ряными лебедями, тот был человеком высокого достоинства. Тем, с которым не зазорно обменяться смертями.
     Ищущие находят. Артагевд и Мата оке Гадаста сошлись на мечах посреди всеобщей кровавой свалки, и никто не посмел вмешаться в дело двух мужчин. Первый же удар Маты разбил в щепу легкий щит Артагев-да, и Гамелин, слегка побледнев, отпрянул назад, потрясенный всесокрушающей мощью варанского двуручного меча. Но Гамелины недаром провели шесть лет под началом Хозяйки Харманы - повелительницы легкости и коварства. Прежде чем неповоротливый меч Маты оке Гадасты обратился ослепительным кругом, навстречу варанцу устремился "крылатый нож". Рука Артагевда была еще недостаточно опытна, и серпообразное лезвие не разыскало щели между пластинами варанского нагрудника. "Крылатый нож" нелепо отскочил вверх и, разодрав подоородок Маты, канул в водовороте битвы. Мата окй Гадаста покачнулся, досадливо мотнув головой. Артагевд, посчитав, что Мата сбит с толку случайным ранением, подскочил к варанцу ближе, занося клинок для смертельного удара. И тогда меч расчетливого Маты вспорол Арта-гевду левый бок. У Маты почти не было замаха, и удар вышел слишком слабым, чтобы умертвить Артагевда на месте. Но его оказалось вполне достаточно, чтобы Гамелин выронил меч и обеими руками схватился за кровоточащую рану, заходясь в испуганном крике. Мата понял, что Артагевд совсем молод - еще моложе, чем ему показалось вначале. Мальчишку никогда не поддевали сталью как следует. Иначе не сунулся бы против сорокалетнего варанского убийцы, который еще при прошлом князе валил смегов, как перезревшие колосья.
     Артагевд еще держался на ногах, и это означало, что поединок не окончен. Но Мата все медлил с последним ударом, не решаясь добить безоружного противника.
     - Сдавайся, мальчик, - сказал он. Отчего-то на языке смегов - будто бы в Синем Алустрале его понимают лучше, чем варанский.
     Артагевд молчал. За него ответил "крылатый нож" Киммерин, - Киммерин, которая все время, пока Гамелин и варанец искали встречи друг с другом, неотступно следовала по пятам за своим новым и, как она сегодня поняла, единственным избранником. Люди Алустрала не смеют отходить от кодекса честных поединков, и третьему не место в битве двоих. Но сегодня Киммерин перестала быть человеком Алустрала.
     Мата оке Гадаста, изумленно вытаращив глаза, медленно оседал на землю. В его горле торчал "крылатый нож". Ему очень не повезло сегодня. Он не смог прикончить своего знатного противника, и он принял смерть от руки низкородной женщины.

15

     И Дорчи, и варанцы были всецело поглощены битвой. Никто не заметил, как из гудящего пламени, которое только сейчас вошло в полную силу, появился человек в бордовом плаще с изумрудной каймой. Огонь блистал в его глазах, и отблески огня блуждали по его обнаженному клинку.
     Несколько мгновений Шет простоял на границе пламени и суши, склонив голову набок и с легким прищуром глядя на людей, гибнущих среди смертоносной стали. Потом над плато Поющих Песков разнесся его громовой голос:
     - Сиятельный князь с вами! И с вами Пенные Гребни Счастливой Волны!
     Все, кто обернулся на голос Шета оке Лагина, могли видеть, как искры гаснут в его волосах, а языки огня послушными псами лижут его сапоги, не причиняя Сиятельному князю ни малейшего вреда.
     Это видел Герфегест, и это видела Хармана.
     - Возможно, это наша единственная возможность убить его! - крикнул Герфегест Хозяйке Гамелинов, уходя от удара варанс"кой секиры, направленного ему точно в голову.
     - Да! - согласно выдохнула Хармана, снося голову варанцу с секирой.
     - Хозяева Гамелинов с вами! Черные Лебеди сейчас сильнее Пенных Гребней Счастливой Волны! - Это тоже сказала Хармана, и среди Лорчей не было никого, кто усомнился бы в ее словах.
     Лорчи не убоялись Шета оке Лагина, ибо не знали его истинной цены. Ну а то, что он целым и невредимым прошел через огонь, - что здесь, в сущности, особенного? Мед Поэзии дарит и более диковинные видения.
     Но варанцы были потрясены появлением своего князя, и в их сердцах возродилась надежда на победу. Варанцы взревели в две тысячи глоток и стали медленно теснить Лорчей.

