тобы пребывать в сомнениях относительно непобедимости Властелина достаточно было и косвенных. Вот, например, полное отсутствие известий от Властелина.
     "Что он - писать разучился что ли?"
     Кальт заметил, что вот уже несколько часов Лоскир не надевал шлема. Это, по мнению Кальта, свидетельствовало как минимум о том, что страх разгневать "батю" своим несанкционированным разоблачением, перестал его донимать.
     С другой стороны, перед глазами Кальта все еще стояла сцена, когда Лоскир нанес горцу смертельный удар под дых только потому, что тому хватило дерзости произнести вслух ложь (или правду - неважно) о поражении Властелина.
     "Выходит, он по-прежнему считает само предположение о поражении Урайна святотатственным?"
     Окончив перемещение своих фигур на доске, Кальт прикоснулся к ножнам, в которых покоился меч, подаренный ему Сегэллаком. Они отяжелели и вроде как нагрелись.
     "Отчего бы им нагреться при такой погоде? Не от солнца же? Нет, за мечом такого раньше не водилось! Впрочем, мало ли что за кем раньше не водилось? В стоклятую Эру Благодатного Процветания возможно все, что угодно..."

10

     Лоскир возился со своим последним ходом долго. По несколько раз примерял разные перемещения для одних и тех же фигур с жаром башковитого новичка. Пыхтел. Почесывал затылок.
     В Хаместире Лоскир и впрямь был новичком - это Кальт научил его основам стратегии. И хотя поначалу играть с Лоскиром было не очень интересно, Кальт покорно играл. Поначалу - от скуки. Затем - из благодарности, ведь все-таки именно Лоскир сделал его Советником Вольной Провинции Ре-Тар.
     Еще не было раза, чтобы Лоскир выиграл. А потому Кальт смотрел на стратегические изыски, в которые ударился его напарник, сквозь пальцы, не находя нужным реагировать в полную силу на его приготовления.
     Пока что Лоскир ему не соперник на доске. Просто партнер. Просто приятный собеседник, хоть и изъясняется он словно портовый мальчик из бардака для людей "с варанскими странностями".
     Кальт даже не смотрел на доску. Он думал о Властелине, о неповиновении, о риске.
     Когда Лоскир радостно воскликнул "Тиара Лутайров!", знаменуя этим свою победу, Кальт вздрогнул от неожиданности.
     Да, Лоскир победил, хотя и был заведомо более слабым игроком.
     "Вот, пожалуйста, еще одно чудо", - подумал Кальт, удостоверившись в том, что ошибки нет и что фигуры Лоскира заняли Холм Эригон, на котором теперь была водружена его, Лоскира, черненькая Тиара. Тиара Лутайров.
     Он бросил на Лоскира неуверенный взгляд. Нужно было что-то сказать. Но первым сказал Лоскир.
     - Слабость торжествует над силой, - изрек хушак и откинулся на спинку деревянного кресла с многозначительной улыбкой.

