ежливость мог позволить себе Герфегест Конгетлар. Но уж никак не мог Хозяин Дома Гамелинов. Поэтому Герфегест счел своим долгом рассказать отшельнику о том, что же происходило в Синем Алустрале в последнее время. Когда он добрался до мятежа Пелнов, глаза Нисореда, до этого лучившиеся лишь праздным любопытством, заблестели несколько иначе.
     - Ты говоришь. Северная бухта Наг-Нараона разбухла от трупов?
     - Так и было, Нисоред. Думаю, еще год в рыбацкие сети Гамелинов будут попадаться одни утопленники. Утопленники из Дома Пелнов.
     - А что сталось с Шаль-Кевром? - спросил Нисоред, неожиданно оживившись.
     - Его тело нашли расплющенным под одной из каменных глыб, обрушившихся на головы изменникам волею госпожи Харманы, Хозяйки моего Дома.
     - Ас его сыном?
     Память Герфегеста, возвращенная ему силою Семени Ветра, больше никогда не изменяла ему. Герфегест отлично помнил, что за кровавая дрязга связывала Дом Пелнов с Нисоредом. Он помнил, как пятнадцать лет назад Нисоред, оклеветанный вассалами Пелнов, едва не лишился жизни в застенках Лорка. И как после головокружительной интриги ему удалось бежать в родные земли, устлав себе дорогу трупами людей Пелнов. И сколько благ было обещано Дому Конгет-ларов за Нисореда, посаженного в стальную клеть, вероломными и гордыми людьми Дома Пелнов.
     - Он остался жив и вместе с другими мятежниками, которым судьба подарила жизнь, отправился на свой остров.
     - У меня давние счеты с этим выкормышем гадюки, - отвечал Нисоред. - Вот уже шестнадцать лет, как я удалился от земных дел, чтобы совершенствоваться в искусствах, не терпящих суеты. Но мысли о мести сыну Шаль-Кевра гложут меня, словно поганые черви. Они - главное препятствие на пути к Великому Освобождению.
     - Так мсти же, Нисоред, и путь снова станет открыт! - слова Герфегеста не были пустым сотрясением воздуха. Он сам пр ошел по пути мести и отведал крови своих врагов.
     - Оставаться с Пелнами один на один - значит обрекать себя на верную гибель.
     - Ты можешь рассчитывать на мою помощь, Нисоред, - сказал Герфегест. - В твоем распоряжении мои люди и моя власть. Едем со мной, ия обещаю.те-бе - ты поквитаешься с Пелнами.
     - Пусть будет по твоим словам, - ответил наконец Нисоред после долгой паузы, которая сказала Герфегесту больше, чем любые уверения Нисореда.

6

     Обитель Ветра. "Жемчужина Морей" долетела до Гнездовья Конгетларов за полдня. Нисоред присоединился к Герфегесту, не тратя времени на долгие сборы, и теперьирохлаждался на балюстраде, расточая комплименты госпоже Хармане. Настроение было приподнятым, головы Гамелинов полнились замыслами, а гребцы не жалели сил.
     Вопреки опасениям Герфегеста, башня сохранилась в той же первозданной и седой красоте, какой она славилась во дни иные. Когда матросы "Жемчужины Морей" становились на якорь в виду пристани, Герфегест приметил вдалеке у малой пристани две лодки со спущенными парусами. "Если верить Нисо-реду, на одной из них совершает морские прогулки регент. Кто же пользуется другой?" - спросил себя Герфегест.
     На этот раз Герфегест также пожелал обойтись без спутников. Недовольство Харманы, мечтавшей удовлетворить свое давнее любопытство осмотром легендарной башни, где возмужало не одно поколение Конгетларов, Герфегест погасил долгим страстным поцелуем, подкрепленным обещанием вернуться и сопроводить ее на остров несколько позже. Солнце стояло высоко над головой. Но насердце у Герфегеста было неспокойно.
     Он вышел из лодки в том месте, где выходил тысячу раз. Его братья, дядья, его кровники - все они становились воинами здесь. Путь Ветра, последним человеком которого теперь является он, Герфегест, раскрывался здесь взором алчущих знания. Здесь Герфегест впервые взял в руки меч. Его первый дротик достиг мишени именно здесь, в тени Обители Ветра, здесь был повержен его первый противник. Когда Зикра Конгетлар благословил его на выполнение первого задания, Герфегест клялся себе в том, что его дети, его наследники, будут воспитаны здесь, только здесь... Но судьба распорядилась иначе. Ни детей, ни наследников не случилось нажить Герфегесту. Да и сама Обитель перестала быть сердцем Пути.
     Герфегест подошел к первым воротам и уже решил было пустить в дело колотушку, призвав регента отпереть Хозяину Дома Гамелинов, как вдруг заметил зазор между дверьми; Ворота были лишь притворены. Ворота были не заперты.

