слышный звон, и началось.
     С сухим треском Золотая Цепь исторгла в одночасье тысячи тонких молний, вонзившихся в Густую Воду сокрушительными щупальцами. Тусклые глуби-ньг Стены с омерзительным шипением исторгли мириады крохотных осколков, ударивших во все стороны с силой стальных стрел. Но они испарялись быстрее, чем успевали вонзиться в выгнутые носы галер и изумленные лица варанских воинов, изготовившихся к бою.
     Стена истончалась на глазах. Но когда она должна была вот-вот рухнуть, что-то переменилось. Пенная волна, медленно взбухая и наполняясь силой, отошла от берегов Дагаата и, набирая скорость, расплескалась о Стену Стагевда. И вместе с ней Стена вновь уплотнилась, наливаясь невесть откуда взявшейся Густой Водой.
     Шет остервенело выругался. Он вскочил на ноги и крикнул своим людям: ...
     - Вызвать сюда Ганфалу! И Горхлу! Живо!

7

     Хрусталь Стагевда, еще несколько мгновений назад сверкавший невыносимо яркой белой звездой, медленно угасал. На треножнике лежал обычный граненый кусок хрусталя размером с человеческую голову, в глубине которого светился слабый уголек.
     - По-моему, можно открыть глаза, - возвестил Торвент.
     - Неужели получилось? - спросил Герфегест, все еще не осмеливаясь поступить по словам Торвента. Сверху донеслись радостные возгласы дозорных.
     - Получилось! - воскликнула Хармана. - Стена Стагевда стоит, и она по-прежнему недоступна для варанца.
     Герфегест открыл глаза. Хозяйка Дома Гамелинов и Его Высочество Торвент смотрелись двумя мокрыми курицами. Они вспотели от макушки до пят. В пепельных волосах Харманы что-то потрескивало. В глазах Торвента блуждали шалые огоньки.
     Хармана озорно глянула на Герфегеста и расхохоталась.
     - Да сними ты наконец руки с Хрусталя! Такое впечатление, что ты - самый жадный пещерный житель в мире, а эта стеклянная глыба - самый большой кусок золота, какой только порождали земные недра!
     Герфегест перевел ошалелый взгляд на Хрусталь. Его потемневшие руки, казалось, неразрывно срослись с граненой поверхностью Держателя Стены. Да, это была жестокая схватка, схватка в абсолютном безмолвии, без стонов раненых и треска копий. Только Хармана, насколько он мог припомнить, тихо постанывала от сверхчеловеческого напряжения. Но с тем же успехом это могло быть воспоминание из далекого прошлого. Хотя какое там "далекое" - они ведь знакомы с Харманой неполных три месяца.
     - Да, ты права, - усмехнулся Герфегест и снял руки с Хрусталя. - Пойдем наверх - посмотрим, что творит варанец.
     Хрусталь Стагевда находился в неприметном каземате у подножия Алмазного Гвоздя. Чтобы подняться на вершину башни, требовалось пройти двести полу-оплавленных ступеней. Через каждые двадцать имелись площадки с небольшими смотровыми отворами. Они успели подняться до шестой. Это было уже достаточно высоко, чтобы сквозь отворы видеть "Молот Хуммера", но еще слишком низко, чтобы видеть его во всем великолепии.
     Они остановились, чтобы перевести дух - борьба за Стену Стагевда отняла у них немало сил. Герфегест бросил беглый взгляд в сторону неприятельского флагмана - и с проклятием отпрянул от смотрового отвора. Над "Молотом Хуммера" блистали зеленые зарницы.
     -Варанец снова взялся за свое!
     Они стремглав бросились вниз. Вниз - туда, где вновь разгорался белым светом Хрусталь Стагевда.
     Им очень повезло. Они не успели.
     Когда Торвента, стремглав летевшего впереди всех головокружительными извивами лестницы, отделяло от входа в каземат ровно восемь ступеней. Хрусталь Стагевда исчез в огненном смерче. Оглушающий удар загустевшего от неимоверной скорости воздуха швырнул Торвента под ноги Харманы.
     Прежде чем они успели подняться на ноги, снаружи донесся чудовищный грохот - будто бы вся Ярость Вод Алустрала обрушилась на бесплодные берега Дагаата.

