ня на глинистой круче над южным берегом Киада насчитывала не более трех десятков дворов. Повременив с полчаса под прикрытием стога подгнившего сена, Элиен заключил, что в деревне, похоже, никого нет.
     Ни дым очагов, ни обычная хозяйственная суета не оживляли пейзажа. Да и сам факт несвежести, невостребованности сена свидетельствовал в пользу того, что уже два, а может, и все четыре года здесь не живут ни люди, ни даже пресловутые крикуны.
     Элиен вошел в заброшенное селение и принялся искать место для" ночлега. Но не успел он осмотреть и десятка полуразрушенных домов, как до его слуха донеслись звуки, не сулившие ничего хорошего. Элиен выскочил на околицу.
     Кажется, сбылись его худшие предчувствия. О дальний конец полусгнившей лодочной пристани терлась герверитская сагерна - парусно-гребное судно с двумя мачтами. К ее корме швартовалась еще одна - места для двух подобных громадин у здешней игрушечной пристани просто не было, а подойти к берегу вплотную мешало мелководье.
     ?Сыть Хуммерова?, - пробормотал Элиен. Конечно же сагерны были полны герверитами. Передовой отряд, быстро сойдя на берег, уже поднимался по тропинке, ведущей к селению. Насколько мог видеть сын Тремгора, кутах среди них не было. Или они не показывались до времени.
     Герверитов становилось все больше. Мысль о том; что он стал жертвой случайности, казалась сыну Тремгора все менее и менее правдоподобной. Отряд послан Урайном именно по его душу. В этом нет сомнений. Урайн прознал о том, что Элиен вступил в его владения, и не замедлил принять меры.
     Коль скоро гервериты пришли именно за ним - прятаться бессмысленно. Они перешерстят здесь каждую травинку, но рано или поздно найдут опасного харренита.
     А бежать было просто нельзя. Не найдя его в деревне, гервериты наверняка вызовут подмогу и предпримут всеохватный поиск на юг, на запад и на восток. За один-два дня расширяющийся круг поиска либо вытес-
     нит сына Тремгора из пределов, означивающих допустимое отклонение от Знака Разрушения, либо принудит его принять бой.
     Значит, он встретит недругов здесь и сейчас: в полном соответствии с Уложениями Айланга, лицом к лицу, с оружием в руках!
     Сын Тремгора, наблюдавший за размазанными силуэтами герверитов сквозь затянутое бычьим пузырем оконце ближайшего к околице дома, принял решение. Он забросил за спину свой плечевой сарнод с пожитками и подтянул ремни на щите. Железный блин должен сидеть на руке как влитой, раздери вас огненные псы Гаиллириса!
     - Что, кровушки захотелось откушать?! - гаркнул Элиен, выскакивая на улицу.
     Глаза его затопила алая, словно маковый цвет, ненависть. Вскрикнул меч Эллата, положив начало кровавому делу. Очень скоро сын Тремгора отправил к праотцам троих.
     Еще четверо спешили на помощь своим соплеменникам. Но, сраженные харренской сталью, эти воины тоже один за другим повстречали землю, задыхаясь в кровавой сухотке.
     Только последний, четвертый, все-таки ухитрился обойти Элиена сзади и нанес ему удар в левый бок, который оказался бы роковым, если б не резкая, хотя и припоздавшая на миг отмашка щитом. -
     Было очень больно. Но боль лишь раззадорила Элиена, и он почувствовал небывалый прилив мужества. Осознание того, что, будь он несколько более ловок, предательского удара герверитской стали могло бы и не быть, придало ему отваги и решимости.
     - Со мной отцы Харрены! - Элиен бросился на врагов и начал косить герверитов, словно те были вылеплены из паршивой глины, а он изваян из царственной бронзы.
     Дыхание его было ровным и безмятежным. Элиен не знал ни страха, ни усталости. Он дрался за десятерых. Сыновья Вязов Герва валились, сраженные мечом Эллата, мертвый на раненого, живой на мертвого.
     Сын Тремгора добивал упавших. Он не знал милосердия - милосердие не для герверитов. Горе побежденным!
     Уложив еще не менее дюжины противников, Элиен краем глаза заметил, что двое герверитов изготовились спрыгнуть с крыши низенькой постройки, похожей на хлев, чуть ли не прямо ему на голову.
     - Разрази вас Гаиллирис, проклятые трубочисты! - взревел Элиен и метнул в них подобранную герверитскую секиру. Секира была пущена с такой силой, что расколола череп заказанному Элиеном у Гаиллириса ?трубочисту?, раскололась сама вместе с рукоятью и брызнула во все стороны разящими осколками.
