ыло страшно, а некоторым вредно, потому что они обучались на этих
образах насилию и враждебной нам эротике.
  Нельзя сказать, чтобы профессор Минц, главный ученый города Великий
Гусляр, не обратил внимания на феномен, который обрушился на город. Да и
как тут не обратишь, если в ванной сидит рогатая жаба размером с тебя
самого, из-за кухонной плиты в Ксению Удалову целится одноглазый
космический пират, а когда профессор Минц пытается отыскать статью из
журнала "Нейчур", он видит, что на его письменном столе сидит истинный
дьявол с гранатометом в руках и намеревается выстрелить профессору в лицо,
а профессор не до конца уверен, имеет ли он дело с фантомом или уже
произошло нашествие из космоса.
  - Разумеется, мы столкнулись с персонажами из массовой фантастики, -
сказал Минц. - Источник ее - отечественная халтура.
  - Почему же отечественная? Говорят, что эту дрянь нам из ЦРУ запустили.
Многие так думают, - откликнулся заглянувший к Минцу сосед Удалов.
  - ЦРУ, - возразил Минц, - обязательно воздвигло бы американский флаг над
нашим сельсоветом. Не могут они без флага.
  Тут через стену в комнату вошел мускулистый дикарь в трусах и с пулеметом
в руке. Он направил оружие на Минца и выпустил беззвучную очередь. Друзья
кинулись под стол. Оттуда были видны лишь босые ноги дикаря.
  - Знаешь, как я их отличаю? - спросил Удалов.
  - Знаю, - ответил Минц. - Их не слышно. Но лучше сначала спрятаться, а уж
потом прислушиваться.
  Дикарь пропал в противоположной стене. Друзья поднялись. Было унизительно
прятаться в собственном доме.
  - Что же ты, профессор, локатора не изобретешь? - спросил Удалов. - Если
это не ЦРУ, то источник - в нашем городе!
  Минц только махнул рукой...
  Сквозь дверь прошла совершенно обнаженная женщина сказочной красоты,
облаченная лишь в корону.
  - Где-то я читал о подобном феномене... - размышлял Минц. - Там
литературный персонаж путешествует по истории литературы и из окошка
машины времени наблюдает образы литературных героев...
  - Может, братья Стругацкие надумали? - предположил Удалов.
  - Почему ты так решил?
  - Они все уже придумали, - сказал Удалов. Потом помолчал и добавил: - Им
хорошо, у них сказки, а у нас реальная жизнь районного центра!
  - Но если мы имеем дело с плодами воображения писателя, - произнес
профессор, - то шерше ле экривен, то есть писателя!
  - Нет у нас писателей, - вздохнул Удалов. - Не сподобились. Краеведы
водятся, литсотрудники в газете, а писателя нет...
  - Газета! - подхватил слово Минц. - Звони Мише. Нет ли у нас приезжего
писателя?
  Миша Стендаль тут же ответил, что в "Гуслярском знамени" готовится
интервью с писателем-фантастом Петро Поганини, работающим сейчас над тремя
романами в жанре крутой фантастики. Ведущие герои его романов - боевые
роботы, телохранители, наемные убийцы драконов и драконы наемных убийц.
Опус Поганини "Последняя пуля в дракона" заинтересовала издательство в
Сызрани... А настоящее имя автора Петр Поганкин. Адрес его Стендаль
предоставил по первому требованию.
  Друзья отправились к Поганини сразу. Вокруг дома реяли фантомы. Открыла им
Дашенька, которую Удалов знал еще малюткой. Теперь она стала женщиной с
пышным бюстом и низким голосом.
  - Ой, как я вам рада, дядя Корнелий! - заголосила Дашенька. - Пошли на
кухню, я там ленч разогреваю. Мой-то творит, творит, а потом себе ленч
требует.
  На кухне было тесно, фырчал кофейник, под потолком покачивались
полупрозрачные вампиры.
  - Над чем работаем? - поинтересовался Минц.
  - Вы не поверите, он ей голову отрезал, сделал чашу и пьет пиво любимой
женщины.
  - Кто же это такой?
  - Ах, да это же Корнюшин, понимаете?
  - А привидения вам не досаждают? - спросил профессор.
  Дашенька побледнела, но ответить не успела.
