ть конкретные причины.
     - А мы не спровоцируем военный конфликт, прежде чем будем к нему готовы?
     - Тише, не следует говорить ни о каком конфликте. Мы же поддерживаем добрососедские отношения со всеми членами Федерации. Незачем беспокоиться, все под контролем.
     - Думаешь, нам следует избавиться от него?
     - Это будет самым разумным. Наверняка он находится здесь с какой-то целью. В его распоряжение предоставлены все средства "Авангарда", а эта таинственная организация вот уже тридцать лет мешает нам на каждом шагу. Нам до сих пор ничего неизвестно о владельцах этого банка, и вдруг появляется этот человек и швыряет деньги направо и налево, стараясь обратить на себя максимум внимания жителей города.
     - Возможно, он и есть "Авангард"?
     - Чепуха! Если этот фонд вообще поддается какой-либо оценке, то он либо служит ширмой для прикрытия дел представителей другой цивилизации, либо управляется по завещанию магната, написанному в приступе угрызений совести... Я не исключаю и машины, обладающей сознанием и никем не контролируемой. Этот Стабериндо - дешевая марионетка, он просаживает деньги как ребенок, напуганный внезапной щедростью и догадывающийся, что долго это не продлится. Но у него наверняка есть какая-то цель, чтобы находиться здесь.
     - Но ведь он может быть полезен нам?
     - Да.
     Мужчина улыбнулся своему отражению в оконном стекле и забарабанил пальцами по подоконнику.
     Глаза женщины были закрыты, а блестевшее от масла тело двигалось в постоянном ритме рук, усердно массировавших ее поясницу и бока.
     - Подожди! Бейчей ведь тоже был связан с "Авангардом"?
     - Наверное, мы сможем убедить его выступить на нашей стороне, кстати, используя этого Стабериндо.
     - Почему бы не применить систему Деювоффа?
     - Сначала нужно узнать побольше.
     - Напомню, система Деювоффа - наказание болезнью, видоизмененная высшая мера наказания. Чем серьезней преступление, тем страшнее вирус, которым инфицируют преступника. За мелкий проступок - лихорадка, соответствующие расходы на врача и лекарства, более серьезный достоин продолжительной болезни и осложнений, а также все возрастающих средств на лечение. И так далее - до смертельного исхода в качестве карательной меры.
     - По-моему, следует побеседовать с ним.
     - Да. А потом убьем.
     - Спокойнее. Найдем его снова и спросим, кто он такой и чего он хочет.
     - Мы уже пытались это сделать.
     - Ладно. В конце концов гоняться за машиной - не наше дело. Пошлем ему записку в отель.
     - Никогда не думала, что такое приличное заведение можно соблазнить деньгами.
     -... а потом поедем к нему или предложим навестить нас.
     - Ну, к нему нам определенно не следует ехать. А его визит к нам... "Сожалею, что... ввиду непредвиденных обстоятельств... наверное, в другой раз..." Представляешь, как это унизительно?
     - Ладно. Убьем его.
     - Попытаемся убить... а если уцелеет - побеседуем с ним. Наверняка ему захочется пообщаться с нами.
     Женщина умолкла. Старик мощным движением притянул ее зад к себе, и на его лице заметно проступил пот; она закусила губу, когда тело опять задвигалось под его жилистыми руками.

