во тьму жестокого владычества Урайна, либо... либо после неизбежных жестокостей освобождения Круг Земель вернется к Праву Народов, гарантами которого станут справедливые Надзиратели над Равновесием из Синего Алустрала.
     Десятки тысяч людей Алустрала, зачастую не дожидаясь сигналов труб и окриков военачальников, споро занялись каждый своим делом. Огромный обоз, ради которого тысячи рабов и "вольнонаемных рабочих" погибли под бичами надсмотрщиков, стал похож на город, подверженный разграблению.
     И все же, в этом муравьином хаосе были тайный смысл и высший порядок. Из деревянных балок сооружались помосты для "кричащих дев". Обслуга разгрузила трубы с "оливковым пламенем" и водрузила их на сборные колесные станки. Спешно были приведены к бою метательные машины.
     Несмотря на позднюю осень, дождя не было. Стояла ясная холодная погода. Посреди неба болталось яркое безрадостное солнце. Все было как раньше.
     Почти все. Потому что над горизонтом, еще недостаточно яркая, чтобы затмить Солнце Предвечное, но уже видимая даже в разгар дня, тускло мерцала Великая Мать Тайа-Ароан.

5

     - Теперь мы знаем все, - Властелин говорил на ходу и его отрывистые фразы стелились за ним почти материальным шлейфом, неохотно растворяясь в застывшем прозрачном воздухе. - Мы знаем их точную численность. Мы знаем их силу, знаем их слабость и расположение их вождей.
     Они шли за спинами грютских теагатов, построенных к бою. Над головой Властелина неотступно вился Девкатра, чья тонкая плоть была едва заметно проявлена слабыми лучами Тайа-Ароан и клубилась переменчивым туманом.
     Властелин был окружен тремя хушаками. Вслед за ними на невесомой и несокрушимой цепи плелся одуревший от бесконечных полетов Хегуру.
     Сарганна под надзором Ийен остался в центре грютских боевых порядков. На вопрос Шотора, не следует ли повторить трюк с огнемечущим "Луком Гестры", который всем так понравился при штурме Орина, Властелин раздраженно бросил, что у них сегодня нет времени на ребячество.
     Грютские теагаты были выстроены косым строем, перекрывавшим поле от Линнига до правого фланга алустральского войска. Правее грютов, прикрывая Линниг, стояли две герверитские девеги - все, что удалось собрать под свои знамена Наблюдателю Уезда в обезлюдевшем Междуречье. С этими девегами были три тысячи дугунов, туда же Властелин отослал легкую пехоту из аргинских горцев.
     Варанцы, высадившиеся с кораблей на Киаде, подошли с юга и нависли над правым флангом пришельцев угрожающим молотом. К ним, к их военачальнику Гаассе окс Тамаю и сопровождающим его хушакам и направлялся Властелин. По его подсчетам, сражение должно было начаться через четверть часа и вслед за этим закончиться через несколько коротких варанских колоколов.