8

     Стены Стагевда теперь не существовало. Густая Вода претерпела повторное изменение и обратилась тем, чем была раньше - сухой пылью, светом, пеной и морской горечью. Две кольцевые волны разошлись в стороны от сокрушенной Стены Стагевда - одна вернулась к скалам Дагаата, вторая затопила палубы приземистых варанских кораблей. Некоторых из них отшвырнуло назад на десятки локтей, но все они уцелели. Варанцы знают толк в корабельном деле, а Шет оке Лагин знал, что им предстоит встретить у Дагаата. Поэтому морские воды, алчно облизав наглухо задраенные палубные люки, наградив жестокими ласками привязавшихся к бортам варанских воинов, забрав с собой совсем немногое, ушли сквозь приуготовленные проломы в фальшбортах и транцевых досках.
     Золотой Цепи тоже не было больше. Она рассыпалась мелким прахом и ушла в пучину вод. Она сделала свое дело. В опустевшем трюме "Молота Хуммера" осталась только невзрачная рыжая крошка, да и той было совсем немного.
     - Что же, милостивые гиазиры, благодарю за помощь! - радостно прорычал Шет оке Лагин, обращаясь к своим союзникам. - Теперь слово за сталью.
     Ганфала, чье лицо со времен битвы в проливе Олк сменило цвет на землисто-серый, промолчал.
     - Сегодня сталь наговорится всласть, - сказал Горхла напрочь лишенным каких-либо интонаций тоном.

9

     Берега Дагаата - сплошь неприступные скалы, возносящиеся ввысь на десятки локтей. Они отвесно обрываются в море, и под ними нет даже крохотной полоски земли, за которую могли бы зацепиться нападающие. Гавань - единственное место, где можно сойти на берег с кораблей.
     Гавань Дагаата была сплошь забита кораблями Лорчей и Гамелинов. Их было бессмысленно выводить в море, чтобы попытаться сразиться с огромным флотом Шета оке Лагина. Это Герфегест прекрасно понял еще вчера, поэтому судьбы мира было решено вершить в сухопутном сражении. Здесь обороняющиеся имели некоторое преимущество, потому что высадиться на берег, занятый неприятелем, - дело нелегкое. Особенно когда твои неприятели - Лорчи. Но варанцев было приблизительно впятеро больше. И с ними - Шет оке Лагин. Еще были Орнумхонио-ры. И с ними - Ганфала, Ваарнарк, Горхла. Это означало, что сражение будет проиграно. И это Герфегест тоже прекрасно понимал.
     Они будут сражаться, и они будут погибать. Они будут сражаться за каждую пядь бесплодной, безжизненной и, увы, осмысленной ужасом земли Дагаата. Они погибнут все. Вопрос лишь в том, как они погибнут.
     - Останусь здесь, - неожиданно сказал Торвент, когда они все немного пришли в себя после того, как Стена Стагевда рухнула.
     Герфегест и Хармана воззрились на него с недоумением..
     - Сейчас Герфегест скажет: "Скорее вниз, в гавань. Быть может, нам удастся остановить Шета". Так вот я и отвечаю: "Останусь здесь".
     - Да, - озадаченно пробормотал Герфегест. - Я действительно собирался сказать так.
     - И для того, чтобы знать это, не нужно быть ясновидящим. Достаточно знать тебя, - улыбнулся Торвент. - Я не стану отговаривать тебя, потому что ты упрям и все равно пойдешь туда, чтобы поспеть к высадке варанцев.
     - Да, я пойду, - твердо сказал Герфегест. - Потому что так велит мой долг Хозяина Дома Гамелинов и это же велят мне устои Дома Конгетларов. А ты поступай как знаешь.
     - Идем, - тронула Герфегеста за локоть Хармана, окидывая Торвента презрительным взором. - Сын Лана надеется, что его шкура будет сохраннее в стенах цитадели.
     - Определенно сохраннее, - кивнул Торвент, и в его голосе не бьцю и тени обиды.