Глава VII

     - Послушай, - обратился он к камню, - у меня скверное ощущение, что я умираю. Впрочем, если поразмыслить, то в данный момент все мои ощущения скверные. Как по-твоему?
     Камень молчал, несмотря на то, что был Центром Всего. Это нетрудно было доказать, просто камень пока не хотел принимать на себя какие-либо обязательства. Поэтому оставалось разговаривать с самим собой или птицами и насекомыми.
     Перед глазами снова все заколыхалось. Предметы, словно стая тварей, питающихся падалью, сомкнулись вокруг него, разрывая в клочья его рассудок. Хотелось бы уйти скромно, и незачем разворачивать перед ним всю его прошлую жизнь. К счастью, в памяти всплывали лишь незначительные эпизоды - стойка бара на одной маленькой планете; еще одно местечко, где дул такой ветер, что о его силе судили по количеству сорванных с места и унесенных грузовиков. Вспомнил он и грандиозное по масштабам танковое сражение, где под гусеницами машин гибли посевы необыкновенной травы, из-за которой, собственно, это сражение и началось...
     И сад. Он вспоминал сад. И стул...
     - Срочное сообщение! - Он замахал руками, будто крыльями, пытаясь взмыть вверх и улететь от... от... он сам не знал, от чего. Кольцо терпеливо ожидающих его смерти птиц неумолимо сжималось, их вовсе не обманула эта его демонстрация якобы птичьего поведения.
     - Ладно, - пробурчал он и повалился навзничь, держась рукой за грудь и цепляясь невидящим взглядом за светло-голубое небо. И что ужасного могло быть в каком-то стуле! Он перевернулся на живот и снова пополз вперед.
     Он тащил свое измученное тело, подтягиваясь на руках, коленями расчищая себе дорогу в птичьем помете, а затем, добравшись до опеределенного места, устремлялся к озеру. Там он разворачивался и полз обратно, извиваясь от укусов насекомых, которых побеспокоил. Теплый ветерок доносил с озера запах серы...
     И снова он оказывался в саду, наполненном ароматом цветов.

***

     Поместье протянулось вдоль реки недалеко от мощеной камнем дороги, что вела с гор к морю. За долгие годы в этом большом доме, окруженном прекрасным парком, родилось и выросло много детей. Но людям стоит знать о судьбе четверых: сестрах Даркензе и Ливуэте, их старшем брате Шераданине - все они носили фамилию Закалве. Четвертый ребенок, мальчик по имени Элетиомел, не состоял с ними в родстве, но их семьи связывали узы более крепкие, чем родство, узы давней дружбы.
     Шераданин хорошо помнил суету, которая возникла после приезда матери Элетиомела, - она должна была вот-вот родить. Сестры радовались тому, что бдительность горничных и охранников понизилась, а его раздражало предстоящее появление на свет этого ребенка - должно быть, из-за повышенного внимания, которое он вызывал к себе, еще находясь в утробе матери. Неделю спустя к дому подъехал отряд королевской кавалерии, отец вышел на крыльцо, и они о чем-то спокойно разговаривали, в то время как по дому разбегались солдаты отца, занимая позиции у окон. Шераданин поспешил в покои матери, он выставил одну руку вперед, держа воображаемые поводья, а другой хлопал себя по боку, прищелкивая языком: "Цок, цок, цок". Мать утешала плачущую женщину, которая носила в себе ребенка, и ему велели уйти. Той ночью родился мальчик; после этого все взрослые сразу стали еще более занятыми, но обстановка в доме стала намного спокойнее.
     До поры до времени Шераданину удавалось командовать Элетиомелом, но постепенно мальчик, развивавшийся во всех отношениях гораздо быстрее, начал отвечать ударом на удар, и между ними установилось беспокойное перемирие. Домашние учителя, которым было поручено их начальное образование, более благосклонно относились к Элетиомелу, восхищаясь его необыкновенными способностями и умом. Шераданин упорно пытался состязаться с ним, его также хвалили - за упорство, но ему казалось, что его не могут как следует оценить. Что касается военных искусств, то старший первенствовал в борьбе и кулачном бою, в то время как младшему лучше давались стрельба, а также фехтование. Впрочем, Шераданин не уступал ему во владении ножом. Сестры любили обоих одинаково, дети всегда играли вместе, и им не нравилось проводить осень и весну в городе, располагавшемся далеко вниз по реке, где у родителей был большой каменный дом. Мать Элетиомела время от времени покидала городской особняк на несколько дней, а потом, рыдающая, возвращалась.
     Однажды осенним днем, когда дети старались держаться подальше от раздраженных родителей, в дом явился посланец. Услышав пронзительные вопли, они бросили игру и выбежали из детской на лестничную площадку - поглядеть украдкой через перила, что происходит внизу в гостиной. Мать Элетиомела, громко крича, билась в объятиях отца Шераданина, а когда тот отпустил ее, женщина безмолвно осела на пол, держа в руке листок бумаги. Через несколько дней они вернулись в поместье, но мать Элетиомела не выходила к трапезе, продолжая неутешно плакать в своих покоях.

