гест исподлобья посмотрел на него, не зная что сказать и стоит вообще говорить что-либо.
     - Иначе было нельзя, - бесстрастно сказал карлик, приближаясь к Герфегесту. - Иначе мы бы остались здесь, а оставаться в Калладире больше нельзя и на полчаса. Мы могли проиграть все.
     - Мы и так проиграли все, - парировал Герфегест. - Считай, что мир уже сокрушен. Потому что теперь на пути у Гамелинов не стоит Семя Ветра.
     - Бла-бла-бла, бла-бла, - с ребяческой задорностью перекривлял Герфегеста Горхла. И с этими словами он сплюнул на ладонь Семя Ветра. Целое и невредимое.
     Горхла вновь встал у "воротила" и тихонько заиграл на флейте. Киммерин заняла место справа от него, Двалара уселся на палубу слева. Герфегест, чувствующий себя несколько виноватым за выказанное Горхле недоверие, удалился на корму.
     Гавань Калладира была велика. До того как стать старым портом, Калладир именовался Первым портом, и через, него шла оживленная торговля Алустрала с Сармонтазарой. И было это не так уж давно. Каких-то шесть веков назад, до Первого Вздоха Хуммера.
     Влекомая пятеркой мощных каракатиц, "морская колесница" споро отошла на пол-лиги от пристани. Выход из гавани бьш защищен со стороны моря грубым, но зато неподвластным стихиям молом из цельных скал. Герфегест в детстве слышал легенду, что мол строили Медные Люди - дар Калладиру от Лишенного Значений. В Медных Людей Герфегест, как ни странно, верил, а вот в темную историю о том, как погиб Калладир - не очень-то. А история была очень проста: "Густая Вода пришла из Пустот - сожрала людей, сожрала скот".
     Триста локтей отделяли их от узкого выхода в открытое море, который в лучшие времена Калладира стерегла легендарная Золотая Цепь. Что это - просто ли цепь из золота или имя какого-то существа - не знал толком никто. Да и была ли она вообще когда-либо - эта Золотая Цепь?

6

     Воздух наполнился дрожью молниеносно. Герфегест, равнодушно наблюдавший за удаляющимися холмами, увидел, как они задернулись дымчатой пыльной пеленой. С глухим рокотом что-то обрушилось в глубине руин Калладира. Но самое страшное началось спустя несколько мгновений.
     Пыль полностью заволокла закатное солнце, потом она при почти полном безветрии уплотнилась в нечто, напоминающее грязный войлок, и, сворачиваясь, устремилась вниз, в гавань. Она вошла в воду, и началось безумие.
     У берега вспучилась студенистая волна. От нее вверх, по руинам Калладира, поползли длинные ветвистые отростки. Они явно искали пропитания. Что будет потом, когда "Это" убедится, что все доступное было съедено в Калладире шесть веков назад, Герфе-гесту думать не хотелось.
     Его спутники тоже заметили приход Густой Воды.
     И не только спутники. Каракатицы напрягались изо всех сил, послушные не столько флейте Горхлы, сколько ужасу перед необъяснимой опасностью, которую они чуяли позади.
     Сто локтей до выхода из гавани. Как и боялся Герфегест, Густая Вода, стремительно обследовав руины Калладира и не найдя в них ничего съестного, поползла вниз, к поверхности моря. С какойскоростью перемещается эта дрянь по воде? Таков был единственный вопрос, который заботил сейчас Герфегеста.
     Они проскочили мимо крайней устрашающей скалы мола, когда уже вся гавань старого порта была затоплена Густой Водой, как бадья перебродившим тестом. И она прибывала.
     Герфегест видел Густую Воду совсем близко - в полуполете копья за кормой их "морской колесницы" колыхался и тревожно ворчал белесый студень. Теперь уже у Последнего из Конгетларов не возникало сомнения в том, что их часы сочтены. Едва ли что-то сможет помешать выходу Густой Воды в открытое море. Кто знает, что остановило ее шесть веков назад в пределах гавани? Кто знает, не пробил ли последний час Синего Алустрала, предсказанный Ганфалой?
     Когда до слуха Герфегеста донесся встревоженный крик Киммерин, он даже не обернулся. Что толку? Какая бы опасность ни грозила им сейчас, она ничто перед безликим студнем, поглощающим на своем пути все живое.
     - Герфегест, сюда! - судя по голосу, Горхла бьш зол и напуган.
     Только тогда Герфегест обернулся. Оборачиваясь, он успел заметить, как в воде - не Густой, а пока еще обычной морской воде - за кормой корабля мелькнула длинная тень. Герфегест не придал ей никакого значения - подумаешь, всего лишь навсего выброшенное вперед щупальце Хуммерова студня, который сожрет их без остатка спустя несколько мгновений...