  - Это кто же к нам пожаловал? - звонким дискантом запел от дверей короткий
массивный мужчина в черном парике и с нафабренными тараканьими усами. Одет
этот мужчина был по-писательски - в бархатную домашнюю куртку и джинсы. -
Вижу, представители общественности пришли пригласить меня на встречу с
читателями?
  Петро протянул руку. Они познакомились. От писателя пахло одеколоном.
  - Мы к вам, - сказал Минц, - по поводу материализации духов.
  - Не понял! - Петро отступил в комнату.
  Комната была невелика. В ней стояла двуспальная кровать под атласным
стеганым одеялом, видно из приданого, а также письменный стол со стоящим
перед ним креслом. Разглядеть все это было нелегко, потому что комнату
заполняли привидения. Но привидения эти еще не сформировались. Они были
почти прозрачны, меняли позы и формы, они только готовились стать
фантомами, а пока представляли собой лишь туман...
  - Вот, - сказал Петро. - Пишу гусиным пером, как мой учитель Лев Толстой.
  Атмосфера в комнате была неприятная. Хоть образы писательского творчества
не вошли еще в более плотное состояние, Удалову показалось, что он ступил
в воду, полную лягушачьей икры.
  - Ну вот, - сказал Минц. - Это мы и имели в виду. Здесь они и зарождаются.
  - Не понял, - ответил писатель, приподнимая сбоку парик, чтобы почесать
висок. - Что за претензии?
  - Вы заполонили весь город своими драконами и роботами! - не выдержал
Удалов. - Детей на улицу люди пускать боятся! И мы просим, чтобы вы
держали их при себе.
  - Это что же такое? - удивился писатель. - Получается, что вы надеваете
оковы на мое вдохновение? Ну, это так не пойдет! Я в Пен-клуб буду
жаловаться!
  На этих словах писатель открыл форточку, и привидения потянулись наружу.
  - Ну, так получше, - сказал Минц.
  Петро окинул взглядом комнату и произнес:
  - Да, курить мне надо меньше, туманно как-то становится.
  - Или дурак, или притворяется, - прошептал себе под нос Минц, и все
сделали вид, что этого отчетливого шепота не слышали.
  - Я же честный, но бедный писатель, даже на пишущую машинку денег не
хватает. - Усы писателя дрогнули, и по щеке скатилась слеза.
  - Они же безвредные! - пискнула из коридора Дашенька.
  Петро обернулся, увидел жену, прищурился и гаркнул:
  - Мечи ленч на стол! - И обратившись к Минцу с Удаловым, он спросил: - Еще
вопросы есть? А то я пойду. Надо силы поддерживать. А вы заходите, не
стесняйтесь.
  По улице друзья брели удрученные, прошли сквозь полосатого дракона,
миновали разбитую летающую тарелочку. Шли и молчали, потому что и в самом
деле ничего не могли бы доказать. Сила воображения? Ну и что...
  На следующее утро Минц, не говоря ничего Удалову, куда-то побежал, пиджак
нараспашку, рубашка не застегнута. Он тащил стопку книг и собственную
пишущую машинку.
  Удалов открыл окно, высунулся наружу, но Минц отмахнулся и сказал:
  - Завтра поговорим. Некогда!
  К ночи густота чудовищ и героев стала поменьше. Уже можно было
протолкаться. За ночь они и вовсе исчезли с улиц.
  Люди выходили из домов, вдыхали свежий воздух, щурились от радости,
понимая, что дождик идет для них, солнце светит для них и ветер дует для
них, а не для привидений.
  Удалов еле дождался, когда Минц встанет.
  - Ну что? - спросил он с порога. - Как тебе удалось? Какое средство ты
придумал?
  - Завтра, - таинственно ответил Минц. - Завтра сам догадаешься.
  Удалов обиделся на друга, плюнул и пошел в контору.
  Домой он возвращался в пять.
  Город был тих, благостен, дети резвились в песочницах и скверах.
Незнакомая Удалову красивая бледная молодая женщина в длинном платье
бежала навстречу. Удалов посторонился.
  Проходя мимо дома, в котором живет писатель Петро Поганини, Удалов
поглядел наверх. Оттуда доносился неровный, медленный стук пишущей
машинки, словно писатель осваивал ее.
  Неожиданно сквозь стену дома вышла на улицу женщина средних лет в
амазонке. Она прижимала к глазам платок. За ней выскочил красивый мужчина
в костюме для верховой езды. Мужчина прошел сквозь Удалова.
  Что за новая напасть!
