д курганом на мизерную высоту.
     В образовавшийся зазор едва ли можно было просунуть лист бумаги. Одновременно Урайн наблюдал за Леворго. Похоже, старикан ничего не почуял.
     И тогда впервые с начала этой надчеловеческой битвы в полную силу блеснула изумрудная вспышка, на мгновение затмив собою солнце. Обломок с оглушительным треском расслоился на тысячи каменных лезвий, которые с быстротой молнии ринулись к груди Леворго.
     Но Хранитель Диорха был начеку. Большая плита, приютившаяся у основания кургана, с глухим гудением взметнулась вверх, преграждая путь каменным стрелам. И смертоносные посланцы Урайна, и щит Леворго исчезли в смерче каменной пыли.
     Хранитель Диорха с трудом удержался на ногах - так ослабели колени. Урайн неистово выругался, в очередной раз убеждаясь, что и его могущество имеет свои пределы.
     ?Старик, однако, скоро выдохнется, - подумал Урайн, успокаиваясь. - Нужно только подойти поближе?.
     Урайн знал, сколько еще потребуется времени Аскутахэ, чтобы выйти на свет.
     Урайн знал, сколько сможет продержаться Леворго против него одного и сколько - против него, Воинства Хуммера и Аскутахэ, вместе взятых.
     Урайн знал, во сколько ударов сердца он расчистит курган над своим воинством, когда подойдет ближе.
     Урайн знал, сколько ему потребуется времени, чтобы подойти ближе.
     Все было исчислено, отмерено, взвешено задолго до того, как пала твердыня Меара и существа, рядом с которыми кутах казались безобидными певчими птицами, ворвались в город, чтобы сокрушить бронзовых гигантов
     Лишенного Значений. Все сходилось, как головоломная семиходовая комбинация Хаместира.
     - Все приходится делать самому, милостивые гиазиры, - бросил Урайн в пустоту. Рядом не было ни кого, кто был бы способен оценить его многогранную иронию.
     Он небрежно дернул плечом и пошел на юг, отмеряя шагами последнюю лигу на дороге к победе.

***

     Урайн небрежно дернул плечом и пошел на юг, отмеряя шагами последнюю лигу Знака Разрушения.
     - Он пошел, - сказал Леворго Элиену, и на его лице сын Тремгора увидел странную смесь надежды, тревоги и беспощадной решимости.
     Сын Тремгора молча кивнул. Вопросы-вроде ?Куда?? или ?Кто?? казались верхом глупости. Несколько коротких колоколов над Меаром висела мертвая тишина. Затем до слуха начали доноситься глухие удары.
     - Это он? - спросил Элиен, заподозривший в этих звуках стук сапог Урайна по гладкому Кругу Чаши.
     - Нет, - покачал головой Леворго. - Увы, нет. Это новый слуга Хуммера, Кутах над Кутах, ломится из своего яйца.
     Удары стали значительно громче. В них вплетались скрежет и громкое позвякивание. Казалось, кто-то рубится огромным топором сквозь хрустальную стену.
     - И что мы намерены предпринять теперь? - спросил Элиен, нетерпеливо перетаптываясь с ноги на ногу.
     - Ждать, - сказал Леворго вместе с долгим зевком. Уже второй день ему непреодолимо хотелось уснуть. Уснуть навеки.
     Владыка Диорха сел на пыльные растрескавшиеся плиты. Элиен, немного поколебавшись, последовал его примеру.

