ный двигатель. Смазка кончилась.
  - Но вы вычистили все, что надо?
  - Вычистить-то вычистил, но ты отсюда не улетишь.
  - Как так?
  - Течь в гравитонном баке. Горючее у тебя кончилось. И вот эта деталь, как
видишь, треснула. Для чего она - не уяснил.
  Флор вытащил из кармана треснувший посредине шарик размером с грецкий орех.
  - Вот это для чего? В школе не проходили?
  - Не издевайтесь надо мной, - возмутился Вусц. - У нас высокоразвитое
общество и каждый занимается своим делом. Я - чиновник. Другой кто-нибудь
- техник, еще кто-то - строитель. Это же естественно. Один производит,
другой потребляет. А то, что произвожу я, потребляют другие. То, что
производят другие, потребляю я.
  Флор сунул шарик обратно в карман и сказал:
  - Пойду еще погляжу.
  Помолчали. Удалов испытывал жалость к пришельцу, оторвавшемуся от
привычной обстановки. Но старик Ложкин, который затаил некоторую обиду,
заметил не без ехидства:
  - Не повезло нам с гостем. Надо же, попался такой, который ничего не знает.
  - Это не так! - ответил Вусц. - Я отлично знаю, какие кнопки когда
нажимать.
  - Вот именно, - сказал Ложкин и ухмыльнулся.
  - А ведь зря к человеку пристал, - сказал Удалов. - Представь себя на его
месте.
  - Даже и не буду пытаться, - ответил Ложкин. - Отказываюсь верить, что
такая темная личность представляет такую развитую цивилизацию. Мы-то,
чудаки, сбежались: космонавт прилетел, с отдаленной планеты, сейчас нас
просветит...
  - Это только в фантастических рассказах бывает, - сказал Грубин. - Там
всегда пришельцы прилетают и сразу нас чему-нибудь учат.
  - Пришелец пришельцу рознь! - сказал Ложкин.
  - А ведь проще простого, - сказал Удалов, глядя на опечаленного Вусца,
который скорчился на стуле, поджал ножки и являл собой прискорбное зрелище
ребенка, потерявшего маму в центральном универмаге города Москвы. - Я
тебе, Ложкин, сейчас в два счета докажу твою неправоту. Хочешь?
  - Докажи.
  - Тогда представь себе, что я - царь Иван Грозный.
  - Еще чего не хватало!
  - А ты представь, не сопротивляйся. А Грубин, допустим, его друг - Малюта
Скуратов.
  - И что?
  - А ты - Николай Ложкин, который сел в машину "Жигули" и по непристойному
стечению обстоятельств сбился с пути и вместо Вологды попал к Ивану
Грозному в его загородный дворец.
  - Так нет у меня "Жигулей", ты же знаешь! - сопротивлялся Ложкин. - Зачем
такие передержки?
  - Это мысленный эксперимент, - настаивал Удалов. - Неужели у тебя вовсе
нет воображения?
  - Ну ладно, - сдался Ложкин. - А дальше что?
  - А дальше я тебя попрошу рассказать, как вы живете в двадцатом веке и
какие у вас технические достижения. А ну-ка расскажи.
  - О чем?
  - Ну, хотя бы о том, как мне, Ивану Грозному, построить такую же карету,
как у тебя.
  - "Жигули", что ли?
  - Ну, хотя бы что-нибудь попроще. Мотоцикл.
  - Это просто, - сказал Ложкин. - Вот, перед тобой машина, скопируй и
поезжай.
  - А что копировать-то? Я принципа не понимаю.
  - Сперва нужен бензин, - сказал Ложкин. Он хотел доказать друзьям, что
пришелец Вусц - недоразумение, и потому старался все объяснить доступно. -
Ты заливаешь бензин в бак.
  - Погоди, - сказал Корнелий Иванович "Грозный", поглаживая несуществующую
бороду. - А что такое бензин?
  - Бензин?.. Нефть знаешь?
  - Знаю.
  - Очисти ее...
  - От чего?
  - Как от чего? От мазута.
  - Не понимаю. Щеткой мне ее, что ли, чистить?
  - Для этого специальная промышленность есть... - Тут Ложкин осекся.
  - А ты продолжай, - улыбнулся "царь". - Расскажи мне об этой
промышленности. И заодно шинную индустрию опиши.
  - Ну ладно, - сказал тогда Ложкин, который не любил сдаваться на милость
царей. - Я тебе лучше паровоз объясню.
  - Ну как? - спросил Удалов у "Малюты Скуратова". - Послушаем про паровоз?
