хнула халат, поднимаясь навстречу высокой, одетой в черное фигуре, почти неслышно вступившей в комнату.
     - Аморфия, - произнесла она, убирая влажные волосы под капюшон халата. - Чем тебя угостить?
     - Спасибо, - ответил аватара. - Ничего не надо. - Он обвел комнату взором, в котором читалось внутреннее беспокойство.
     Дейэль указала на кресло, опускаясь на кушетку возле самого огня.
     - Ну, - сказала она, подобрав под себя ноги. - С чем пожаловал?
     - Я... - начал аватара, но тут же замолчал и задумчиво оттянул пальцами нижнюю губу. - М-да, похоже... - начал он снова и опять замялся. Испустил шумный продолжительный вздох. Затем собрался с духом и выпалил:
     - Время, - и тут же осекся, смущенный.
     - Время? - удивленно спросила Дейэль Гилиан.
     - Время пришло... - Аморфия потупил глаза.
     - Время перемен, о которых ты говорил?
     - Да, - сказал аватара, вновь вскинув голову. Голос его окреп. - Правду сказать, это уже давно началось. Сначала сбор животных, а теперь... - он вновь отвел глаза в сторону, - а теперь ландшафт. - Следующие слова потребовали усилия: Дегеометри... де-геоморфологизация. Пристинизация - очищение! - почти выпалил он.
     Дейэль улыбнулась, пытаясь скрыть внутреннюю тревогу.
     - Вижу, - медленно произнесла она. - И это неизбежно?
     - Да, - сказал Аморфия.
     - И я должна покинуть корабль?
     - Да. Ты должна покинуть корабль. Мне... мне очень жаль. - Вид у аватары был в самом деле удрученный.
     - И куда мне деваться?
     - Куда? - аватара выглядел смущенным.
     - Где ты меня высадишь? На другом корабле, или на хабитате, или на Орбитале, на Роиде, на планете... Где?
     Аватар вновь погрузился в раздумье:
     - Корабль еще не знает, - сказал он. - Все еще только прорабатывается.
     Дейэль с минуту смотрела на Аморфию, потом перевела взгляд на живот, выпирающий под халатом.
     - Что случилось, Аморфия? - спросила она, стараясь не выдать волнения в голосе. - Почему все это происходит?
     - Я не могу... тебе не обязательно это знать, - сказал он неуверенно, и сердито посмотрел в дальний угол комнаты, словно там сидел кто-то третий. - Я мог бы рассказать тебе больше, если ты согласишься остаться на борту, пока... пока не придет время, когда я смогу эвакуировать тебя с другим судном.
     Она улыбнулась.
     - Ты так легко говоришь об этом. Значит, я могу оставаться здесь и дальше?
     - Не совсем здесь - башню и все остальное придется убрать. Жить придется на борту ОСТа.
     Дейэль пожала плечами:
     - Ладно. Полагаю, никаких неудобств я там испытывать не буду. Когда это должно случиться?
     - Через день-два, - сказал Аморфия, придвинулся к ней, сев на краешек кресла:
     - Возможно... несколько рискованно оставаться на борту. Корабль сведет риск к минимуму, он будет делать все, чтобы защитить тебя, но я должен предупредить. И потом-всякое может случиться... - Аморфия тряхнул головой. - Я хотел бы, чтобы ты не покидала меня, если это только возможно. Это... очень важно. Хорошо? - Корабль явно был чем-то не на шутку обеспокоен. Дейэль вдруг вспомнила, как держала когда-то на руках маленького ребенка, а тот громко пукнул: выражение такого же глубокого, неподдельного изумления было на лице Аморфии. Дейэль изо всех сил пыталась сдержать смех, от этого у нее перехватило дыхание, и вся веселость пропала, когда внутри, напоминая о себе, шевельнулся ребенок. Она положила ладонь на живот.
     - Да, - сказал Аморфия, энергично кивнув. - Будет лучше, если ты не покинешь корабль. - Он посмотрел ей в глаза.
     - Значит, мне лучше остаться? - спросила Дейэль, по-прежнему стараясь говорить спокойно.
     - Да, - сказал аватара. - Да, я ценю это. Спасибо. - И тут же поднялся из кресла, словно внутри него распрямилась скрытая пружина.
     Дейэль даже испугалась - таким внезапным был этот порыв. Она чуть было не вскочила вслед за ним.