10

     Корабли варанцев один за другим втягивались в гавань. Они входили почти беспрепятственно - у Лорчей не было метательных машин вовсе, а немногочисленные стрелометы Гамелинов были сосредоточены для обороны цитадели.
     Лагерь Лорчей на плато Поющих Песков выглядел заброшенным. Покинутыми казались и их корабли, ошвартованные вдоль всего полукружия гавани.
     "Молот Хуммера", "Голубой Полумесяц" и файе-ланты Орнумхониоров оставались на траверзе гавани, пропуская в нее все новые и новые варанские галеры.
     Шет оке Лагин, пристально вглядываясь в палатки и шатры лагеря, в корабли и угловатые рукотворные скалы над плато Поющих Песков, задумчиво покусывал губу. Сражение началось час назад вместе с ревом трубы на "Молоте Хуммера", а пока еще не пролилось ни капли крови. Непорядок.
     Варанские галеры тем временем, развернувшись широкой подковой, почти одновременно ткнулись о борта кораблей Лорчей. Воины Шета с победным кличем устремились на абордаж.
     На кораблях Лорчей не было никого. Варанцы беспрепятственно захватили все, что можно было захватить. Пустые неприятельские корабли послужили им не более чем причалами. Вскоре первые сотни варанцев ступили на плато Поющих Песков.
     Когда в гавани набралось около пятидесяти галер, воины с которых по большей части сошли на берег, Шет тряхнул головой. Что-то не так.
     На "Молоте Хуммера" пропели сигнальные трубы. Их песнь остановила другие варанские галеры, которые с северо-запада и юго-востока стекались вдоль берегов Дагаата к гавани. Пятидесяти пока было достаточно.
     Напряженное предощущение схватки с жестокими Лорчами отступало. Варанцы разбрелись по лагерю, вспарывая палатки, обшаривая шатры, недоуменно вперяясь в теплый пепел костров. Совершенно нечем поживиться.

11

     Древние строители Дагаата были хитры как лисы, и их хитрости сослужили добрую службу магические искусства Хуммера. Угловатые скалы, которые высились на восточной оконечности плато, вовсе не были сплошными монолитами. В них имелось три прохода. Не зная, что возвышающийся перед тобой каменный утес может отъехать в сторону, ни за что нельзя было догадаться, что за ним находится широкая лестница, уводящая вверх.
     Киммерин, Герфегест, Хармана, Артагевд и Пер-рин наблюдали все происходящее в гавани и на плато сквозь неприметную скошенную трещину в скале на высоте сорока локтей над плато. Эта наблюдательная площадка находилась рядом с центральным проходом и соединялась с ним высеченной в скале галереей.
     - На большее мы, к сожалению, рассчитывать не можем. Совсем скоро варанцы пошарят как следует по трюмам ваших кораблей, и мы лишимся даже того шанса, который сейчас имеем, - сказал Герфегест, обращаясь к Перрину.
     - Ты прав. Пора, - согласился тот.
     Они прошли по галерее. Они спустились вниз, к воротам центрального прохода. Там их ждали пятьсот Лорчей. Стройные, поджарые, мускулистые тела, разрисованные охряной, зеленой и черной красками. Короткие широкие мечи, топоры, боевые цепы и молоты. Круглые щиты с длинными кожаными отвесами вниз - от стрел, кинжалов, выпадов клинка. Таким отвесом умелый воин может лишить своего противника даже меча. Если ему повезет, разумеется.
     У каждого воина в руках сейчас была глиняная фляга с Медом Поэзии.
     - Время! - сказал Перрин своим воинам.
     - Время! - подхватили они.
     Сотни фляг в одном слаженном движении коснулись обветренных губ, и сотни глоток приняли дурманящий напиток. Сотни фляг спустя несколько мгновений грянули оземь, разлетаясь в глиняную пыль.
     Перрин протянул две фляги Герфегесту.
     - Это на вас четверых.
     Герфегест сделал отстраняющий жест рукой.
     - Идущий Путем Ветра вступает в битву с чистым рассудком. Ему нет смысла затуманивать голову зельями.
     Перрин пожал плечами и собирался было вышвырнуть фляги прочь, но Хармана остановила его.
     - Хозяин Гамелинов может поступать как ему заблагорассудится, но мне лично пара глотков придется очень кстати.
     - Я тоже не откажусь, - Киммерин протянула руку к фляге.
     - Давай сюда свое пойло, глава Дома Лорчей, - за показной простотой в обращении Артагевд пытался скрыть беспокойство, охватившее перед битвой все его естество.
     - Это другое дело, - довольно осклабился Перрин.
     Герфегест с изумлением смотрел, как Хармана жадно приникла к фляге, крупными солдатскими глотками вбирая Мед Поэзии.
     - Ну ладно, ладно, - наконец не выдержал он. - Хозяин Дома Гамелинов не должен идти против всех.
     - Смерть или победа! - воскликнул Герфегест,
     принимая флягу из рук Харманы.
     "Победа", - неожиданно откликнулось тихое эхо. Лорчи, ободренные добрым предзнаменованием и
     Медом Поэзии, разом ударили оружием в щиты. Они рвались в бой, и теперь ничто уже не могло сдержать бешеный натиск идущих Путем Льда.
     Артагевд подошел к каменным воротам и ударил в них костяным молотком. Каменный монолит беззвучно разошелся в стороны. Лорчи и их предводители вырвались на Плато Поющих Песков.