  - Давай, - согласился "придворный фаворит". - Только если не объяснит,
придется его казнить.
  - Паровоз движется по принципу сжимания и разжимания пара, - сказал
Ложкин. - Там поршень ходит, и оттого крутятся колеса.
  - Ах, как интересно, - сказал "царь". - И где же поршень ходит?
  - Как где? В котле, разумеется, - сказал Ложкин. - Там вода кипит.
  - Слушай, - сказал "Малюта Скуратов", - может, его сразу казнить? А то
время задаром тратим.
  Ложкин молчал.
  Вошел Мишутин.
  - Не пойдет, - сказал он. - Точно тебе говорю, не пойдет твоя машина.
Вызывай аварийку.
  - Не может быть! - воскликнул космический гость. - Не губите меня! Может
быть, вы пригласите специалистов из вашей столицы?
  - Нет, - сказал Мишутин уверенно. - У нас гравитонов не производят. Это
точно.
  Ложкин сказал:
  - В паровозе два поршня. Пар на них по очереди давит.
  - Мы тебя уже казнили, - объяснил ему Грубин. - Так что не беспокойся, не
будет у Ивана Грозного своего личного паровоза.
  Пришелец заплакал, не мог смириться с тем, что превратился в Робинзона
Крузо, окруженного многочисленными пятницами.
  Пошел густой, мокрый снег и быстро покрыл густым слоем розовый космический
корабль...
  С тех пор прошло уже четыре месяца.
  Пришелец Вусц, пока суд да дело, устроился счетоводом к Удалову в контору,
освоил русский язык, с обязанностями справляется сносно, правда, звезд с
неба не хватает. Хотел было он, по наущению Грубина, уехать в Вологду,
поступить там в цирк лилипутом, но потом передумал: боязно отрываться от
корабля - вдруг его найдут, прилетят за ним, - а если с цирком поедешь по
гастролям, ищи тогда тебя, как ветра в поле.
  А корабль схож с громадным сугробом, даже со снежной горой. Местные дети
катаются с него на санках.
  Весной, если ничего до тех пор не случится, должен приехать из
Архангельска Комаринский, большой друг Флора Мишутина, знаменитый механик.
Если уж он не поможет, никто не поможет.






  (с) Кир Булычев, 1976, 1978.
  (с) "Детская литература", 1978.
  (с) Дизайн Дмитрий Ватолин, Михаил Манаков, 1998.
  (с) Набор текста, верстка, подготовка Михаил Манаков, 1998, 1999.
  (с) Корректор Вадим Мамед-заде, 1999.
  Тексты произведений, статей, интервью, библиографии, рисунки и другие
материалы НЕ МОГУТ БЫТЬ ИСПОЛЬЗОВАНЫ без согласия авторов и издателей.



Кир Булычев


                               Перерожденец

                                  Рассказ

                              Цикл - "Гусляр"

                            Написан - 1995 (?)

  Удаловы купили дешевый круиз, в межсезонье. Над Средиземным морем хлестали
дожди, непогодило даже над островом Капри, где творил когда-то писатель
Горький, у которого, говорят, недавно отняли в Москве улицу и передали
гражданке Тверской. Удалов о такой революционерке даже и не слыхал.
  Ксения ждала, когда будет мальтийский порт Ла-Валетта, потому что там есть
кожаные куртки, - сыну и внучку нужны качественные изделия. Удалов
дождливые дни просиживал в салоне или у пустого бассейна. Изредка позволял
себе пропустить по маленькой с Василием Борисовичем, который отдыхал в
каюте-полулюкс. Василия Борисовича конкуренты звали Питончиком и все ждали
когда его пристрелят. Может, потому он и потянулся к простому пенсионеру
из города Великий Гусляр.
  Сидя у бассейна, они переговорили на многие темы. Питончик все больше
ругал демократов. За что - непонятно, потому что при коммунистах был таким
мелким чиновником, что брал трешки в подворотне, а в демократическую эпоху
смог завести себе женщину-референта с ногами, которые начинались от бюста,
а о ее бюсте один певец сочинил песню "Как я трогал горы Гималаи".
  Удалов, налетавшись по галактикам, тяготел к демократам, так как полагал,
что демократы ратуют за демос. Питончику он о своем тайном убеждении не
говорил - зачем расстраивать руководящего человека?