6

     Шансов на победу с точки зрения классической военной науки люди Синего Алустрала не имели. Они не располагали конницей. Они в два с половиной раза уступали по численности войскам Эры Благодатного Процветания. У них, в конце концов, не было обеспеченных тылов, в то время как Властелин мог позволить себе при необходимости отступать хоть до Океана.
     Поэтому Торвент решил не ждать ни мгновения больше. Колесные станки с "оливковым пламенем" еще не достигли переднего края, а Хевры уже размеренным шагом двинулись вперед - прямо под копыта конницы грютов.
     "Что они творят, эти самоубийцы?" - подумал Сарганна, глядя как Хевры, пройдя половину разделяющего войска расстояния, перешли на бег. Ну колонна, ну плотного построения, и что с того? В ней от силы пять тысяч. Меньше, чем один полностью укомплектованный теагат.
     Сарганна с недобрым прищуром посмотрел на обреченных. Чего ждать? Ай, нечего ждать! Вся первая линия грютских теагатов сорвалась с места и рысью двинулась вперед, вынося фланги вперед по обеим сторонам колонны Хевров.
     Хриплый рев рожков. Короткий, короткий и заливистый длинный. В одном слаженном движении пятнадцать тысяч стрел покинули колчаны.
     Три коротких вопля боевой меди. Пятнадцать тысяч стрел вошли в натянутые луки.
     Один длинный, заливистый лай, от которого стынет кровь в жилах каждого, кто хоть раз слышал его прежде. На Хевров обрушился смертоносный град.
     - Что делает Сарганна? - Властелин на мгновение остановился и бросил взгляд через правое плечо.
     - Воюет, - безучастно бросил Фарг.
     - Кто приказал? - серьга в ухе Властелина подмигнула зеленой искоркой.
     - Он получил волю воевать от тебя, батя, - напомнил Фарг.
     - Ладно, идем, - кивнул Властелин. Он вспомнил, что на прощание разрешил Сарганне действовать на свое усмотрение. Запрещены были только отход и, разумеется, бегство.
     Хевры, испытав на себе ярость грютских стрел, остановились. Передние ряды припали на одно колено, уперев в землю высокие щиты. В задних наметилось некое подозрительное шевеление, но Сарганна пока не мог сообразить, из чего оно происходит.
     Неожиданно над строем Хевров вознесся в небеса какой-то с виду легкий и безобидный предмет. Пролетев шагов сто пятьдесят, он упал где-то в гуще конных лучников теагата Улагса.
     Сарганна напряг взор и разглядел едва заметный красноватый туман, который заклубился среди фигур всадников. Ясно, какая-то колдовская дрянь, но какая именно?
     Потом над теагатом Улагса разнесся нечеловеческий крик боли, вырвавшийся разом из нескольких глоток. Сарганна увидел, как несколько человек упали под копыта коней.
     Вслед за этим легкие переносные камнеметы Хевров выпустили разом четыре горшка с Туманом Огненной Травы.
     Это послужило сигналом для Пелнов. Восемь тысяч воинов самого могущественного Дома Алустрала двинулись Хеврам на подмогу. За щитами первых рядов Пелнов скрывались шестнадцать колесных станков с "оливковым пламенем".

7

     Хармана, Герфегест, Горхла, Элай и император знали, что им ни в коем случае нельзя разлучаться. Если даже им по плечу противостоять темному могуществу Властелина и его приспешников, то лишь всем разом, собранным в единый кулак Силы.
     Туман Огненной Травы, к счастью, произвел в рядах грютов грандиозные опустошения. Но решающее слово принадлежало отнюдь не этому диковинному средству, запасы которого были весьма скромны.
     Властелин и пятеро хушаков тоже собрались вместе. На правом фланге войска, у Сарганны, явно творилось что-то неладное.
     "Пора начинать, пока грюты еще в настроении сражаться", - подумал Урайн.
     - Гаасса, твои готовы?
     - Готовы, - не без гордости кивнул Друг Вольной Провинции Варан.
     Девкатра перестал увиваться вокруг своего хозяина и стремительно взмыл вверх. Его глаза стали глазами Властелина.
     Хушаки разом обнажили мечи. Извлек Коготь Хуммера и Властелин.

8

     - Слеза Намарна почернела! - закричал перепуганный Элай.
     И впрямь, продолговатый магический кристалл из Десницы Мертвых замутился клубящимся непроглядным мороком.
     - Ага! - возликовал Горхла.
     Карлик сорвал запечатанную воском крышку с серебряного сосуда на трех змеевидных ножках. В сосуде недвижимо покоилась ртуть, налитая до середины.
     Горхла одел кольчужные рукавицы. Затем карлик схватил Слезу Намарна и положил ее на поверхность ртути. Кристалл стремительно повернулся. Его тонкий конец указывал на стык варанских и грютских боевых порядков. Теперь они знали, где находится Властелин.
     И в этот момент над окраиной леса за спиной алустральского войска заклубился оранжево-черный морок.
     Властелин начинал сражение по-настоящему.