12

     Варанцы, расслабленные бесцельным блужданием по заброшенному лагерю, с ужасом видели, как в скалах образовалось три огромных прохода, и через них на Плато вырвались страшные полуголые люди, покрытые загадочными узорами. Расстояние было слишком малым, чтобы воины Шета успели хоть сколько-нибудь изготовиться к схватке. Спустя мгновение первая залма пришельца из Сармонтазары обагрилась кровью.
     Смертельный удар принадлежал Герфегесту. Против него вышел тучный черноглазый воин с алебардой. Толстяк самоуверенно рубанул по пустому месту, где мгновение назад появился высокий человек с черными лебедями на стальном нагруднике, и не успел он сообразить, куда же подевался его противник, как меч Герфегеста выпустил из него лишний жир пополам с кровью.
     Мед Поэзии дарил телу Хозяина Гамелинов восхитительное тепло отваги. Герфегест слышал каждое движение врагов, он чувствовал их страх и их ненависть. Неожиданно для самого себя Герфегест припал на одно колено рядом с трупом зарубленного варанца и, окунув палец в его горячую кровь, нанес на левую щеку четыре косых черты. Он посвятил себя танцу стали и отныне был слит с ним в одно неразрывное целое.
     Хармана, появившись рядом с Герфегестом, метнула два "крылатых ножа", и двое варанцев, выронив мечи с позолоченными рукоятями, перестали представлять опасность для ее опрометчивого возлюбленного.
     Герфегест, Хармана, Артагевд и Киммерин решили твердо держаться в бою друг друга. Каждый из них по отдельности, кроме, пожалуй, Артагевда, не Столь искушенного в рукопашной, стоил десятка бойцов, но вместе их сила умножалась десятикратно.
     Варанцев в сухопутном бою отличают образцовое искусство перестроений, стойкость и дисциплина. Особенно если они чувствуют за спиной спасительные палубы своих кораблей.
     Отступив к гавани, варанцы перестроились в плотный боевой порядок, и теперь Лорчам, чьим преимуществом до сей поры была внезапность, предстояло вести правильное сухопутное сражение, до которого они были не такие уж и большие охотники.
     Но Перрин, Артагевд и Герфегест знали и предвидели это. С ночи корабли Лорчей, которые сейчас были использованы варанцами как причалы, приготовили надлежащим образом. Все, что может гореть, было заботливо припрятано в глухих закутах трюмов. Добровольцы из Лорчей, затаив дькание, ждали своего часа, подвесившись пауками под палубами своих кораблей. С ними были факелы и "быстрые искры" - скромный дар изобретательности Торвента.
     Косясь на плотную стену варанских щитов, Герфегест подошел к Перрину и пробормотал заплетающимся языком:
     - По-моему, теперь точно пора.
     - Теперь-то уж точно, - согласно кивнул Перрин и передал приказ по строю.
     Варанцы с недоумением глядели на неподвижных Лорчей, которые не спешили нападать. Варанцы радовались передышке. Мата оке Гадаста, член Совета Шести, возглавлявший передовой отряд, поднял руку, готовясь устремить своих воинов против Лорчей.
     И в этот момент строй Лорчей сотрясся тысяче-гласым заунывным речитативом:
     - Пламя, восстань над водой! Пламя, следуй за мной!
     И под леденящий душу хохот, исторгаемый хмельными глотками Лорчей, за спиной оцепеневших ва-ранцев начала подыматься стена огня. Все корабли Лорчей запылали разом, подожженные добровольцами, внявшими голосу своих сородичей. Флот Перрина был обречен, но вместе с ним были обречены и варан-ские корабли - на них сейчас не было в достатке гребцов, чтобы уйти в море, прочь от Огромного пожара, который стремительно разрастался над гаванью. Не было, ибо во всем варанском флоте гребцы-невольники использовались только на "Молоте Хумме-ра". На галерах гребцами были сами воины. И они сейчас рисковали быть отрезанными от своих кораблей стеной огня.
     Варанцы поняли это. Сила духа, стойкость и дисциплина покинули их быстрее, чем крысы - корабль, обреченный на гибель. Часть варанцев, не дожидаясь приказов Маты оке Гадасты и сотников, бросилась назад, чтобы прорваться сквозь пламя на палубах кораблей Лорчей к своим галерам. Плотный строй начал колебаться, и в него, довершая разрушение боевых порядков и удваивая панику, врубились разгоряченные Медом Поэзии Лорчи. Битва окончилась. Началось истребление.

