райн, брезгливо косясь на бурые кишки своего недавнего собеседника, хладнокровно распотрошенного Шотором, осквернившие белоснежный пол Обители Диорха.

16

     - Здравствуй, Брат.
     Тишина. Но Урайн знал, что Элиен его слышит. И он замолчал.
     Вскоре до его ушей донесся голос Элиена - негромкий, лишенный интонации..
     - Здравствуй, Брат.
     - Я победил тебя. Я. Победил. Тебя. - Урайн упивался каждым своим словом..
     - Победил не ты. Победил год Тайа-Ароан. А ты лишь жалкая фигурка в мировом Хаместире.
     Урайн расхохотался.
     - Ты ничего не понял, мой дорогой Элиен. И даже смерть не сделала тебя сообразительней! Я, жалкий беглец, смог в одиночку одолеть тебя. Тебя! Но ты по-прежнему спесив. И говоришь со мной так, словно это тебе, а не мне, удалось исполнить свою миссию Звезднорожденного перед миром! Ты говоришь со мной так, будто бы не ты, а я нахожусь там, где нет ни времени, ни славы, ни радости бытия.
     Элиен промолчал. Он очень устал от слов. В конце концов, он ведь умер. Мертвые имеют право на молчание.
     - Хорошо, я не буду заставлять тебя нервничать. Я-то знаю, что на самом деле ты всегда любил звук моего голоса, тебе нравились мои черные шутки. Тебе всегда было приятно осознавать, что меня ни в коем случае нельзя убить. И дело здесь не только в твоей возлюбленной Гаэт. А когда ты наконец решился переступить через свою приязнь ко мне и сполоснуть клинок Мудрого Пса Харрены в моей Сделанной Крови, то с ужасом убедился, что это не так-то просто, как казалось! Да? Ну да теперь тебе нечего бояться, ведь я тоже люблю тебя всем сердцем, которому совсем скоро суждено вновь стать ледяным. Люблю тебя, Брат!
     Урайн нервно хохотнул и продолжал:
     - Люблю как благодарного слушателя, который обречен слушать меня здесь столько, сколько мне заблагорассудится. Возможно, ты неважный собеседник. Но ты отменный слушатель - это уж точно!
     Урайн неожиданно замолчал. У него впереди - Вечность. И у Элиена - Вечность. Но они разнятся так же, как поцелуй и воспоминание о нем, как тончайший шелк и засохший тутовый лист.
     О да, Урайн знал, что сейчас весь мир и мириады его отражений подвластны его воле, как мрамор - резцу скульптора. А в руках у Элиена нет ничего кроме пустых пока Скрижалей и палочки для письма тушью. И, быть может самое ужасное, - тушь никогда не иссякнет и пустые пока еще страницы Скрижалей никогда не будут заполнены до предела, ибо имя числу их не названо.
     Урайн мог уйти из Шара когда ему заблагорассудится и не вернуться назад никогда. Он был свободен в своем выборе. Элиен же был свободен лишь в одном - он мог испещрять чистые поверхности Скрижалей буквами, словами, символами Истинного Наречия Хуммера. Рисунками. Стихами. Чем угодно.
     Увы, ни одна живая душа никогда не прочтет писания Элиена.
     Урайн замолчал и молчание его длилось долго.
     - Послушай...Ты еще здесь? - вдруг спросил Элиен. И впервые его голос показался Урайну наделенным неким подлинно-человеческим чувством. Урайн не торопился отвечать. Он наслаждался пыткой Элиена - пусть высокомерный гиазир-свел поймет, пусть ощутит в полной мере, какой это дар Судьбы - собеседник. Пусть мучится, думая что он, Урайн, вышел из Шара, вышел, чтобы не возвращаться.
     - Эй! Брат! Ты здесь? - снова спросил Элиен и в его голосе звучала настоящая мольба.
     Урайн едва слышно щелкнул пальцами.
     - Брат!? Это ты? - Элиен, кажется, был уверен, что ослышался.
     Урайн вновь затаился.
     - Брат!!! Урайн, шлюхин сын, где ты!!? - Элиен заходился в отчаянном крике. Будь сейчас Урайн телесен в привычном смысле этого слова, у него, не ровен час, лопнули бы барабанные перепонки.
     - Где, где... в гнезде! - проворчал Урайн, не скрывая улыбки.
     - А я... я думал, ты ушел навсегда.

