ерьезно, другое же поднял на смех.
     - Может быть, и ночевать можно? - поинтересовался Элиен. - Раз про бубенец смешно, то и про ночлег, стало быть, смешно?
     - Не, гесир, то не есть одно. - Алаш помрачнел. - Ночевать нельзя. Пусть лучше ноги-руки отсохнут, но пока на дневных полперехода от реки не уйдешь, спать не ложись.
     - А почему?
     - Опасное все. Вода в реке, видишь? Красная. Одна река только, где вода в такой цвет, - Алаш указал пальцем на алые потоки, струящиеся вдалеке. - Это плохо.
     - А пить воду можно?
     Алаш замотал головой с такой силой, что на какое-то мгновение Элиену почудилось, будто шея грюта не выдержит и его голова отлетит от туловища прочь.
     - Нельзя, гесир. Если ты знаешь слова, тогда можно. Но я их не знаю.
     - Я тоже, - кивнул Элиен. - А почему тогда кони пьют?
     Алаш улыбнулся, словно мудрый наставник наивному вопросу молодого ученика.
     - Конь - не человек, - глаголил Алаш. - У коня душа крепкая, словно греоверд. У человека душа как тесто. Из теста лепит кто хочет. Если выпьешь - река будет из тебя лепить калач. Ты разве хочешь?
     - Нет, не хочу. - Элиен посмотрел в сторону реки.
     Словно услышав разговор своих хозяев, лошади повернулись к ним мордами и, прекратив пить, смотрели на них, прядая ушами. Что-то в их поведении показалось Элиену необычным, но что именно, он никак не мог понять. Алаш тоже насторожился. Его рука медленно потянулась к колчану.
     Низина близ Ан-Эгера отлично просматривалась во всех направлениях. Ни один куст и ни одно дерево не затрудняли обзора. Похоже, растениям тоже не очень-то нравилось, чтобы река лепила из них калачи, и они отказались жить возле Ан-Эгера и пить его красную воду. Насколько хватало глаз, нигде не было ни одной живой души. Ни одного зверя, ни одной птицы, которая была бы достойна того, чтобы в нее пускать стрелу.
     А вот Алаш молниеносным движением выхватил из колчана оперенную смерть и, прицелившись в небесную пустоту, выстрелил.
     Элиен никак не мог понять, куда целился грют. В облако, что ли? Или у Алаша в колчане пара лишних Поющих Стрел, от которых он спешит избавиться? Но тогда отчего так скоропалительно? И отчего лицо грюта напряжено и сосредоточено?
     Элиен ждал объяснений, но Алаш, похоже, вовсе не собирался их давать. Он вынул еще одну стрелу и, оглашая окрестности грютскими проклятиями, в тяжести которых Элиен не сомневался, выстрелил во второй раз.
     Куда он стрелял? Что он заметил в безоблачном синем небе над их головами? Птицу? Птиц тоже не было.
     Наконец Алаш опустил лук и сел на землю. Он был недоволен.
     - В кого ты метил, Алаш?
     - Хегуру. Он здесь. Он летал, но теперь уже нет. Улетел.
     - Ты его видел? - спросил Элиен, хотя и не догадывался о том, кто такой Хегуру.
     Птица? Какое-нибудь крылатое Чудовище Хуммера? Было ясно одно: Хегуру - достойная цель для стрел Алаша.
     - Я не видел. Он не разрешает видеть. Только тень.
     - Кто это?
     - Я не знаю, как это у вас. Мараш - у нас называется. Он обдуряет людей и сосет глаза. Он глаза ест.
     - И что я должен буду делать? - спросил Элиен, памятуя о том, что весь дальнейший путь ему придется совершить в одиночестве.
     - Стрелять.
     Такой ответ явно не удовлетворял Элиена. И хотя оружие по-прежнему казалось ему идеальным средством разрешения любых конфликтов, в данном случае одного его было явно недостаточно.
     - Как же я смогу стрелять, если Хегуру нельзя увидеть? - спросил Элиен, едва ли не впервые в жизни пожалевший о том, что не владеет луком в должной мере искусно.
     - Ночью видно, но лучше не видеть, - сказал Алаш и бросился к коням, которые стояли словно вкопанные.
     Видимо, коням тоже известно, что такое цепенеть от ужаса. Алаш привел их к костру и стал навьючивать поклажу, которой было совсем немного, на их спины.
     - Быстрей, гесир Элин. Едем быстрей. Элиен вскочил в седло. То же сделал и Алаш.
     - Поеду с тобой дальше, - бросил Алаш. - Ты сам Хегуру не убить. Он тебя может убить. Мой отец видел его один раз давно.

