го корабля. Многие из них лишились мачт, многие изувечили друг друга веслами.
     Сам валун-погубитель врезался в скалу, торчащую из воды у самого берега, и раскололся на сотни безжалостных осколков. И это стало последним, что увидел Шаль-Кевр в своей жизни, потому что спустя мгновение его тело было расплющено между дубовых стен боевой башенки, сокрушенной одним из каменных осколков.
     Многие Пелны из числа штурмующих Наг-Нараон оборачивались на грохот и видели катастрофу своего флота. Видели ее и наблюдатели Гамелинов.
     - Сила хозяев с нами! - проревел Артагевд и врубился в толпу завороженных ужасной вестью Пелнов.
     Корабли Лорчей, окружив широким полукольцом Веселую Бухту, ждали, когда окончится последнее содрогание каменной стихии. Тогда, пожалуй, можно будет сразиться. Если только найдется с кем, потому что среди хаоса, в который погрузился флот Пелнов, невозможно было разглядеть ни одного человеческого существа. Все тонуло в реве разгневанных вод и грохоте сокрушающихся скал.

б

     Хозяева Гамелинов вышли из Игольчатой Башни. Хармана тяжело ступала, всем телом повиснув на плече Герфегеста. Последний из Конгетларов тоже чувствовал себя выжатым, как спелая виноградная гроздь под аютским давильным прессом. Они многое отдали друг другу, чтобы остановить Пелнов. Страсть, кровь и нежность.
     Они стояли на площадке за разрушенными Лебедиными воротами среди сотен Гамелинов, и Герфе-гест впервые видел улыбки на суровых лицах северян. Теперь он ощущал себя истинным Хозяином Дома.
     Над Наг-Нараоном занимался рассвет. Внизу, в гавани, больше не было флота Пелнов. От него остались лишь изуродованные тела и многочисленные обломки, среди которых неторопливо проходили низкие корабли Лорчей. Артагевд строго приказал не чинить зла уцелевшим - пусть все видят великодушие Дома Гамелинов. Лорчи выуживали из воды незадачливых бунтарей, и последним не оставалось ничего, кроме как с благодарностью принимать из рук "варваров" чаши, полные до краев горячащего сельха.
     Герфегест видел, как по лицу Харманы разливается мертвенная бледность. "То же и со мной; все-таки очень много крови не вошло в наши жилы, оставшись на полу и стенах Игольчатой Башни", - подумал Хозяин Гамелинов.
     На лицах людей его нового Дома было написано ожидание. Все ждали, что скажет Последний из Конгетларов. И он сказал.
     - Два больших кувшина красного вина! Нет, два бочонка самого лучшего, самого кроветворительного вина! И чтобы, когда мы с Хозяйкой проснемся, наш взор не омрачался созерцанием этого мусора.
     Длинный палец Герфегеста указал на обломки, которые, покачиваясь на мелкой зыби волн, расползались по всей гавани Наг-Нараона.
     Когда брат идет войной на брата, никто не отваживается начинать историческую хронику. Ибо не надеется, что ей найдутся читатели.
     Так было и в этот раз. Вяз пророс сквозь толщу священного бассейна в саду Элиена, свела народа пат-тов, правителя Орина, Белого Кузнеца Гаиллириса. Шет оке Лагин разорил земли смегов и попрал права союзников Элиена. Шет оке Лагин нарушил узы братства и втоптал в грязь все договоры и клятвы. Варан-ский князь Шет оке Лагин вызвал гнев народа паттов.
     О да, у этой войны было предостаточно поводов к тому, чтобы быть начатой.
