мства. Так вспомни его!
     Перед глазами Герфегеста блеснуло двурогое лезвие боевого посоха Ганфалы. В горле полыхнуло пламя чудовищной боли. И вместе с болью в его мозгу сверкнуло нестерпимым белым светом Заклятие Конгетларов.

     Вначале был Лед предвечный,
     И более ничего.
     Лед греет души Лорчей -
     УЛорчей пламя его.
     В грохоте молотов тяжких
     Миру явилась Сталь.
     Сталь дана Гамелинам,
     Их беспощадным клинкам.
     Два Тунца звонкобронных -
     Порождены Синевой -
     Южным Домам опора,
     Юга хранят покой.
     Над заводями колеблем
     Ветром гибкий Тростник.
     Танец его - для Хевров.
     И Три Головы - для них.
     Для Пелнов крылья простерты
     Птицы, мощной, как смерть.
     Им - Альбатроса дерзость,
     Им - сила его и честь.
     Тур, ярый в битве который,
     Подъял на рогах небеса.
     Тур - воитель Эльм-Оров,
     Ужас в его глазах.
     Лед изойдет водою,
     Ржавчиной Сталь изойдет.
     Ветер, один лишь
     Ветер Над прахом
     Домов воспоет.
     Песнь о падении сильных.

     Герфегест умирал. И вместе с Заклятием в него входила боль всех погибших Конгетларов. И вместе с болью к Герфегесту приходило отчаяние. Теперь ему уже никогда не отомстить за смерть родичей, никогда не стоять на смотровой площадке отстроенного Наг-Туоля и никогда не вдыхать полной грудью крепкий утренний ветер, прислушиваясь к рокоту близкого моря...

10

     Ноздри Герфегеста щекотал благовонный дым. Все тело раскалывалось на куски от нечеловеческой усталости. В беспредельной высоте, широко распластав крылья, парил черный кондор.
     К его щеке прикоснулась холодная женская рука.
     - Тайен? - прошептал Герфегест.
     - Нет, Рожденный в Наг-Туоле.
     Идущий Путем Ветра знает, что самое последнее дело - поддаваться навалившейся усталости. Герфегест поднялся на ноги одним рывком. В голове далеким эхом отозвалась боль. Вместе с ним поднялась с корточек Киммерин. Киммерин. Откуда он знает это имя?
     Трупы воинов были сложены в один ряд вдоль берега ручья. Двое - карлик в потертой зеленой залме и высокий тридцатилетний воин в длинном темно-коричневом плаще - перебирали небогатые трофеи. Мечи, шлемы, три лука, несколько секир, поясные бляхи, наплечники, щиток с двумя черными лебедями.
     - Я... - неуверенно сказал Герфегест, ощупывая глазами лицо девушки, - я... мне нужно в Алустрал. Меня ждет Рыбий Пастырь.
     - Я знаю, - кивнула Киммерин. К ним подошел Двалара.
     - Тебе понравилось с ней? - спросил он, прищурившись и слегка склонив голову набок.
     - О чем ты говоришь, Двалара? - спросил Герфегест, не вполне понимая, как на язык ему подворачиваются нужные имена.
     - Пройдет совсем немного времени, и ты вспомнишь. Когда вспомнишь - знай, что все мы служим Ганфале и выполняем любые его приказания. Не будь на то его воли - я и Киммерин спорили бы только об одном: кто убьет тебя быстрее.
     Киммерин едва заметно улыбнулась, будто бы извиняясь.
     Герфегест не понимал их, да это сейчас было и не важно.
     - Где Семя Ветра? - тревожно спросил он, бросив быстрый взгляд в сторону святилища. Последнее, что помнил Герфегест о Семени Ветра - это свое незавершенное превращение от заклинаний Тайен. Тогда Семя Ветра было в его руках, а после обломки расщепившейся стрелы слизнули его с ладони и оно упало в траву. Поляна была истоптана и залита кровью. Чтобы разыскать на ней Семя Ветра, могли уйти дни и недели.
     - А это мы узнаем. Это мы сейчас узнаем, - чем-то исключительно довольный сказал-пропел Горхла.