7

     Лишь простолюдин, зайдя без спросу на чужое подворье, станет орать во весь голос: "Эй, есть кто там? Гости идут!" Орать, чтобы обнаружить чистоту своих намерений. Чтобы сообщить хозяину, если тот наблюдает за ним исподтишка - я здесь и, представь себе, все еще ничего не украл.
     Мужчины из благородных никогда не поступают так. Если ворота не заперты - значит пеняйте на себя. Понятное дело, что воровать никому из людей Семи Домов не придет в голову. По крайней мере, воровать с целью нажиться. Но в остальном вошедший в чужой дом без предупреждения, но и без препятствия, оставлял за собой полную свободу действий. Как и Герфегест. Он был Конгетларом. А Конгетлары, по бытовавшей в Синем Алустрале поговорке, "чаще входят в дом через окно, чем через дверь", не испытывая при этом ничего похожего на смущение.
     Герфегест знал башню лучше, чем рисунок линий на своей ладони. Он провел здесь десять полных лет ученичества. Он мог пройти весь остров с закрытыми глазами и ни разу не оступиться. Поэтому он шел уверенно и быстро. Разумеется, он не знал, где ему стоит искать регента Торвента. Но определенные соображения по этому поводу у него были - в конце концов, в Обители Ветра было не так то много помещений, пригодных для жилья, и еще меньше таких, какие пришлись бы по вкусу изнеженному отпрыску Лана Красного Панциря. Все они располагались в южном крыле.
     На излете длинного и мрачного коридора, соединявшего собственно Белую Башню с южным крылом, Герфегест заметил нечто сильно насторожившее его - кусок льняной тряпицы, валявшийся прямо посредине лестницы, ведущей вверх.
     Герфегест поднес тряпицу к носу и принюхался. Этот запах знал любой, кто не чужд интригам и стрельбе отравленными стрелами. И Герфегест тоже. Яд. Лазоревый аконит. Именно этим ядом была отравлена его первая возлюбленная. Именно им он сам пропитывал наконечники стрел, когда готовился покорять уступы Наг-Нараона, чтобы отправить в Святую Землю Грем семя души своей нынешней возлюбленной, госпожи Харманы.
     Тряпица. Лорчи зовут их "пеленками". В похожую тряпицу сам Герфегест некогда, будучи не вполне опытным, но очень осторожным лучником, пеленал отравленные стрелы перед тем, как вставить их в колчан. Чтобы ненароком яд не выдохся - такова была легенда. А на самом деле из боязни в случае какой-нибудь неприятной неожиданности оцарапать по наконечник руку. Глупо, но многим кажется надежным.
     С тряпицей все было ясно. Оставалось неясным одно - зачем уединенно живущему регенту пропитывать стрелы лазоревым аконитом и разбрасывать "пеленки" по всем коридорам. Герфегест вынул из ножен меч и побежал вверх, к жилым комнатам южного крыла башни. Что-то подсказывало ему, что вторая лодка, виденная им у пристани, вовсе не служит Тор-венту для прогулок в виду Пояса Усопших. А если служит, то вовсе не ему.