***

     Пока они следовали между двумя цепочками буро-зеленых валунов, с обеих сторон ограждавших брод, Элиен тревожно всматривался в воды Ан-Эгера. Еще не успела забыться переправа через Орис и леденящая душу встреча с Октангом Саромом. Еще не успела забыться зыбкая и пронзающая ужасом вечная гладь, служащая родным домом не желающему упокоиться утопленнику. Еще помнились его горящие глаза и острога, сотканная из водных струй.
     Элиен, конечно, не ждал вновь увидеть здесь именно Октанга Сарома, но кто знает, какие еще были родственнички у Урайна и в каких краях Сармонтазары нашли свой временный приют их призраки? Он не убирал ладонь с рукояти меча.
     Алашу, разумеется, были неведомы перипетии их с Герфегестом переправы через Орис. Он тоже был настороже, и от взгляда Элиена не ускользнула напряженность его попутчика. То и дело грют поднимал глаза к небу и нюхал воздух. Было видно, что появление Хегуру взволновало его и лишило былой невозмутимости.
     Выйдя на твердый берег, Элиен и Алаш не стали тратить времени даром и помчались на юг - туда, где на карте Леворго была обозначена дорога в Магдорн. Туда, куда вел Знак Разрушения.
     Не говоря ни слова, Алаш разыскал наконец небольшой топорик и отправился к ближайшим кустам. Вскоре оттуда послышался треск сучьев и тягучий трудовой напев Алаша. Элиен не нашел ничего лучшего, чем последовать примеру грюта.
     Через полчаса, когда уже почти полностью стемнело, они натащили к тому месту, где топтались их оголодавшие кони, большую кучу колючего хвороста и много узловатых стволов пустынника, покрытых шершавой корой.
     Алаш разделил хворост на восемь частей. Первую часть, самую большую, он оставил в центре стоянки, а семь поменьше разложил вокруг и поджег.
     Хворост в семи кострах занялся, обозначив вокруг путников огненный круг. Куча в центре осталась нетронутой, и .Элиен сообразил, что из нее будет браться хворост для поддержания огня.
     Магический огненный круг. Элиену вспомнилось капище Гаиллириса, и он подумал о том, сколь много сходного у народов, считающихся чужими. Он, пожалуй, не был бы удивлен, если б Алаш вскричал сейчас: ?Милостив будь, Гаиллирис!? Этого, однако, не случилось.
     - Теперь мы защищены, - удовлетворенно вздохнул на совесть потрудившийся Алаш. - Хегуру нас не видит, не слышит. Говори чего хочешь.
     Но Элиену нечего было сказать. Огненный круг загородил собою небо, запах дыма заслонил запах опасности.
     - Спим по очереди. Сначала ты, потом я. Будешь подбрасывать хворост, чтобы круг не разрушался.
     - Ясно, - кивнул Элиен и начал готовить ночлег.
     - Мы так делаем теперь каждую ночь, пока...
     - Пока что? - поинтересовался Элиен.
     - Пока Хегуру не уйдет.
     Элиен не сомневался в том, что Хегуру не уйдет. Хотя бы потому, что Урайн ему не позволит. Алаш, однако, придерживался другого мнения.
     - Гесир Элин большой воин. Хегуру нужны его глаза. Хегуру совсем не хочет уйти. Ему тяжело здесь быть, но он не уходит, - медленно говорил Алаш, всматриваясь во тьму, простирающуюся по ту сторону огненного круга.
     - Пусть его! - Элиен почувствовал прилив бодрящей злобы и, завернувшись в плащ, уснул.

***

     Так прошли четыре ночи. Четыре ночи Элиен и Алаш окружали свой ночлег огненным кругом и, сменяя друг друга, поддерживали пламя колючими ветвями степного кустарника. Четыре дня они мчались на юг, но Хегуру не отставал от них.
     Алаш был замкнут и зол, смущенный настойчивостью Хегуру, шедшей вразрез со всем, что он слышал и знал о повадках и нравах этого существа. Ночами, когда приходил черед Элиена вкушать ночной покой, Алаш плел из имевшегося в его распоряжении конского волоса некое подобие грандиозных силков.
     Элиен не мог понять, какой смысл в его плетении и есть ли этот смысл вообще. Быть может, Алаш попросту занимал руки, чтобы легче было скоротать часы ночной стражи? От вопросов Элиен, однако, воздерживался.
     Казалось, оба путника уже свыклись с присутствием Хегуру и со своим бессилием одолеть невидимую тварь. Алаш более не тратил стрел и не целил в безоблачное небо, как то было близ Ан-Эгера. Он лишь изредка посматривал за спину на едва приметную серую тень, стелющуюся следом за ними по земле. Теперь эту тень мог различить и сам Элиен.
     - Хегуру можно цельно видеть только ночью, - сообщил Алаш. - Но ночью он убивает и сильный, поэтому не надо пытаться.