16

     Киммерин отступала, унося раненого Артагевда, который повис на ее плече. Артагевд был в сознании, и его меч служил определенным подспорьем Киммерин. Оба, впрочем, прекрасно понимали, что если бы не четверо Лорчей, прикрывавших их от наседающих варанцев, они уже были бы мертвы.
     Неожиданно за спинами варанцев разгорелось слабое зеленоватое свечение. На плечи двух воинов, которые сейчас как раз наседали на Лорча с боевым молотом, легли тяжелые руки. Варанцы отлетели в стороны, как будто были двумя никчемными щенками, и перед Лорчем вырос воин в бордовом плаще.
     Шет оке Лагин подставил ладонь под удар молота, и, когда вместо хруста раздробленных костей Лорч услышал тихий смешок, он понял, что мгновения его жизни сочтены. Это понимание не дало ему ничего доброго. Коготь Хуммера распорол щит Лорча сверху донизу, и отрубленная рука упала ему под ноги. Следующим ударом Шет прикончил Лорча.
     - Ну что, поганая девка? - с издевкой осведомился Шет, глядя прямо в глаза Киммерин. - Это называется у вас в Алустрале верностью? Вместо того, чтобы убить Торвента или погибнуть, как поется в ваших песнях, ты предала своего провонявшего рыбой пастыря, ты предала меня, свела здесь знакомство с этим бледным кривоносым мальчишкой, - Шет кивнул в сторону Артагевда, - и служишь Гамелинам? Но! - Шет оке Лагин возвысил голос, лениво отмахнувшись от меча Киммерин, который разлетелся вдребезги при первой же встрече с Когтем Хуммера. - Главное, ты предала правила честного поединка и убила моего человека, благородного Мату оке Гадас-ту. Что ответишь на это?
     - Рядом с тобой я непорочна как вечные льды Края Мира, - ответила Киммерин, не отводя глаз, хотя взгляд Шета, казалось, прожигал ее до самых глубин души.
     - В таком случае, повстречайся с ними! - воскликнул Шет, пресыщенный общением.
     Но Коготь Хуммера не повстречался с ее плотью. Потому что Артагевд, обескровленный и теряющий сознание Артагевд, рванулся вперед и подставил грудь под мертвящий выпад Шета. Так нашел свою смерть самый молодой Сильнейший из Дома Гамелинов.
     Шет в остервенении вырвал Коготь Хуммера из его полыхнувшего голубоватым огнем тела и собирался уже прикончить Киммерин, когда почувствовал недоброе. Он немедленно отскочил вбок, одновременно с этим разворачиваясь влево. Краем глаза он успел увидеть, как Киммерин падает наземь рядом с Арта-гевдом, уязвленная взглядом звезднорожденного.
     Вовремя. Клинки Хозяев Гамелинов, клинки, некогда принадлежавшие Стагевду и назначенные к убийству Ганфалы, а отныне заклятые против Сиятельного князя. Длани, Стопы и Чресел Хуммера, вспыхнули и погасли в пустоте.