     Эти осколки едва не выбили глаз второму. Вне себя от досады и злобы, он метнул в сына Тремгора копье; щит Эллата выдержал удар, но Элиен упал - герверит был дюжий и недаром его шлем украшала ушастая шкура с головы медведя.
     Издав буквально медвежий рык, герверит спрыгнул вниз. Но на землю упало лишь его бездыханное тело - выдернутый Элиеном из-за сапога ближайшего мертвеца метательный нож повстречался с горлом воина-медведя.
     Заслужив блистательным смертоубийством сладкие мгновения передышки, Элиен сбросил плащ, отер пот со лба и огляделся.
     Да, многие и многие пали от его меча. Вот этого он достал колющим ударом в бок, тех двоих - красивым росчерком меча снизу-вверх-влево и затем вправо-назад-влево с подкрутом. Худощавому парню с длинными, тонкими, будто бы украденными у сома усами, сломал челюсть ударом щита и добил уже на земле, переломав каблуком шею... Страшны дела твои, младший жрец Гаиллириса!
     От его меча пали многие, но недругов оставалось еще не менее восьми десятков. Урайн знал, какая кровавая баня ждет его людей при встрече с Элиеном, и потому выслал воинов с избытком. Кроме того, сын Тремгора нужен был ему живым, и только живым. Именно по этой причине на сагернах не было ни одного кутах, а метили нападающие исключительно в щит, ноги и руки харренита.
     Гервериту, который чуть было не заколол Элиена, крупно повезло, что он погиб от руки сына Тремгора. Если бы Элиену было нанесено смертельное ранение, а сам убийца остался бы жив, кара Урайна была бы куда хуже смерти.
     Что же до кутах - Урайну было жаль терять птицеголовых. Зная таланты Элиена и силу меча Эллата, он не хотел расставаться даже с пятью драгоценными, неуязвимыми для обычного оружия бойцами. Проще было завалить Ласарца мясом своих подданных - вполне уязвимых, а потому малоценных бойцов.
     Перекрыв Элиену все пути к отступлению, главный отряд врагов дожидался, когда же передовая группа, обратясь в бездыханные тела, освободит для них место в сече и уступит им почетное право захватить обессилевшего харренита.
     - Герва! - в восемьдесят глоток проорали они и пошли вперед, оголяя свои широченные мечи-тесаки с односторонней заточкой и легким обратным прогибом.
     Белые чаши на щитах. Мясницкие топоры. Элиен уже видел все это. На Сагреале.
     Кольцо герверитов сужалось вокруг Элиена. Он был ранен в колено, его ключица была обнажена скользящим ударом герверитского тесака, еще одна - колотая - рана не давала о себе забыть, отдаваясь болью при каждом вздохе. И тем не менее сын Тремгора был полон решимости сражаться.
     Но гервериты изменили бойцовскую повадку и наконец проявили нечто, отдаленно напоминающее сообразительность. Более ни один герверит не спешил сойтись с ним в рукопашной.
     Ближайшие, к Элиену гевериты подались назад, а место мечей заняли копья выступивших вперед свежих бойцов. Не очень длинные, но вполне убедительные древки с внушительными наконечниками (один удар на глубину в четыре пальца в любое место туловища - и рана смертельна) протянулись к Элиену со всех сторон, как спицы - к ступице колеса.
     Дружно гикнув, гервериты подались вперед все разом. В Элиена со всех сторон уперлись наконечники. Теперь он и вздохнуть толком не мог.
     - Наш властитель, Октанг Урайн, велел нам доставить тебя в Варнаг живым! - услышал Элиен голос из-за спины. - Но если ты не угомонишься, мы переломаем тебе руки!
     Элиен кое-как свернул голову набок и краем глаза увидел говорящего. Это был человек средних лет, в стальном шлеме, отличавшемся от других строгостью форм, цельной ковкой, позолоченными нащечниками и отсутствием рогов, а равно и прочих варварских украшений.
     - Вложи меч в ножны и следуй за мной! - приказал герверит.
     - Я не подданный Урайна, - ответил Элиен. - Я не желаю подчиняться его распоряжениям и имею на это право.
     - Если ты не пойдешь с нами по доброй воле, то я, Иогала, Первый Камень Под Царской Стопой, прикажу увести тебя силой. Ты получишь в горло шип с сонной травой и упадешь на землю без памяти и воли. Разумеется, руки мы тебе тоже переломаем. И запомни: я три раза не повторяю.
     Элиен вложил меч в ножны.
     - Будь по-вашему, - процедил он сквозь зубы.