     Но была и одна настоящая причина. Шет оке Ла-гин стал Новой Дланью, Новыми Устами и Новыми Чреслами Хуммера, чья суть зло и ничего, кроме зла.
     И закрывать глаза на этот нелицеприятный факт у Элиена больше не бьию прав.
     Когда его мощное и отлично обученное войско, спустившись по Орису на ста тридцати трехъярусных силассах, высадилось в дельте и сушей прошло до Ор-доса, Элиен еще надеялся на то, что узы братства, связывавшие его и Шета оке Лагина, узы, ради сохранения которых он не раз рисковал своей жизнью, окажутся сильнее, чем власть черной магии Октанга Урайна.
     Да, Урайн не был уничтожен в страшной войне Знака Разрушения, принесшей неисчислимые жертвы Харрене, грютам и герверитам. Элиен знал, что Урайн остался жить. Но это была лишь часть правды. Теперь Элиен знал ее всю - Урайн не только выжил после того, как Шет оке Лагин снес ему голову мечом в его же собственной резиденции. Он не только выжил, но и продолжает жить - жить в теле Шета оке Лагина. Элиен надеялся на то, что раздвоенная личность Шета еще несет достаточно черт своего прежнего единоличного хозяина. Он еще надеялся уладить дело миром. Вернуть Шета Шету. Ведь все-таки сам он был величайшим магом Сармонтазары, унаследовав у Ле-ворго и "Диорх", и знания о нем. Неужели магия Лишенного Значений - пустой звук перед мертвенными лучами блуждающей души неупокоенного звездно-рожденного, чье имя Октанг Урайн?
     И еще ему хотелось увидеть Шета. Быть может, все не так плохо, как о том глаголят знаки и знамения? Быть может, на глазах у своих солдат братья наконец достигнут согласия и черный морок Хуммера покинет Сармонтазару навсегда?
     Но у стен Ордоса Элиена ждало нечто большее, чем разочарование.
     - Они сдаются, милостивый гиазир, они сдаются! - не веря своим глазам возопил Торк, начальствовавший над лучниками. С крепостных стен полетели стяги - все сплошь голубые.
     "Горе побежденным!" - взревели стальные полки Элиена.
     - Они открыли ворота в город! Шет оке Лагин признал нашу победу! - ликовал Ашера Тощий, начальник над гвардией.
     - Варанцы склонили перед нами головы. Посмотрите, вон тащатся знатнейшие горожане Ордоса! Я вижу двух белых голубей! Знаки мира! - ликовали солдаты, которым так и не случилось обагрить клинки.
     Но Элиен, уперев ноги в стремена своего пегого жеребца, не спешил ликовать. Среди сутулых и тучных фигур, составлявших делегацию побежденного Ордоса, он не смог разглядеть стройного силуэта своего брата. Наверное оттого, что его там просто не было.
     - Где ваш князь? - осведомился Элиен, когда перепуганные варанцы склонились перед ним в низких церемониальных поклонах, а старейший из них передал Элиену белого голубя в знак повиновения и покорности. Элиен знал кое-кого из варанцев более двадцати лет. Но сейчас это не имело никакого значения.
     - Сиятельный Князь Шет оке Лагин, Прозревающий Сквозь Туман, Пенный Гребень Счастливой Волны, Молот Морей... - словно бы читая заклинание, забубнил старейшина делегации, - изволил отбыть во главе ста тридцати кораблей из Града Вергрин сегодня утром.
     - Куда же он изволил отбыть? - Элиен пригвоздил старейшину взглядом, чтобы тому неповадно было врать. Да и бубнить заодно.