8

     Герфегест подбежал к Горхле. Карлик молча ткнул пальцем на юго-запад, в сторону архипелага Лорнуом. Вначале Герфегест не увидел ничего, кроме бескрайней океанской равнины, перепаханной небольшими волнами - ветер набирал силу. Но, вглядевшись, он обнаружил далеко на горизонте черную риску толщиной с человеческий волос. Сомневаться не приходилось - это мачта корабля.
     Двалара тем временем извлек свои парные боевые топоры. "Оумм-м, умм-м", - прогудел двойной удар. Перерубленные поводья Сеннин проскользили через носовые клюзы и исчезли.
     - Он что - повредился в рассудке? - спросил Герфегест у Горхлы.
     - Руби канаты! - вместо ответа прорычал Горхла и подтвердил свои слова ударом топора по "воротилу".
     Герфегест не понимал ничего. Если они обрубят канаты, корабль остановится и тогда Густая Вода сожрет их еще быстрее... Впрочем, странно, как она это не сделала до сих пор...
     В этот момент с надсадным скрипом сильно просел нос корабля. Герфегест, не удержавшись, упал на "воротило". Оставшиеся в целости поводья каракатиц напряглись до предела. Чувствовалось, что животные ведут себя, мягко говоря, не так, как того хотелось бы.
     Корабль вдруг споро помчался вперед с невиданной скоростью, все глубже зарываясь носом. И когда морская вода хлынула на палубу, Герфегест увидел, что она окрашена в непривычный ядовито-бурый цвет. Что-то или кто-то увлекал в морские глубины каракатиц и вместе с ними обреченную "морскую колесницу". Что происходит за кормой, Герфегест не видел, да и не хотел видеть. Последний из Конгетла-ров, не думая больше ни о чем, выхватил меч и обрубил канат, который напряженно дрожал прямо перед ним. Но это не помогло. Еще одна сбруя оставалась целой. И этого хватило перетруженному "воротилу", чтобы с треском сорваться с места и промчаться в ореоле брызг по полузатопленной палубе. "Воротило" врезалось в изогнутый лебединой шеей форштевень и застряло в последних ребрах фальшборта.
     Впереди по курсу перед кораблем выросла продолговатая серая отмель и исторгла высокий фонтан водяных брызг и белого пара. Когда кашалот вновь исчез под водой, все смешалось окончательно...
     Ветер неожиданно резко усилился и швырнул в лицо людям на утлой "морской колеснице" клочья скользкого мяса, сочащегося бурой кровью.
     Двалара в ужасе выл что-то невразумительное, тыча рукой за корму корабля, и в его глазах промелькнула золотая молния, но Герфегест не поверил видению.
     Киммерин упорно ползла вперед, к носу, туда, где пела напряженная сбруя последней каракатицы, и нож у нее в зубах блестел алым. И когда Киммерин, сорванная набегающим потоком воды, бессильно понеслась назад, Горхла успел поймать ее за руку, но его Флейта Пастыря, легко отскочив от медной трубы, вылетела за борт.
     Вбивая в палубу поочередно два метательных ножа, Герфегест пополз вперед сам. Форштевень стонал, грозя разлететься в щепы, через палубу струилась кровь глубинных чудовищ. Последний Конгетлар клял все мироздание от Хуммера до самой безвредной былинки, но они все еще непостижимым образом оставались живы, и Густая Вода все еще была где-то позади...
     Кошмар кончился так же внезапно, как и начался.
     Меч Герфегеста дважды вошел в изрубленное дерево "воротила". Корабль освободился от последней упряжи и, как порожний стеклянный шар, выскочил на поверхность воды. И почти сразу же вслед за этим прямо по курсу показалась, безжизненно покачиваясь на волнах, огромная туша кашалота.
     Что же произошло там, на выходе из старого порта Калладир? Герфегест с замиранием оглянулся, страшась увидеть набегающий вал Густой Воды. Но сзади не было ничего. Ничего, кроме непроницаемой стены посверкивающего золотистыми искорками тумана...