  На теплоходе "Память "Нахимова"" было пустынно, как на пляже в Сухуми в
разгар сезона. В бассейне резвилась только Дилемма Кофанова - известная
рок-певица, которую Удалов раньше не знал. Все думали, что ее имя -
псевдоним. Только Питончик, который знал все про всех, почему и оставался
до сих пор в живых, сообщил Удалову, что Дилемма - ее настоящее имя. А вот
фамилия ее - Вагончик. Именно фамилию она и скрывала.
  Василий Борисович долго смеялся, спрятав губы под мышку, - он был
человеком смешливым, но знал, как это опасно. Имея телохранителя, Дилемма
тем не менее тянулась к Питончику, потому что у нее была замечательная
интуиция, которая подсказывала, что Питончик при желании может заглотать
всех ее поклонников не поморщившись.
  И такой человек, по мановению руки которого к борту подъезжал "мерседес",
и которому послы бывшего Советского Союза наносили визиты в черных фраках,
имел слабость! Он был жертвой современных суеверий - верил в астрологию,
летающие тарелочки, телепатию, колдовство, черную и белую магию,
заряженную воду и переселение душ. Переселение душ занимало Питончика
более всего. Вытянув вперед волосатые ножки, так что чистые пяточки
нависали над бассейном, и потягивая сок гуайявы, Василий Борисович
рассуждал:
  - Оказывается, подумай, Корнелий, мы с тобой уже жили на этом свете, но
совсем в другом качестве. Может, был ты рабом при постройке
древнеегипетских пирамид, а я, скажем, советником фараона. И все время
приходилось мне тебя, прости, пороть за нерадивость.
  Василий Борисович раздул ноздри и смежил махонькие желтые глазки. Видно, у
него было своеобразное воображение: в нем жил несостоявшийся тиран и
диктатор.
  - А рассказывают, - произнесла Дилемма Кофанова, - что человек при
перерождении сохраняет свои способности.
  Она подплыла к бортику бассейна. Ее купальная шапочка была оклеена
небольшими резиновыми райскими птичками, а лицо почти лишено грима, отчего
только очень близкие знакомые могли бы угадать, с кем имеют дело.
  - На этом основан принцип выбора далай-ламы, - развил тему Василий
Борисович. - По самым отдаленным населенным пунктам Тибета рассылают
курьеров, чтобы выяснить, не родился ли там мальчик в момент смерти
предыдущего далай-ламы. Причем он должен обладать рядом особенностей.
  - Родинкой на лбу, - сказала Дилемма.
  - Родинкой, размерами, формой носа и так далее. Если все совпало, то
мальчика берут в монастырь и воспитывают. Пока не подойдет время его
настоящей коронации. Понятно?
  Василий Борисович спрашивал строго, как с подчиненного, и потому Удалов
отвечал покорно, как подчиненный.
  - Понятно, - сказал он. - Мальчика воспитывают.
  - Конечно, не все тебе понятно, - вздохнул Питончик. - Это уже не мальчик,
а новое перерождение далай-ламы.
  - Главное не это, - сказала Дилемма и подплыла так близко, что Удалов
испугался, как бы Питончик не ткнул ее пяткой в лобик. - Главное, -
сказала она, - в том, что каждый из нас уже жил и наслаждался природой и
различными ласками.
  - В прошлом ты сидела дома и не каталась по морям, - строго сказал Дилемме
Питончик.
  - О нет! Я была маркизой! За мою честь благородные люди, дворяне, графы
обнажали шпаги, лилась кровь... Море крови!
  Пришел бармен, черненький, завитой. Спросил, что принести. Даже у Корнелия
спросил, ибо был выучен в новых традициях, когда деньги решают все. Так
как было прохладно, заказали согревающих напитков, и Василий Борисович
продолжил интересный разговор:
  - У меня есть знакомый, директор института, не будем говорить какого...
  Он сделал паузу, и остальные поняли, насколько секретный этот институт.
  - Он мне точно сказал, что там открыли, как угадать, кем человек был
раньше.
  - Ой! - сказала Дилемма и чуть не выронила бокал в бассейн.
  - Но это теория? - спросил Удалов.
  - Что я, на теоретика похож, что ли? - обиделся Василий Борисович. - Точно
уже разработано. Закладывают все данные в машину, считают двадцать секунд,
и вот тебе ответ: настоящий тип уже проживал триста лет назад и провел
свою жизнь в тюрьме "Кресты" за карманные кражи и грабежи приютов.
  - Это вы о ком? - испугалась Дилемма. Она даже оглянулась, опасаясь, что
этот жулик-перерожденец пробрался в бассейн.