Глава вторая

РЕМ ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ

     "Жемчужина Морей" вошла в канал и ошвартовалась у длиннейших причалов Восточного порта восемнадцатого числа месяца Гинса.
     Хозяева Гамелинов сошли на берег первыми. За ними последовало четверо телохранителей во главе с Мелетом.
     Рем Великолепный сохранил большую часть своего великолепия даже после недавнего кровопролитного штурма мятежников. Город грабили только один день, а потом Стагевд под страхом смертной казни (других наказаний бывший Хозяин Гамелинов не мог себе и помыслить) запретил самое малейшее насилие. Нескольких ослушников казнили принародно, потом охотники до грабежей перевелись как-то сами собой. Герфегест, который немало узнал о Стагевде после своего воцарения над Гамелинами, не мог не признать, что "пожиратель детей" и "растлитель дев" был наделен недюжинным политическим чутьем.
     В лучах мягкого солнца, пробивавшихся сквозь утреннюю дымку, столица Империи манила и завлекала тысячами неведомых соблазнов. Над крепостными стенами высились белые башни и дворцы, ветер доносил из ремесленных кварталов перезвон молотов, корабелы в порту весело стучали топорами. Пока Благородные Дома разбираются между собой при помощи баснословно дорогих мечей, простой люд, тихонько напевая под нос старые мотивчики, зарабатывает себе на миску креветок с соевым соусом и кусок теплого ржаного хлеба. Так было, так есть и так будет. Если, конечно, он, Герфегест, сможет остановить темный морок, который сейчас сгущается волею Ганфалы где-то на неизвестном Юге.
     Ни Герфегест, ни Хармана не знали, как найти регента в огромном человеческом муравейнике, имя которому - Рем. Они знали только, что регент бесследно исчез, и Стагевд не смог отыскать его среди тысяч и тысяч жителей величайшего города Синего Алустрала.
     С рассвета, когда они еще только подходили к Рему, у Герфегеста зародилось смутное чувство, что они собираются идти ложным путем. И вот теперь, когда рядом с ним вышагивала осанистая и ослепительно красивая Хармана, когда позади тянулся шлейф из грозных меченосцев Мелета, Герфегест окончательно понял, что так дело не пойдет.
     Не боясь уронить свое почти императорское достоинство, Хозяин Гамелинов сел, скрестив ноги, прямо посреди причала и на несколько мгновений задумался. Хармана с улыбкой вглядывалась в посуровевшие черты лица своего возлюбленного. Мелет и телохранители тактично переминались в десяти шагах от Хозяев.
     Потом Герфегест поднялся на ноги и сказал:
     - Я не знаю, что думают в Реме по поводу Гамелинов. Может быть, хорошее. Возможно, дурное. Так или иначе, если мы будем расхаживать по Рему такой расфуфыренной .толпой, с нами побоится говорить самая последняя портовая крыса. Я инкогнито пойду в Рем и разыщу следы регента. Мое решение таково: все останутся на борту "Жемчужины Морей".
     Хармана уже привыкла к тому, что спорить с Последним из Конгетларов - все равно что ловить за хвост северный ветер.
     Они вернулись на борт "Жемчужины Морей". Герфегест снял с левой руки церемониальный щиток Гамелинов и легкую залму, расшитую черными лебедями. С ним остались только увесистый кошель с деньгами, меч и перстень Хозяина Гамелинов, предусмотрительно снятый с пальца и припрятанный до луяших времен. Богатые ножны Герфегест тожеоставил - лучше пройти пять-шесть кварталов с обнаженным мечом на плече, чем выдать свое происхождение излишней роскошью акульей кожи.
     - Если я не вернусь через неделю, можете сжечь Рем и искать среди пепла перстень Хозяина Гамелинов. Рядом с ним отыщутся и мои кости.
     Мелет угрюмо кивнул. Он не понял шутки.
     - Послушай, - сказала Хармана, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно естественнее. - Твои сапоги выдают в тебе не то мелкого сборщика налогов, не то сотника императорской гвардии. У меня есть отличные легкие сандалии. Они, конечно, немного женские, но все будут думать, что ты стащил их у знатной дамы, и это придаст твоей персоне должный вес среди местных проходимцев.
     Герфегест поцеловал Харману в великомудрые уста.