***

     Элиену досталась каморка, расположенная в корме судна. В ней можно было стоять. Можно было сидеть. Но на то, чтобы лежать, уже не хватало места.
     Оружие Эллата покамест было с ним. Это утешало Элиена, ведь в какой бы роли он ни следовал в Вар-наг - в роли пленника или в роли победителя, - Тиара Лутайров все равно продолжала описывать Знак Разрушения.
     Элиен догадывался, что оружие Эллата не отобрали у него лишь потому, что никто не отваживался подойти к нему ближе чем на четыре локтя. Столь впечатляющим было побоище, учиненное им в заброшенной деревне.
     Изредка к двери каморки, служившей Элиену временным жилищем, наведывался Иогала. Он собственноручно приносил пленнику пищу, воду и целебные мази для ран.
     Последними харренит горделиво пренебрегал, опасаясь коварного подвоха со стороны Урайна. Кто знает, какими заклятьями и заговорами сопровождалось приготовление этих снадобий?
     - Варнаг! - заорал кормчий, и этот крик сразу же подхватили гребцы, которые радовались провозвещенному этим словом отдыху.
     Элиен ступил на сходни. Сбылось. Тиара Лутайров оказалась в сердце Земли Вязов. Дороги судьбы вновь пересеклись с дорогами силы - в этот раз на берегу Киада.

ПУТИ ЗВЕЗДНОРОЖДЕННЫХ

562 г., Восемнадцатый день месяца Эсон

     - Щенок! - Взбешенный Октанг Урайн ворвался в комнату Шета, словно вихрь, задумавший поглотить все и вся, без жалости и без различий. - Как ты смел вмешаться?!
     Шет лежал на циновке и смотрел в потолок, нависающий над ним немилосердным деревянным небом. Он знал Кавессара. И вчера он вспомнил его.
     Варанец был готов к тому, что Урайн будет взбешен. Ему, собственно говоря, было почти безразлично. Элиен ушел живым из этой битвы, и ему не нужно будет примерять багровые плащи.
     Кавессар переплыл Сагреалу и переправил Элиена на своих плечах. Это было непросто - устроить, чтобы все произошло так, как произошло. Но ему удалось. Завладеть сердцем Кавессара - задача, посильная только Звезднорожденному. Благо Шет был им.
     Урайн может злиться, сколько ему угодно. Он вырезал харренское войско - Шет и бровью не повел. Он смешал с землей грютскую конницу - Шету безразлично. Он не дал глупым беспомощным людям освободить Шета - пусть, ему ни к чему освобождение. Шету не хочется на родину.
     Однако Элиен... Воля Брата по Слову должна остаться при нем. Ему нечего делать в Варнаге. ?Щенок? - подумаешь! Шет даже не повернул головы в сторону вошедшего Урайна.
     - Никогда не пробуй использовать силу, подаренную тебе мною, против меня, - зашипел Урайн.
     Острый носок сапога владыки герверитов впился в левый бок Шета. Варанец не издал ни звука. Он лишь подобрал колени к животу, ожидая новых ударов.
     Следующий удар не заставил ожидать себя. Он пришелся по незащищенным почкам Шета. Урайн был зол, глаза его полыхали иссиня-черным огнем.
     - Я знаю, ты видел все, что произошло близ Сагреалы.
     - Я видел, - подтвердил Шет, сплевывая кровь. - Твой Иогала не такой тупица, каким казался мне все это время.
     Еще удар.
     - Мы победили, но мне не нужна эта победа! - хрипел Урайн.
     Шет глянул на него снизу вверх, но в его взгляде не было мольбы о спасении. Скорее безразличие и готовность перенести какие угодно муки.
     Ради чего? Даже это было безразлично Шету.
     Он смежил веки. Элиен - жив, он бредет по лесу, покрывающему левый, восточный берег Сагреалы. На том берегу Урайн не властен над событиями. Элиен в безопасности. Снова удар. Шет окс Лагин закашлялся.
     - Ты завладел Кавессаром и пошел против меня. Ты забрал у меня Элиена. Ты не достоин больше моего доверия.
     - Это неправда, - возразил Шет, приподымаясь на локте. - Я не враг тебе. Но пленение Элиена мне нестерпимо.
     Октанг Урайн присел перед варанцем на корточки, и его переливающиеся глаза впились в глаза Шета. В душе его боролись корысть и бешенство.
     - Положим, так, - бросил наконец правитель герверитов, и звонкий удар кулака отправил голову Шета обратно на пол. - Нас рассудит Тайа-Ароан.
     Но Шет не слышал. Висок варанца поцеловал греовердовую плиту, и сознание отказалось служить ему. Тайа-Ароан? Разве вмешивается она в дела людей, даже если эти люди - Звезднорожденные?