  - Уже есть программа опытов, - сообщил Василий Борисович полушепотом. -
Для ведущих государственных чиновников. В Японии это принимает массовый
характер.
  - Говорите, говорите! - умоляла его Дилемма.
  - Больше ни слова, - ответил Питончик, как отрезал. - Здесь все имеют уши.
  Бармен тут же высунулся из своей дверцы - уши у него были тонкие,
прозрачные. Но имелись в виду другие уши.
  Разговор продолжился тем же вечером, когда Дилемма отпела три песни в
концерте для немногочисленных обитателей салона "Малахов редут",
отмахнулась от липучих поклонников и велела телохранителю принять водки и
идти в каюту. Так что они остались в углу салона втроем, сильно выпимши, и
Василий Борисович был весел. Кошачьи глазки Питончика сверкали
непринужденным весельем, и, предвкушая неудержимый интерес собеседников к
его тайне, он заранее наслаждался тем, как помучает их, прежде чем
раскроет ее...
  Сдался он только в половине двенадцатого.
  - Ребята из ФСБ мне нашептали, - сказал Питончик. - Есть новые результаты.
Опровергают все самые неожиданные ожидания... Хуже не придумаешь.
  - Василий Борисович, - посмел перебить Удалов, - а с какой целью
проводится эта государственная программа? Ведь кто есть, тот есть. Не
сажать же его в тюрьму за преступления его предыдущей оболочки?
  - Ах, как сказал! - обрадовалась Дилемма. - Предыдущая оболочка! У меня
тоже была.
  - У тебя была шкура, - грубо ответил Василий Борисович, потому что
чувствовал свою силу и мог поизгаляться над ближними. - А программа
проводится с понятной целью. Чтобы знать, чего в будущем ждать от
ответственного товарища.
  - Все равно я не понимаю, - вставила Дилемма. - Мало ли у кого какой
характер?
  - На большом посту последствия могут быть роковые.
  - И как же комиссия...
  - Вот в этом вся штука. - Питончик налил из бутылки "Белой лошади" себе в
фужер, добавил шампанского, потому что любил гулять изысканно, хлопнул и
заел омарчиком. - Комиссия на самом высоком уровне. Если наш перерожденец
неуправляемый, опасный, то его стараются тихо подвинуть, пока
парламентская дума не узнала и не предложила в президенты. Вы омаров
пробовали? Очень советую, велите принести, если с валютой свободно.
  - Я могу себе позволить! - окрысилась Дилемма.
  Люди познаются в мелочах. А в мелочах Василий Борисович производил
впечатление прижимистого гражданина.
  - Простите, - спросил Удалов. - А какой-нибудь пример можно узнать?
  - Я тебе пример, а ты - в "МК", и там сенсация. А потом меня нечаянно
машиной инкассатора переедут. Это бывает...
  - А мы - никому! - сказала Дилемма. - Ни слова.
  - Вы имен личных не употребляйте. Так, чтобы только пример, - просил
Удалов. - Например, один товарищ или одна гражданка...
  - Эх, все равно рискую, ох, рискую...
  Питончик помолчал. Хлопнул еще стаканчик виски с шампанским. Золотой
перстень с изумрудом загадочно сверкнул, кинув лазерный луч по салону.
Дилемма подобралась, как пантера - за таким изумрудом можно прыгнуть и с
десятого этажа.
  - Привожу пример, - сказал Питончик негромко. - Есть один человек в
столице. На руководящем посту. И стал он вызывать опасения специалистов
своей гигантоманией.
  - Как так? - удивилась Дилемма, которой такое выражение было неизвестно.
  - В масштабах столицы он начал баловаться Днепрогэсами. И чем дальше, тем
больше. За пределами разумного. Ну, допустим, есть в столице триста
разрушенных церквей. А он строит на пустом месте собор выше Эйфелевой
башни. Гору сроет - поставит на ее месте пику, которая пронзает Луну. Даже
зоопарк превратил в бетонный готический замок на десять кварталов. А в
центре города сделал яму...
  - Знаю, знаю, - сказала Дилемма. - Вы имеете в виду...
  - Ни слова! - прошептал злобно Питончик. - Мне за клевету попадать не
хочется.
  Он собственноручно влил в глотку певицы стакан виски с пивом. "Конотопская
лукавая" - так именуется этот коктейль в кругах теневого бизнеса. А
Удалов, чтобы замять неловкую паузу, спросил:
  - Ну, и какие результаты?
  - Собралась комиссия, взяли у него волосок. И обнаружили, что он и на
самом деле перерожденец...