2

     Герфегест шел по грязным портовым улочкам, и дешевые шлюхи одобрительно злословили ему вслед. Мальчишки - прижитые сыновья не то пиратов, не то честных контрабандистов, - выбегая из самых сомнительных и зловонных дверей, норовили продать ему фальшивое магическое старье. Какие-то несусветные "песчаные часы Усопших", "мази императрицы Сеннин", "кольца верности"... Шавки с зубами волкодавов хотели полакомиться Герфегестовыми ляжками, но он не предоставлял им такой возможности. Заливистый лай, два-три хлестких удара плашмя, вовремя отпущенный пинок - и свора рассыпалась, скуля и подвывая от стыда и преклонения перед великолепным человеком-чужаком.
     Герфегесту было известно, как в свое время искал регента бывший Хозяин Гамелинов. Ухватистые придворные живописцы, любившие писать тушью и акварелью все, что только движется, с радостью набросились на задание Стагевда. Вскоре весь город был обвешан весьма недурственными портретами регента. Столько-то денег сообщившему о данной персоне... Столько-то ступеней четвертования укрывателю данной персоны... Самому регенту предлагалось незамедлительно вернуться во дворец, где его ждут всеобщий почет, любовь страстных наложниц и опустевший императорский трон. Сотни воинов Стагевда прочесывали квартал за кварталом, носатые псы Лорчей путались в ложных следах, каких-то несчастных альбиносов гоняли по сточным канавам толпы алчных мясников. Все тщетно.
     От расследования Стагевда Герфегесту досталась лишь одна полезная вещь - обтрепанный портрет регента и его описание. Пятнадцатилетний подросток, альбинос, росту пять с тремя четвертями локтей. Странное дитя могучего императора Лана Красного Панциря. Впрочем, какое там дитя, милостивые гиа-зиры...
     Чтоб найти искомое, подчас надо отказаться от поиска. Идущий Путем Ветра должен слиться с миром, должен войти в него слаженно и гладко, как на Игрищах Альбатросов одна за другой вплетаются флейты в хор белокурых мальчиков.
     Герфегест медленно менял обличье. Он начинал радоваться совсем простым вещам. Он улыбнулся очередной шлюхе и потрепал за ухом мелкого кобелька, клацающего зубами посреди роя докучливых мух. Герфегест обернулся и поманил пальцем настырного пацана, который давно уже плелся за ним, заученным речитативом нахваливая "самую свежую дым-глину из Калладира".
     Пацан подошел к нему, осмотрительно остановившись в трех шагах.
     - Самая свежая, говоришь? - спросил Герфегест.
     Юный торговец настороженно кивнул.
     - Покажи, - потребовал Герфегест. Пацан раскрыл торбу, висящую у него на груди, и извлек оттуда маленький серый шарик.
     - Сколько хочешь? - спросил Герфегест и увидел растопыренную пятерню.
     - Тумаков или затрещин? - уточнил Герфегест ухмыляясь и, увидев, что его немногословный собеседник готов дать деру, поспешно достал пять монет с гордым профилем покойного Лана. }
     Сделка состоялась.
     - Слушай, - понизив голос, сказал Герфегест, - я попробую твой товар. Если он хорош, мы сможем договориться с твоим отцом, или братом, или кто там вообще заправляет у вас товаром. Если мн захочется иметь с вами дело, я буду здесь завтра в это же время. И запомни - меня зовут Ларт, сын Милианга. Ты понял?
     Мальчишка угрюмо кивнул.
     Герфегест постепенно забывал, кто он и зачем он здесь.
     Он начинал жить и размышлять как искомый регент. Кажется, ему нужно не попасться на глаза людям Гамелинов. Кажется, он во что бы то ни стало должен убежать из столицы. Да, точно - бежать из столицы.