***

     На пятый день на горизонте показались вершины Нарабитских гор. Элиен был рад. Во-первых, это означало, что около трети Знака Разрушения уже описано в землях Сармонтазары. А во-вторых, у него была надежда, что Хегуру не пойдет за ними в горы.
     Вдруг Элиен услышал голос Алаша, который обычно избегал разговоров между пробуждением и ночлегом. Алаш говорил, но говорил не с Элиеном.
     - Стражи Ворот не будут рады, если ты придешь туда за нами, Хегуру, - говорил Алаш на ре-тарском. Но ему не отвечали.
     - Стражи Ворот не будут церемониться с тобой, Хегуру, - продолжал Алаш тоном судебного писаря. - Стражи Ворот отрежут тебе уши, вспорют тебе живот и набьют его твоими же нечистотами.
     Элиен затаил дыхание, чтобы слышать все. А это было не так просто из-за стука копыт. Элиен не мог понять, зачем Алашу понадобилось устрашать невидимого врага и отчего, если предположить, что в этом есть какой-то смысл, он не делал этого раньше.
     - Они пойдут за тобой и придут в твой дом, уведут жен и детей и повернут Ан-Эгер вспять. Твои дети будут у них цепными псами. Твои жены пойдут на корм свинье, если их свинья станет это есть. Говорю тебе - уходи.
     Алаш остановил своего коня. Элиен сделал то же самое, отпуская мысленный комплимент риторике бывшего грютского раба.
     - Уходи, - отчетливо произнес Алаш, всматриваясь в небо, освещенное дневным светилом. - Иначе будет что я сказал.
     Тишину нарушил хохот, распадающийся на тысячу тошнотворных многоголосий, закружившихся над степью на крыльях ветра. Это смеялся Хегуру. Впервые за много дней преследования они слышали его голос. Хегуру хохотал во всю глотку, и казалось, вершины Нарабитских гор хохочут вместе с ним.
     И тогда Алаш выхватил оружие, над которым он трудился всю дорогу от Ан-Эгера. Два камня, связанные веревкой из конского волоса. В веревку были вплетены несколько наконечников Поющих Стрел. Быстро раскрутив над головой свой ловчий снаряд, Алаш метнул его прямо в хохочущее ничто.
     - Иэйя! - вскричал Алаш и поскакал к близким зарослям кустарника, откуда раздавался громкий треск.
     Вскоре Элиен увидел Хегуру. Тварь была перехвачена поперек туловища веревкой, и, хотя ее концы с камнями болтались свободно, нетопырь мог лишь шипеть и извиваться. Видимо, с конским волосом и, главное, наконечниками Алашевых стрел Хегуру был не в ладах.
     Несмотря на это, Алаш предпочел ловко связать концы веревки и накинуть на Хегуру тончайшую сеть из все того же конского волоса. Нетопырь рвался, завывал и брыкался так, что Элиену стало не по себе при мысли сойтись с этой мерзкой тварью один на один. До этого момента Элиен представлял себе Хегуру несколько иначе.
     - Теперь ты видишь его, - гордо сказал Алаш.