     - Теперь я должен уйти, - сказал Аморфия.
     - Ну, что ж, очень хорошо, - сказала она, когда аватара подошел к лестнице. - Надеюсь, ты обрисуешь мне все остальное более детально. Потом.
     - Конечно, - пробормотал аватара, и, сутулясь, стал спускаться.
     Еще немного - и хлопнула входная дверь.
     Дейэль Гилиан встала и вышла к парапету башни. Свежий ветер наполнил ее капюшон, всколыхнул еще влажные волосы. Солнце уже закатилось - словно вытянувшаяся на весь экран световая полоса в визоре. По небу разметались золотые и рубиновые блики, горизонт превратился в расплывшуюся фиолетовую линию. Ветер крепчал.
     Аморфия не стал прогуливаться в этот вечер по окрестностям: он торопливо прошел по узкой тропинке через сад и стал подниматься в воздух, хотя у него не было ни реактивного ранца за спиной, ни летательного скафандра. Вскоре он превратился в еле видимую точку, а еще через несколько секунд растворился в небе над скалами.
     Дейэль посмотрела ему вслед. В ее глазах стояли слезы. Она рассерженно смахнула их рукавом халата и растерла по щекам. Небо над скалами стало чистым и бесцветным. Похоже, действительно началось.
     Птицы, еще недавно парившие над утесами, вынырнули из тронутых багрянцем облаков над ее головой и направились вниз. Вглядевшись пристальнее, она различила сопровождавших их пастухов-дронов. Вне сомнения, то же самое творилось сейчас и на дне морском, под серыми волнами, а также там, в вышине, в царстве сокрушительной жары и нестерпимого давления газового гиганта.
     Крылатые существа замерли в воздухе: скалы треснули и раздвинулись перед ними, образуя щель шириной примерно в километр. В раздвигающихся скалах замаячили огни. Лента серо-коричневой насыпи разделилась на восемь гигантских клинов и ссыпалась миллиардами тонн камня в восемь укрепленных отсеков корабля. Такое же будущее ждало море и атмосферу.
     Грохот прокатился над башней. Гигантские облака пыли клубились в холодном воздухе. Дейэль тряхнула головой, и ее влажные кудри рассыпались по промокшему халату. Она подошла к дверям, ведущим в башню, собираясь переждать там, пока не осядут облака каменной пыли.
     Черная птица Гравиес опустилась ей на плечо. Дейэль сделала нетерпеливый жест, и птица, взлетев, уселась на раскрытой створке двери.
     - Мое дер-рево! - прокаркала птица. - Мое деррево! Оно исчезло!
     - Да, не поздравишь тебя, - хмуро произнесла женщина. И опять в небе прокатился многотонный грохот. - Держись поближе - нас скоро заберут отсюда, - сказала она птице. - Если, конечно, хочешь со мной. А теперь не мешайся под ногами.
     - Но пр-рипас-сы! Припас-сы на зиму! Где они тепер-рь? Мои сочные кусочки!
     - Зимы не будет, глупая птица, - сказала она.
     Черная птица замерла, подозрительно скосив на нее глаз.
     - О, не беспокойся, - добавила Дейэль. - Не сомневаюсь, ты скоро привыкнешь к новым условиям.
     Она смахнула птицу с двери, и та улетела куда-то.
     Последний раз вздрогнула земля, последний толчок прокатился под башней. Одинокая женщина, Дейэль Гилиан, смотрела на оседающие облака пыли, сквозь которые просматривался свет миллионов лампочек в отсеках. Корабль прятал ландшафт, обнажая собственные внутренности.
     Похоже, этот гигант-корабль наконец нашел себе применение. Похоже, он решился на какой-то шаг. Она ожидала его с трепетом.
     "Море станет как камень, - вспомнила она, - а небо как сталь". Она повернулась и спустилась в тепло башни, поглаживая живот, где лежало ее спящее, но все чувствующее дитя. "Да, суровая зима - не сожгла бы закрома".

VI

     Леффид Исфантелли отчаянно пытался вспомнить имя девушки. Джелтри? Аспер? Стемли?
     - О, да, да, ах-х! О боги, да! Ну, ну, да - вот! Вот! Ну-о-охх!..
     Соули? Гетрин? Эйско?
     - Ох-х, черт! Ну же! Еще! Сильнее! Так, так... да... вот! Ах!