3

     Герфегест выбрал самую занюханную лавку в квартале оружейников и вошел внутрь. Немолодой торговец - сразу видно, что перекупщик, отродясь не державший в руках кузнечного молота, - вылез из пыльных глубин дома, подозрительно оглядывая покупателя с ног до головы.
     - Мне нужны самые богатые ножны для господина Меча, - прогнусил Герфегест. Торговец презрительно скривился.
     - А деньги-то у тебя есть?
     - Денег мне не надо, - пожал плечами Герфегест, изображая полное непонимание. - Мне нужны ножны.
     - Ножны - это хорошо, - прошипел торговец, наливаясь желчью. - А что ты мне дашь за них?
     - Товар покажи, а то ведь я могу уйти. Торговец нехотя вывалил перед ним на прилавок два десятка разномастных ножен. Плохих и очень плохих.
     - Да, ножны у тебя все как на подбор, - кивнул Герфегест, окинув их взглядом полного недоумка. С этими словами он извлек свой тугой кошель и краем глаза заметил, как облагородилось алчностью лицо торговца.
     - Сколько тебе дать за эти? - Герфегест ткнул пальцем в ободранное нечто, сработанное из двух потемневших от воды дощечек. Явно с утопленника.
     - Двадцать монет, - нагло заявил торговец. Баснословно. Но Герфегест только молча проверил, как входит и выходит меч, и, несмотря на то что он держался в ножнах препогано, свободно болтаясь из стороны в сторону, быстро согласился:
     - Хорошо. Выказав себя со всех сторон полным растяпой, Герфегест повернулся, чтобы уйти.
     - Постой, господин, у меня есть для тебя кое-что хорошее, - пропел за его спиной масленый голос торговца.
     Ага, кажется клюнул все-таки. Герфегест обернулся, недоуменно вскидывая брови. На прилавке, среди дряхлого барахла, появилась бронзовая чарка и бутыль сельха.
     - Я вижу, ты солидный покупатель. Ты из тех, кто не пройдет мимо своего счастья. Ты - парень, который сладит с любой девкой, - все это наивный хитрюга сообщил Герфегесту, раскупоривая бутыль и наливая ему полную чарку. - Согда в городе начался... началось... ну, в общем, ты понимаешь, заваруха, один благородный был убит в нашем в квартале, и от него остались отменные вещи. Они припрятаны у меня в доме. Ты пока побудь здесь, попей сельха, а я мигом сбегаю за ними и вернусь. Такому человеку, как ты, мне будет не жалко отдать их за бесценок.
     - Ну что же, пошевеливайся, - благосклонно кивнул Герфегест, залихватски опорожняя чарку в горло. Конечно, он заметил недобрые огоньки, блеснувшие в глазах торговца. Но они были сейчас Герфегесту приятнее, чем свет фонариков в императорских садах.
     Как только торговец исчез за ширмой в глубине лавки, Герфегест немедленно исторг отвратительный сельх обратно в чарку. Хорошо бы, если просто сельх - его чуткий язык УЛОВИЛ среди хмельной горечи легчайший привкус дурмана.
     По замыслу лавочника Герфегесту полагалось сейчас быть не то мертвым, не то спящим беспробудным сном. Поэтому Герфегест, опрокинув бутылку на пол и раскинув руки, уронил голову на прилавок и затаился не дыша.
     Торговец вернулся не один. Судя по звукам шагов, их было трое"
     - Готов, - послышался шепот, и шаги приблизились вплотную.
     Ждать было больше нельзя. Если одному из них вздумается сейчас огреть его для верности дубиной, то на встречу с регентом можно точно не рассчитывать.
     Герфегест легко опрокинулся назад вместе с табуреткой и, перекувыркнувшись через спину, встал на ноги уже с мечом в руках. Он успел вовремя. В прилавке, в том самом месте, где только что была его голова, торчал топор.
     Лавочник пришел, похоже, вместе с сыновьями. Двое здоровенных оболтусов с топорами. Сам лавочник сжимал в руках неплохой меч. Похоже, действительно стащил с тела какого-то благородного. Так везде и всегда - люди, приуготовляя витражи лжи, любят вставить в них побольше кусочков правды.
     - Убивать не буду, - спокойно сказал Герфегест. - И закладывать железноголовым тоже. Это не в правилах Ларта, сына Милианга. Деньги на прилавок - и разойдемся по-доброму.
     Слова Герфегеста были восприняты ими не вполне адекватно. Перекупщик с неожиданной легкостью перемахнул через прилавок, воздымая меч над головой в плохо поставленной "стойке скорпиона", а его отпрыски нехотя полезли вслед за ним.
     В Сармонтазаре ему несколько раз приходилось драться с разным отребьем, но здесь, в Алустрале, такого еще не случалось. Все его противники были либо рубаками-профессионалами, либо людьми из Семи Домов. Он даже почувствовал легкий укол спеси - вот еще, рассыпайся тут в фехтовальных красотах перед неблагодарными зрителями.
     Дождавшись первого выпада лавочника, Герфе-гест беспощадно отбил его меч отметающим влево ударом ноги. Сразу вслед за этим последовало приближение вплотную к незадачливому вояке, которое завершилось оглушительным ударом кулака в челюсть.
     Добрый человек повалился навзничь, роняя меч, а его сыновья остановились в нерешительности.
     В этот момент за спиной Герфегеста раздался скрип двери. Краем глаза следя за оболтусами, он отскочил в сторону и поглядел на вошедших.
     Ну конечно, железноголовые его родных Гамели-нов! Но сейчас он, Герфегест, - отнюдь не Хозяин Дома и глупо вспоминать о перстне Стагевда, который с легкостью опустит на колени трех мужиков с алебардами. Сейчас Герфегест более или менее успешно играет роль Ларта, сына знаменитого южного пирата Милианга, и ему нужно валить отсюда да поскорее.
     Железноголовые молниеносно оценили обстановку.
     - Стоять! - проревел начальник городского дозора.
     Сыновья лавочника разом вздрогнули и бросили на пол топоры. Дескать, мы здесь ни при чем, не надо нас бить.
     Как же, как же... Будет сейчас стоять тебе. Слева от Герфегеста находился высокий шкаф с выставленной обозрению захожих покупателей нехитрой утварью. Он завалил его вниз и, радуясь грохоту за своей спиной, бросился в глубь лавки.
     Ругаясь последними словами, железноголовые устремились за ним, неловко продираясь через развалы деревянных обломков и глиняных черепков.
     Герфегест проскочил под ширмой и оказался в темном