11

     Слепец не умер, потому что не жил. Останки его растерзанного Герфегестом тела, повинуясь слепому - ведь он за то и назывался Слепцом - стремлению самовосстановиться и вновь обрести целостность, успели уже отчасти собраться вместе. В дверях святилища Герфегеста и его новых союзников ожидало не самое приятное зрелище.
     Вкривь и вкось сросшаяся головогрудь твари беспомощно мялась на трех лапах. Голова, перебирая несколькими жвалами, медленно подбиралась к телу. Извивающийся змеей ложноязык, однако, по неведомой Герфегесту причине стремился отнюдь не к воссоединению с головой. Он медленно пробирался в траве вдоль стены святилища, все более удаляясь от всего того, что осталось от Слепца.
     Герфегест занес над Слепцом меч.:
     - Не трать зря время, - остановил его Горхла. - Ещеуспеется.
     Герфегест покосился на карлика с раздраженным недоумением.
     - Мы что, будем ждать до тех пор, пока он не соберется до конца и не прикончит всех нас?
     - Нет. Не будем. Мы расчленим Слепца перед уходом. А пока - найдем Семя Ветра.
     Герфегест уже успел заметить на правой руке Гор-хлы рукавицу, искусно сплетенную из крошечных железных колец. Карлик ловко схватил извивающийся ложноязык, пренебрегая хлесткими ударами по плотной холщовой ткани его залмы, на которую были нашиты медные бляхи в виде зверей и чудовищ Алустра-ла. Горхла спросил у Герфегеста:
     - Где ты стоял, когда выронил Семя Ветра?
     - Приблизительно здесь, - Герфегеет сделал несколько шагов в сторону и ковырнул землю носком сапога.
     - Хорошо.
     Горхла подошел к Герфегесту и швырнул ложноязык на землю.
     - У Слепца есть два безусловных стремления, - пояснил он тоном итского любознателя. - Первое в том, чтобы восстанавливать свою целостность. А второе - в том, чтобы идти к Семени Ветра. И для ложноязыка Слепца второе стремление сильнее первого. Отойдем. Не будем мешать его стремлениям.
     С точки зрения Герфегеста, ложноязык Слепца вился по траве достаточно бесцельно. Но спустя некоторое время Герфегест обнаружил, что в его движениях есть некоторая закономерность. Сворачиваясь и разворачиваясь кольцами, ложноязык медленно отдалялся от того места, куда его бросил Горхла.
     - Похоже, ложноязык Слепца знает что-то, чего не знаешь ты. Рожденный в Наг-Тубле, - не-без иронии заметил Двалара.
     - Возможно, - сухо согласился Герфегест. - Однако я полагаю, что нет смысла стоять над обрывком беспросветно тупой твари, покуда он ищет Семя Ветра подобно тому, как Орис истекает из своего безмолвного истока в ХелтаНских горах и несет свои воды в море Фахо. Я должен предать земле тело Тайен.
     - Разумно, - кивнул головой Горхла. - Очень разумно. Но могу ли я задать тебе один вопрос?
     - Говори.
     - Ты собираешься ходить обнаженным весь долгий остаток своих дней? Или отныне твоей единственной одеждой .будетмеч? .
     Первый раз за день Герфегест услышал что-то, похожее на шутку. Очень отдаленно похожее.
     - Меч, - серьезно ответил Герфегест. Только сейчас он стал чувствовать холод.