13

     Шет оке Лагин, звезднорожденный, единый в Двух Душах, презирал врагов и ненавидел своих. Судьбы пяти тысяч варанских воинов и гордого Маты оке Гадасты волновали его не больше, чем вопрос о смысле жизни. Если бы Шет в другое время и в другом месте услышал, что Хозяева Гамелинов вершат убийство собственного флота во имя того, чтобы вырезать передовой отряд его армии, он бы лишь недоуменно пожал плечами. Но сейчас было его время, и Дагаат был его местом. Шет понимал, что ему еще предстоит нелегкая битва за саму крепость. Тысячи других ва-ранцев сейчас наблюдают за гибелью своих соотечественников с галер, бросивших якоря у входа в гавань. Страх войдет в их сердца, если они заметят, что на каждого Лорча пришлось четверо убитых варанцев. И тогда пробиться к Озеру Перевоплощений будет очень и очень непросто.
     Шет оке Лагин не мог послать на помощь своим подкрепление, потому что вся гавань была объята пламенем. Прежде чем корабли превратятся в теплые уголья, его люди будут истреблены все до единого. Единственным, кто мог им сейчас помочь, был он сам - Шет оке Лагин, звезднорожденный. Ах, как трогательно! Сиятельный князь лично приходит на выручку своим воинам! Хороший сюжет для памятного барельефа. Для новых зодчих нового мира.
     Когда Шет оке Лагин обратился к Ганфале, на его губах блуждала рассеянная улыбка.
     - Останетесь здесь за главного, почтенный. Я должен вытащить своих из передряги.
     Иногда это доставляло ему удовольствие: "своих...", "из передряги..." Вот она - простота, которая была при первых трех Династиях!

14

     На южной кромке плато песок уже не был певучим. Он стал густым, бордово-черным, вязким. Тяжелые топоры и палицы Лорчей крушили щиты, панцири, шлемы варанцев.
     Герфегест, изведавший пленительное упоение многих битв, никогда еще не видел такого ожесточения и не испытывал ничего подобного сам. Хармана была похожа на деву-кровопийцу с древних барельефов Северной Лезы. Меч Стагевда в ее руке был запятнан плотью врагов по самое яблоко на рукояти, а сама она, охваченная всеобщим танцем убийства, стала совершенным воплощением Пути Стали. Киммерин казалась ее младшей сестрой - такая же неистовая, такая же "прекрасная. Даже Артагевд преобразился, исполненный извращенной духовности кровопролития.
     Мата оке Гадаста первым из варанцев понял, что его отряд обречен. И теперь Мата оке Гадаста искал лишь одного - смерти от руки равного себе. Он не хотел, чтобы его сразил разрисованный с головы до пят рядовой Лорч - такая гибель позорит честь человека из Совета Мести, и никогда уже его потомки не смогут уповать на близость к Князю. Стремление к достойной гибели придавало Мате сил, и он был по-прежнему цел, а его меч уже изведал крови трех Лорчей.
     Артагевд давно приметил знатного простоволосого варанца, сражавшегося без щита и шлема. На его голове был только массивный золотой обруч, а в руках - полный двуручный меч отличной ковки, который давал ему безусловное преимущество перед короткими клинками Лорчей. Мата оке Гадаста - а это был именно он - получил несколько легких копейных ранений, но продолжал сражаться с упорством обреченного. Артагевд всегда мечтал о победе над таким. После знакомства с Герфегестом Артагевда все меньше и меньше прельщали почести военного советника. Ему хотелось проявить себя опытным и закаленным бойцом. Особенно в глазах Киммерин.
     Мата оке Гадаста заметил ищущий взор молодого Гамелина. Судя по богатому плащу с сереб