***

     - Твой отец убил уйму народа, и поэтому его казнили.
     Шераданин сидел на краю фальшборта и болтал ногами. Рядом с ним лежала кучка камешков, и он бросал их один за другим в спокойную воду; расходившиеся по ней круги напоминали мишень для стрельбы из лука. Каменный корабль стоял посреди небольшого искусственного озера и был соединен с парком каменной же дамбой. Какое-то время все вместе играли в пиратов на нижней палубе, а потом сестры, оставив их, принялись исследовать цветочные клумбы на верхней.
     - Ничего он такого не делал, - ответил Элетиомел, не поднимая глаз. - Он был хорошим человеком.
     - Тогда почему король казнил его?
     - Не знаю. Должно быть, его оговорили.
     - Но король-то умный, - торжествующе возразил Шераданин, - он умнее. Потому-то он и король. Неужели он не понял бы, если бы ему врали?
     - Все равно, отец не был дурным человеком.
     - Нет, был, и твоя мать тоже - иначе она не пряталась бы все это время в своей комнате.
     - Она болеет и не может выйти.
     - Смотрите, сколько цветов! - к ним подбежали сестры с яркими букетами. - Давайте сделаем из них духи. Не хотите нам помочь? Элли! - Даркенза испуганно посмотрела на брата и взять его за руку. Он оттолкнул ее.
     - Элли... Шери... пожалуйста, не надо, - попросила Ливуэта.
     - Она не была плохой!
     - Нет, была-а, - напевно протянул Шераданин и метнул еще один камень в озеро.
     - Неправда! - Элетиомел вскочил и изо всех сил толкнул его в спину. Шераданин полетел вниз и при падении ударился головой о каменный борт. Младший мальчик перегнулся через парапет и увидел, как старший исчез под водой, затем всплыл лицом вниз. Даркенза завизжала. Ее сестра выронила цветы и бросилась к лестнице, крикнув на ходу:
     - Даркенза! Беги домой!
     Та продолжала визжать и опустилась на корточки у парапета, крепко прижимая к груди цветы. Фигура в воде слабо шевелилась, пуская пузыри. Шаги девочки донеслись с нижней палубы, через несколько секунд она прыгнула, взметнув веер брызг, и зашлепала по мелководью, направляясь к брату.

***

     Нет, что-то здесь не так. Все должно быть гораздо хуже, не правда ли? И причем здесь стул? Он помнил, что со стулом связано что-то очень скверное. Но что именно?.. А потом еще эти имена, которыми он пользовался - ведь они же не принадлежали ему. Только представьте себе, назваться в честь корабля! Ведь ему так хотелось забыть о корабле, значит, не следовало брать себе его имя.
     Стул, корабль... и что-то еще.

***

     - Мальчики будут учиться работать по металлу, а девочки - гончарному ремеслу, - уведомил детей отец Шераданина.
     - Но мы же не крестьяне и не... не...
     - Не ремесленники, - подсказал Элетиомел.
     - Никаких обсуждений, вы должны знать, что такое различные материалы.
     - Но эти занятия - удел простонародья!
     - Учиться писать и складывать цифры - разве это делает вас ближе к чиновникам?
     - Но...
     - Вы оба хотите быть военными. Можете попробовать смастерить себе сабли и доспехи. Мальчики переглянулись.
     - Сообщите также учителю, что я интересуюсь - допустимо ли воспитанным юношам начинать каждую фразу с "но". Это все.
     - Благодарю вас, сэр.
     - Благодарю вас, сэр.
     За дверью мальчики переглянулись.
     - Возможно, твой старик прав, и работать с металлом - не такое уж плохое занятие.
     - А теперь нам пора к Большеносому. Если мы скажем ему про "но", он заставит нас исписать по целой тетради! - Шераданин грустно вздохнул.
     - Вовсе не обязательно говорить ему об этом. Как было сказано? "Я интересуюсь" - и ни слова о том, что этим должны интересоваться мы, - рассудительно заметил Элетиомел.
     - Верно!
     Что касается Ливуэты, то она хотела присоединиться к мальчикам, и отцу с трудом удалось уговорить ее заняться - пусть не горшками, но хотя бы плотницким ремеслом.
     Итак, мальчики с упоением мастерили ножи и сабли, Даркенза - всевозможную посуду, а Ливуэта - мебель для беседки в глубине сада. Именно в этой беседке Шераданин и обнаружил...

