меня вообще грехов нету!
  Римма снова пошевелилась, и двойник вздрогнул.
  - Улаживай свои семейные дела, и - бегом на центральную площадь. Затаись
там, за памятником. Я в перерыве к тебе выбегу, и ты меня заменишь. Ясно?
  Двойник кивнул и лихорадочно прошептал:
  - Только молчи! Кивай и молчи. Ты ничего не знаешь, а погубить меня -
проще простого.
  Удалов не стал тратить времени даром, кинулся в комнату, распахнул шкаф.
Слава богу - шкаф на месте и вещи лежат, как положено. Вытащил выходной
костюм, тот, что Ксюша в Вологде покупала, начал было натягивать на голое
тело, сообразил, вытащил белье - и с бельем в руке, как с белым флагом,
выскочил к окну, помахав Пилипенко:
  - Айн минут! - крикнул ему.
  Сжимая галстук в кулаке, вбежал в коридор. Его двойник сидел на корточках
перед своей молодой женой - ничего не соображал.
  Удалов повторил:
  - За памятником! Черные очки надень, помнишь, где лежат?
  И выбежал на лестницу.
  Но не сразу вниз: метнулся по коридору до минцевской квартиры, хотел
предупредить Минца, что скоро придет, потом остановился в изумлении: на
месте замочной скважины - веревочка, на ней пластилиновая пломба -
опечатана квартира. Значит, и в самом деле - умер старик? Да какой он
старик? Шестидесяти нет. Но что случилось? Сердце у Льва Христофоровича
как мотор... Эх