но признавать такой вариант, - сказал Минц, прикинув в уме
вероятность предательства, - но все к этому шло, и только такой доверчивый
старый дурак, как я, умудрился не предусмотреть самой простой возможности.
  - Звони папе, - обратился Петр Гедике к своей невесте, - скажи старику,
что я согласен на яхту.
  Невеста Гругена счастливо засмеялась и кинулась к телефону.
  Космонавт Иванов, как человек военный, вдруг сказал целую речь.
  - Корабль, блин, запускаем в режим автоматического полета. В сторону
Земли, но без экипажа.
  - А экипаж? - спросил Удалов.
  - Экипаж в составе Петра Гедике и меня остается на постоянное жительство
на планете Столоки, учитывая удовлетворительные жилищные условия.
  На прощание все вместе пошли в таверну "Жареный Индюк", пели песни,
клялись в вечной дружбе, хмельной Тори приставал к официанткам, повар
набил ему физиономию.
  На следующий день расстались.
  Космонавты остались на Столоке, а консультантов Тори на своем служебном
корабле доставил на Землю.
  Они успешно миновали космические заслоны и опустились на опушке леса у
Великого Гусляра.
  - А может, передумаете? - спросил на прощание Тори.
  Минц сделал укол себе, Удалову, а Тори остался малюткой.
  Пока они увеличивались, Тори сказал:
  - Боюсь я за вас.
  - Не бойтесь, - возразил Минц. - Ведь для всех, кроме Президента, мы
оставались в Великом Гусляре. Нас же нет в списке космонавтов - ни живых,
ни погибших.
  - Мое дело предупредить, - сказал Тори и улетел в Галактический центр. А
Минц с Удаловым пошли к автобусной остановке - им еще минут двадцать надо
было ехать до Пушкинской улицы.





  (с) Кир Булычев, 1998.
  (с) "Если", 1998.
  (с) Дизайн Дмитрий Ватолин, Михаил Манаков, 1998.
  (с) Набор текста, верстка, подготовка Михаил Манаков, 1998, 1999.
  (с) Корректор Сергей Рабин, 1999.
  Тексты произведений, статей, интервью, библиографии, рисунки и другие
материалы НЕ МОГУТ БЫТЬ ИСПОЛЬЗОВАНЫ без согласия авторов и издателей.



Кир Булычев


                              Как его узнать?

                                  Рассказ

                              Цикл - "Гусляр"

                         Написан - 30.05-1.06.1970


  Над городом Великий Гусляр гремели громкоговорители, исполняя
жизнерадостные песни. Солнце прорывалось сквозь облака. Пионеры в белых
рубашонках пробегали туда и сюда. Горожане потоками текли под
транспарантами и лозунгами, вытянутыми поперек улиц. Автобусы из-под
приезжих гостей выстроились в ряд на площади, где раньше стояли торговые
ряды, а теперь сквер и покрытый брезентом памятник землепроходцам.
Сегодня, в день семисотпятидесятилетия города, памятник будет торжественно
открыт.
  Жильцы дома шестнадцать сидели во дворе вокруг стола, расшатанного игрой в
домино, поджидали, пока жены кончат прихорашиваться, беседовали о прошлом
и настоящем.
  Корнелий Удалов, в белой рубашке и синем галстуке, причесанный на косой
пробор, чтобы прикрыть лысину, оспаривал мнение Погосяна, что есть города
лучше Гусляра.
  - Например, Ереван, - говорил Погосян. - Две тысячи лет! Три тысячи лет!
Пять тысяч лет на одном месте!
  - Не в цифрах дело, - возражал Удалов. - Иван Грозный чуть было сюда
столицу из Москвы не перевел.
  - Неглупый человек был, - упорствовал Погосян. - Передумал.
  - Опричники помешали.
  - Я и говорю - разве опричники глупые были?
  - Трудно с тобой разговаривать, - сознался Удалов. - Плохой ты патриот
нашего родного города.
  Старик Ложкин, в черном костюме, грудь в медалях и значках, согласился с
Удаловым. Он обвел рукой вокруг и сказал:
  - Недаром наши предки назвали Гусляр Великим.
  - Сами жили, сами и назвали. Ереван никто великим не называл. Зачем
называть? Каждая собака знает, - нашелся Погосян.
  Разговор перешел на частности. Саша Грубин, который по случаю праздника
причесался и побрился, слушал их, слушал и наконец вроде бы без отношения
к разговору сказал:
  - А славно бы заснуть и проснуться через двести лет. И поглядеть на наш
Гусляр в отдаленном будущем.