     Селэс? Сирийер? (Надо же: как неучтиво с его стороны!)
     - О, небеса! - Ну же... черт!
     Ничего удивительного, что он не мог вспомнить ее имени: девушки врываются в жизнь со скоростью ракеты и так же быстро вырываются из нее. И все же парень не должен ворчать, главное - положили глаз.
     Крошечная, нанятая напрокат яхта продолжала содрогаться и брыкаться под ним, лавируя и рассекая волны за несколько сот километров от берега - громадного ступенчатого мира под названием Тир.
     Леффид уже не первый раз брал такую яхту-крохотульку: если заложить "рваный" курс в бортовые компьютеры, они так славно трясут постель, что из нее можно не вылезать часами. Программирование на регулярное отключение двигателя дает восхитительные ощущения свободного падения... И потом - новый подъем, когда вжимаясь телом в тело, "ты уходишь от гравитации, соскальзываешь с орбиты, убегаешь прочь от большого мира. Постепенно скорость растет, гравитация слабеет, гигантский конический хабитат медленно вращается перед тобой в иллюминаторах, а на боках его играет свет звезды этой системы. Прекрасное место для секса, при наличии подходящего и знающего толк партнера.
     - Ой! Ой! Ой-ей-ей! Сильнее! Ну, ну, ну, да!
     Она обнимала его неистовые бедра, гладила перья на голове, второй ладонью поддерживая нижнюю часть его живота. Ее громадные черные глаза сверкали, в них плясали безумные огоньки, они наверное, говорили о степени удовольствия, которое получала женщина.
     - Давай, давай! Да! Еще, быстрей, дальше, дальше! А-а-хрр!
     Проклятье - так как же было ее имя?
     Джелдри? Шоукас? Эсиэль?
     А что, если это имя не из Культуры? Вообще, он был уверен в обратном, но сейчас начинал все больше сомневаться. Такое имя вспомнить куда как сложнее. Конечно, такое имя и забыть куда проще, но определенно, он должен его вспомнить.
     Они познакомились на вечеринке в посольстве Гомомданы на праздновании начала 645 Тирского Карнавала. Он как раз за месяц до этого удалил нейродетектор, поскольку лозунгом этого года стал Примитивизм. Он просто должен был внести соответствующие изменения в свой стиль жизни. Его выбор пал именно на нейродетектор - для этого не надо было менять внешний облик, а ощущения становились совершенно иными.
     Так оно и случилось. Появилась странная легкость: теперь ему приходилось все вспоминать самому, спрашивать, как куда пройти и как то или это называется, никогда не знать в точности, который час и в каком месте обиталища он находится согласно карте. Постоянно приходилось полагаться на собственную память, со скрипом вспоминая такие мелочи, как, например, имена знакомых. Как, оказывается, несовершенна человеческая память!
     Он даже подумывал об удалении крыльев - чтобы хотя бы отчасти продемонстрировать свое единодушие с карнавалом. Но, в конце концов, решил, что это невозможно. Он ведь сросся с ними. И, наверное, не зря - вот и эта девчонка явно запала на его крылья. Она сразу направилась к нему, с лицом, закрытым маской, с ослепительным открытым телом. Ростом она была почти вровень с ним, великолепно сложена, и к тому же у нее было целых четыре руки! И, естественно, в каждой по коктейлю. Это была женщина в его вкусе, он это сразу понял, пока она восхищенно разглядывала его сложенные белоснежные крылья. На ней было что-то вроде гелевого спецкостюма; темно-голубого цвета с вкраплениями золотых нитей, обвивающих тело, для контраста усеянного маленькими бриллиантами. Ее полумаска была фарфорово-белой, с рубиновыми заклепками, отделанной радужными перьями бадры. От нее исходил ошеломляющий запах.
     Девушка вручила ему стакан и сняла маску, демонстрируя глаза, большие, как два голодных рта. В них отражался звездный купол дискотеки, переливаясь волшебным калейдоскопом. Гелевый скафандр покрывал ее тело целиком, не считая этих загадочно изменчивых глаз и небольшого отверстия на затылке, откуда выливалась коса сверкающих золотисто-каштановых волос.
     Она первой назвала свое имя: губы скафандра раздвинулись, обнажив белоснежные зубы и розовый язычок.