17

     - Что я тебе скажу, любезный Элиен, - характер у тебя не подарок, - заметил Урайн. - Вот ты бы, пожалуй, на моем месте поступил бы именно так - вышел бы из Шара, не прощаясь. И плевать на милосердие, на добрые чувства... А я вот останусь. Ненадолго, конечно, но останусь. Ибо хочу спросить тебя кое о чем. Сейчас я не могу войти в твой мир без твоего соизволения, это прискорбно, но не больно-то и надо. А вот ты - даже с моим соизволением и при помощи всех шести хушаков - не в состоянии вернуться в мир, который я дерзну назвать моим. Следовательно, ты мертв. Я знаю, Элиен, перед тобой сейчас - бесконечные лиги чистейших Скрижалей. Скажи, намерен ли ты что-либо записать в них?
     - Коль скоро у меня впереди - Вечность, значит я могу и должен жить в ней, описывая события той Вечности, которая осталась позади. Я напишу всю известную историю Круга Земель...
     - А когда она закончится и тебе будет нечего описывать, кроме собственных снов и собственного безумия? Что будет тогда? - нетерпеливо перебил его Урайн.
     - Тогда я займусь вымышленной историей Круга Земель. Падением твоего могущества, конечной гибелью Хуммера и собственным освобождением отсюда.
     - А потом, потом?
     - А потом я начну все с начала. Перепишу все по-новому...
     - Я так и думал, - разочарованно пробормотал Урайн. - Так и думал. Даже Звезднорожденный не идет в своих фантазиях дальше вечного возвращения к началу... Как это скучно! Между тем, сегодня величайший праздник Круга Земель - пала единоличная тирания жестоковыйного Элиена и на смену ей грядет Эра Благодатного Процветания. Во дни праздников положено дарить подарки. Я принес дар, который ты, любезный брат мой, оценишь со временем. Я принес новые страницы для твоей безумной повести. - Что ж, я готов принять твой дар...

18

     - Моя истинная история такова. Когда я глупым и жестоким подростком выторговал свою жизнь у Хуммера в обмен на вечное служение ему, я не ведал, что творил. Но я оказался чересчур способным учеником. Настолько способным, что прошло всего лишь несколько лет и я понял - пробуждение Хуммера, моего хозяина, не принесет мне ничего, кроме полного сокрушения моей личности, отягощенной собственными представлениями о надлежащем и величественном. Чтобы воплотить мои собственные представления, мне следовало уничтожить Хуммера, да. И в то же время я знал - стоит ему прознать о моем тайном замысле и я обращусь пылью на степном ветру. Да, я по-прежнему звался "Длань, Уста и Чресла Хуммера", но исподволь я уже начал готовить грядущее умерщвление Хуммера. Для этой безумной задачи, как я полагал тогда, требовалось единство воли и магического искусства всех Звезднорожденных - меня, тебя и Шета. Увы, ни ты, ни Шет не стали бы даже слушать мои предложения. Вспомни себя в возрасте двадцати лет и ты поймешь, почему было бессмысленно пытаться вступать с тобой или с Шетом в подобные переговоры. Ты даже в Хуммера тогда толком не верил! Я тоже был тогда молод. И моим методом стала грубая сила. Я пленил Шета и менее чем за год сокрушил его упрямство. Вторым должен был стать ты. Но ты все испортил, любезный брат мой.
     - Особенно здорово я испортил Чашу Хуммера и Варнаг, - иронически хмыкнул Элиен.
     - Вот-вот. Именно тогда, в День Судеб Лон-Меара, я понял, что проект единения Звезднорожденных - наивная утопия. Трое Звезднорожденных - это три солнца на одном небе. И я, войдя в тело Шета окс Лагина, изменил свои устремления. Я понял, что теперь мне по силам большее. Я понял, что могу сокрушить Хуммера единолично. И - прости меня за самохвальство, любезный Элиен - уж подавно могу сокрушить тебя. Потому что в моем новом видении мироустройства был необходим лишь один Звезднорожденный - я, сам себе Властелин, сам себе батя, Хуммер и отец-основатель. Знаешь ли ты, Элиен, отчего из непостижимой синевы Алустрала некогда поднялся Священный Остров Дагаат? "Хуммер дышал", как пояснял невежественный Ганфала? Хрена с два он надышал бы такое! - В чем же дело?
     - Дагаат восстал из вод морских по моей воле. Там, близ Озера Перевоплощений, должна была свершиться конечная погибель Хуммера. Правда, вместе с ним погибла бы и Сармонтазара, но это уже издержки. Согласен, погибла бы уйма народу, но ведь за благо нужно платить! Зато мир был бы очищен от хуммеровой скверны навечно!