17

     Серьга в ухе Шета билась и пульсировала, словно обнаженное изумрудное сердце. Но ее леденящий свет не мог сломить волю Хозяев Гамелинов, Породненных Кровью, соединивших Путь Стали с Путем Ветра. Это была ловушка. Лорчи окружили своих Хозяев плотным кольцом, и ни один варанец не мог прийти на выручку своему Сиятельному князю. Два клинка против одного. Две смертных души против одного звезднорожденного, пусть и единого в Двух Душах.
     Благородный Шет оке Лагин в отличие от Октанга Урайна, безродного герверита, был весьма искусен в рукопашном бою. Ни Хармана, ни Герфегест пока еще не смогли пробить его плащ и вонзиться в его нечеловеческую плоть. Не удавалось это и Шету. Три магических клинка грохотали над полем битвы, и фонтаны ярких искр возносились к небесам над заклятыми врагами.
     Наконец Шет, защищаясь от очередного удара Харманы, поскользнулся на клинке Артагевда, втоптанном в кровавый песок, и неловко выбросил руку, удерживая равновесие. Плащ Шета всколыхнулся крылом встревоженной птицы. Этого только Герфегест и ожидал. Его меч описал в воздухе блестящую дугу и врубился в руку Сиятельного князя. Плоть Звезднорожденного оказалась крепка как мореный дуб. Клинок Герфегеста смог отсечь лишь указательный палец на левой руке Шета. Хозяин Гамелинов почувствовал, как от меча вверх до самого локтя поднялась волна колючей мертвящей силы Сиятельного князя.
     Хорошие клинки выковал Стагевд. Много своей любовной силы отдали клинкам Хозяева Гамелинов. Но этого было недостаточно рядом с Хуммеровой одержимостью звезднорожденного.
     Шет оке Лагин тоже понял это. Его-лицо перекосилось от боли, но эта боль была ничем по сравнению с новым знанием, которое только что открылось ему. Мечи Стагевда могли умертвить его, да. Но для этого Хозяевам Гамелинов пришлось бы истратить все свои силы. Это значит, что он, звезднорожденный, может позволить себе небольшую роскошь.
     Шет оке Лагин упал на спину, быстрым речитативом на Наречии Хуммера призывая песок следовать за ним. Хармана и Герфегест приблизились к нему, намереваясь добить Сиятельного князя во что бы то ни стало. Но их клинки не достигли цели. Выпад Герфегеста, направленный Сиятельному князю в живот, ушел в землю - Шет был изворотлив как уж. Удар Харманы звезднорожденный отбил Когтем Хуммера.
     Хозяева Гамелинов не видели, что происходит у них за спиной. Они не видели, как отсеченный указательный палец Шета, омерзительно извиваясь, быстро собирал вокруг себя длинный жгут песка. Они не видели, как этот жгут, молниеносно утолщившись, превратился в скрипящую змею, которая отжимала из своего тела густые капли крови...

18

     Киммерин лежала, уткнувшись лицом в жесткие кольца невесть чьей кольчуги. Сверху до нее доносился шум и рокот битвы. Она вспомнила все, и вспомнила все сразу. Гибель Артагевда, защитившего своим телом ее жизнь. Змеиные глаза Сиятельного князя, никогда не повторяющие один и тот же оттенок дважды - сменяясь один за другим, в них проносились все цвета вечности.
     Киммерин подняла голову. Ее взор был затянут багровой пеленой, но главное она смогла разглядеть. Тела Хозяев Гамелинов были притянуты друг к другу невообразимой черной змеей. Их рты были перекошены криками боли. Шет оке Лагин подымался на ноги, и в его руках сверкал Коготь Хуммера...
     Этот человек отнял у нее Артагевда. Теперь он собирается забрать жизни последних достойных людей Синего Алустрала. А потом он сожрет и сам Синий Алустрал...
     У Киммерин не было стали. Ее "крылатые ножи" были истрачены все до единого. Ее меч рассыпался в прах при встрече с Когтем Хуммера.
     В ухе Сиятельного князя вспыхнула изумрудная звезда, и это подсказало Киммерин выход.
     Впитав в себя, как ей казалось, всю Ярость Вод Алустрала, Киммерин вскочила на ноги и, обратившись быстрой стрелой из плоти и крови, устремилась к изумрудной звезде, выбросив вперед руки.
     Ее крепкие пальцы сомкнулись на колдовском серебре Шета. Плоть Киммерин в одно мгновение вспыхнула внутренним холодным пламенем от кончиков ногтей до пят. Киммерин была мертва, но силы судорожно сведенных пальцев и тяжести ее бездыханного тела хватило, чтобы разодрать ухо Шета и вырвать из него серьгу Хуммера. Киммерин упала, и Шет оке Лагин упал вместе с ней.
     Шурша и поскрипывая, песчаная змея, сковывавшая доселе члены Хозяев Гамелинов, начала рассыпаться...