12

     Герфегест направился в святилище, которое служило ему жильем последние семь лет. Обезображенное нападением Слепца и его шевелящимися останками, оно потеряло для Герфегеста вид жилища и сейчас больше походило на мясницкую. Статуи-хранительницы - четыре бронзовых оленеглавых девы, установленные здесь некогда варанскими атрами - безмолвствовали. Опасность ушла, оставив боль, усталость и решимость до конца исполнить Заклятие Кон-гетларов.
     Каменная чаша пустовала, и Герфегест не знал, суждено ли ей когда-нибудь еще принять Семя Ветра. Скорее всего - нет, возможно - да.
     Герфегест подошел к стенной нише, забранной грубой полотняной шторой. В нише хранилось то немногое, в чем может нуждаться Идущий Путем Ветра.
     Яловые сапоги и легкие сандалии. Крепкие грют-ские штаны и просторная льняная рубаха. Пояс, плащ, подбитый медвежьим мехом, и варанский кафтан, на котором голубой и белой нитью были вышиты Пенные Гребни Счастливой Волны. Походный харрен-ский сарнод и ореховая шкатулка со снадобьями. Боевой цеп и перевязь "крылатых ножей". Все. Меч был у него в руках, его ножны висели в изголовье ложа. Их с Тайен ложа.
     Герфегест оделся. Плащ, сандалии и ореховая шкатулка уместились в сарнод. Перевязь с "крылатыми ножами" привычно легла на плечо. Герфегест оценивающе взвесил в руке боевой цеп. Некоторое время он стоял, добиваясь совершенной чистоты мысли. Не вышло.
     С яростным хрипом Герфегест обрушил тяжесть цепа на каменную чашу, хранившую до сегодняшнего дня Семя Ветра. С глухим стуком осколки упали на земляной пол святилища. Ей никогда больше не суждено принять в свое каменное чрево Семя Ветра. Хоть в чем-то он теперь уверен.
     Успокоив дыхание, Герфегест заткнул боевой цеп за пояс. Снял со стены ножны и вверил им свой меч.
     Лук и стрелы он возьмет позже. Впрочем, нет. Проклятые лук и стрелы, которыми на рассвете столь опрометчиво Тайен погубила все, брать с собой нельзя. Отныне они несут печать несчастья и их следует уничтожить.
     Ну что же. Оставалась Тайен. Еще перед тем как идти омывать кровь в ручье, Герфегест переложил ее холодеющее с каждой минутой тело на ложе. Оно было там и сейчас. Он намеревался вынести Тайен под открытое небо и предать земле там, где. он впервые встретился с ней.
     Но стоило Герфегесту склониться над ее мраморными грудями и прижаться к ним щекой (ему не хотелось прощаться с Тайен на глазах у Двалары и особенно Киммерин), как статуи-хранительницы призывно зазвенели.
     Герфегест отнял щеку от холодной кожи Тайен и слегка отстранился. Он не понимал, что означает звон статуй-хранительниц. Герфегест знал только одно:
     они никогда не станут подымать шум зря.
     Тело Тайен, которое до настоящего момента было не более чем телом красивой мертвой девушки, начало неуловимо изменяться. Под ее кожей стали проступать зыбкие загадочные очертания. Герфегест для верности отступил на два шага назад. Превращение, которое происходило с телом, не бьшо ни пугающим, ни отталкивающим, но осторожность была наследственной добродетелью Конгетларов.
     Вскоре тело Тайен проявило свою истинную сущность. Ее кожа разделилась на отдельные лоскуты, обратившиеся листьями больших киадских кувшинок. Волосы Тайен стали молодыми вересковыми побегами. Глаза - двумя каплями харренского янтаря. Зубы - россыпью тернаунского жемчуга.
     Затаив дыхание, Герфегест восхищенно наблюдал, как то, чему бьшо назначено стать изгнившим скелетом или двумя горстями пепла, наполнялось новой жизнью.
     Листья кувшинок опали на ложе, и под ними Герфегест увидел великое множество цветущих клеверных головок. По святилищу закружились сонмы разноцветных бабочек - ленточницы, бражники, крапивницы. И, в довершение всего, к огромному удивлению Герфегеста, из клевера возникли: большая рыжая лиса и восседающий на ее правом ухе угольно-черный богомол. Лиса подошла к Герфегесту и, ошалело потряхивая головой, потерлась о его ногу. Богомол соскочил на пол и с восхитительной прытью исчез под ложем.
     Герфегест, ошалевший едва ли менее чем лиса, довольно бессмысленно присел рядом с ней на корточки и почесал ее за ухом.
     - Сыть Хуммерова... - пробормотал он. Более пространные комментарии были излишни.
     Когда из вереска выпорхнул дрозд и в несколько уверенных взмахов крыльями исчез за дверью, Герфегест только мысленно махнул рукой. Удивляло лишь " одно: как в такой страшный и жестокий день могло произойти что-то, помимо уродливого и отталкивающего?