     - Забавно, но я всю жизнь боролся ради той же самой цели, - откликнулся Элиен. - И теперь, кажется, мы подходим к самому интересному. Ибо десять лет назад твой замысел снова провалился и ты был побежден мной. Но что же было дальше, любезный брат мой?
     - Дальше? Десять лет минули для меня как один миг - один миг, натянутый бесконечной струной на арфе Вечности. А когда этот миг окончился, я вернулся в мир Сделанным Человеком. И я ставлю тысячу Когтей Хуммера против одного поцелуя твоей прекрасной супруги...
     - Подожди, а что сейчас там, в твоем мире, происходит Гаэт?! - насторожился Элиен.
     Он ни разу не вспомнил о Гаэт в Диорхе - ибо боялся вспоминать о своем предательстве. За последние годы Элиен настолько привык к тому, что и живая, и неживая материя слушаются его приказов беспрекословно, что был уверен: раз уж он вверил Гаэт заботам Ашеры Тощего, значит она находится сейчас в совершенной безопасности.
     - Что с Гаэт? - насмешливо переспросил Урайн. - С Гаэт? Я полагаю, ее сейчас любят все шестеро хушаков разом. А уж кого они полюбят...
     - Ложь!
     - Ложь, - с легкостью согласился Урайн. - Мои мальчишки не поклонники зрелой женственности. Так что, пожалуй, Гаэт сейчас в объятиях грютских мужиков. Если ты хочешь знать, попала ли она в мои руки, я скажу тебе: попала.
     - Заклинаю тебя, если она жива - отпусти ее мир иной без мучений. Дай ей умереть, как подобает супруге свела. Как подобает твоей тени, в конце концов! - в голосе Элиена снова звучала мольба.
     - Ты ведь знаешь, Элиен, - Урайн выдержал интригующую паузу, - что в твоей воле впустить меня к себе и принять смерть от моих рук. Я предлагаю тебе взаимовыгодную мену: ты отдашь мне свою жизнь; а в обмен на нее я дам твоей прелестной супруге легкую смерть. И все будут довольны!
     Ответа Элиена не последовало. Урайн знал, о чем сейчас думает Звезднорожденный, и беззвучно смеялся над каждым переполошенным зигзагом его загнанных мыслей. "Да, прижал я любезного, - самодовольно подумал Урайн. - Жаль, оценить некому!"
     Потом Урайн почувствовал - что-то изменилось. "Неужели? Неужели да?"
     - Войди и убей меня, - твердо сказал Элиен. - Войди и убей, дверь открыта. Я не держу ее. Покончим с Вечностью навсегда!
     - Теперь ты видишь, как плохо быть побежденным? - насмешливо спросил Урайн. - Вот он - миг моего полного торжества. Ты предложил мне свою жизнь сам. Сам! Элиен сдался! И моя победа тем сладостнее, что я могу отказаться от твоей подачки. Неужели же ты думаешь, любезный брат мой, что мне нужно твое никчемное бытие, которое хуже смерти? Нет, пытка Вечностью мне нравится больше.
     Элиен не отвечал.
     - Слушай, Брат, тебе не кажется, что самое время истошно закричать, теряя над собой контроль, "Я убью тебя!"?
     Урайну так понравилась собственная шутка, что он заразительно расхохотался. К его огромному удивлению, из-за невидимой, но несокрушимой преграды ему ответил хохот Элиена.

19

     - Только что... ты мог убить... меня... - Элиена душил смех и его слова с трудом пробивались сквозь приступы веселья, - и не сделал этого...
     Вдруг голос Элиена переменился, стал суров и безжалостен:
     - Второй возможности я тебе не дам. И отныне ты обречен говорить со мной, пока не выговоришься до конца. Ведь у тебя не осталось больше достойных слушателей под небесами.
     "Хуммер меня раздери, он прав!" - озадаченно подумал Урайн, которому вдруг стало не до смеха. Он почувствовал себя войсководителем, который погубил гвардию, растерял отборную панцирную конницу, утопил в болоте колесницы, и все-таки еще может победить. Но эта победа будет угрюмой и невзрачной, ибо ее добудут непредставительные орды дрянных копьеносцев в потертых кожаных доспехах.