     - Леффид, - ответил он с низким поклоном, в то же время не отрывая глаз от ее лица: это была одна из его коронных штучек. Так она смогла лучше разглядеть крылья за его спиной, сложенные над черным плащом. Он заметил, как у нее перехватило дыхание. Искорки в ее глазах так и заплясали.
     - Клюнула! - пронеслось у него в голове.
     Посольство Гомомданы представляло собой обильно разукрашенный сосуд, вместилище размером со стадион. Обычно здесь находилась резиденция посла. Но сейчас все пространство заполняла огромная старомодная ярмарка с аттракционами. Они слонялись по шатрам и павильонам, перебрасываясь короткими фразами, злословя в адрес публики и радуясь освежающему отсутствию дронов. Они обсуждали достоинства каруселей, качелей, ледяных горок, лабиринтов с ловушками, разрезалками, скрепами, где разделялись одни пары, чтобы смешиваться и оказаться в уединении с другими, а также аэродинамических труб, трамплинов и батутов, и посмеиваясь над явно бессмысленными состязаниями по "перетягиванию рожи" между различными инопланетными существами.
     Она совершала гранд-вояж из своего домашнего Орбитала, путешествуя с друзьями на корабле-полуэксцентрике, который пришвартовался здесь до конца карнавала. Одна из ее тетушек имела связи с Контактом и выцарапала приглашение на бал в посольстве. Подружки так завидовали! Он понял, что ей нет и двадцати, несмотря на походку оперной примадонны и речь куда более умного человека, чем он мог ожидать. Обычно ему быстро надоедало разговаривать с такими незрелыми девушками, но тут он всерьез заинтересовался. Она иной раз отпускала такие точные замечания! Неужели подростки поумнели? Или это просто он состарился?
     Неважно, главное - она явно балдела от его крыльев. Даже попросила разрешения погладить.
     Он представился ей как житель Тира, бывший - или настоящий гражданин или экс-гражданин Культуры - как вам понравится, хотя лояльнее всего он вел себя по отношению к Тиру, где прожил 20 лет, и уже только потом к Культуре, где прожил остальную часть жизни. Тенденция "Забудь-Обо-Всем", являвшаяся переходным звеном между Культурой и наивысшим уровнем развития цивилизации, рассматривала Культуру как слишком серьезную организацию, члены которой преданы гедонистическим целям, как чиновники - аппарату, в котором они работают. В Тенденции все было намного проще и раскрепощенное, поскольку она сама не знала, куда идет, и не относилась к себе слишком серьезно. Это было нечто вроде ордена романтиков и изобретателей, бесконечно экспериментировавших - в основном, с собственным телом. Истинной столицей гедонизма считался Тир. Тенденция тоже имела на него свои виды. Впервые он прибыл сюда в составе культурной миссии Тенденции, но остался, когда все остальные вернулись на родной Орбитал. (Он уже подумывал сказать ей, дескать, вот, перед тобой настоящий представитель 00, только из Тенденции, а не из Культуры, и знаю множество всяких секретных кодов и прочего барахла... Но с такой умной девчонкой разводить рамсы столь неклевым образом не следовало.)
     Сколько ему лет? О, намного ее старше: совсем среднего возраста, почти сто сорок стукнуло, можно отметить. Вот так с ней следовало разговаривать. Да, эти крылья работают. Когда меньше 50 процентов стандартной гравитации. Носит с тридцати лет. Живет на воздушном уровне, где поддерживается тридцать процентов гравитации. Там у нас растут и здоровенные деревья с ветками как паутина. Некоторые местные проживают в пустых стручках и шелухе плодов, а он предпочитает тонкий домик из листов шелка шалтрессора, натянутого на реечки. О да, он был бы рад показать ей, как выглядит его домик.
     И где же она успела побывать на Тире? Только вчера прибыла? В самое время - к началу карнавала. Он был бы рад стать ее проводником. Почему не сейчас? Почему бы нет. Они могут взять напрокат яхту. Хотя сначала надо подойти к Посланнице и откланяться. Да, конечно, они с ней старинные приятели. Ах, иногда то же самое говорит ее тетушка? Надо вызвать турсудно - подвезти остальных? Ах, только небольшой дрон-видеокамера? Ну как же, почему бы нет? О, эти законы Тира порой утомляют, не правда ли?
     - Да! Да! Дас-с-с!