  Еще одна молодая женщина выбросилась из квартиры Петра Поганини. На глазах
у Удалова она выхватила из сумочки кинжал и вонзила себе в грудь...
  - Эй, Петро! - крикнул Удалов. - Ты поосторожнее!
  Петро выглянул в окно.
  - Проходи, проходи, не мешай творить! - ответил он.
  Удалов сразу направился к Минцу.
  - Что творится, сосед? - спросил он строго.
  - А то, что мы с тобой избавили город от страшилищ.
  - Но к нам какие-то новые лезут!
  - Страшные?
  - Нет, не страшные, но очень печальные.
  - К ним придется привыкать, - сказал Минц и добавил: - Если ты не можешь
полностью избавиться от болезни, то постарайся вышибить клин клином!
  - Так что за клин?
  - Я сказал Петро, что куда выгоднее и быстрее писать женские любовные
романы, подарил ему машинку и принес всех классиков жанра. Вот он и
пишет...
  - Но они кончают с собой...
  - Они еще и целоваться будут, - сказал Минц. - Правда, романы эти
пристойные. Дальше поцелуя герои не идут. Так что пускай ходят даже по
детским садам.
  Удалов вздохнул. Он не был до конца согласен с профессором, хотя понял,
что метод "клин клином" облегчит жизнь.
  Он поднялся к себе.
  На кухне сидело молодое рыдающее привидение, а его жена Ксения стояла,
скрестив руки и убийственно глядя на гостью. Удалов хотел прошмыгнуть к
себе, но Ксения схватила его за рукав:
  - Сознавайся, у тебя с ней роман?
  - Я ее в первый раз вижу!
  - А почему она к нам на кухню рыдать пришла?
  - Она привидение, она из романа!
  - Врешь ты все, - убежденно сказала Ксения. - Но мы проверим.
  Она взяла пустую кастрюлю и метнула ее в плачущую девушку. Кастрюля
пролетела сквозь нее и ударилась о стену.
  - Все равно не верю! - сказала Ксения.






  (с) Кир Булычев, 1995, 1999.
  (с) "Армада-пресс", 1999.
  (с) Дизайн Дмитрий Ватолин, Михаил Манаков, 1998.
  (с) Набор текста, верстка, подготовка Михаил Манаков, 1998-2000.
  (с) Корректор Дмитрий Корольков, 2000.
  Тексты произведений, статей, интервью, библиографии, рисунки и другие
материалы НЕ МОГУТ БЫТЬ ИСПОЛЬЗОВАНЫ без согласия авторов и издателей.



Кир Булычев


                               Коварный план

                                  Рассказ

                              Цикл - "Гусляр"

                            Написан - 1989 (?)


  Новые веяния в спорте порой определяются капризами моды, порой истинной
логикой его развития. Поглядите на старые фотографии: пловцы в полосатых
купальных костюмах по колено, фигуристки в длинных платьях и шляпах -
зрелище странное для нашего взора, но объяснимое. Времена меняются.
Меняются нравы и моды, и не всегда к худшему. Но длина футбольных трусов
на качество паса не влияет. А вот, к примеру, фибергласовый шест для
прыжков или тартановая дорожка - это уже следствие прогресса, а не моды.
Но, вообще-то говоря, спорт - явление консервативное. Что принципиально
нового появилось в нем за последние десятилетия? Стиль плавания "дельфин"?
Дельтапланы? Ну еще два-три события... Так что в этом направлении
творческой мысли есть где разгуляться. Скорее всего с помощью науки и
техники. А что, если оглянуться в прошлое? Может, и там можно заимствовать
что-нибудь полезное?
  Надо сказать, что мыслители, ломающие себе голову над подобными
проблемами, живут не только в столицах. Например, в городке Великий
Гусляр, что затерялся в северных лесах, есть такой интересный человек
Стропилов из местного отделения общества "Труд". Сам он бывший борец,
силач, активист, всегда куда-то спешит и что-нибудь изобретает. Не ради
славы, а ради максимального охвата физкультурой и спортом жителей Великого
Гусляра.
  И вот именно с ним случилась трагедия, о которой надо рассказать. И
случилась в момент осуществления его заветной мечты.
  Стропилову давно хотелось возродить некоторые российские традиции.
  И он придумал вот что.
  Еще тысячу лет назад в русских поселениях было принято собираться по
праздникам большими компаниями и идти "стенка на стенку". Деревня на
деревню, улица на улицу.