  Соседи прервали спор, подумали и согласились с Грубиным.
  - С другой стороны, - сказал Удалов. - На двести лет назад тоже неплохо.
  - Бери уж все семьсот, - сказал на это Василь Васильич. - Прибыл в
древность, вокруг люди с копьями и стрелами, платят налоги древнему городу
Киеву.
  - Или татаро-монгольским захватчикам, - поправил Ложкин.
  - Пускай захватчикам. Медведи вокруг бродят, олени, кабаны, бойтуры.
Самогон из меда гонят.
  - Так бы тебе и дали попробовать медового самогона, - возразил Грубин. -
Они бы тебя сразу узнали.
  - Как? - удивился Василь Васильич.
  Все засмеялись, а Ложкин ответил:
  - По одежде бы узнали. И по акценту. Они же на другом языке говорили, на
древнеславянском.
  - И вместо меда получил бы мечом по шее, - подытожил Грубин.
  - Ладно, ладно! - не сдался Василь Васильич. - Неужели полагаете, что я к
ним без подготовки отправлюсь? Сначала я в Академию наук. Дайте, говорю,
мне консультантов по древнеславянскому языку. Подчитаем, подработаем.
Выдадут мне также из музея форму одежды. Тогда не отличат.
  Василь Васильичу не поверили. Заговорили о путешествиях во времени.
Кое-кто читал об этом в фантастической литературе. Кое-кто не читал, но
слышал.
  Вдруг Удалова посетила интересная идея.
  - Пройдет каких-нибудь сто лет, - сказал он, - и станет такое путешествие
обычной возможностью. Ведь для науки нет никаких преград. Туристы будут
ездить, ученые, возникнет массовое передвижение, жизнь пойдет настолько
интересная, что нам даже не снилось. Нужно, допустим, школьникам узнать,
как жили в Древнем Египте. Учитель нажимает на кнопку - и вот мы уже в
гостях у царицы Клеопатры. Изучайте, дети, наше тяжелое прошлое.
  - Вполне вероятно, - ответил Ложкин. - Только надо будет строго соблюдать
правила движения. Я читал, что происходит, если нарушишь. Однажды в
мезозойскую эру бабочку задавили, а в результате в Америке не того
президента выбрали.
  Помолчали. Подумали. Потом Грубин сказал:
  - Это не вызывает сомнений. Если бы таких правил не соблюдали, то мы этих
гостей из будущего уже не раз бы встречали. Как ни маскируйся, натура
выдаст. Воспитание подведет, незнание какой-то мелочи, которая всем
остальным известна. Откуда ему, к примеру, знать, какое место занимает
наша команда в первенстве области по футболу?
  - Шестое, - ответили хором Погосян, Удалов и Василь Васильич.
  - Вот видите, - обрадовался Грубин. - Вас не поймаешь. А он бы не знал,
потому что уже через сто лет соответствующие документы будут потеряны.
  - И я не знаю, - сказал Ложкин. - Я даже не знаю, кто первое занимает.
  - Сердобольский "Металлист", - пояснили Погосян, Удалов и Василь Васильич.
  - А я не знаю, - упорствовал Ложкин. - Я, значит, тоже путешественник во
времени?
  - Может быть, - сказал Погосян и посмотрел на Ложкина сурово. - Никому в
этих вопросах доверять нельзя.
  - Не беспокойся, Ложкин, - вмешался добрый Грубин. - Мы тебя знаем. В
случае подтвердим где надо.
  - Если кто не наш человек, так это жена погосяновская, Берта, - сказал на
это Удалов. - Вчера моего Максимку за ухо драла. Свой человек так делать
не будет.
  - За дело, - сказал Погосян. - Стекло разбил. Не будет хулиганить.
  - Если бы я пришельца из будущего встретил, - сказал Грубин, - я бы ему
сразу задал два-три вопроса.
  - Не видать тебе пришельца, - сказал Погосян. - Что может заинтересовать
культурного человека в нашем городишке?
  - Какое заблуждение! - воскликнул Ложкин. - На сегодняшний день наш город
представляет общесоюзный интерес. С одной стороны, семьсот пятьдесят лет.
С другой - открытие памятника, то есть отдали должное нашему славному
прошлому. Гости со всех сторон. По радио из Москвы передавали. Я бы на
месте потомков не сомневался, куда устроить экскурсию.
  - Корнелий! - позвала из окна Ксения Удалова. - Мы готовы. Плащ брать
будешь?