     Это вырвалось из него, она же издала последний, душераздирающий крик и вдруг обмякла, с широкой улыбкой на лице, покрытом гель-скафандром (который она не снимала: просто любезно раскрыла еще одно отверстие). Самое время довести этот тур до кульминационного момента...
     Яхта уже хорошо знала его привычки: она услышала его слова и приняла их как сигнал вырубить двигатели и перейти к свободному падению. Он любил технологию.
     Нейродетектор, конечно, еще лучше запараллелил бы их оргазм, контролируя поток секреторной жидкости из его наркожелез.
     Теперь он парил в невесомости, не размыкая объятий, созерцая счастливую улыбку на ее лице и смутные огоньки в огромных черных глазах. Ее сказочная грудь колыхалась в воздухе, четыре руки извивались вокруг него, как будто совершая какой-то сложный танец. Вскоре одна из рук потянулась к затылку. Она отстегнула головную часть скафандра, оставив ее плыть в воздухе.
     Темные глаза остановились: лицо ее окрасил румянец, оно стало таким прекрасным... Он улыбнулся. Она ответила улыбкой.
     Из-под расстегнутого скафандра на лоб выкатилась крохотная бусинка пота и заскользила к верхней губе. Он мягко обмахивал ее крыльями. В ее глазах промелькнул испуг, но затем она расслабленно откинула голову назад, потягиваясь и томно вздыхая. Пара розовых подушек в виде сердец плыли над ними, мягко стукаясь о ее распростертые руки.
     Предупреждающе мигнул маячок, извещая, что они чересчур удалились от Тира. Отдав распоряжение возвращаться на полной скорости, они снова вжались в подушки: все двигатели стартовали разом. Девушка заерзала, как будто у нее онемели конечности, глаза потемнели. Он посмотрел в сторону - и увидел маленького дрончика, снимавшего все это на пленку. Она носила его с собой, как комнатную собачку. Все это время дрон просидел под ромбовидными иллюминаторами: его единственный глаз-бусинка был уставлен на них. Теперь он мигнул.
     Что-то задвигалось за бортом яхты, зашевелилось во мраке, среди медленно вращающихся звезд. Он посмотрел в ту сторону. Двигатель спокойно бормотал, ослабевшая гравитация приклеила их тела к потолку на пару секунд, затем вновь вернулась невесомость. Девушка чмокнула пару раз губами, как будто во сне, и, казалось, совершенно расслабилась. Он пару раз хлопнул крыльями в воздухе, переносясь к иллюминаторам. Совсем рядом с ними плыл корабль, заходя на посадку в Тире. Должно быть, они находились прямо у него на пути: двигатели яхты маневрировали, чтобы избежать столкновения. Леффид взглянул на спящую, подумал, не разбудить ли ее ради столь великолепного зрелища. Гигантский корабль, светясь многочисленными огнями, молча скользил рядом всего в какой-нибудь сотне метров от яхты.
     У него появилась идея: Леффид усмехнулся про себя и дотянулся до камеры-дрона. Ему пришло в голову совместить картину проходящего корабля с обнаженной натурой, где участвовали корабль в иллюминаторе и на его фоне - ягодицы девушки и его скромные достоинства, повисшие в воздухе. Будет ей сюрприз потом, когда проснется.
     Но он так и не взял камеру в руки, а вместо этого уставился на обшивку проходящего корабля. Его глаза были прикованы к одному из отсеков.
     Корабль проплывал мимо. Он, не отрываясь, глядел в иллюминатор.
     Девушка вздохнула и зашевелилась: выпростав две руки из его объятий, она сжала его сразу четырьмя конечностями.
     - М-м-м, - томно простонала она и поцеловала его. Их первый настоящий поцелуй, без скафандра. Глаза ее глубокие и бездонные, завораживали...
     Эстрэй! Ее звали Эстрэй. Ну, конечно. Обычное имя для необычно привлекательной девушки. Значит, на месяц, погостить. Леффид мысленно поздравил себя.
     И они принялись снова ласкать друг друга.
     И снова все у них получилось просто здорово, даже несмотря на то, что он все время думал о том, почему аварийный сигнал эленчей ежеминутно мигал на чешуе легкого крейсера задир.

6. ПОДАЧКА

I

     [плотный луч, М32, пер. @п4.28.864.0001]

     хЭксцентрик "Пристрелим Их Позже" оОСТ "Предвкушение Нового Любовника"

     Это был я.

     &