11

     Но Лоскир не успел насладиться победой - прибыли новости.
     За плечом Кальта гулко задрожало бордовое марево, намекая на скорое появление Крылатого Пса Хуммера.
     - Явился не запылился, - процедил Лоскир, когда силуэт гигантского бражника стал проявляться.
     - Между прочим, письмо, - отметил Кальт, деревенеющими пальцами принимая лишь наполовину материальный сверток, от которого исходило ощутимое даже кожей изумрудное сияние.
     Обычно Девкатра приносил два письма. Одно предназначалось Кальту, другое - Лоскиру.
     Свои письма Кальт обыкновенно читал вслух - ведь все равно у него не должно было быть никаких тайн от Лоскира. Лоскир же, хотя и мог иметь тайны от Кальта, обычно этим правом не пользовался. Наверное, просто ленился читать. Таким образом получалось, что Кальт читал вслух абсолютно все письма от Властелина...
     Разворачивая сгусток измененной материи с письменами Властелина, Кальт бросил на Девкатру косой взгляд.
     "Что-то с ним не ладно. Крыло словно обгорело... Кто это его так?"
     Лоскир тоже был поглощен изучением увечий Девкатры.
     - Ну, что там? - наконец спросил он с деланной небрежностью.
     - Как обычно? - Да уж сделай одолжение... Кальт прочистил горло и торжественно начал:
     "Любезный Лоскир!
     Ты будешь в Орине в ближайшие семь дней вместе с ре-тарским войском и Последним Оружием. Жду тебя. Властелин."
     - Гм... - Лоскир в задумчивости почесал подбородок. - Как-то негусто. Не в службу а в дружбу, прочти-ка еще раз?
     Кальт перечел письмо - медленно, едва ли не по слогам.
     Затем он передал письмо Лоскиру - пусть удостоверится в том, что это не подделка. Не розыгрыш Властелина, призванный спровоцировать его на необдуманные действия.
     "Впрочем, Властелину, кажется, теперь не до розыгрышей..."
     Лоскир снова пробежал записку глазами. И Кальт наконец догадался: Лоскир попросту тянет время.
     Девкатра не спешил исчезать - он ждал от Лоскира подтверждения его готовности исполнить все так, как желал Властелин.
     Как будто невзначай Кальт коснулся ножен. Теперь они были не просто теплыми, они жгли руку. "Что же в таком случае меч? Закипел что ли?"
     Кальт испытующе взглянул на Лоскира.
     "Слабость торжествует над силой... Может, эта фраза и есть ключ к пониманию того, что произошло? Ключ к поражению Властелина? По всему видно - дела Властелина идут из рук вон плохо. Теперь он не доверяет никому. И чтобы не ронять своего достоинства в наших глазах, чтобы не толкать нас обоих в горнило измены, он ломает комедию деловитой немногословности!
     "Ты будешь в Орине в ближайшую неделю". Да как сие возможно - добраться до Орина за неделю, волочась на этой проклятой барке, груженой Последним Оружием? Когда на это Оружие страшно даже лишний раз дунуть, потому, что в случае чего от нашего войска останется только гора трупов?!! Только вот что думает по этому поводу Лоскир?"
     Горящие потусторонним холодом глаза Девкатры, вперенные в читающего Лоскира, говорили красноречивее любых слов.
     За ним, Лоскиром, последнее слово.
     Лоскир отрывается от письма и с надеждой смотрит на Кальта.
     Его взгляд сияет странной решимостью. Кальт улыбается, но тут же мысленно одергивает себя.
     "Мало ли - что это за решимость? Быть может, это решимость выпустить мне кишки и спешить, сломя голову, на выручку своим "браткам" и "бате"?"
     - Знаешь, Кальт, я вот тут подумал...может и впрямь было бы недурно в эту твою Лезу мотнуть? А то заколебался я как-то воевать... Все на посылках тут бегаю со всякими оружиями... Отдохнуть охота по-человечески...
     С этими словами Лоскир обратил свой горящий яростью взор к Девкатре.
     Пусть Властелин, если он сейчас смотрит на него очами этого исчадия бездны, вызванного к жизни волею недоступной ему магии, видит: он, Лоскир, больше не Тэн окс Мата. Он даже не пытается им казаться!
     Кальт выхватил из ножен подаренный Сегэллаком меч.
     "Только возьмет ли эту нежить мое оружие?"
     Вмиг Кальт сменил вельможную размеренность на стремительность профессионального фехтовальщика. Он хоть и был Советником, но успел забыть, как сносят головы.
     Полузамах.
     Отчаянный посвист клинка.
     Громокипящая струя стали, некогда укрощенная рукой Жреца Гаиллириса в строгих формах клинка, входит в бордовую плоть почтового голубя Властелина. И уродливая зломысленная тыква с длинным хоботком, покрытая жесткими, колышущимися туда-сюда волосами, падает на землю...
     - Это и будет наш ответ, - подытожил Лоскир, рассекая обездвиженную плоть Девкатры надвое своим мечом дионаггана. - А что делать с этим? - Кальт брезгливо пнул останки Девкатры.
     - Сначала нужно отрезать крылья, расчленить туловище и вырезать сердце. А потом мы все это сожжем, говоря нужные слова и покрывая ткань мироздания узорочьями запретительных знаков. Чтобы в этом аспекте бытия он больше не мог собраться, - пояснил Лоскир специально для Кальта. - Что ж, полдела сделано!