  - Не буду.
  - Дождя не намечается, - сказал старик Ложкин. - Я в газете читал. Там же
написано, что писатель Пацхверия на торжество прибыл. С Камчатки
делегация. Ткачиха Федорова-Давыдова. Ждут одного космонавта, но фамилию
пока не сообщают. Это не считая туристов.
  - Подумаешь, - сказал презрительно Погосян, чтобы оставить за собой
последнее слово. В действительности он был пламенным патриотом Великого
Гусляра, но об этом знали только его родственники в Ереване.
  Старуха Ложкина спустилась во двор и спросила:
  - Вечно будем прохлаждаться? Без нас начнут.
  - Иду, чижик, - ответил Ложкин. - Мы тут беседу провели.
  Они вышли со двора первыми. За ними потянулись остальные. Соседи сразу
забыли о разговоре, лишь у Удалова он не шел из головы. И настолько его
поразила возможность встретить на улице гостя из будущего, что он начал с
подозрением приглядываться к людям. И в людях обнаруживал странные черты,
которых раньше не замечал и которые могли указывать на чужеродность, на
маскировку.
  Шел навстречу провизор Савич с женой, директором универмага. Казалось бы,
давно знает Удалов Савичей, но сегодня лысина Савича блестела не
по-нашему, и как-то неестественно держал он жену под руку. Может, Савича
заслали? Но тут же Удалов сказал себе: нет. Вряд ли из-за одного праздника
им стоило направлять резидента в Великий Гусляр. Ведь если Савича не
подменили, то Удалов знает его лет двадцать. Подумав так, Удалов сказал:
  - Здравствуйте.
  - Здравствуйте, - ответили Савичи.
  Прошли четыре физкультурника в голубой одежде. Физкультурники спешили на
парад. Удалов понял, что гость из будущего может укрыться среди
физкультурников, и тогда его трудно будет отыскать. Потом отбросил эту
мысль. Сложно будет им в будущем подыскать такой костюм. А все настоящие
костюмы на учете.
  С каждым шагом Удалов все более убеждался - пришелец из будущего проник в
Гусляр. И необходимо его отыскать, побеседовать по душам. Подумать только,
никто до Удалова не выходил на улицу с целью обнаружить путешественника во
времени среди самых обычных людей. А новый, хоть и простой подход к
проблеме может таить в себе открытие.
  - Что с тобой, Корнелий, - спросила Ксения. - Ты чего отстаешь?
  Корнелий посмотрел новыми глазами на Ксению и сына Максимку.
  В них сомневаться вроде бы не приходилось. С ними все в порядке. Но Удалов
ощутил, что между ним и семьей вырастает стена отчуждения. Мужчина,
имеющий перед собой возвышенную цель, вынужден отдалиться от обыденных
забот и интересов. На всякий случай, Удалов спросил жену:
  - Ксюша, ты не знаешь случайно, какое место занимает наша команда в
первенстве области по футболу?
  - Спятил, - сказала уверенно Ксения.
  - Шестое, папа, а что? - поинтересовался шустрый сын Максимка.
  - Молодец, сынок, - сказал Корнелий. И устыдился своих сомнений.
  - Все-таки что с тобой происходит? - спросила Ксения.
  - Я думаю, - сказал Удалов.
  - Что-то я за тобой этого давно не замечала, - ответила Ксения. - Под ноги
смотри, споткнешься.
  На краю площади стояли киоски с прохладительными напитками и сигаретами.
Свежесколоченная трибуна возвышалась перед памятником, покрытым брезентом.
Ксения задержалась, увидев Раису Семеновну, лечащего врача. Ей захотелось
в неофициальной обстановке посоветоваться о последних анализах. Раиса
Семеновна обиженно щурилась под очками, но на вопросы отвечала, потому что
была связана клятвой Гиппократа. Удалов, пока суть да дело, купил бутылку
пива и сел за столик с верхом из голубого пластика. Столики эти,
вынесенные из столовой, образовали кафе на открытом воздухе.
  За столиком сидели два шофера из автобуса, на которых приехали туристы.
Шоферы ругали какого-то старшину на сто десятом километре. Удалов угостил
шоферов сигаретами и тоже немного поругал старшину, которого в глаза не
видел.
  Но лишь малая часть сознания Удалова была занята беседой с шоферами. Глаза
рыскали по площади, перескакивая с одной группы людей к другой, потому что
времени терять было нельзя. Упустишь пришельца сегодня - никогда больше не
поймаешь.