***

     - Хегуру говорит, что он хороший. Ты не верь ему, я ему не верю. - Наконец-то Алаш снизошел до объяснений.
     Пока Элиен топтался на месте, разглядывая нечистого крылатого зверя, его спутник вел с ним беседы, причем в общении с нетопырем Алаш оказался куда более многословным, чем был с Элиеном.
     - Хегуру говорит, что всем нужно есть и никто не может без еды. Поэтому он и гнался за нами. Он был голодный, - прокомментировал Алаш длинную и абсолютно непонятную Элиену тираду, сказанную не то на грютском, не то на одном из еще более южных наречий. Элиен отошел подальше, вынул карту, но не успел он развернуть ее, как к нему подошел Алаш.
     - Гесир Элин, теперь Хегуру не опасен нам. Он теперь наш пленник, и я прошу твоего разрешения оставить его в живых.
     Элиен, не понимая, чем Хегуру, пять дней кряду угрожавший выесть им глаза (видите ли, никто не может без еды!), снискал расположение грюта, спросил:
     - Положим, я позволю. И что тогда? Кто поручится, что он не станет преследовать нас дальше? Кто докажет, что он более не опасен нам? Сам Хегуру? Хорош поручитель!
     - Но я не отпускать его. Я не оставлю его без сети. Я повезу его в Радагарну. Наратта будет ой как рад! Это святой зверь! Наши прадеды почитали его. Я не хочу убивать Хегуру теперь, когда нет опасности. Его можно убивать, только когда он угрожает. А если не угрожает, то это очень плохо. Пусть будет у Наратты. Ему понравится! - упрашивал Элиена Алаш, не ведавший разницы между ?святым? и ?священным?.
     - Хорошо, Алаш. Поступай как знаешь. Пускай у Наратты будет одной животиной больше, к паукам в придачу, - махнул рукой Элиен. - И что ты намерен делать дальше? Быть может, тебе стоит сразу пуститься в обратный путь? Ноша ведь твоя нелегка.
     Элиен бросил взгляд на Хегуру, пытаясь на глаз определить, насколько же тяжел пойманный зверь. Быть может, как телушка, быть может, как медведь.
     - Он пойдет сам. Он хочет скорей целовать мусор под пятками великого царя грютов, - сказал Алаш, сияя от гордости за своего повелителя. - И я, конечно, хочу в Радагарну скорей. Теперь, когда мараш поймался, тебе бояться нечего.
     - Можешь ехать, конечно, - сказал Элиен.
     - Спасибо тебе. Но ночевать мы сегодня все равно вместе!
     Таким образом, прощание с Алашем было отложено на следующее утро.

***

     Элиен, Алаш и их крылатый пленник, спеленутый сетью из конского хвоста, расположились на ночлег в небольшой ореховой роще в виду Нарабитских гор. Съестные припасы подходили к концу. Воды было мало, и Элиен с нетерпением ждал, когда он вступит в изобильные тернаунские земли.
     Огненное кольцо было теперь не нужно, и, вспомнив об этом, Элиен почувствовал огромное облегчение. Не нужно рубить дрова. Не нужно поддерживать костры, не нужно стоять в дозоре.
     Хегуру оказался вовсе не таким свирепым, как предполагал Элиен, вглядываясь в темноту по ту сторону огненной завесы. Он лежал неподвижно, сложив свои перепончатые крылья, и только уши его шевелились, пытаясь уловить что-нибудь интересное.
     - Скажи, Алаш, а как Хегуру делал, что мы его не видели? - поинтересовался Элиен.
     - Их род это умеет! - оживился Алаш. - У них крылья такие и живот, что к ним свет прилипает, и поэтому их не видно.
     - А отчего же тогда мы сейчас его видим? И когда ты поймал его в сеть, его уже было видно? Отчего ночью он становится видим?
     Алаш не задумываясь ответил:
     - Днем его не видно. Но сеть у меня по-доброму сделана - его колдовство не действует. В такой сети любого из них будет видно. А ночью - это другое. Ночью света нет, и поэтому нечему прилипать к нему. Потому - видно.
     Элиен был сражен наповал абсурдной логикой грюта, но придираться к его словам не стал. Какая, в сущности, разница? Виден. Не виден. Лишь бы скорее все это закончилось!

***

     - Я буду сторожить его, пока ты будешь спать, - добровольно вызвался Алаш, присаживаясь рядом с нетопырем.
     Похоже, Алаш хотел выведать у нетопыря все, что его интересует, до того как им завладеет Наратта. И хотя путь до Радагарны был неблизок, чувствовалось, что общение с нетопырем весьма занимает грюта и он не желает терять времен и даром.
     - Скажи, Алаш, - сг росил Элиен, располагаясь ко сну возле костра, - кому служит Хегуру?
     - Он никому не служит. Если ты хочешь знать про плохих людей, то это они служат Хегуру, а не он им. Он никого не боится. Он сам царь.
     - И чей же он царь? - спросил Элиен, дивясь наивности Алаша.
     - Таких, как он. У него народ есть. Маленькие марасса - его народ, - с нескрываемым восхищением в голосе сказал Алаш.
     - А ты не боишься, что народ вступится за своего господина? - спросил Элиен.
     Но Алаш не ответил. Похоже, он даже не услышал заданного Элиеном вопроса.