9

     Корабль замер, уткнувшись носом в мертвого кашалота. На боку властелина глубин, среди многочисленных круглых ран, оставленных щупальцами каракатиц, едва заметно темнели в наступающих сумерках два лебединых силуэта.
     - Конечно, Гамелины, - с едва заметной дрожью в голосе констатировал Двалара.
     Это замечание Герфегест проигнорировал полностью. Зачем обсуждать очевидное? Его интересовало совсем другое.
     - Ты видел Золотую Цепь? - сказал Последний Конгетлар. Это не было утверждением. Это было вопросом.
     - Да, - выдавил Двалара. - Она изъела Густую Воду и ушла в нее. И мне нечего к этому добавить.
     - Густая Вода пришла из Пустот, сожрала людей, сожрала скот. Цепь Золотая положена здесь. Калладир - ешь, остальное - нет, - сообщил Горхла с таким гордым видом, будто бы это он был разорителем порта Калладир и устроителем Золотой Цепи.
     Только теперь Герфегест мог позволить себе поддаться той нечеловеческой усталости, груз которой он почувствовал на себе, как только его нога ступила на палубу "морской колесницы". Ему стали совершенно безразличны перипетии минувшего кошмара. Сейчас, когда близкая опасность миновала, его интересовало только ближайшее будущее.
     - И что мы делаем теперь? - спросил он, скептически оглядывая осиротевшее "воротило".
     - Теперь мы подымаем парус, - буркнул Горхла.

10

     Они поставили парус и оставили мир суши за спиной. На запад от Пояса Усопших, на запад от Калла-дира - туда, где в оправе синих вод покоится зеленая жемчужина Свен-Илиарма, где воздвигся Рем Великолепный, где Ганфала, Надзирающий над Равновесием, лелеет надежду на появление Последнего из Конгетларов.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

РЫБИЙ ПАСТЫРЬ

Глава первая

ХРАНЯЩИЕ ВЕРНОСТЬ

     Дыхание смерти за спиной - тяжелое, обжигающее, алчное - наконец ослабло.
     Герфегест поднялся на палубу и, вбирая полной грудью соленый морской воздух, прикрыл глаза. Много, очень много дней прошло с тех пор, как он точно так же стоял на палубе "морской колесницы". Тогда за спиной растворялся в жуткой неизвестности старый порт Калладир, а впереди ждала встреча со столицей Синего Алустрала. И встреча с Ремом Великолепным, Ремом Двувратным, Ремом Моревладетельным, наконец состоялась. Кровавая встреча, окрашенная пурпуром пожаров...
     - Ты слышишь меня. Рожденный в Наг-Туоле? Лишенная каракатиц, их "морская колесница" прибыла в Рем с роковым опозданием на четыре дня. Оно могло бы быть значительно большим, если бы их парус с голубым полумесяцем не полнился щедрым ветром из Пояса Усопших. Но и четырех дней хватило Гамелинам, чтобы бросить на чашу весов достаточно стали и темного знания. .
     Герфегест и его спутники попали в Рем Великолепный, когда над ним уже сгустились свинцовые тучи войны. Они встретились с Ганфалой. Герфегест еще не успел ответить на приветствие Ганфалы, а на рейде столицы уже показались сотни кораблей под знаменами благородных Домов Алустрала. "Лебеди" Гамелинов, "Ледяные Цепи" Лорчей, "Туры" Эльм-Оров появились сразу у обоих Морских Ворот Рема - на западе и на востоке. По указанию императора Лана Красного Панциря в столице и на холмах вокруг нее стояла его личная гвардия, а вместе с ней- армия Дома Хевров. Рем был превосходно укреплен, и ни Ган-фала, ни император не сомневались в том, что им удастся продержаться в столице до подхода с юга верного флота Ганантахониоров и Орнумхониоров.
     На стенах Рема бдительная стража уже сорвала холщовые покрывала с метательных машин, и первые стрелы с горящей паклей уже воткнулись в палубы приблизившихся к Рему кораблей мятежников, когда в императорский дворец пришла страшная весть. Сухопутное войско Гамелинов, тайно высадившись в землях Хевров, подошло к Каналу. Его должны были защищать люди Хевров. Но три Немых Головы - герб Хевров - безучастно взирали со щитов на проходящие мимо отряды Гамелинов и в воздухе гремел общий боевой клич "Смерть Империи!".
     Хевры изменили своему властелину. Они не отважились преступить через слова клятвы и открыто пойти против Лана Красного Панциря, но попрали ее, отдав в руки Гамелинам Канал - мягкое подбрюшье столицы. Рем был обречен.
     Потом их осталось совсем немного - Герфегест, Ганфала, Лан Красный Панцирь, Двалара, Горхла, Киммерин. И около сотни бойцов из разных Домов Алустрала. Те, что служили Империи по заветам предков и даже теперь, когда их кровные родственники изменили своей вассальной клятве, остались верны своему властелину. Среди них был даже один Гамелин - угрюмый, молчаливый гигант с алебардой, от которого Герфегест услышал только одно слово.
     Они рубились на сходнях "Голубого Полумесяца" с пестрой ордой мятежников, и порт сильно обмелел в тот день от тысяч трупов в тяжелых железных панцирях. Они рубились на палубе, когда к "Голубому Полумесяцу", разбивая в щепу форштевни о четыре яруса весел, подвалили две полуторных галеры Лор-чей. В борта впились железные "кошки", и корабль наводнили обнаженные люди. Лорчи не носили доспехов - Лорчи вверяли свое тело широким мечам и дурманящим воскурениям. Они рубились, и их становилось все меньше, и рогатый посох Ганфалы не знал устали, и легендарный красный панцирь Лана окрасился в тот день вдвойне...
     Герфегест открыл глаза и увидел Ганфалу, но прежде чем ответить ему, он дописал в себе свою хронику до конца.
     Император погиб, погиб верный Гамелин, прошептав на прощание только одно слово - "Хармана", погибли почти все. Но "Голубой Полумесяц" все-таки пробился в открытое море, и преследователи остались ни с чем. Потому что когда свора быстроходных галер уже была готова вцепиться в многострадальные борта "Голубого Полумесяца", Ганфала решился...