***

     Урайн неторопливо двигался вперед, вышагивая в такт сладостным его уху ударам, которые доносились из-под каменного купола. Он продолжал пристально следить дальни^ зрением за Леворго,
     Урайн не мог видеть, как под его багровым плащом разгоралась незримым беспощадным светом Тиара Лутайров, венчавшая черен его трофейного меча. Урайн Повелитель Двух Мечей - клинка Хуммера и Поющего меча-подкидыша Эллата - невозмутимо дописывал Знак Разрушения.
     Леворго, тоже не сводивший магических глаз с плотного кокона извращенной Великой Пустоты, каким представлялся ему истинный Урайн, безмолвно заклинал все стихии, чтобы они вняли ему, наследнику Лишенного Значений.
     Шаг. Еще шаг.
     Еще два шага.
     Только бы он не остановился...
     Когда до незримой черты оставалось пять шагов, из Чаши Хуммера раздался оглушительный треск и сразу вслед за ним - душераздирающий вопль, в котором слышались голод, торжество, жестокость. Аскутахэ, Кутах над Кутах, оповещал Сармонтазару о своем пришествии в мир.
     И тогда Урайн остановился. Ему незачем было идти дальше.
     Вершина купола, воздвигнутого некогда самим Хуммером, разошлась на восемь лепестков. Из открывшихся навстречу лиловому солнцу ворот появился Он - Кутах над Кутах.
     В отличие от прочих Воинов Хуммера он был крылат. В отличие от прочих Воинов Хуммера он был красив и пришел в мир в обличье черноволосого статного юноши. И он был разумен. В отличие от кутах.
     Описав в небе сверкающую дугу, крылатый юноша стремительно опустился на землю и припал на одно колено перед Урайном.
     - Здравствуй, отец, - сказал он на Истинном Наречии Хуммера.
     - Здравствуй, сын мой, - кивнул Урайн. - Сейчас я освобожу кутах из каменного плена. Прими свое воинство и веди его. Ты видел с высоты дерзких людей, возжегших на земле второе солнце. Убей их. Насыться ими.
     - Хорошо, отец. - В каждом звуке твердого голоса Аскутахэ пело ликование.
     Урайн уселся на землю, скрестив ноги - точь-в-точь как Леворго. Он закрыл глаза и приступил к освобождению камней от формы.

***

     Каменный курган, под которым, как надеялся Элиен, кутах нашли свое последнее пристанище, заколебался от основания до вершины. Плиты лунного камня, до этого ослепительно блестевшие под солнцем, замутились и начали оплывать бесформенным студнем. Колонны потекли, будто восковые свечи. От кургана повеяло нестерпимым жаром.
     Элиен никогда не видел Леворго таким и сейчас страстно воззвал к Гаиллирису, чтобы тот оградил его от подобных зрелищ и в дальнейшем.
     Лицо Хранителя Диорха почернело. На нем, как угли из Хуммеровой кузницы, пылали два огромных багровых зрака. Длинные седые волосы заструились по плечам языками голубого холодного пламени. Его волнистый меч забился в ножнах пойманной змеей, разбил посеребренные оковы и, упав на землю, продолжил свою бешеную пляску на горячих плитах. Леворго терял человеческую оболочку, как змея старую ненужную кожу.
     - Он начал, не дойдя совсем немного, - прорычал Хранитель Диорха. - И ему незачем идти дальше. Я не могу удерживать больше кутах в каменном плену. У нас есть только один выход.
     Каменный курган растекался. Там, где он возвышался, был небольшой уклон в сторону Чаши Хуммера. Бесформенная масса устремилась к идеально гладкой площадке Круга.
     Соприкасаясь с запретной чертой, расплавленный камень возносился вверх огненным смерчем и исчезал без следа. Постепенно стали обнажаться неподвижные тела кутах.
     - Один выход, Звезднорожденный, - повторил Леворго, наступая на свой бешено извивающийся меч. - Встретиться с Урайном лицом к лицу. Мы сейчас не можем убить его. Но у нас еще есть надежда выманить его. Пять шагов - все, что нам нужно. Возьми мой меч, пока я еще держу его, и он будет послушен тебе.
     Сын Тремгора нагнулся и осторожно взялся за рукоять. Меч сразу же успокоился.
     Леворго тем временем стремительно выгорал изнутри. Его одежды истлели, и теперь он был наг. По его ногам, рукам, по груди пробежали длинные ровные трещины.
     И тогда Элиен понял, что Хранитель Диорха не похож на змею, меняющую кожу. Он сам становился кожей, человеческой шкурой, невиданной одеждой для... Для кого? Сына Тремгора прошиб холодный пот.
     - Ты сейчас оденешь меня и быстро - ты понял меня? - очень быстро встретишься с Урайном. Он там. - Леворго ткнул обветшавшим пальцем в направлении Купола Чаши, близ которого стоял Урайн.
     С этими словами пустая кожа Хранителя Диорха рухнула к ногам Элиена.
     Таков был исход Леворго из мира Солнца Предвечного. От него не осталось костей, не осталось черепа, не осталось ничего, кроме тонкой переливчатой кожи. Он ушел, но сила его осталась.
     Курган над кутах полностью стек к Кругу Чаши, и Урайн, завершивший освобождение камней от формы, теперь взялся за магические зеркала Леворго. Они взрывались за спиной Элиена одно за другим.
     Рукотворное солнце медленно угасало. В небе кружил Аскутахэ, готовясь слиться со своими воинами воедино и бросить их на замешкавшихся паттов.
     Сын Тремгора, не мешкая больше ни мгновения, накинул на плечи кожу Леворго. Она сама льнула к нему, плотно обволакивая руки, ноги и туловище. Кожа с головы Хранителя Шара легла на макушку Элиена плотным капюшоном.
     Тотчас же мир вокруг него начал стремительное перевоплощение. Элиен больше не осознавал себя Элиеном, сыном Тремгора. Сердца Силы Элиена и Леворго слились воедино и составили одну размеренно пульсирующую сферу. Человек в человеческой шкуре увидел вещи такими, какие они есть.
     Он видел все. Впереди были приобретшие абсолютную прозрачность стены каменного купола, внутри которого ровным белым светом сияла Чаша. Она была подвешена в пустоте, а под ней в глубь земли ввинчивался бездонный черный колодец, стены которого судорожно сжимались от Дыхания Хуммера.
     От колодца на север уходил Путь Силы, в точности совпадавший с Трактом Хуммера, который сын Тремгора видел как пребывающую в вечном движении черную реку. Она текла все дальше и дальше на север, плавно поворачивала на запад и исчезала где-то в мрачных недрах варнагской цитадели Урайна, Башни Тайа-Ароан.
     Там, в непроглядном мраке, едва заметно горела бледная звезда. Шет окс Лагин, Брат по Слову, Звезднорожденный. Элиен почувствовал его боль, его нескончаемую муку, и все обновленное существо сына Тремгора всколыхнулось горячей волной ярости.
     Элиен больше не чувствовал ни страха, ни сомнений, ничего. Он сорвался с места и побежал, огибая пробуждающихся кутах стремительной кометой, вкладывая в бег все свои силы, и кожа Леворго десятикратно умножала их, отдавая Звезднорожденному всю себя без жалости и без остатка.
     Где-то за спиной ликующе закричал Аскутахэ. Ему ответили несколько сотен глоток его неразумных собратьев.