***

     Но сон все не шел к Элиену. Он ворочался с боку на бок на жесткой попоне. Хегуру и Алаш предавались болтовне, смысл которой был напрочь скрыт от Элиена плетеньями чужеземного наречия.
     Алаш подбросил в костер дров. Алаш налил себе воды из бурдюка. Взошла луна. Листва на деревьях колыхалась. Элиен открыл глаза. Луна в окружении созвездий. Все как обычно.
     И тут Хегуру запел. Он пел тихо и долго, и Элиен слушал его песню. Пожалуй, более странной, завораживающей музыки ему никогда не доводилось слышать.
     О чем пел Хегуру? Когда он смолк, самым большим желанием Элиена было услышать продолжение этой песни. Удивительно, как такой омерзительный на вид зверь способен петь столь прекрасно? Удивительно, как такая крылатая туша способна исторгать звуки столь разнообразные и величественные?
     Теперь Элиен уже не злился на Алаша за то, что тот оставил нетопыря в живых. Действительно, было бы жаль лишать жизни столь искусного певца. Даже если этот певун питается людскими глазами и наводит страх по обеим берегам красноструйного Ан-Эгера. Теперь Элиен понял, какой королевский подарок готовит Алаш Наратте. Теперь понятно, какая выгода в том, чтобы заполучить Хегуру.
     Шорох листвы усиливался. ?Забавно, а ведь ветра-то нет?, - подумал Элиен, качаясь на волнах блаженства, которым отзывалось песням нетопыря Хегуру все его существо.

***

     - Гесир Элин, проснись! - услышал Элиен хриплый крик Алаша.
     Сон, навеянный колыбельной Хегуру, неохотно отступал. Что происходит? Элиен вскочил на ноги и схватился за меч.
     И тут он понял все. Одежда Алаша была изорвана в клочья, а все его тело окровавлено. Со всех сторон на грюта налетали нетопыри - уменьшенные копии Хегуру. Они впивались в плоть Алаша своими острыми зубами. Они терзали его тело, царапались и хлопали крыльями,
     Элиен посмотрел туда, где лежал Хегуру. Певец. Святой зверь грютов. Пожиратель человеческих глаз. К счастью, он по-прежнему был на своем месте. Похоже, сражение началось только что и Элиен еще не успел проспать самое интересное.
     Тело Хегуру было облеплено нетопырями, слетевшимися к нему из темноты. Они рвали сеть из конского волоса своими острыми зубами, силясь вызволить Хегуру. Старый как мир сюжет. Слуги спасают своего господина. Царь нетопырей и его верные подданные. Недальновидный Алаш. Наивный Элиен.
     Наконец Элиен был замечен мерзкими тварями, вызванными их повелителем из темных нарабитских пещер. Не менее двух десятков нетопырей набросились на Элиена, и тот сразу изведал их зубастых поцелуев.
     Меч не подмога, когда твоих противников более чем двадцать. И стрела бессильна против орды зубастых и крылатых тварей. Остается одно - огонь! Средство, которое никогда не оставляло в беде род Акретов.
     - Милостив будь, Гаиллирис! - И ночь расступилась.
     Элиен выхватил из костра догорающую головню, и она сразу же зашипела в его руках, разгораясь с новой силой. Он махнул головней вниз-вверх у правой ноги. С душераздирающим визгом нетопыри, облепившие ногу, отвалились и попадали на землю. ?Наше счастье, что эти, по крайней мере, не невидимки?, - отметил про себя Элиен и проделал то же самое с левой ногой.
     Алаш последовал его примеру. Теперь от исполненной шорохов тишины не осталось и следа. Все способные визжать завизжали.
     Головня в руках Алаша обратилась смолокипящим факелом, и нетопыри бросились врассыпную. Но более, чем собственная безопасность, Алаша заботил Хегуру. Он подскочил к марашу и начал отгонять нетопырей от сети, которая хотя еще и не была разорвана их острыми зубами, но готова была лопнуть в любой момент.
     - Кыш, кыш! - орал Алаш, разгоняя тварей.
     Элиен знал, что следует делать с царями, которых пытаются освободить верные слуги. Он подскочил к Алашу, который суетился над ним, и, приставив лезвие обнаженного меча к брюху Хегуру, сказал:
     - Немедленно прикажи им убраться, иначе я выпущу тебе кишки. Я не грют и церемониться с тобой не стану, - сказал Элиен по-харренски.
     Он был уверен, что Хегуру