  В проходе между столиками возник немолодой мужчина. Он держал в руке
бутылку и стакан, двигался неуверенно, не мог найти, куда сесть. Что-то
острое кольнуло Удалова в сердце. Шестое, седьмое, восьмое чувства
приказали ему: "Удалов, спокойно. Это он".
  - Садись к нам, - будто угадав мысли Удалова, сказал один из шоферов,
которого звали Колей.
  - Сердечно благодарю, - ответил с расстановкой мужчина и опустился на стул
рядом с Удаловым.
  И тут же маленькая, ничтожная, незаметная для других деталь бросилась
Корнелию в глаза. Мужчина, садясь, не подтянул брюк, как делает каждый
человек, хранящий на брюках складку.
  Лицо мужчины было слишком обычным. Не гладкое и не морщинистое. Словно
маска. Под мышкой у мужчины был черный потрескавшийся портфель с медным
замочком. Из портфеля торчал рукав красного свитера или кофты. Брюки были
коротковаты, будто достались не по размеру. А между верхом высоких ботинок
и низом штанин проглядывали клетчатые носки. Глаза прятались за дымчатыми
очками.
  Мужчина мог оказаться единственным шансом Удалова. Корнелий смотрел на его
обычные бритые щеки и ждал, что скажет пришелец? Ведь не обратишься к
человеку с вопросом: "Вы из какого века нашей эры?"
  Турист пил пиво маленькими глотками и молчал.
  - Ну как пиво? - спросил его шофер Коля.
  - Гуслярское "жигулевское", - добавил Удалов. - С дореволюционных времен
известно.
  - Знаю, - ответил коротко мужчина и улыбнулся застенчиво. - Давно
собирался попробовать.
  - А вы откуда будете? - спросил шофер Коля.
  - Из Москвы, - ответил мужчина. - Специально приехал.
  "Правильно, - подумал Удалов. - Вологду ему опасно упоминать. Могут
найтись свидетели. А Москва большая".
  - Едут же люди, - сказал шофер постарше. - Что вам, в Москве, своих
памятников мало?
  "Молодец, - подумал Удалов о шофере. - Играет на руку".
  - Памятники бывают разные, товарищ, - ответил мужчина. - Я много лет
изучаю историю русского Севера, освоение Урала и Сибири. Этот памятник
говорит о многом. Я давно ждал его открытия. Но никак раньше выбраться не
удавалось.
  - А выбрались бы - памятника не увидели.
  Но путешественника во времени нелегко было застать врасплох. Он ответил
сразу и почти без акцента:
  - Я бы и раньше увидел памятник, потому что его должны были установить
много лет назад. Так что в моем воображении он уже существовал.
  - Увлеченность - дело хорошее, - сказал старший шофер. - Я пойду еще пива
возьму. Наша группа здесь на ночь останется. Так что старшина нипочем.
  - Спасибо, мне больше пива не надо, - сказал пришелец, но по глазам шофера
понял, что намерения у них твердые, и достал из кармана десятку.
  Он еще только сунул руку в карман, а Удалов уже знал, какой будет эта
десятка - новенькой, без единой морщинки. А если взять бумагу на анализ,
окажется, что изготовлена она не сегодня, а послезавтра.
  Шофер денег с путешественника во времени, разумеется, не взял, принес
полдюжины бутылок, и пришлось путешественнику, когда пиво кончилось,
сходить к киоску и принести еще четыре бутылки.
  - Ну и как? - спросил Удалов, когда, покачиваясь от выпитого, мужчина
вернулся к столику. - Продавщица ничего не заметила?
  - А чего она должна была заметить? - спросил мужчина и вперился в Удалова
пронзительными глазами из-под очков. Удалов смешался.
  - Я так, - сказал он. - Пошутил.
  - На какую тему вы изволили шутить?
  Ну и характер у этих людей будущего, подумал про себя Удалов, но вслух
ничего не высказал, а отшутился.
  - Анекдот такой есть, - сказал он. - Будто решили двое фальшивые деньги
делать. Сделали четырехрублевую бумажку. Думали, где бы разменять, пошли к
соседу. Он им и дал взамен две бумажки по два рубля.
  Никто не засмеялся. Только шофер постарше спросил:
  - Разве по четыре рубля бумажки бывают?
  - Нет, - твердо ответил путешественник во времени. - Я точно знаю, что
советское казначейство не выпускало и не выпускает купюр по два и четыре
рубля.
  - За здоровье министра финансов! - предложил Коля. - Чтоб он и дальше нас
не путал, выдавал зарплату десятками.