***

     К Урайну стремительно приближался рослый воин в человеческой шкуре. Ничего подобного никогда не видел даже он, властелин Земли Герва, завсегдатай Лон-Меара.
     Это была страшная магия, высшая ступень Освобождения от Формы, и только Хуммер однажды пользовался ею в войне с Лишенным Значений. Он поплатился за это вечным сном. Неужели Леворго достало решимости возложить свое могущество на плечи Звезднорожденного?
     ?Хорошо, - мысленно кивнул Урайн незримому Леворго, - очень хорошо. Скучно не будет?.
     Элиен остановился в десяти шагах от Урайна. Отчего тот не подходит ближе, не бросается на него разъяренным сергаменой, как это свойственно буйному северянину?
     Противники испытующе глядели друг на друга. Серьга в ухе Урайна пылала магнетическим светом, но Правитель герверитов видел, что Элиен сейчас совершенно неуязвим для Пожирающего Волю, который был заточен Хуммером в зеленом камне серьги.
     Вместо того чтобы подойти к нему ручным ягненком и, пав на колени, отдать Урайну змеистый меч, сын Тремгора с недоброй усмешкой сплюнул себе под ноги. Острие его клинка начертало в воздухе знак Тета.
     Здесь, в Круге Чаши, все вещи вели себя сообразно изначальным предопределениям. Размашистая шестиугольная звезда Тета разгорелась гибельным светом и полетела в лицо Урайну.
     Тот разом извлек из ножен оба своих клинка. Их лезвия выписали в воздухе замысловатый вензель - и разрубленный в клочья знак Тета упал к ногам Урайна. Извивающиеся раскаленные нити были мгновенно поглощены Кругом Чаши.
     - Любезный брат мой, - сказал Урайн, делая два шага вперед, - я всеми силами пытался оградить твою жизнь от твоей же собственной глупости, но теперь уже поздно. Ты зашел слишком далеко. Тебе остается только утолить мой голод.
     Урайну следовало меньше болтать. Элиен не собирался утолять ничей голод. Не было у него таких планов на сегодня. Меч Леворго перестал быть мечом. В руках сына Тремгора теперь извивался длинный стальной бич.
     Элиен заметил неподдельный испуг в глазах своего врага. Хлесткий удар - и петля затянулась на ледяной шее Урайна, обжигая ее одухотворенной сталью. Элиен резко дернул рукоять бича на себя. Правитель гер-веритов упал на колени.
     Урайн взмахнул Когтем Хуммера, но тот, звеня, отскочил от тонкого, но закаленного волей Звезднорожденного бича. Клинок Эллата тоже отказал в повиновении своему новому хозяину. Его отковали для борьбы с Хуммером, а не для службы ему. Урайн был бессилен, а петля все сильнее затягивалась на его горле.
     - Синнагэ... - прохрипел Урайн. Сын Тремгора, напрягая все силы, потянул Урайна к себе.
     Один шаг. Еще два.
     - Дацнаннамах... инно-ммаа... - Голос Урайна становился все тише.
     Магический плащ Урайна обратился огромной присоской. Правитель герверитов прильнул всем телом к гладкому Кругу Чаши.
     Но и это не помогло. Урайн продолжал скользить к роковому пределу Знака Разрушения.
     Еще шаг. Остался всего лишь один.
     Перед Урайном открывалась бездна, доступная взору Элиена, Звезднорожденного.
     - Аиннарага-мма... - прошептал Урайн.
     Синнагэ дацнаннамах инно-ммаа аиннарага-мма. ?Сила убитых мною, приди ко мне, пребудь со мной?. Истинное Наречие Хуммера.
     Урайн изменился. Будто бы по отражению луны в озере ударили веслом, и.когда волнение улеглось, вместо луны из глубин поднялось солнце: таким увидел это превращение Элиен. Петля сорвалась - она прошла сквозь пустоту, - и сын Тремгора упал на спину.
     Теперь Урайн был более чем один, более чем десять, более чем тысяча.
     Над сыном Тремгора угрожающе перетаптывалось на бесчисленных ногах непостижимое существо. Если бы множество сколопендр собрались вместе и-ерослись между собой, могло бы получиться нечто подобное.