  Такие кулачные бои были неоднократно описаны в художественной литературе.
  Сначала соперничающие группы выстраивались одна против другой. Они
начинали дразнить соперников, обидно шутить над их физическими
недостатками и моральным уровнем. Тем временем из рядов бойцов выбегали
мальчишки и затевали быстрые схватки. Затем, когда атмосфера накалялась, в
дело вступали взрослые, и бой шел до тех пор, пока одна из сторон не
пускалась в бегство. В таких боях бывало немало синяков, ссадин, а то и
поломанных ребер. И естественно, что с развитием более цивилизованных
видов спорта эти бои канули в историю.
  Стропилов, одержимый желанием обогатить спорт, решил возродить древнюю
традицию, но на новом уровне. Первым делом он решил назвать кулачные
компании командами, что сразу придает драке спортивный характер. Затем он
предложил снабдить членов команд защитными жилетами и боксерскими
перчатками во избежание травм и, что самое главное, придумал название
спорту: "колбокс", то есть коллективный бокс, а самих спортсменов
предложил называть колбоксистами.
  Первые письма, которые он рассылал на эту тему по спортивным клубам,
большого впечатления не произвели. Клубы и федерации были заняты
распространением бадминтона, тенниса и метания диска. Но, как известно,
капля камень точит. А Стропилову нельзя отказать в определенных
дипломатических данных.
  Однажды, когда в городе проходила школьная эстафета, и на нее приехали
спортивные деятели из области, Стропилов у самого финиша, куда подбегали
школьники, выстроил разделенную на две партии городскую боксерскую секцию,
одетую в русскую одежду шестнадцатого века, но в боксерских перчатках. Две
нестройные линии бояр, помахивая черными толстыми перчатками, пересекали
площадь. По знаку Стропилова между линиями появились воспитанники
городского детского сада, которые начали дразнить взрослых по написанному
и заверенному в гороно сценарию. Затем, когда Стропилов махнул белым
платком, молодые талантливые боксеры двинулись вперед. Бой получился
нешуточным, веселым, чему способствовали длинные одежды участников и их
неумение выступать в коллективе.
  Сначала спортивное начальство стояло, широко открыв глаза и ничего не
понимая, но по ходу боя оно увлеклось, и товарищ Плетнев из Вологды лично
бросился в гущу схватки, забыв, что у него нет перчаток, и был нечаянно
нокаутирован, но не обиделся.
  После первого удачно проведенного боя Стропилов решил, что путь новому
виду спорта открыт и скоро его включат в программу олимпийских игр.
Гуслярская боксерская секция выезжала в полном составе в поселок Пьяный
Бор, где сражалась на городской площади с местными боксерами и победила по
очкам. Постепенно увлечение колбоксом распространилось далеко за пределы
района, и наступило время созвать в Великом Гусляре первые областные
соревнования.
  Соревнования должны были начаться в пятницу 6 июля.
  Но они не начались.
  Нет, колбоксисты из других городов и сел не игнорировали соревнований. Все
они приехали. Их разместили в общежитии речного техникума. Но в
назначенный час на площадь, окруженную народом, пришли лишь колбоксисты
Великого Гусляра.
  Они шумно разминались на площади, притопывая сафьяновыми сапожками и
сдвинув лихо на затылок высокие шапки.
  Их соперники не пришли.
  Тогда встревоженный Стропилов послал гонцов в общежитие. Гонцы не
вернулись.
  Стропилов послал других, более ответственных гонцов.
  Гонцы не вернулись.
  Зрители возмущались и постепенно расходились с площади.
  Так как у Стропилова не оставалось более гонцов, он отправил за гостями
своих колбоксистов.
  Ни один из них не вернулся на площадь.
  Отчаявшийся Стропилов закрыл соревнования и сам пошел искать пропавших.
  Чувствуя неладное, он в общежитие не вошел, а принялся кричать с улицы.
  Через несколько минут из окна высунулся его заместитель Бегунков и сказал:
  - Стропилов, не отвлекай.
  После этого окно закрылось.
  Стропилов предпринял попытку проникнуть в общежитие. Но дверь была заперта.
  Тогда Стропилов, отличавшийся силой воли и тела, забрался в окно второго
этажа и проник в комнату, где скопились колбоксисты.
  Все они были заняты странным делом.