ГЛАВА 19. СМЕРТЬ ВЛАСТЕЛИНА

1

     Когда встречаются две хорошенькие девушки из свиты Хозяйки Благородного Дома, разговор обычно идет о щедрых, но плешивых покровителях, шелковых платьях и шелковых платьях других девушек.
     Когда встречаются двое харренских воинов, болтают о грютских скакунах, доходных уездах и пристойных оружейных лавках.
     Когда встречаются двое Звезднорожденных, даже Хуммеру неведомо, о чем они будут говорить.
     - Жаль, что Диорх столь непредсказуем, Брат. Жаль, что я вновь пришел сюда и что мне не дано видеть тебя, - сказал Октанг Урайн, упершись ладонями в непреодолимую для зрения и тела преграду, скрывающую от него Брата по Рождению. Заклятого врага. Последнего друга.
     - Не думал, что ты придешь сюда вновь, Брат. Но раз уж ты пришел... Я в прошлый раз забыл справиться о судьбе своей серебряной флейты - она осталась в шкатулке, где-то там, в библиотеке. Я как раз дошел в Скрижалях до того места, где описываются все малозначительные, но милые моему сердцу предметы, - голос Элиена был тихим и усталым.
     - О чем ты!? Какая флейта, какая библиотека? Неужели ты думаешь, что я вошел в измененный мир Диорха, истратив на это последние силы, для того, чтобы открыть тебе судьбу твоей хренофлейты?
     Раздраженная тирада Урайна надолго застряла в измененном воздухе измененного мира, словно песнь все той же флейты в вечернем сумраке ущелья - игрушка в руках горного эха.
     Странное здесь было эхо. Оно то завладевало целыми фразами надолго, склоняя их на все лады, то напрочь исчезало.
     Урайн прислушался, но не услышал ответа - одни лишь кривлянья десяти Урайнов:
     "...флейта, какая... флейта силы... флейта, какая...
     флейта силы... флейта, какая... флейта силы...
     флейта, какая...
     какая-какая!..
     хренофлейта!.."
     Элиен, похоже, не торопился с ответом.
     Тогда Урайн переступил через свою гордость:
     - Я прошу тебя, Брат... Не держи зла, но мне сейчас нет дела до твоей флейты.
     - Но ведь ты тоже начал издалека, Длань, Уста и Чресла Хуммера, - слова Элиена переливались всеми оттенками неземной, измененной иронии.
     - Да, мне, как и всем умным людям, свойственна убийственная глупость, - сознался Урайн.
     Разговор надолго угас.
     По вине ли Элиена? По вине ли Урайна?
     Не по вине ли самой природы Сердца Лишенного Значений, прозванного "Диорх" среди друзей и "Хуш" среди врагов?