13

     Двалара, Горхла и Киммерин оторопели, когда из святилища вышел Герфегест в полном боевом облачении, окруженный пестроцветьем бабочек и сопровождаемый по пятам лисой.
     Горхла, впрочем, довольно быстро сообразил, в чем дело: .
     - Твоя подруга не была рождена земной женщиной, да?
     - Да. Но я не знал об этом, - сказал Герфегест, и это была чистейшая правда. Горхла нахмурился.
     - Это дурно - не знать, с кем делишь ложе. Обычно подобного рода неведение оборачивается большими неприятностями.
     - Как ты можешь видеть, на этот раз все обернулось... - Герфегест не мог сказать "хорошо", потому что не видел в смерти Тайен - кем бы она ни была - ничего хорошего.
     - ...все обернулось иначе, - подобрал он наконец подходящие слова. \
     Горхла, ничего не говоря, направился к двери в святилище. Когда он проходил мимо Герфегеста, лиса опасливо шарахнулась в сторону и, помедлив мгновение, пустилась наутек. "Жаль", - подумал Герфегест, который почему-то решил, что лиса скрасит его путь в Синий Алустрал.
     - Постой, - сказал Герфегест, вежливо, но непреклонно схватив Горхлу за локоть. - Ты куда?
     Герфегест почувствовал, как карлика сковало сверхчеловеческое напряжение.
     - Хочу осмотреть место, где совершилось разложение Тайен, - сказал Горхла. Чувствовалось, что он прикладывает немалые усилия к тому, чтобы его голос звучал непринужденно.
     - Как бы не вышло злого, - добавил он, делая попытку высвободить руку.
     Но Герфегест держал его очень и очень крепко.
     - Нет, - сказал он, делая вид, что пропустил оскорбительное "разложение" мимо ушей. - Никто больше не войдет туда. Отныне, именем Дома Конгет-ларов, это святилище нарекается Усыпальницей Тайен, и никому не дозволено посещать его, не важно со злыми или добрыми намерениями.
     - Даже Слепцу? - невинным голосом спросил Горхла.
     - Слепцу? - переспросил Герфегест насмешливо. Он выпустил локоть Горхлы и стремительно подошел к полувосстановившейся твари, которая копошилась теперь чуть в стороне от святилища, поближе к ручью. Не пожалев сил, он изрубил Слепца на хрустящие куски и расшвырял их по всей поляне.
     Герфегест не видел, как за его спиной Горхла в один ловкий мах крюкообразно выброшенной вперед руки поймал в воздухе зазевавшегося бражника и, расплющив его хрупкое тело в своих стальных пальцах, быстро сожрал добычу. Вторую бабочку - ею оказалась нежно-желтая лимонница - он спрятал себе в суму до лучших времен.
     - У тебя пыльца на губах, - сообщил Двалара Горхле очень тихим шепотом.
     - Что у него на губах? - осведомился Герфегест, неожиданно повернувшись к ним.
     - На губах? - удивился Горхла, успевший дважды облизнуться.
     - Ты ослышался. Я говорю, что мы нашли Семя Ветра, и оно великовато для того, чтобы застрять в зубах, как земляничное, - нашелся Двалара.
     - Нашли - так давайте сюда, - потребовал Герфегест, которого общество посланцев Ганфалы начинало не на шутку раздражать.
     - Возьми, - с неожиданной легкостью сказал Двалара, протягивая ему раскрытую ладонь.
     Это было оно. Семя Ветра. Тяжелое и шершавое.
     - И где оно было? - спросил Герфегест, который, вновь овладев Семенем Ветра, пришел в неожиданно приподнятое расположение духа. Теперь ему хотелось как-то скрасить неловкость, вызванную его чересчур резким обращением с его пусть и непрошеными, но все же спасителями.
     - Угадай, - панибратски подмигнул Двалара. Герфегест скроил потешно-презрительную мину. Дескать, вот еще, в загадки играй тут с тобой, в то время как весь мир может со дня на день превратиться в одну ужасающую загадку.
     - Оно застряло в подошве одного из людей Гаме-линов, - сказала Киммерин, которая, по всей видимости, оценила мимическое мастерство Герфегеста.
     - М-да? - скептически переспросил тот, оценивая расстояние от ложноязыка Слепца, который трепыхался посредине поляны, до уложенных на берегу ручья тел. - А этот вонючий обрубок? Он что - успел сползать туда и теперь возвращается?
     - Нет, - серьезно качнула головой Киммерин. - Я пошла к ручью, чтобы наполнить фляги водой, и мой взгляд совершенно случайно упал на странный граненый камешек. Горхла сказал, что это Семя Ветра.
     - Совершенно случайно? - переспросил Герфегест, улыбаясь.
     - Да, совершенно случайно.
     Последний из Дома Конгетларов оглушительно расхохотался. Находятся же еще люди, которые полагают, что в эпоху Третьего Вздоха Хуммера может происходить что-то случайное!