19

     Гаасса оке Тамай, самый младший и низкородный в Совете Шести, всегда мечтал выслужиться перед Сиятельным князем. С утра до ночи Гаасса штудировал "Ретарскую войну" Хаулатона, "Отчет кормчего" и "Наставления флотоводцу". В скоротечной войне со смегами он умело водил вверенные ему шестнадцать галер и не потерял ни одной из них. Увы, почести и награды достались другим, а Гаасса оке Тамай мог лишь утешиться упованиями на будущее.
     И эти упования оправдались. Сегодня наступил его день.
     Когда рухнула Стена Стагевда и галеры Маты оке Гадасты втянулись в гавань Дагаата, чтобы спустя полчаса обратиться огромными кострами, Гаасса оке Тамай приготовился к решительным действиям. Он ожидал, что Сиятельный князь прикажет его галерам немедленно растащить хотя бы несколько горящих кораблей, чтобы направить в образовавшуюся брешь подкрепления попавшему в беду Мате оке Гадаете. Вместо этого Сиятельный князь изволил покинуть "Молот Хуммера" на восьмивесельной лодке и направился к пылающим кораблям. Он исчез в огне, и Гаас-се оке Тамаю стало ясно, что отныне он - старший в варанском флоте. Под его началом разом оказались восемьдесят галер.
     "Плох тот, кто уповает на разумение старших начальников, не заботясь о своем волеизъявлении в битве ли, в походе ли" - так было написано в "Наставлениях флотоводцу". Впрочем, и без всяких наставлений Гаасса понимал, что нет никакого смысла держать целых восемьдесят галер без дела. Достанет и шестидесяти.
     Гаасса во главе двадцати кораблей вошел в гавань и направился к юго-западной оконечности пьииющей дуги. Вскоре "кошки" на длинных цепях впились в горящие галеры. Гребцы на варанских кораблях дали задний ход.
     Это было непросто. Прогоревшие борта отнюдь не всегда держали "кошки", проламываясь и препятствуя буксировке. Снопы искр летели прямо в лицо варан-ским воинам, грозя поджечь легкие галеры. Вслед за внешним рядом, из которого удалось вытащить лишь четыре галеры, открылись догорающие посудины
     Лорчей, и это значило, что им предстоит еще немало потрудиться.
     Но Гаасса видел, что варанские воины падают один за другим. Даже появление Сиятельного князя, чья изумрудная серьга поблескивала где-то на линии соприкосновения с Лорчами, едва ли могло спасти воинов Маты. Последнего, кстати, нигде не было видно.
     Медлить было нельзя. И Гаасса принял решение/
     Три его головных галеры вошли в открывшийся проход и ткнулись носами в дымящиеся корабли Лорчей. Остальные получили приказ забыть обо всех предосторожностях и пристать к головным галерам.
     Решение Гаассы означало гибель еще двадцати кораблей варанского флота - огонь с горящих неподалеку галер, растаскивать которые не было времени, неминуемо должен был наброситься на новую просмоленную пищу. Но зато тысяча двести свежих ва-ранских бойцов теперь могли обрушиться на правый -фланг неприятелей.
     На каждой варанской галере были припасены по две сорокалоктевых лестницы, предназначенные для штурма дагаатской цитадели. Гаасса приказал швырнуть их на прогоревшие палубы кораблей Лорчей. Только так воины могли надеяться преодолеть их - обугленные, зияющие темными провалами, дымящиеся.
     Гаасса оке Тамай первым обнажил меч и ступил на покачнувшуюся под его весом лестницу. Лестницу, которая теперь стала мостом между его серым прошлым и блистательным будущим, в котором Гаасса оке Тамай не сомневался.