2

     - Ладно, говори. Я тебя слушаю, - наконец разрешил Элиен.
     - Орин пал.
     - Неужели?
     - Так и есть. Я теперь в том же дерьме, через которое совсем недавно провел тебя. Мне ничего не оставалось - только бежать в Диорх. Что я и сделал. Благо, дорожку ты уже протоптал.
     - Хм. Ну это значит только, что я был прав. И кто же пришел в Орин? Впрочем, молчи, я постараюсь угадать... Не иначе как Благородные Дома. Я прав?
     - Ты прав, - сказал Урайн. - Но не только. Мои союзники отложились, большинство хушаков перебито, остатки моего войска отравлены Последним Оружием. Ты, пожалуй, не слышал о нем?
     - Нет.
     - Это настоящий шедевр. Представь себе ядовитый дым, который умерщвляет все живое. Как смертоносное семейство Туманов Фратана, но дешевле и надежней в тысячу раз. И вдобавок...
     - Шедевр, шедевр, я уже поверил. А что за союзники отложились? В варанцах я не сомневался, но неужто и грюты презрели союзную клятву?
     - Презрели. Как сделали это годом раньше в твоем случае, - мрачно подтвердил Урайн. - Но дело не только в грютах. Армия Ре-Тара вместе с ее предводителем по имени Кальт и одним из хушаков по имени Лоскир вступила в сражение на стороне Алустрала. Орин погублен отнюдь не Торвентом Мудрым. Орин погублен Кальтом - быть может, ты слышал о нем. Это тот подающий надежды молодец, что нашел Золотой Цветок для старого осла Неферналлама.
     - Что ж, спасибо тебе, Брат. Ты принес хорошие новости, - жизнерадостно подытожил Элиен.
     - Ты был бы прав, Элиен, если бы в этих новостях действительно содержалось что-нибудь хорошее. Будь в них что-нибудь хорошее хоть для одного из нас, я бы устыдился приходить сюда.
     - Не стоит передергивать. То, что плохо для тебя - хорошо для меня. И наоборот.
     - Но в том-то и дело, Хуммер тебя раздери, что новости плохи и для тебя и для меня!
     - Для меня - хороши, - настаивал Элиен. - Бьюсь об заклад, я знаю, что будет дальше. Кальт впустит своих союзников, Герфегеста и Торвента Мудрого, в Орин. Гамелины очистят от трупов мой многострадальный город и уже сегодня войдут в Обитель Диорха. Быть может, это будут не они, а упомянутый тобою северянин Кальт. Неважно чьей магической силы - Торвента ли, Харманы ли, Кальта ли - хватит на то, чтобы помочь мне вернуться в мир. Быть может, и Элаю достанет на это сил. Они смогут вырвать меня из объятий Вечности так же, как это не столь давно произошло с тобой в Наг-Нараоне. А дальше будет еще интересней. Над землями Сармонтазары воцарится долгожданный мир. И ты ничего не сможешь сделать с этим, ибо то, что происходит сейчас - это вполне логичное завершение событий, вызванных из небытия твоей, Урайн, хитростью.
     - Ты заблуждаешься, Звезднорожденный. Во-первых, Торвент и остальные маги Алустрала не войдут в поверженный город, пока не умертвят своих непрошенных союзников в лице Кальта и Лоскира. Когда простодушный Кальт сделал грязную работу, расправившись с гарнизоном Орина моим же оружием, он не учел главного: Синий Алустрал пришел в Сармонтазару не на день и не на месяц. Торвент Мудрый не собирается отказываться от освобожденных земель, потому что он, Торвент Мудрый, "освобождая" Междуречье от "хуммерова морока", тем самым завоевал его для себя. Императору Кальт совершенно ни к чему. Торвент истребит многочисленную, но вялую и неумелую армию Кальта с такой быстротой и жестокостью, какая несведущему в военной науке Кальту не могла пригрезиться в самом страшном ночном кошмаре. А Последнего Оружия у него больше нет. Потому что резервуар, который он доставил из Суэддеты был единственным и, стало быть, последним.
     Урайн истерично расхохотался, но быстро затих. Сообразил, видать, что каламбур яйца выеденного не стоит.
     - Эта новость не меняет общей картины. Предположим, Кальт будет разбит. Но все остальное будет так, как я и предрекал, - Элиен был краток.
     - Нет, Звезднорожденный. Все будет совсем, совсем не так. Потому что есть еще "во-вторых", которое важнее, чем "во-первых". Ни Герфегест, ни Торвент, ни Хармана не станут трудиться над тем, чтобы помочь тебе вернуться из Измененного мира в обычный. Они просто уничтожат Диорх. Уничтожат вместе с тобой и вместе со мной. Потому что мы, Звезднорожденные, слишком опасны.
     - С Герфегестом меня связывает Братство по Крови. А с моим сыном Элаем меня связывает сама кровь. Я не сомневаюсь в том, что они не предадут меня, - бесстрастно сказал Элиен. Бесстрастно, ибо более всего боялся усомниться в своей правоте.
     - Твой сын мертв, - медленно произнес Урайн. - А твой Брат по Крови Герфегест... похоже, он действительно будет бороться за твое возвращение в мир Солнца Предвечного. Но тогда Торвенту Мудрому придется убить Хозяина Гамелинов. Либо - что то же самое -переубедить. Торвент носит свое кичливое прозвище в неполные тридцать лет. Я, как побежденный, признаю, что "Мудрым" он провозглашен отнюдь не волею придворных льстецов. А мудрец на императорском престоле - это в высшей степени убедительный и доказательный ритор, ибо в его руках ключи Истины, Смерти и Правосудия.