14

     Шет оке Лагин, звезднорожденный, Сиятельный князь Варана, изволил гулять в одиночестве. Руины Хоц-Дзанга... Никто и никогда во всей щедро окропленной кровью истории Варана не видел того, нто он видит сейчас. Никто и никогда не мог сломить гордость и отчаянную храбрость смегов. Он, звезднорожденный, смог.
     Весна на Циноре, как и обычно, выдалась холодная. Мокрый снег неутомимо падал на огненно-рыжие волосы Сиятельного князя, на горячие камни, на теплые трупы мужчин и женщин. Смегов больше нет. Все, кто остались, могут уместиться в трюмах двадцати торговых галер. Нет больше бессильных стариков, гордо именующих себя "колдунами", нет желтоволосых воительниц, нет метких лучников и вертких копьеносцев. Элиену будет интересно слышать об этом.
     Но сегодняшним утром, когда серьга в его ухе сияла страшным изумрудным пламенем, когда Коготь и Наречие Хуммера творили победу, отнюдь не штурм Хоц-Дзанга занимал его мысли, отнюдь.
     Рука Шета оке Лагина на мгновение окунулась в податливую ткань плаща и явилась нарвет с шестиугольной бронзовой пластиной.
     Карта мира. Его гордость. Пять лет назад он выковал ее из останков одной трогательной вещицы, столь любой сердцу Элиена, и вдохнул в нее новый смысл и новую жизнь. Три девственницы дали ей свою кровь, трое юношей дали ей свое семя. Это была не та карта, какие рисуют скрупулезные путешественники на потребу купеческому любопытству. Это была правильная карта; даром что она пренебрегала многими мелочами. Зато на ней было главное.
     Глубокая выжженная борозда, оставленная в землях Сармонтазары Знаком Разрушения. Ее не видят простые смертные - напоказ там по-прежнему где надо зеленеет трава, а где надо журчит ручей. Но Пути Силы необратимо изменены повсюду, и какой же он был тогда сосунок, что не смог разгадать смысла крохотной безделушки в рукояти меча... Дон-Меар, где вот уже семь лет как нет больше Чаши. Зато, извольте видеть, любезный брат наш поставил там свой город, огромный город... Конечно, до Лишенного Значений ему далеко, но Орин впечатляет, милостивые гиази-ры, очень впечатляет. Что за люди эти звезд норож-денные? На месте Орина седьмой год горит выжигающим глаза углем Стеклянный Шар. Диофериды, сыть Хуммерова... А вот и новая столица, Ордос. А вот Ци-нор, а вот на нем он, Шет оке Лагин, - зеленый изумруд. В общем, Сармонтазара как Сармонтазара.
     Через центр карты, рассекая ее на две равных половины, шла мерцающая мертвенным голубоватым пламенем черта. Завеса Хуммера. Слева от нее лежали острова Синего Алустрала. Тоже ничего особо интересного. Белое пятнышко Молочной Котловины, полумесяц Ганфалы размером с полногтя. Золотая Цепь Калладира, багровый знак Дагаата... Все на своих местах. Но! Несколько дней назад Завеса Хуммера всколыхнулась в том месте, где находились Врата. Нечто проникло в Сармонтазару. Но что это и куда оно направляется? Второй загадкой был вытянутый крестик Поющего Оружия - знак местонахождения Элиена. На следующий день после того, как всколыхнулась Завеса, Элиен покинул Орин и теперь движется на запад, к Хелтанским горам. Зачем? Керков воевать? Но любезный брат наш миролюбив, как овечка. По крайней мере, после...
     В спину Шета оке Лагина вонзилась стрела. Очень непростой наконечник. Обычная дурацкая стрела исчезает в глубинах его плаща безвозвратно. Эту заговаривали долго и старательно. Долго, старательно и совершенно без толку.
     Шет обернулся и принял вторую стрелу в грудь. В пятидесяти шагах от него среди развалин крепостной стены торопливо натягивал лук чудом уцелевший смег.
     - Не трать время, - спокойно сказал Шет, не повышая голоса. Он знал, что смег слышит его, звездно-рожденного. - Меня очень тяжело убить,

15

     - Меня очень тяжело убить, - улыбнулся Элиен, звезднррожденный, Белый Кузнец Гаиллириса, свел народа даттоа. и правитель вольного города Орина.
     - Все равно нам следовало взять с собой хотя бы пару сотен охраны, - заметил Фор Короткая Кольчуга. - Здесь можно напороться на керков или на бешеную по весне снежную кошку...
     - Фор, Фор... - покачал головой Элиен. - Во-первых, я не хочу, чтобы, завидев моих воинов, керки заорали на пол-Сармонтазары: "Война!" Потому что этому миру довольно войн и воплей о них. А во-вторых, от злой стрелы, выпущенной из засады, не спасет даже тысяча телохранителей. Ну а в рукопашной я, так уж и быть, прикрою твою трусливую задницу.
     - Спасибо, свел, - обиженно пробурчал Фор.
     - Н