     - Ты озадачил меня, но и ты развеселил меня. Я признателен тебе за это и не останусь в долгу. Знай же: твоя Гаэт умерла достойно от руки Ашеры Тощего, который тоже умер вполне достойно и вообще все в твоем Вольном Городе погибли более чем достойно... Не считая тебя, негодяя, который предпочел смерти вечное заточение в Диорхе. Доволен? - Да, - не без труда выговорил Элиен. - Я доволен.
     - Итак, - продолжал Урайн, упиваясь проявленным великодушием, - я ставлю тысячу Когтей Хуммера против одного поцелуя твоей покойной супруги, что ты никак не можешь взять в толк, как же я вышел из своего узилища в Наг-Нараоне. И каким образом я прошел этот невероятный путь от беглого узника до Властелина. Ответ прост, любезный брат мой. Я, сегодняшний я в своем теперешнем качестве Властелина помог себе прошлому выйти из своего узилища в Наг-Нараоне и сделать все то, что я сделал впоследствии.
     - Дело в том, Элиен, - Урайн возвысил голос, - что наш мир и время в нашем мире претерпели непостижимое Изменение в день возврата Великой Матери Тайа-Ароан. С этого дня начался год Тайа-Ароан, в который невозможное стало возможным. Представь себе два зеркала, поставленных друг напротив друга. В каждом отражается бесконечная анфилада зеркал. Левое зеркало - прошлое, правое - будущее. И еще представь себе дерево, от единого ствола которого наверху расходятся мириады веток, а внизу, под землей - мириады корней. Очень давно, в непостижимом прошлом, история нашего мира не существовала в единстве и никто не мог точно сказать, что же произошло. Каждый как бы видел один корень, отвечающий какому-то стихийному ходу событий. С приходом Хуммера и Лишенного Значений история наконец-то избавилась от хаоса и обрела единый строй, который все мы хуже или лучше знаем. До начала года Тайа-Ароан история Круга Земель оставалась единым стволом. Но вот все изменилось вновь и единый ствол разошелся бесчисленным множеством ветвей. И это не все, Брат. Представь, что небеса над этим умозрительным древом - есть зеркало. И когда ветви тянутся к небесам, вверх, с небес, вниз, спускаются их отражения. Навстречу нашим временам и нашей вечности несется будущее, неумолимо становящееся прошлым. И даже я не знаю, как выразить это лучше.
     - Это понятно, любезный брат мой, это понятно, - обнадежил Элиен Урайна. - Пока что я не услышал ничего нового. И все-таки я не понимаю, как сквозь все эти ветви и зеркала пробилась твоя собственная рука, извлекшая тебя за волосы из наг-нараонского узилища. И если ты просветлишь перед моим разумом эту малость, я первым назову тебя Трижды Прекрасномудрым.
     Урайн был ошарашен тоном Элиена, сочетающим исключительную серьезность с тончайшей глубинной издевкой. Урайн, впрочем, не подал виду и продолжал как ни в чем не бывало.
     - Слушай же, Элиен. Диорх, "вещный костяк" и "твердое сердце" Лишенного Значений - есть средоточие отражений и ветвей истории. Полагаю, что в прежние времена лишь Леворго умел извлекать из этого выгоду. Полагаю, он владел искусством посещать Диорх и созерцать в нем прошлое и будущее. Но - вспомни древо, о котором я говорил - Леворго был ограничен только стволом и не мог вмешиваться в прошлое, равно как и создавать будущее - разве только собственным знанием о нем. В этом смысле он создал, например, твое будущее. Но это слишком утонченный вопрос и суть не в нем.
     Урайн уже давно чувствовал, что его язык отнюдь не служит водворению ясности. И все же продолжал как мог:
     - Одно событие - возврат Тайа-Ароан и одна вещь - Железная Рукавица возвышают меня над Леворго. Я могу зреть не только ствол, но и ветви древа. И, главное - я волен через обращение к прошлому избирать ту ветвь, которая ведет меня путем Властелина.
     - Да уж, - В голосе Элиена сквозило раздражение. - Теперь ты ударишься в долгий рассказ о том, как ты, Властелин в грядущем, навещал прошлое и перекраивал его по своему желанию так, чтобы оно обратилось настоящим в виде бордового плаща Властелина на твоих плечах. Но ответь мне - почему твое настоящее скроено вкривь и вкось и похоже на работу подмастерья-недоучки, а не истинного мастера? Почему ты не смог сразу откатиться лет на восемнадцать назад и, например, попросту умертвить и меня, и Шета, в тот день, когда мы оба были твоими пленниками в Варнаге? Или, еще лучше - в колыбелях? Почему уже в этом году твоя игра была столь слаба? Почему я еще существую? Почему, в конце концов, еще существует Хуммер?