2

     Рыбий Пастырь стоял перед Герфегестом с белоснежной чайкой на плече. "Рыбий Пастырь, Птичий Пастырь..." - рассеянно подумал Герфегест.
     - Тебя не было здесь, - сказал Ганфала, и в его голосе Последнему из Конгетларов послышалось легкое осуждение.
     - Идущий Путем Ветра должен помнить свой вещный путь.
     - Идущий Путем Ветра должен бдить, - резко возразил Ганфала.
     - Ты прав. И я прав тоже. Весна в этом году выдалась урожайной, - ответил Герфегест так, как его некогда учил заканчивать пустые беседы Зикра Конгетлар.
     - Я получил плохие вести, - сказал Ганфала. - Священный Остров Дагаат больше не принадлежит Империи. Священный Остров Дагаат попал в руки Гамелинов.
     Герфегест имел достаточно хорошую память, чтобы понять, что означают слова Ганфалы. Плохие вести. Слишком плохие вести. Что вообще есть в этом проклятом мире, кроме плохих вестей?
     Последний Конгетлар хотел промолчать, потому что после такого сообщения говорить было вообще не о чем. Но в этот момент у него возник один вопрос, и он не смог удержать его.
     - Тогда почему то, что мы видим вокруг, все еще цело? Почему, Надзирающий над Равновесием?
     Ганфала явно ждал этого вопроса. Он ответил сразу же:
     - Стагевду нужно время. Может быть час, может быть месяц - я не знаю. Но над миром уже занесен всесокрушающий молот. И он рано или поздно обрушится.
     - Что мы можем и можем ли мы что-то?
     - Мы можем немногое, но это больше, чем ничего. Я намерен отправиться на юг, в земли Орнумхони-оров. Если они еще сохранили верность Империи, мы можем рассчитывать на их флот и на их людей. И мы отправимся прямо к Дагаату. Там решится все.
     - Император мертв, и вместе с ним мертва Империя. Как могут Орнумхониоры хранить верность мертвецу?
     - Над этим вопросом мы задумаемся, когда услышим его из уст Ваарнарка, главы Дома Орнумхониоров.
     - Если только Стагевд не раскроет прежде тайну Дагаата и не подымет дно морское выше небес, - пессимистично заметил Герфегест.
     - Выше небес не подымет, - успокоил его Ганфала. Оба рассмеялись. Над чем?