***

     Нет, он не хотел об этом думать! Проклятие, пусть лучше явятся какие-нибудь другие неприятные воспоминания, хотя бы о том, как они выкрали винтовку...
     Он вообще не хочет ни о чем вспоминать. Для этого достаточно помотать головой - вот так: вниз-вверх, вниз-вверх, чтобы небо запрыгало перед глазами. Но это оказалась слишком больно, потому что его лоб то и дело стукался о камень.
     Где он сейчас? Ах, да - в кратере потухшего вулкана, затопленного водой, посередине есть маленький островок, он один на этом островке - отнюдь не ребенок, взрослый мужчина, и он умирает...
     - Срочное сообщение! - выкрикнул он. Небо с сомнением смотрело на него.

***

     - Отчего бы не убежать?
     Они шли по вымощенной камнем дорожке, под ногами шуршали опавшие листья. Даже здесь у них не было возможности гулять предоставленным самим себе: один охранник держался в тридцати шагах впереди, другой - отставая шагов на двадцать. Разве можно толком поиграть, когда тебя все время охраняют?
     - Не говори глупостей, - фыркнула Ливуэта.
     - Это не глупость. - Даркенза пожала плечами. - Мы могли бы отправиться в город. Хоть какое-то занятие.
     - Можно взять лодку и уплыть, - предложил Шераданин.
     - Нам даже не придется ставить парус или грести. - Элетиомел согласился с приятелем. - Стоит только оттолкнуться от берега, а затем лодку понесет течением, и в конце концов мы доплывем до города.
     - Я не хочу никуда! - воскликнула Ливуэта.
     - Ливви, - упрекнула ее сестра, - мы должны действовать вместе.
     - Я не хочу никуда!
     - Мы должны что-то сделать. - Элетиомел не спускал загоревшегося взгляда с винтовки охранника, маячившего впереди. Никогда он не держал в руках такую стоящую вещь! Разве ее можно сравнить с малокалиберными пистолетами или легкими карабинами, из которых их учили стрелять?
     Падавший с дерева лист коснулся его щеки.
     - Деревья глупые, - заявил он своим друзьям.
     - Конечно! - захихикали сестры наперебой. - У них же нет нервов? У них же нет мозгов, верно?
     - Я не об этом. - Элетиомел смял в руке яркий резной лист. - Каждую осень - эта напрасная потеря. Дереву, сохранившему листья, не пришлось бы отращивать себе новые, и у него появились бы силы вырасти выше всех, стать королем среди деревьев.
     - Осенью листья такие красивые...- вздохнула Даркенза.
     Элетиомел покачал головой, обменявшись взглядом со старшим приятелем.
     - Что взять с девчонок! - презрительно рассмеялся Шераданин.