     - Отвечаю, отвечаю, отвечаю, - размеренно закивал Урайн. - Любому могуществу есть предел. И ты сам испил сию простую истину до дна из кубка своих недавних злоключений. Во-первых, я могу влиять только на события, которые происходили с начала года Тайа-Ароан. Во-вторых, Диорх имеет власть над Железной Рукавицей и ржа времени покрывает ее тем сильнее, чем больше воздействий на прошлое я произвожу. Те внутренние миры Диорха, которые доступны мне, можно уподобить бескрайним дворцовым лабиринтам с бесчисленным множеством дверей, которые открываются в разные ветви древа истории. Я сделал лишь самое необходимое. Я разыскал другие тени - твою и Шета окс Лагина, которые стали пособницами моих начинаний. Я дал им имена - Ийен и Син. Я нашел и вывел из одного мрачного узилища Диорха, которое в чем-то похоже на твое, Девкатра, Крылатого Пса Хуммера, который во многом восполнил недостатки моего слабого тела Сделанного Человека. Через Ийен я склонил твоего сына к поездке в Наг-Нараон. Через Син я подтолкнул Тай-Кевра, если ты такого еще помнишь - к нападению на Гамелинов. Я свел эти нити вместе. Руками Гамелинов, Пелнов и твоего сына я освободил себя из наг-нараонского узилища, а заодно и снабдил самого себя дотошными указаниями к дальнейшим действиям. Все. Больше я ни во что не вмешивался, да это было и не нужно. Ты представить себе не можешь, Элиен, сколько событийного мусора я перебрал, прежде чем отыскать узкую и извилистую тропку над краем бездны небытия. Я несколько раз пытался убить Хозяев Гамелинов и всякий раз становился их жертвой. Я прошел через Пояс Усопших и был пленен воинами Ашеры Тощего у самых Врат Хуммера. Я нападал на тебя на руинах Варнага, но Поющее Оружие в твоих руках быстро обращало меня в прах. Один раз я привел к Орину и грютов, и варанцев, но со мной не было хушаков и я погиб от "облачных клинков" Ирвамессады. И, если уж говорить всю правду, которая покажется тебе совсем уж странной - я пытался оставить в живых Шета окс Лагина. Но Сиятельный Князь обманул меня. Он согласился на союз против Вольно
го Города, а потом сам вывел хушаков из Воздушной Обсерватории. Первым делом они прикончили Крылатого Пса Хуммера, потом - Гаассу окс Тамая, потом - меня. Я не знаю, куда ушла та ветвь событий, но боюсь, что где-то здесь, в Диорхе, за одной из бесчисленных дверей, окончательно обезумевший Шет окс Лагин погибает от каменных ножей неуправляемых хушаков, а вслед за этим озверевший свел Вольного Города топит в крови все княжество Варан. В общем, мне стоило немалых трудов закрутить непостижимое колесо судьбы в нужную сторону. Последней моей удачей стало обретение прежнего тела - только что, войдя в Шар, я наконец-то сделал это! Тебе, возможно, будет приятно узнать, что я сейчас пребываю в подлинном обличье Октанга Урайна - я вновь препоясан Когтем Хуммера, вновь неуязвим, в моем единственном ухе блещет зеленый камень власти.
     - Поздравляю, - мрачно отозвался Элиен. - Но я почему-то в этом не сомневался. - И что ты намерен делать дальше, когда вернешься из Диорха в растоптанный Орин?
     - Дальше? Дальше все народы Сармонтазары, а вслед за нею и Синего Алустрала станут подвластны моей воле как мой собственный язык. Я стану Всем. Всем, Брат! И тогда, в долгожданный день Освобождения, Вс„, которым стану Я, изопьет бытие Хуммера до дна, как все звезды небес, собравшись воедино, смогли бы сожрать Солнце Предвечное!
     - Понятно, - Элиен был убийственно краток.
     Урайн чувствовал, что сказал Элиену все. Ему было нечего прибавить к своим словам. Орды копьеносцев в потертых кожаных доспехах одержали предсказанную победу. Угрюмую и невзрачную. Но Урайн чувствовал, что уходить еще рано. Слишком много говорил он, и слишком мало - его благодарный слушатель.
     - Понятно? - раздраженно