     Каждая ?сколопендра? была составлена из сотен человеческих тел, чьи доспехи сплавились воедино и образовали неделимую целостность. Тела не имели голов, но лица воинов были словно бы выгравированы на панцирях, и новое зрение Элиена узнало многих.
     Даллаг, первая жертва кутах, которую сын Тремгора увидел в своей жизни. Харренские браслетоносцы, павшие на берегу Сагреалы. Грюты из царской охраны, убитые кутах в жарком месяце Алидам.
     Кутах, застреленный Урайном на гребне варнагской стены. Множество незнакомцев - дугуны, таркиты, ноторы и, конечно, гервериты. Отказавшие в повиновении или выказавшие малодушие перед лицом врага.
     Один герверит показался Элиену чем-то неуловимо знакомым,- и его озарила страшная догадка: это отец Урайна, Парс. Рядом с ним Элиен приметил Фарамму. При виде лица грютского военачальника, искаженного нечеловеческой мукой, Сердце Силы Элиена вспыхнуло багряным огнем.
     Но сильнее всего потрясла его встреча с Кавессаром. Да, и он был там. Его панцирь из срезов с конских копыт Элиен узнал и без лика Яростного Тельца, инкрустированного на панцире волчьими клыками.
     Все, без исключения все, когда-либо убитые Урайном лично или сокрушенные им через посредство кутах, лишенных собственной воли, были здесь и составляли единое существо. Существу не было названия на языке людей. Только Хуммер умел нарекать подобное. Курган Воинов.
     Курган Воинов издал оглушительный стон. Десятки тысяч рук существа погрузились внутрь собственных тел. Во все стороны ударили струйки гнилой крови, до сына Тремгора донесся непереносимый смрад.
     Он успел вскочить на ноги, чувствуя приближение смертельной опасности, но не зная еще, что ему предстоит. Руки воинов вернулись на свет; в каждой из них билось живое сердце.
     Извращенное колдовство Хуммера породило очередное святотатство. Лишенные сердец один раз волею Урайна, новые тела, призванные из небытия страшным заклинанием, вновь лишили себя сердец - собственноручно.
     Курган Воинов потек новым движением, и в Элиена полетели первые сотни сердец. Понимая, что это не сулит ничего хорошего, он отразил многие из них вернувшимся к прежней форме мечом Леворго, но остальные достигли его, и сын Тремгора не смог сдержать крика боли.
     Сердца жгли Элиена. Они льнули к его живой плоти, просачивались сквозь кожу Леворго и стремились слиться с ним, подменить его собственное сердце и забиться в его груди, чтобдл обрести новую жизнь. Наваждение Урайна давало им последний шанс. Сармонтазара не видела состязаний страшнее этих.
     Элиен чувствовал, что еще немного - и сердца сожрут его, как пиявки пожирают больную лягушку. Сын Тремгора был уже почти полностью погребен под их огромной грудой, которая все продолжала расти. Даже кожа Леворго уступала их буйной воле к жизни.
     Но Элиен недаром был Звезднорожденным - его голос был силен. И он воззвал к своим бывшим воинам, чьи души сейчас мучились в Кургане Воинов: к Кавессару и Фарамме, к харренитам и грютам, к таркитам и даллагам. Он заклинал их внять ему и забыть посулы Хуммера, он призывал вспомнить истинное разделение добра и зла, молил остановиться.
     Он почувствовал, как ослаб злой жар сердец. Он собрал все силы и выскользнул из недр хищного месива.
     Перед ним возвышался Курган Воинов. И в самом его центре сын Тремгора увидел своим новым зрением средоточие изумрудно-зеленого света, повелевающего десятками тысяч плененных человеческих душ. Это был главный враг, без которого измененная материя Лон-Меара никогда не смогла бы собраться воедино и породить эту страшную многолюдную пирамиду. Октанг Урайн.
     Элиен, задыхаясь от страшного смрада, на мгновение застыл в нерешительности. Но кожа Леворго сразу же подсказала ему верный ход. Элиен обратил острие змеистого меча против себя самого, нацелился прямо в сердце и вонзил оружие в свою грудь по самую рукоять.
     Элиен, сын харренского военачальника Тремгора, нашел свою смерть в Лон-Меаре.