9

     День, прежде ясный и безоблачный, обнажал свой истинный лик, имя которому было Ужас.
     Солнце молниеносно задернулось багровой дымкой и потускнело, обращаясь из сверкающего золотого авра в кровавый зрак Хуммера. Блуждающая звезда Тайа-Ароан разгорелась над восточным пределом мертвенным холодным светом. В ее лучах проявлялась истинная сущность Девкатры, поднявшегося над бранным полем на высоту орлиного полета.
     Теперь все решали считанные мгновения. Пелны, не дожидаясь императорского приказа, привели в действие разом все трубы с "оливковым пламенем".
     Грютские всадники, смешавшиеся во всепожирающем Тумане Огненной Травы, неуверенно топтались на месте, когда в их нестройные ряды вгрызлись ревущие столбы огня.
     Сразу несколько теагатов ударились в беспорядочное бегство. Даже если бы сами грюты проявили сверхчеловеческую волю и решили держать строй, на глазах превращаясь в дымящиеся головешки, обезумевших коней было не сдержать. Подобное огненное извержение ввергло бы в черный сплин и Магдорнского Тритона.
     Но Ийен была приставлена к Сарганне не даром. Она погнала своего коня в самую гущу смертного столпотворения. В спину ей летел предостерегающий крик Сарганны, а в лицо несся тысячеголосый разъяренный рев Хевров и Пелнов.
     В первых рядах Пелнов, как и подобает главе Дома, шел вместе со знаменосцами Тарен Меченый. Он сбавил шаг и прикрыл глаза ладонью, чтобы защитить их от нестерпимого жара.
     Впереди метались объятые пламенем фигуры. В конском ржании тонули вопли горящих людей. Еще немного - и Пелны вместе с Хеврами бросятся вперед, разя конных варваров до последнего предела жестокости.
     Тем временем, весь западный край мира закутался в оранжево-черные одеяния. Стена губительного сумрака, которую направляли Властелин и хушаки, пошла трещинами голубых молний и, резко сорвавшись с места, двинулась на восток, надвигаясь на тылы алустральского войска.
     Клинки Стагевда в руках Хозяев Гамелинов светились, будто были выкованы из небесных светил. Элай, на виски которого уже давно давила неизъяснимая тяжесть, не выдержал и упал на колени.
     - Уши! Его уши - в них вошел Зов Властелина! - надрывно проорал Горхла, пытаясь перекричать многоголосый вой надвигающейся со стороны леса черной стены.
     Хвост обоза, который находился под охраной немногочисленных Гамелинов, уже разлетелся в мелкую щепу. В глазах оглянувшегося Герфегеста отразился гибельный хаос, в котором роились множественные светлые пятна, подсвеченные молниями - это возносились вдоль черной стены, влекомые неодолимой силой, обозные рабы. И "вольнонаемные рабочие". И Гамелины. Точнее, их бездыханные тела.
     Хорошо, что они успели разгрузить все необходимое. И плохо, что все необходимое погибнет вместе со всей армией Алустрала через десять коротких колоколов.
     Потому что Стена Сокрушения приближалась неумолимо.
     Потому что Элай, их последняя надежда, корчился на земле от нечеловеческой боли, а его зрачки закатились под веки, обнажая страшные слепые бельма белков, испещренных синими прожилками.
     Две "кричащие девы", опасно раскачиваясь вместе с деревянными башнями, томительно-медленно поворачивались в направлении стыка варанской и грютской армий. То есть - в направлении Властелина.
     Торвент был рад лишь одному: интуиция не подвела его и "девы" были изначально водружены на правом фланге. Если б "девы" были размещены в центре или, хуже того, на левом фланге, пришлось бы ждать, пока сотни двуногих тягловых животных перетащат это смертоносное оружие поближе к Властелину.
     Но Властелину хватало и глаз, и воли, и внимания. Он отлично понимал, что случится, когда цветы-зеркала "дев" отверзнут свои гибельные пасти навстречу ему, Властелину.
     Стена Сокрушения сожрала обоз уже до середины. И в этот момент она остановилась. Среди уцелевших Гамелинов и Эльм-Оров, которые составляли резерв Торвента и были ближе всего к обозу и Стене, послышались неуверенные радостные крики. Мол, нашла коса на камень!
     Но радость рассеялась, как дым. Со всех концов непроницаемой оранжево-черной завесы к ее сердцу ударили трескучие молнии и... застыли пронзительно-голубой глазурью на поверхности Стены.
     Затем в той точке, где они сошлись, блеснула вспышка. Сотни молний, сбежавшихся со всех концов Стены Сокрушения, породили одну-единственную, сверкнувшую изумрудно-зеленым ослепительным солнцем в лад с серьгой Урайна.
     Одной "кричащей девой" - той, что уже почти развернулась в сторону Властелина - стало меньше. Она разлетелась на раскаленные куски меди, серебра и кровавые останки четырех несчастных, которых уже загнали внутрь, чтобы напитать страшное оружие человеческой болью. Осиротевшая деревянная башня на грубых колесах загорелась от верхушки до основания и с натужным скрипом упала на охраняющих ее Ганантахониоров.
     А новые молнии уже зародились в мглистых недрах Стены Сокрушения и всем стало ясно, что вторая "кричащая дева" тоже обречена.