***

     Шет пробирался через липкую окровавленную массу, предназначение которой было скрыто от него багрово-красным туманом, затянувшим его рассудок. Со всех сторон тело его было стиснуто упругими стенами, чудовищные спазмы сотрясали всю окружающую его нечеловеческую плоть.
     Кости его хрустели, под черепом пульсировала боль. Он пробирался вперед, но движения его растворялись в беспорядочных волнах, стискивающих его со всех сторон. Кара Урайна. Вот чем приходится платить за сердце Кавессара. Кто такой Кавессар? Шет окс Лагин должен быть наказан за самоуправство. Кто это, Шет окс Лагин?
     Утроба чавкала и завывала. Жидкость, сочившаяся из ее стек, смердела гнилостью. Куда теперь? Шет пробирался вперед, но не знал, что ждет его там. Он задыхался. Впереди был воздух. Где? Что такое воздух? Где это, Сагреала?
     Он казался себе крохотным червем, пробирающимся через разлагающий труп. Он чувствовал себя младенцем, намертво зажатым в закрытом куполе живота. Он осознавал себя цыпленком, не нашедшим в себе сил вылупиться из яйца и отравленным собственными испражнениями.
     Его руки были ластами тюленя. Его глаза были галькой, обтесанной тысячелетней волной моря Фахо. Что это за море? Почему ему нельзя помнить о нем? Кто ему запретил помнить? Элиен? Что это за человек? Неужели он знает его?
     Вперед. Шет работал руками и ногами изо всех сил, но вязкая масса, в которую он был погружен с головой, не пускала его, облепив кожу и забив рот. Свет и воздух - не для него. Он будет барахтаться здесь, пока не задохнется, пока его легкие не заполнятся до отказа слизью.
     Может быть, лучше перестать сопротивляться, успокоиться и уйти?
     Но воля к жизни была сильнее самого Шета. Он полз. Он карабкался. Бился головой о преграды, которые то возникали перед ним, то исчезали. Нет выхода. Нет бегства, нет спасения. Что такое спасение?
     Шет пребывал вне времени и вне пространства. Где-то поблизости Шет ощущал присутствие Урайна. Но тот не желал помочь ему. Он смотрел и слушал. И Шет не просил его о помощи, зная, что это бесполезно.
     Он рвался к выходу, в существовании которого он вовсе не был уверен. Он вздохнул в последний, как ему показалось, раз. Только теперь Шет понял, что не ведает ни о чем, кроме крови и слизи, окружавших его.
     ?Будь проклято все!? - был его беззвучный крик. И только тогда великая утроба Матери Тайа-Ароан отпустила своего сына, пожаловав ему облегчение.
     Но Шет забыл, что такое облегчение. Радость покинула его навсегда.