***

     Кутах стремительно приближались. Зеркала были превращены в, бесполезное крошево магией Урайна, и рукотворное солнце больше не препятствовало Воинству Хуммера. Аскутахэ снижался кругами, высматривая свою первую жертву.
     Патты спешили укрыться в недрах дворца. Страх подсказывал единственно разумное действие - запереться в просторной Комнате Зеркал.
     Но кутах гигантскими прыжками преодолели первую террасу, и вскоре над руинами разнеслись ликующие крики. Самые расторопные кутах уже утолили первый жгучий голод.

***

     Элиен, Звезднорожденный, меченный Багровой Печатью Тайа-Ароан, обрел в Лон-Меаре свое второе рождение. Он знал, что уже никогда не будет прежним, но сейчас не думал об этом.
     В Курган Воинов стремительно ввинтилась змея размером с корабельную мачту. Сейчас ей заменял сердце и охранял ее форму меч Леворго.

***

     Сотни рук пытались впиться в него длинными острыми когтями. Но когти соскальзывали, не причиняя вреда крепкой чешуе, и он проникал все дальше в глубь Кургана Воинов.
     Урайн ждал. Когда Элиен оказался точно под ним, пришло его время. Короткая фраза на Истинном Наречии - и Курган исчез столь же стремительно, как и возник до этого.
     Змея падала вниз, а на нее сверху рушился исполинский скорпион. Он оседлал змею и нанес ей стремительный удар в голову членистым хвостом, на конце которого раздвоенным жалом сверкали два клинка - меч Эллата и Коготь Хуммера.
     В последнее мгновение Элиен успел убрать свою плоскую голову ползучего гада влево. Клинки лишь чиркнули по боковому костяному щитку на его морде.
     Элиен мощно содрогнулся всем своим сорокалоктевым телом и сбросил Урайна с себя. Но уже в следующее мгновение иззубренные клешни скорпиона сомкнулись у основания его головы - там, где человеку привычно ощущать шею.
     Клешни не смогли сокрушить его прочную чешую, которой стала кожа Леворго, но глубоко вгрызлись в нее и не отпускали. Урайну оставалось лишь нанести роковой удар.
     Но сын Тремгора опередил его. Последние двадцать локтей его змееобразного тела намертво переплелись с хвостом скорпиона. Раздался сладостный для слуха Звезднорожденного хруст.
     Хвост вместе с обоими клинками был выломан. Раненый скорпион, заскрипев, как мельничные жернова, перемалывающие кости, судорожно усилил хватку. Сознание сына Тремгора помутилось, но у него еще оставались силы, чтобы стремительно распрямить тело и зашвырнуть хвост скорпиона туда, где оканчива