10

     Грютское войско от разгрома спасла Ийен. Когда ревущее "оливковое пламя" расчищало дорогу для Пелнов и тысячи грютов покидали строй, готовые бежать, не разбирая дороги, самого моря Фахо, Ийен - самая могущественная из теней Звезднорожденных, ибо она была тенью Элиена - сорвала с себя браслет с восемью черными камнями и перерубила коротким грютским мечом серебряную проволоку, на которую они были нанизаны.
     Много, очень много могущественных Изменений и Обращений таили эти неприметные черные камни. Но Ийен сейчас нужно было лишь одно, отнюдь не самое диковинное.
     Дым застил глаза. Жар от пламени и проносящихся мимо горящих коней был страшен. Ийен была всего лишь тенью Звезднорожденного и она была вполне смертна в обычном смысле, как и все грюты вокруг нее. Но она знала: за невыполнение долга Властелин введет ее в смерть так, что смерть от его руки будет неизмеримо страшнее той, обыденной, которую можно принять от пламени или мечей Пелнов.
     Ийен швырнула камни перед собой. Истинное Наречие Хуммера в устах тени Звезднорожденного обратило их плотными облаками, каких не рождает природа. В этих облаках, похожих на исполинские клочья распушенной шерсти, смешались влага и земляная пыль. И подобно тому, как над лесом Властелин и хушаки восставили убийственную стену яростного ненастья, Ийен бросила на "оливковое пламя" и сотни объятых пламенем грютов стену-щит, стену-спасение.
     - Умница!
     Сарганна ликовал. Жизнь нравилась ему все больше и больше.

11

     Хармана и Герфегест пребывали в губительном оцепенении. Было ясно, что гибель близка, и совершенно неясно, как ее предотвратить.
     Царил такой шум, что разобрать даже самый громкий крик не представлялось возможным. Горхла отчаялся что-то втолковать им. В красных глазах Торвента застыл ужас.
     Они знали, где Властелин, но были, похоже, бессильны предпринять хоть что-то. Сейчас погибнет вторая "дева" - и тогда конец. Молнии на Стене Сокрушения наливались гибельным огнем.
     Тело Элая содрогалось в конвульсиях. Изо рта пошла кровавая пена. Властелин взялся за своего "племянника" всерьез.
     И тогда блеснул топор Горхлы. Но конвульсии сына Элиена были столь сильны, что карлик промахнулся и широкое лезвие вошло в землю справа от его головы.
     - Ты что делаешь?! - проорала Хармана, отталкивая Горхлу в сторону.
     Карлик не расслышал ее гневного возгласа. Но лицо Хозяйки Гамелинов говорило само за себя.
     Скорчив такую дикую рожу, что от ее созерцания мог бы свалиться в обморок и хушак, Горхла схватил себя за ухо.
     - Уши, Хуммер вас раздери! Зов Властелина!
     Понимая, что его никто не расслышит и на этот раз, Горхла выхватил нож и показал на себе, проведя лезвием вдоль основания уха.
     Первым понял Герфегест. Ну что же - уши значит уши. Вот только рубить их совершенно необязательно. Все равно не поможет.
     Герфегест демонстративно заткнул свои уши пальцами - мол, может так лучше? Горхла утвердительно кивнул.
     Хозяин Гамелинов лихорадочно соображал, что может послужить хотя бы временной преградой зову Властелина. Времени на аккуратные надрезы, из которых можно было бы неспешно надоить потребное количество крови, не было. Герфегест хватил себя ножом по мякоти в промежутке между большим и указательным пальцами на левой ладони.
     Герфегест и Элиен - Братья по Крови. Элай - родной сын Элиена. Как знать, может быть даже крохотной пылинки отцовской крови сейчас достанет Элаю, чтобы перебороть гибельное наваждение?
     Хармана и Горхла опустились на колени, придерживая бьющегося в конвульсиях Элая. Герфегест щедро загреб ладонью земли и смешал ее со своей кровью. Он вылепил два сочных земляных шарика.
     Хармана ухватила Элая за нос, а Герфегест залепил уши непутевому сыну Элиена кровавой землей. Для надежности он сорвал с себя пояс и перевязал уши Элая, пропустив матерчатую змею по лбу юноши.
     Конвульсии Элая продолжались. Тогда Хармана, не долго думая, наградила его двумя увесистыми пощечинами. И еще двумя. И еще.
     Тем временем Горхла уже взобрался на деревянную башню со все еще целой "кричащей девой". Торвент, затаив дыхание, следил за карликом. В любое мгновение совсем крохотная на фоне внушительного обнаженного зада "девы" фигурка могла раствориться в огненном вихре.
     Зрачки Элая наконец показались из-под век. Хармана с Герфегестом рывком поставили наследника оринского престола на ноги, без особых церемоний разворачивая его лицом к Стене Сокрушения, на которой дозревала молния, призванная сокрушить вторую "кричащую деву".
     Элай, кажется, пришел в себя. И не просто пришел в себя - он вновь изменился, как в тот день, когда с его помощью были сокрушены Врата Хуммера.
     - Я иду к тебе, Властелин, - сказал он.
     К своему удивлению, и Хармана, и Герфегест, и Торвент расслышали его слова. Потому что они были произнесены на Истинном Наречии Хуммера.
     "Я иду к тебе, Властелин", - гулким эхом отдалось в сознании Урайна, который, соединив Коготь Хуммера с пятью мечами хушаков, был уже почти готов вложить свою волю в быстрый, как мысль, огонь, направленный на сокрушение "кричащей девы".
     С такими словами, по замыслу Властелина, Элай должен был уйти в небытие, ибо именно к этому склонял его Зов.
     Но нет! Потрясенный Властелин услышал продолжение: "Хуммер-Дархва..."
     Элай заклинал Хуммера могущественной Формулой Обращения.
     "Молчать!" - послал Властелин истерический приказ.
     Но Элай был глух к нему. Зато Властелин услышал: "...рагга-ннэ арпал вахав-дарх".
     "Хуммер-Светоносец, дай мне Свет!"
     Те же слова, какими Урайн чуть больше года назад призвал из небытия хушаков.
     Великая Мать Тайа-Ароан помогла своему дерзкому внуку, передав его просьбу Спящему. Свет пришел.