3

     "Голубой Полумесяц" был отличным кораблем с заговоренной бронзовой обшивкой, которая не обрастала ни мелкими ракушками, ни водорослями. Гребцы на осиротевшем ныне флагмане императорского флота были вольнонаемными, откормленными мужиками из владений Хевров и трудились они не за страх, а за жалованье императорского гвардейца. После бегства из Рема прошла ровно неделя, когда на юге показались сторожевые башни Наг-Кинниста.
     С кем сейчас Орнумхониоры? Знают ли они о том, что произошло в столице? Сколько еще стоять поднебесному миру? - эти вопросы теснились в голове Герфегеста, когда "Голубой Полумесяц", ослепительно сияя червленым золотом носовой статуи покойного ныне императора Лана Красного Панциря, входил в гавань Наг-Кинниста.
     Флот Орнумхониоров пребывал на месте - несколько десятков файелантов были ошвартованы вдоль длинных деревянных причалов. Это немного успокаивало - по крайней мере, корабли Орнумхониоров не рыщут сейчас по морям Алустрала в надежде перехватить беглецов и не сражаются впустую с громадным флотом мятежников на траверзе Рема.
     На берегу Герфегест заметил с десяток пышно одетых людей. За их спинами стояли простые воины. По меньшей мере четыре сотни при полном вооружении. Их явно ожидали. Оглянувшись назад, Герфегест заметил, как из неприметных бухточек у входа в гавань выскользнули две полуторных галеры, по бортам которых теснились лучники. Галеры быстро перекрыли им путь к отступлению. "Ну, две полуторных галеры мы, положим, уже один раз отогнали... - с тоской подумал Герфегест, вспоминая кровавую баню в Реме, -...но тогда мы сражались против предателей, а сейчас перед нами - последние союзники; даже победа над ними означает полное поражение в войне с Га-мелинами. Тиара Лутайров. Игра окончена".

4

     На берег сошли только Ганфала и Герфегест. Даже неразлучные Двалара, Горхла и Киммерин остались на борту. Так приказал Ганфала. /
     Итак, десять первых среди равных из Дома Орнумхониоров. На нагрудниках переливается синевой зловещий тунец, рыба мощная, на лицах лежит печать Пустоты. Люди Алустрала.
     Первым заговорил Ганфала:
     - Приветствую тебя, благородный Ваарнарк из Орнумхониоров.
     - Привет и тебе, незнакомец. - Приосанившись, говорит щуплый мужчина неопределенных лет, в котором Герфегест мог бы заподозрить главу Орнумхониоров в самую последнюю очередь. Относительно "незнакомца" Герфегест в первый миг удивился, но быстро сообразил, что Ганфалу ведь видел в Синем Алустрале, мягко говоря, не каждый.
     - Незнакомец? - Ганфала улыбнулся, и вместе с его улыбкой перед Орнумхониорами сверкнул перевернутый стальной полумесяц на посохе,-с неуловимой быстротой извлеченном из-под длинной белой хламиды.
     "Жезл Рыбьего Пастыря... Надзирающий... Ганфала", - прополз шепоток среди рядовых воинов. Ваар-нарка, впрочем, посох Ганфалы вовсе не впечатлил.
     По крайней мере, на лице главы Орнумхониоров не дрогнул ни один мускул.
     - Я не услышал твоего имени.
     С точки зрения Герфегеста это была неслыханная дерзость по отношению к Рыбьему Пастырю, и быстрее, чем он успел о чем-либо подумать, его уста уже чеканили:
     - Так услышь же мое, Ваарнарк из Дома Орнумхониоров. Я зовусь Герфегест из павшего Дома Кон-гетларов, и мой меч сейчас служит Ганфале Рыбьему Пастырю. И если ты сомневаешься в этом, то моя правота скоро будет прописана алым потом на твоей спине!
     Орнумхониоры схватились за оружие. Все, кроме Ваарнарка. Тот скривился, будто бы ему в чашу с вином упала безобразная сколопендра, и, жестом придержав своих подчиненных, сказал:
     - В Землях Орнумхониоров нет места произволу. Проклятый Дом Конгетларов получил свое сполна и не существует вот уже пятнадцатый год. Следовательно, ты лжешь и поэтому преступник. Проклятый Дом Конгетларов был назначен к истреблению волею Синего Алустрала. Если ты Конгетлар - ты преступник.
     Орнумхониоры одобрительно зашумели. Их глава знает закон. Он справедлив и честен. Ваарнарк выдержал короткую паузу, в протяжении которой Герфегест преисполнялся гневом, но, чувствуя, что все висит на волоске, молчал. Молчал также и Ганфала, что было