***

     Крысы были повсюду. Казалось, они заполонили весь подвал без остатка. Тяжелые сапоги, доходящие до самых бедер, были сработаны из дубленой телячьей кожи и усилены железными пряжками. Даже самой зубастой крысе не удалось бы прокусить их. И все-таки путешествие через этот смердящий и кишащий телами крысятник казалось смертельно опасным.
     Шет, белоручка, выросший баловнем именитого-дворянского семейства, никогда не бывал в дворцовых подвалах, считая это занятие прерогативой черни, чей удел - вечное услужение. Иное дело Урайн. Он не обращал на животных, копошащихся в грязи и отбросах, никакого внимания. Его предки не были чистоплюями.
     - Великая Мать Тайа-Ароан никогда не ступала ногой на землю, - вещал Урайн, расшвыривая животных носком своего сапога, чтобы не раздавить ненароком. Урайн никогда не был склонен к подобной политике по отношению к людям. - Все, кто удостоились зреть ее, зрели ее сидящей на крысе.
     - О ком это ты? - переспросил Шет, который был слишком поглощен своим желанием не упасть, не раздавить и не испачкаться.
     - Вот о них. О крысах. - Урайн первым подобрался к двери, путь к которой, собственно, и пролегал через подвал, столь густо населенный.
     Ключ с восемью бороздками провернулся в замке, и дверь открылась. Они вошли в неправдоподобно огромное помещение, стены которого были расчерчены на квадраты. Каждый такой квадрат имел в центре по бордовому кругу, который, если присмотреться получше, был набран из пластин отменной яшмы - сакрального камня Южной Сармонтазары.
     Шет недоумевал: кому и зачем понадобилось устраивать на такой глубине столь щедро отделанные помещения и отчего вход сюда выглядит столь заброшенным и всеми забытым?
     Но Урайн, похоже, не был расположен к разговорам. Оставив Шета любоваться интерьером, он направился к противоположной стене, на которой из разноцветной яшмы был сложен глаз, в чьем зеленом зрачке отражалось все происходящее в комнате.
     Урайн вел себя не совсем обычно. Подойдя к глазу, он почтительно и низко поклонился, хотя поблизости не было никого (если не считать самого Шета окс Лагина), кто мог бы ответить на поклон.
     Через некоторое время из пола прямо перед Урайном поднялась тумба из белого греоверда. Черный ларь, покоившийся на тумбе, был открыт Урайном без помощи рук. Он лрошептал заклинание - и крышка отворилась. Два двуручных меча были Урайну добычей.
     Он вернулся к Шету, застывшему возле самого входа в зал, держа в обеих руках по мечу, которые отличались один от другого лишь длиной лезвия. Один, с лезвием более длинным, он передал Шету окс Лагину; тот принял его, покорно и скучно, будто получил источенное червями древко дряхлого штандарта.
     - Мы должны выйти на середину зала, - ничего не выражающим тоном сообщил Октанг Урайн, и Шет заметил на его лице следы тревоги.
     - Зачем?
     - Наберись терпения, Шет. Тайа-Ароан не жалует тех, кто торопится.
     Шет последовал примеру Урайна без особого энтузиазма и остановился, когда герверитский тиран подал ему соответствующий знак. Взгляд Шета требовал комментариев.
     - Сейчас мы сразимся с тобой, Шет, и это не будет ни убийством, ни потехой.
     - С каких это пор ты вошел во вкус бескровных поединков? - вяло поинтересовался Шет, потерявший в плену всякую приязнь к оружию.
     - Сейчас не время разглагольствовать, - прервал его Урайн, не столь изысканно вежливый, как тот несравненный Октанг Урайн, каким он хотел себе казаться. - Защищайся. В твоих руках - меч Тайа-Ароан. В моих руках - тоже. Это оружие не поможет ни мне, ни тебе. В нем нет силы.
     Шет окс Лагин лениво восставил свой меч против меча Урайна. Нет силы. Предположим, что так. Весьма вероятно, да. Потому что когда Урайн со своим оружием - драться с ним бесполезно. Не выкован еще такой меч, с которым имеет смысл ходить против Когтя Хуммера.
     - Кто ты? - спросил правитель герверитов, Длань Хуммера.
     - Меня зовут Шет, я твой брат и союзник, - отвечал Шет окс Лагин несколько медленнее, чем следовало бы.
     Первый выпад Урайна был похож на бросок рыси: молниеносен, легок и жесток. Шет едва успел закрыться и отойти. Он не рассчитывал, что придется драться всерьез. Урайн воспринял поведение Шета как должное и продолжил.
     - Ты соврал мне. - Он недоверчиво улыбнулся, приближаясь.
     - Клянусь - нет! - недоуменно возразил Шет.
     Утроба Тайа-Ароан отпустила его, лишив памяти обо всех существенных вещах, оставшихся в прошлом. Включая самое себя.
     - И все-таки да! Тебя зовут Шет окс Лагин. Ты послан варанским князем Лотаром окс Миланом в Варнаг, твое посольство перебито, а ты пленен владыкой герверитов. Разве тебе не известно об этом? - Еще не закончив фразу, Урайн метнулся к Шету.
     Тяже