  - Новенькими, - вставил Удалов.
  - Нам что новенькими, что старенькими, - ответил Коля.
  - Ах, вот вы о чем? - сообразил мужчина. - У меня новеньких бумажек много.
Перед отъездом премию получил.
  Он вынул из кармана пачку денег. Бумажек двадцать, свежих, блестящих.
  - Мне вот такими выдали.
  - Где? - быстро спросил Удалов.
  Но ответить помешали шоферы.
  - Чего к человеку привязался? - спросил Коля. - Где надо, там и выдали. Не
наше дело.
  Пришелец из будущего смотрел на Удалова с неприязнью, хмурился.
Разоблачения ему не нравились. "Ничего, припрем тебя к стенке, - думал
Удалов. - Найдем аргументы".
  На трибуне перед памятником появились руководители города и почетные
гости. Товарищ Белосельский подошел к микрофону. Люди прислушались.
  - Я пойду. Спасибо, - сказал пришелец.
  - Я с вами, - сказал Удалов.
  - Обойдусь без вашей компании, - ответил мужчина, блеснул очками и стал
бочком, как краб, протискиваться поближе к трибуне.
  - Отстань ты от него, - сказал шофер Коля. - Пускай себе гуляет.
  - Надо, - отрезал Удалов. - Не наш он человек.
  И тут же пожалел, что проговорился. Шоферы сразу заинтересовались.
  - В каком смысле не наш? - спросил старший. - Ты, брат, не темни, откройся.
  - Есть у меня подозрения, - сказал Удалов и нырнул в толпу вслед за
пришельцем. В голове ощущался звон от выпитого пива, хотелось прилечь на
травку, но сделать этого было нельзя, потому что до полного разоблачения
оставался один шаг.
  - Корнелий! - крикнула Ксения, разглядев в толпе его лысину. - Ты куда?
  К счастью, товарищ Белосельский взмахнул рукой, грянул духовой оркестр,
рухнул брезент, обнаружив под собой бронзовую фигуру землепроходца.
  Удалов ввинчивался в толпу, стараясь не потерять направления, в котором
скрылся упрямый гость из будущего.
  И вдруг Удалов уперся в спину пришельца. Тот не заметил приближения
преследователя, потому что был занят. Записывал сведения в книжечку.
Удалов деликатно ждал, пока мужчина кончит записывать, потому что бежать
тому было некуда.
  Наконец начались речи, пришелец спрятал книжечку в портфель, и тут Удалов
легонько тронул его за плечо.
  - Вы здесь? - удивился мужчина. - Что вам нужно?
  - Чтобы вы во всем сознались, - прямо сказал Удалов.
  - Вы меня удивляете, - ответил пришелец и попытался углубиться в толпу.
  Но Удалов крепко держал его за полу пиджака.
  - Поймите, - сказал Удалов. - Вы там должны быть гуманными и разумными.
Так что раз попался - поговорим.
  - С чего вы решили, что мы там гуманные и разумные? - удивился пришелец. -
Где вы об этом прочитали?
  - Предполагаю, - ответил Удалов. - Иначе нету смысла жить на свете.
  - Благородный образ мыслей, - сказал пришелец. - Но ко мне это не
относится. Я эгоистичный человек, проживший без пользы большую часть
жизни, любящий деньги и не любящий собственную жену. Уверяю вас, что это
чистая правда.
  - Ладно, ладно, везде бывают моральные уроды. В порядке исключения, -
сказал Удалов. - Хотел бы я к вам приехать.
  - Ну и приезжайте, - сказал пришелец.
  - Ну и приеду.
  - Поселиться? - спросил пришелец.
  - Да. Или на время.
  - Многие хотят, - сказал пришелец.
  Произошла пауза. Удалову хотелось еще чего-нибудь сказать, проявить
гостеприимство, наладить отношения.
  - А у нас здесь тоже места хорошие, - сказал Удалов. - Окрестности просто
изумительные. Лес, холмы, охота на тетерева.
  - Охота - жестокое занятие, - сказал гость из будущего. - Животных надо
охранять, стремиться к пониманию, а не истреблять.
  - Правильно, - поддержал его Удалов, который на прошлой неделе собрался
было на охоту, да проспал, без него охотники ушли. - Совершенно с вами
согласен. Вот только если с удочкой посидеть...
  - А какая разница? - строго спросил пришелец. - Рыбе разве не хочется жить?
  - Ой как хочется, - сказал Удалов.
  Наступила пауза. Контакт не получался. Мужчина рассеянно прислушивался к
речам и повод