***

     Есть специальное слово для обозначения кратера, большого вулканического кратера. Определенно существует такое слово - я просто положил его здесь минутку назад, а какая-то сволочь утащила его. Если б я только мог найти...
     А где находится этот вулкан? Правильно, на большом острове где-то во внутреннем море.
     Он огляделся по сторонам, пытаясь еще что-нибудь вспомнить, и от этого движения заболело плечо в том месте, куда один из грабителей пырнул его ножом. (Не слишком близко к сердцу, он все еще носил там ее, и разложению потребуется какое-то время, чтобы распространиться так далеко.) Он снова пополз, огибая грязную вонючую лужу, к озеру, а затем обратно, обратно к искомой точке, и замер там, глядя остановившимся взглядом на камень.
     Так, а что он делал?
     Помогал местным, как обычно. Военный советник, который держал психов в узде, а народу предоставил возможность жить в довольстве и радости. Потом возглавил армию. Но поползли слухи, что у него есть намерение использовать солдат в своих, далеко идущих политических целях. Накануне решительного штурма он был схвачен, но ему удалось уйти вплавь по реке. Течение подхватило его и лениво завертело... Очнулся он утром под лебедкой на какой-то барже, в полном недоумении, как ему удалось туда попасть. За кормой по воде тянулся канат, и можно было лишь предположить, что он воспользовался им. За рулевой рубкой на веревке сушилась какая-то одежда. Едва он оказался там, как его сразу заметили, и пришлось прыгнуть за борт и плыть к берегу. Он все дальше уходил от города, где Культуре проще было его найти и спасти. Зато его нашли другие...
     Стоило на мгновение утратить бдительность, огибая потухший кратер, как какие-то подонки напали на него, ограбили и избили, а затем, перерезав сухожилия на ногах, бросили в вонючее желтое озеро. Он попытался плыть, гребя руками, а ноги бесполезно болтались сзади на поверхности. Эти подонки, пораженные его живучестью, стали кидать в него камни. Рано или поздно один из булыжников мог угодить ему в голову. Что ж, почему бы не обратиться к одной из практик, которой его старательно обучали? Сначала он проделал гипервентиляцию легких, затем нырнул. Погружаясь в озерную глубину, еще раз призвал на помощь все свои знания, но на самом деле уже не очень волновался: если не сумеет отключиться, ничего хуже, чем смерть, его не ждет. Десять минут.
     Он очнулся в давящей темноте, вспомнил, как оказался здесь, и вынырнул на поверхность. Воздух никогда не был таким сладким на вкус!
     К отвесным стенам кратера, окружавшим озеро, плыть было бесполезно. К счастью, посреди водной глади находился маленький островок, и он направился туда.
     ... Разумеется, за ним прилетят, его не могут оставить здесь умирать, он окажется, как раньше, в полной безопасности - и не будет никакой боли! Это все равно, что снова стать ребенком и оказаться в саду. За исключением того - строго напомнила ему какая-то часть его сознания - что в садах тоже иногда случаются плохие вещи.

***

     Идея взять винтовку принадлежала Элетиомелу. Оружейная комната не запиралась, но у входа стояла охрана. Даркенза позвала охранника помочь открыть дверь дальше по коридору, за поворотом. Шераданин проскользнул в комнату, взял оружие и вышел, пряча его под плащом. Из коридора доносился голос сестры: она многословно благодарила охранника. Несколько минут спустя дети встретились в гардеробной.
     - У нее только один магазин!
     - Других я не заметил.
     - Фу-у, она вся в масле, - поморщилась Даркенза.
     - Это предохраняет от ржавчины, - пояснил Шераданин.
     - И где же мы будем из нее стрелять? - поинтересовалась Ливуэта.
     - Спрячем ее здесь, а после обеда сможем выбраться из дома в лес, - предложил Элетиомел. - Вряд ли нас хватятся, последнее время взрослые слишком заняты своими делами.
     - Нас могут убить, - вздохнула Ливуэта, - охранники решат, что мы террористы.
     - Ну и глупая ты, у нее же есть глушитель! - Элетиомел направил винтовку в ее сторону. - Что, по-твоему, это за штучка?
     - А предохранитель у нее есть? - девочка оттолкнула дуло.
     - Разумеется. Итак, спрячем ее здесь.
     - Она очень пахнет, - Ливуэта покачала головой. - А вдруг отец решит пойти прогуляться и зайдет сюда за какой-нибудь одеждой?
     - Может, спрятать ее на каменном корабле? - предложил Шераданин.
     - А что! Неплохая идея! - Элетиомел снова завернул винтовку в плащ и протянул ее старшему приятелю.

***

     Итак, передо мной плоский камень. Камень лежит в луже. Эта лужа не что иное, как озеро на острове. Остров расположен в центре затопленного вулкана. В свою очередь вулкан - это остров в море, а море - это большое озеро, расположенное на континенте. Континент же - остров в океане. Океан - это море на планете. Планета - это остров в море солнечной системы, плавающей в скоплении. Скопление входит в состав Вселенной. Представим Вселенную островом в континууме, но континуум не один в реальности...
     А теперь обратно - через континуум, Вселенную, Галактики, Скопление, солнечную систему, планету, континент, море, остров, озеро, островок... КАМЕНЬ.
     Он поднял голову и посмотрел поверх неподвижной желтоватой воды и увидел каменный корабль.
     - Срочное сообщение, - беззвучно шевельнулись его губы.
     - А пошел ты! - услышал он отве