12

     Хармана и Герфегест с первых слов Элая разгадали его замысел. Разгадал его и Торвент.
     "Я иду к тебе, Властелин", - этим Элай принимал на себя всю мощь слуги Хуммера, которую тот намеревался обрушить на "кричащую деву".
     Второй формулой, обращенной к Хуммеру, Элай укреплял свое несгибаемое намерение вернуть Урайну его же собственную мощь в виде светозарной огненной стрелы.
     Как и в день сокрушения Врат Хуммера, Хармана, Герфегест и Торвент соединились с Элаем в единый самосозвучный клин Силы и помогли сыну Звезднорожденного в его самоубийственном начинании.
     Сто тысяч людей замерли, ослепленные и потрясенные до глубины души ярчайшей мертвенно-зеленой вспышкой, которая озарила поле битвы.
     Свет пришел.
     Он вошел в плоть и разум сына Звезднорожденного и в него же вошла молния, исторгнутая Стеной Сокрушения по призыву Урайна и хушаков - не в их власти было обратить ее назад.
     Спустя неделимое мгновение времени, Коготь Хуммера и мечи дионагганов приняли всю исполинскую ярость Стены Сокрушения. И всю ярость Великой Матери Тайа-Ароан. Но прежде них этот сверхчеловеческий удар испытал Элай, сын Элиена, бывшего свела Вольного Города Орин.

13

     Перед глазами Властелина стлался непроглядным узорочистым саваном лилово-алый туман. Он не видел ничего.
     Из звенящей пустоты возник вопрос, но Властелин не расслышал его.
     Вопрос повторился.
     - Батя, ты чего?
     Кто это тут "батя"? Кто смеет называть его, Властелина Эры Благодатного Процветания, "батей"?
     - Кто здесь?! - рявкнул Властелин, с изумлением осознавая, что руки его пусты и что обе его ладони обхватили голову смертной хваткой. - Где... мой... меч?!
     - Да вот он, батя.
     Клубящийся туман в глазах чуть разошелся и сквозь него проступили очертания клинка. Темного, словно