  - А кем он был раньше? - задохнулась от нетерпения Дилемма.
  - Фараоном Хеопсом, - ответил Питончик, глядя в потолок, по которому
бегали цветные пятна от прожектора.
  - Кем? - спросила еще раз Дилемма.
  - Египетским фараоном. Соорудил пирамиду рабским трудом сограждан, не
обращая внимания на царившую вокруг нищету и угнетение трудящихся.
  - Он врет, да? - спросила Дилемма у Удалова. Но Корнелий Иванович не был в
том убежден и потому с сомнением покачал головой. Где-то он слышал про
такого жестокого фараона.
  - Вы не отвлекайтесь, - приказал Питончик. - Что от меня узнали, больше
нигде не скажут. Топ-сикрет!
  - Ну и что? - спросил Удалов. - Предположили...
  - Дурак! Не предположили, а доказали! Убедительно доказали. Теперь эти
разработки японцы у себя пускают. У них даже дворника не возьмут на
службу, пока не выяснят, кем он был в предыдущем рождении.
  - А конкретно? - спросила Дилемма.
  - Конкретно собрали Совет Безопасности, вызвали туда человека и сказали:
"Ты можешь храмы и автостоянки сооружать, крупнейшие в мире. Но учти, что
мы ждем от тебя угрозы. Так что отныне тебе, товарищ хороший, запрещено
возводить в Москве пирамиды и усыпальницы. Чуть что - мы тебя, как Хеопса,
замуруем в твою пирамиду, и доживай там свой срок".
  - И что? Что? - карие глаза Дилеммы ярко пылали.
  - Поплакал он. Все же натура у него хеопсовская. Потом смирился. Важнее
должность сохранить. Ей соответствует погребение на Новодевичьем.
  Василий Борисович помахал пальцами, призвал официанта и заказал еще
бутылку виски и побольше пепси-колы.
  - А кого еще проверяли? - спросила Дилемма.
  - Мы политиков не трогали, - сказал Питончик с лукавой пьяной усмешкой.
  - А если из правительства? - спросила Дилемма.
  Но Питончик повернулся, захватив недопитую бутылку, потому что не могло
быть у него такого пьяного состояния, чтобы он своего не взял, и побрел к
себе в каюту. Так что Удалов узнал в тот вечер много, но недостаточно.
  Больше к разговору о перерождениях не возвращались, так как у Питончика
появились интересы, связанные с дочкой одного министра из соседнего
полулюкса, которая спала с телохранителем Дилеммы. В результате разразился
скандал с мордобоем, а Удалова никто больше не замечал, и с ним почти не
здоровались.
  Корнелий верил и не верил информации, сообщенной ему Питончиком, и в нем
роились дополнительные вопросы. Только задать их было невозможно.
  До самого последнего дня.
  В последний же день, когда лайнер гордо подошел к причалу Одесского порта,
судьба в последний раз столкнула бывших собеседников на трапе. Как в
трагедии, где в последней сцене выходят все жертвы и мерзавцы, чтобы
выяснить отношения.
  Первой спускалась Дилемма в оранжевых волосах и зеленом плаще.
Пограничники при виде ее сделали под козырек. Телохранитель пронзил их
волчьим взглядом. Затем спускался Удалов с супругой. Уже на набережной он
догнал Дилемму и негромко сказал ей вслед:
  - До свидания, Дилемма Матвеевна. Рад был с вами познакомиться. Спасибо от
публики за ваш талант.
  Дилемма обернулась на голос. В момент расставания что-то дрогнуло в ее
сердце. Она улыбнулась, сверкнула карими глазами, взмахнула ресницами и
сказала:
  - А славно мы с вами надрались в тот вечер!
  Ксения ахнула: Удалов ей не во всем признается.
  - Не бойтесь, мамаша, - сказала ей Дилемма. - У нас с вашим мужем
доверительные отношения, но не интим.
  - Вот именно! - раздался голос сверху. Там спускался Василий Борисович.
Сам Питончик. - Мы славно посидели.
  Оказывается, и он мог быть сентиментальным. Удалов расплылся в улыбке.
  - Рад с вами попрощаться, - крикнул он.
  Они все остановились у трапа, на причале. Синий "мерседес" медленно
двигался вдоль борта.
  - Ну вот, за мной уже приехали, - с некоторой ностальгией в голосе сказал
Питончик.
  - Тогда скажите скорее, а то всю жизнь буду мучаться, - страстно
взмолилась Дилемма. - Скажите, чей перерожденец тот человек, который так
груб