  Каждый держал в руках шар размером с помидор. Шары казались перламутровыми
- они переливались и меняли цвет. Молодые люди задумчиво крутили шары, Вид
у них был отстраненный.
  - Что происходит? - спросил Стропилов, пытаясь владеть собой.
  Один из гостей города протянул ему лишний шар и сказал:
  - Создай узор.
  Стропилов пригляделся и понял, что колбоксисты решают какую-то
головоломку. Надо было ухватить смысл переливчатости красок, направить по
нужному пути, чтобы получился узор, необъяснимый, но несказанно приятный
для взора.
  Стропилов попробовал... Когда спохватился, обнаружил, что провел за этим
занятием более двух часов. Осознав, сунул шар в карман и попытался
привлечь внимание колбоксистов. Он соблазнял спортсменов ужином, грозил
порицанием, пытался отобрать шары. Последнее было ошибкой, потому что
боксеры умели сопротивляться.
  С синяком под глазом, возмущенный и подавленный, Стропилов покинул
общежитие, борясь с желанием вынуть из кармана шарик. Чувство долга
позволило ему отказаться от этой мысли и добежать до дома N 16 по
Пушкинской улице.
  - Где профессор? - спросил он у жильцов дома, игравших во дворе в домино.
  - Дома, - сказал начальник стройконторы Корнелий Удалов. - Что случилось?
  Не ответив, Стропилов взбежал по лестнице и оказался в кабинете профессора
Льва Христофоровича Минца, великого изобретателя и ученого, временно
проживающего в Великом Гусляре.
  Корнелий Удалов бросил домино и поднялся вслед за Стропиловым к
профессору. Он был встревожен: Стропилов не такой человек, чтобы из-за
пустяков носиться по городу.
  Сбиваясь, запинаясь, Стропилов изложил как мог профессору Минцу свою беду.
  - Поглядим, - сказал Лев Христофорович, взяв шар и подойдя поближе к
свету. Соседи тоже двинулись к окну.
  - Только осторожнее, - сказал Стропилов. - Не заразитесь.
  Минц снисходительно усмехнулся: заразиться он не боялся.
  - Значит, - сказал он, - принцип такой: создать композицию, чтобы зеленый
был за красным, а синий переливался в оранжевый.
  Профессор со свойственной ему проницательностью сразу ухватил принцип игры.
  Руки его начали нежно и уверенно покачивать и вертеть шарик, краски внутри
которого пришли в движение, завораживая зрителей. Прошло две минуты, три,
пять...
  - Нет, - сказал Корнелий Удалов, который глядел профессору через плечо. -
Левее качай. Левее, говорю!
  - Отстань, - сказал Минц.
  Удалов ломал пальцы от желания участвовать в игре.
  Стропилов глубоко вздохнул и насупился. Он понял, что и здесь ему помощи
не дождаться.
  Прошло еще полчаса. Профессор Минц уже был близок к завершению игры, но в
этот момент Удалов не выдержал, вырвал у него шарик и принялся покачивать
его, закрывая от прочих спиной.
  Минц потряс головой, словно пытаясь избавиться от воды, попавшей в уши,
потом неуверенно улыбнулся и сказал:
  - Кажется, я увлекся.
  - Знал бы я, - сказал Стропилов печально, - принес бы вам десяток. У них в
общежитии этих шариков целая коробка.
  - Но я не увлекся, - сказал Минц. - Разумный человек может устоять.
  - А знаете, сколько времени прошло с тех пор, как я вам этот шарик всучил?
- спросил Стропилов.
  - Минута... может, две.
  - Полчаса, - ответил Стропилов. Он не обвинял, не корил, он уже смирился с
тем, что колбоксу не жить на свете.
  Минц не сразу поверил в собственный промах. Но потом поглядел на часы и,
как человек объективный, должен был признать, что не заметил, как
пронеслись полчаса. И это его ужаснуло.
  - Что плохо, - сказал между тем Стропилов, пытаясь отнять шарик у Удалова,
- мои спортсмены не едят. Никто на обед не пошел.
  Ему удалось пересилить Корнелия, и он спрятал шарик в карман.
  - Эффект почти гипнотический, - сказал Минц. - Очень опасный эффект. А
откуда эти шарики появились?
  - Сам не представляю. Вчера их не было. Вчера мы гостей встречали, они
обыкновенные были, перчатки примеряли, площадку изучали. Цветы от пионеров
принимали. Все