20

     Лорчи с трудом сдерживали натиск варанц„в. Рядом с Герфегестом воткнулся в песок обломок чьей-то секиры. Где-то на правом фланге разрастался варанский боевой клич. В Герфегесте шевельнулось легкое недоумение. Чему это они так радуются? Смерти своего сучьего Шета?
     Колдовская змея, свитая из песка заклинаниями Шета, оставила на их плечах глубокие кровавые борозды. Все члены Хозяев Гамелинов были скованы страшной тяжестью. Герфегест с огромным трудом шевельнул языком и выдавил:
     - Шет, кажется...
     - Нет, - еле слышно ответила Хармана.
     Шет оке Лагин лежал, придавленный к земле тяжестью бездыханного тела Киммерин. Из раны на месте отсеченного указательного пальца на его левой руке медленно вытекала кровь; Обычная красная кровь.
     Оба клинка Стагевда, оброненные своими новыми хозяевами, лежали рядом с ними. Достаточно было их поднять и вонзить в грудь неподвижного князя, чтобы положить конец всему. Всему.
     Герфегест подался вперед и встал на четвереньки. В голове перекатился свинцовый шар боли. Герфегест протянул руку и взялся за рукоять своего меча. Свел деревянные пальцы. Каждому суставу пришлось приказывать в отдельности. Какие все-таки чудовища эти звезднорожденные!
     Герфегест занес меч и ударил. Рука совершенно отказывалась слушаться его - вместо того, чтобы распороть пах Сиятельного князя, меч лишь слегка чиркнул по внутренней поверхности его бедра.
     Хармане было еще труднее. Она только сейчас завладела своим мечом, и ее бессмысленный взгляд блуждал по его потускневшей от крови поверхности. .Словно бы Хармана не могла взять в толк, зачем ее рука нащупала эту тяжелую и холодную вещь.
     В этот момент двое ближайших к ним Лорчей почти одновременно пали замертво, открывая дорогу варанским секирам. Шум, приближающийся к ним с правого фланга, стал нестерпимо громким.
     Герфегесту сейчас было совершенно безразлично все, кроме собственной жизни. Удар прорвавшегося внутрь круга варанца грозил раскроить ему череп, и Герфегесту пришлось подставить под него назначенный для Шета клинок. Кисть Хозяина Гамелинов была все еще недостаточно крепка, и его собственный меч обратился против него. Из левого плеча брызнула кровь.
     В следующее мгновение варанец отскочил, спасаясь от прогудевшего над головой Герфегеста топора, и Хозяин Гамелинов почувствовал, как чья-то сильная рука, схватив за ворот, одним рывком поднимает его на ноги.
     - Все, Гамелин! - проорал у него над ухом Пер-рин. - Варанцы получили помощь и прорвали наш правый фланг! Надо уходить!
     - Один удар! - прохрипел Герфегест, неловко тыча клинком в сторону лежащего Шета, над которым уже возвышались двое варанских воинов.
     - Нет! Погибнем все! - с этими словами Перрин перешвырнул себе за спину вялого Герфегеста, и его топор на длинной рукояти раздробил пальцы наседающего варанца.
     - Сссыть Хуммерова! - прошипела в бессильной ярости Хармана, которой помог подняться на ноги личный телохранитель Перрина.
     - Уходите к скальным проходам! Немедленно!!! - это было последнее, что услышал Герфегест от Перрина.
     Глава Дома Лорчей погиб несколько минут спустя. Варанская секира раскрыла его грудную клетку "орлом", и огромное бычье сердце Лорча содрогнулось в последний раз.
     Перрин не боялся умирать - волна последнего тепла прокатилась через все его члены и Мед Поэзии, радужным туманом обволакивая рассудок, усыпал ледяными лепестками последнюю дорогу главы Дома Лорчей. Дорогу к Намарну...

21

     Сиятельный князь Варана, Шет оке Лагин, звезд-норожденный, Единый в Двух Душах, сидел на липком песке, плотно обхватив руками подобранные к груди колени. Неохотно капала кровь из обрубка указательного пальца. Болела мочка разорванного уха.
     Битва ушла далеко. Самые отважные и отчаянные Лорчи из последних сил сдерживали натиск варанцев. Они должны были погибнуть все. Потому что когда Хозяева Гамелинов и большая часть их соотечественников втянется в центральный проход, скалы вновь сойдутся в неприступный утес. Иначе нельзя. Иначе варанцы ворвутся на плечах у отступающих внутрь да-гаатской цитадели.
     Окружающий мир был сейчас недоступен для звезднорожденного. Истинная борьба происходила внутри тела Шета оке Лагина.
     - Убирайся прочь! - вопила душа Шета, впервые пробудившаяся за семь с лишним лет совершенного безмолвия.
     - Нет, никогда! Не ранее, чем над миром восстанет тень моего повелителя! - хохотала и глумилась зловещая воля Октанга Урайна.
     - Прочь! - падающей звездой вспыхнула душа Шета.
     - Ни-ког-да, - чеканил слог за слогом Октанг Урайн, закутывая звезду в тысячу полотнищ тьмы.
     Но звезда разгоралась ярче. Урайн, немало растерявший за сегодняшний день и, главное, лишенный Хуммеровой серьги, средоточия своего-колдовского могущества, цеплялся за тело Шета оке Лагина изо всех сил. Но это были последние силы.
     - Я сокрушу тебя! - острые клинки вспарывали тьму, и она опадала бесплотными лоскутами. Один за другим, один за другим - десятками и сотнями угольно-черных листьев...
     - Ты слышишь меня. Пенный Гребень Счастливой Волны? - повторил в десятый раз Гаасса оке Тамай, не ленясь всякий раз раскатывать на языке полную титулатуру Сиятельного князя.
     Шет оке Лагин был по-прежнему неподвижен и по-прежнему молчал. Его лицо стало белым, как снег на вершинах Гэдо-Адто, его глаза не переливались больше.
     Гаасса оке Тамай с сомнением покосился на серебряную серьгу с погасшим изумрудом. Чт