     Элиен молчал. Элай мертв? Элай мертв... Почему Диорх скрыл от него это знание???
     - Люди Алустрала находятся в очень странных отношениях со Смертью и Истиной, -продолжал философствовать Урайн. - Ты знаешь, Элиен, чем они клялись, перед тем как выступить в поход? Они клялись своим посмертием. Ни одному из нас, Звезднорожденных, не хватило бы духу клясться такими вещами. Они расписались кровью в том, что любой из них безропотно примет смерть от руки Торвента, если его голос, его деяния или прежние клятвы внесут раскол в ряды их армии... Так что, отстаивая тебя перед Торвентом как своего бывшего друга и союзника, Герефгест рискует оказаться в крайне щепетильном положении.
     - Я тебе не верю, - прошептал Элиен.
     "Я бы и сам не поверил в это еще месяц назад", - мысленно согласился Урайн.
     - Знаешь, Брат, - с досадой сказал Урайн, - не в моих силах доказать тебе свою правоту. Всей моей силы, собранной воедино, хватило лишь на то, чтобы войти в Диорх. Железная Рукавица рассыпалась в прах и выйти отсюда я уже не могу. Нет, мне не удастся сделать так, чтобы ты, любезный брат мой, увидел сейчас, словно бы наяву, боевые порядки Торвента Мудрого и Сарганны, которые надвигаются на объятых паникой стердогастов. Я не могу предпринять ровным счетом ничего, чтобы ты узрел воочию свою столицу, погруженную в клубы ядовитого светло-зеленого дыма со сладким запахом. Орин, заваленный трупами, тронутыми скорым разложением. Я не в силах нарисовать перед тобой картину втоптанного в кровавую грязь Линнига и таких же, как Линниг, городов и деревень. Я бессилен, честное слово, бессилен показать тебе Торвента, выдирающего языки у пленников ради своего увеселения. Не в моей власти дать тебе зеркало, в котором Алустрал показал бы тебе свое истинное лицо. Лицо, которое уже видел я, но еще не видел ты, любезный брат мой...
     - Чего же ты хочешь теперь? Коль скоро ты теперь так же мертв, как и я?
     - Я хочу, чтобы ты впустил меня к себе, Брат, - твердо сказал Урайн.
     - Зачем?
     - Чтобы обратить вспять безумие. Мое единственное желание - отомстить.
     - Кому же ты собираешься мстить теперь? Неужто снова мне? Хм. Если даже предположить, что тебе удастся уничтожить мою мнимую телесность, то скажи мне: зачем? Или тебе по нраву коротать Вечность в одиночестве, лишившись даже такого, пусть посредственного, собеседника, каким являюсь я? А если нет, кому же ты будешь мстить?
     - Хуммеру, Брат мой, Хуммеру.
     Элиен присвистнул.
     - Урайн, ты, сдается, хапнул лишку ядовитого дыма.
     Развенчанный Властелин ухмыльнулся.
     - Наконец-то мне удалось заинтересовать тебя, Звезднорожденный. Слушай же! Мой прежний дерзновенный замысел - победить и уничтожить самого Хуммера, возвысив свое могущество до уровня Спящего, потерпел крах. Впрочем, поделом мне: замысел был глупым и слишком самоуверенным. По мере того как я набирал силу, мне казалось, что я набираю самость. Мне начало мниться, что я ровня Хуммеру и даже способен одолеть его. Это, конечно, было иллюзией. Я думал, что действую так, как хочет Октанг Урайн. Но на самом деле что бы я ни делал, я был и оставался слугой Хуммера. Его Дланью, Устами и Чреслами. Все было так, как желал он. Я всего лишь послушное орудие. Я орудие, которое было отброшено, когда стало не нужным. Теперь я не слуга Хуммеру. Мое место - место идеального слуги - уже занято Торвентом Мудрым. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду... Но даже теперь я, похоже, все еще выполняю волю Хуммера. Наверное, стоя здесь, я остаюсь его слугой - пусть даже и опальным. Но я Звезднорожденный. Стало быть, крупица свободной воли теплится где-то на дне моей души. Итак, я, сломанный меч Хуммера с крупицей свободной воли внутри, хочу отомстить своему сюзерену.
     - Но как?
     - Я откажусь от служения и позволю тебе убить меня. Я отдам всю свою силу тебе. С тем, чтобы ты, Звезднорожденный, чья воля никогда не поглощалась без остатка ни одной из Высоких Сущностей, смог обратить вспять план моего недоброго господина. Ты спустишься по нашей ветви дерева истории вниз и зачнешь другую ветвь.
     - А если я скажу "нет"? - задумчиво спросил Элиен.
     - Это твое право, любезный брат мой. Тогда мы будем растворяться в безвременье вечного мира вдвоем. Ты и я. Двое мертвых. Двое побежденных. Двое никчемных Звезднорожденных, ни одному из которых не удалось исполнить свое предназначение. Ты будешь корпеть над своими Скрижалями, которые не прочтет никто, кроме меня. А я буду вырезать на измененной материи Шара рисунки - детей, играющих в кожаный мяч на лугу, женщин, заплетающих косы, и мужчин, занятых братоубийством. Тебе нравится такое будущее?!
     Сложив руки на груди, Элиен сидел спиной к Урайну, опершись о преграду, за которой ждал ответа его Брат по Рождению. Его враг и единственный собеседник. Человек, чья жизнь унес