8

     Отбив в левую сторону удавался Торвенту превосходно. Неплохи были и отводы ударов. Острием меча Торвент описывал полукруг над клинком противника сверху, а затем сильным ударом отбивал Клинок противника книзу. Где-то Герфегест это уже видел.
     Уколы удавались Торвенту еще лучше. Его противник был ранен, и весь пол Трехдверного зала - о, как много раз бывал в нем юный Герфегест Конгетлар! - был залит кровью.
     Торвент фехтовал безукоризненно. Предупредительные удары его были легки, обманы достигали цели. Герфегест никогда не видел, чтобы юноша, не достигший даже шестнадцатилетнего возраста, управлялся с мечом столь мастерски. Левый бок его противника был разодран, левая рука болталась безжизненной плетью, в то время как сам Торвент, казалось, не получил еще ни одной раны.
     Предчувствия не обманули Герфегеста. Торвент не пользовался отравленными стрелами, зато тот, кто ими пользовался, о чем свидетельствовал колчан, висящий на боку, лежал сейчас на полу, а рядом с ним лежал лук. На нем была маска. Другой, тот, с которым сейчас рубился Торвент, тоже был в маске. Что-то в его движениях и фехтовальных фигурах показалось Герфегесту знакомым, но что, он не мог понять.
     Герфегест застыл на пороге Трехдверного зала в нерешительности. Торвент фехтовал настолько хорошо, что помощь была ему явно ни к чему; помогать такому воину - значит отнимать у него победу. Поэтому Герфегест предпочел ждать, пока участь нападавшего - а в том, что первыми,напали незнакомцы в масках, Герфегест не сомневался, - не решится сама собой. В том, что она решится скоро, Герфегест был уверен.
     - Их всего двое. Ваше Величество? - осведомился Герфегест, когда Торвент дал противнику милосердную передышку, проведя удачный нижний выпад. "Итским мостом" называли его в Сармонтазаре.
     - В этом зале - да, - сдержанно отвечал Торвент, конечно же удивленный столь внезапным появлением Герфегеста, разумеется, поначалу принятого им за пособника нападавших, но затем как будто бы узнанного. Торв„нт отвечал Герфегесту как старому знакомцу. Это было бы странно, если бы не одно "но" - Герфегест знал, что регент лишь наполовину Торв„нт. В остальном он Зикра Конгетлар.
     Но тут в разговор вмешался незадачливый фехтовальщик. Он опустил меч и отступил, оставляя регента недоумении. Казалось, после того, как прозвучал вопрос Герфегеста, весь азарт поединка улетучился словно утренний туман с первыми лучами солнца.
     Нападавший отступил на безопасное расстояние и, показав спину Торвенту, повернулся лицом к Герфегесту. Он сорвал маску.
     - Двалара? - после секундного замешательства воскликнул Герфегест. - Приветствую тебя в Обители Ветра.
     - Приветствую и я тебя, Герфегест, презревший вассальный долг, предавший моего Господина. Здравствуй Конгетлар, на руке которого сияет перстень Хозяина Дома Гамелинов, - тяжело дыша сказал Двалара угрюмо, тихо. Затаенная ярость клокотала в его груди.
     Герфегест склонил голову набок и окинул Двалару холодным, как сталь клинка, взглядом. Начинать разговор с оскорблений не было у него правилом, и он терпеть не мог, когда этим грешили другие. Поединок - другое дело. Будь на месте Двалары кто-нибудь другой, он, пожалуй, не стал бы церемониться с ним, а свел счеты мечом. Но здесь объяснения были явно более уместными - Герфегест отдавал себе отчет в том, что уложит обессиленного Торвентом Двалару быстрее, чем поправит перевязь на поясе. Ему не хотелось смерти Двалары. В конце концов, он уже однажды отказался взять его жизнь - тогда, у постели Киммерин. Уж если он побрезговал ей тогда, то глупо покушаться на нее теперь.
     - Ты напрасно оскорбляешь меня, Двалара. Во-первых, я никогда не был вассалом Ганфалы. Он был мне союзником. Он обманул меня, причем обманул не один раз. И кому как ни тебе об этом знать - не ты ли перерезал оставшихся в живых "Гамелинов" близ святилища, что по ту сторону Врат Хуммера? Не ты ли врал вместе с остальными, что отряд, приведший Слепца, послан Домом Гамелинов? Ты понимаешь, о чем я?
     - Теперь это не играет никакой роли и не оправдывает твоего предательства. Если ты хотел покинуть моего господина, ты мог сделать это в любой момент, но ты выбрал наихудший из всех, - огрызнулся Двалара.
     -Я еще не закончил. Ты с ослиным упорством называешь меня предателем. Но скажи, кто как не я сокрушил Стагевда? Благодаря чьему вмешательству флот Ганфалы смог, по крайней мере частично, уйти от врагов? Кто выиграл для Ганфалы время, необходимое ему для того, чтобы выжить? Все, что я сделал в тот день в Наг-Нараоне, пошло на пользу твоему сюзерену. Сколь бы горькотеперь мне "не было признавать это. Покажи мне вассала, который сделал для Ганфалы больше, чем я, не обязанный служить ему?
     - И все равно ты предал его, - настаивал Двалара, правда без прежнего воодушевления.
     Герфегест бросил взгляд на Торвента. Он преспокойно уселся на лавку, притулившуюся у стены Трехдверного зала, вынул из поясного мешочка четки и стал перебирать их - отрешенно, спокойно, естественно. Похоже, происходящее мало беспокоило его.
     - Не предал, но разорвал союз. Союз, который стал для меня унизителен, поскольку зиждился на обмане. Я знаю, ты с радостью перерезал бы мне горло, Двалара. Тебе выгодно называть меня предателем, чтобы оправдать свою ненависть. Но я, разумеется, не дам тебе ни единого шанса на победу. Точно так же, как его Величество, - Герфегест уважительно кивнул в сторону регента.
     - Ты напрасно считаешь меня простаком, Кон-гетлар, - угрюмо бросил Двалара. - Я понял, что мне не одолеть Торвента в честном поединке сразу после того, как Киммерин была парализована одним толчком его указательного пальца. Но мне не оставалось ничего другого, как сложить голову. Таков мой вассальный долг перед Надзирающим над Равновесием. Он послал меня за головой Торвента, и у меня было лишь два пути - выполнить его или погибнуть.
     - А теперь?
     - Теперь не знаю, - растерянно сказал Двалара и, скрестив ноги, уселся на пол Трехдверного зала. - Коль ты не убил меня у ложа Киммерин, когда судьба сама дарила тебе мою жизнь, то, думаю, не убьешь и теперь. Киммерин тоже осталась жива - думаю, через некоторое время ты сможешь насладиться ее слезами и мольбами, когда она придет в себя...
     - Женские слезы не доставляют мне удовольствия, - совершенно искренне парировал Герфегест.
     - Не важно. Главное, что Торвент остался жив, остались живы и мы. Мы проиграли наихудшим из возможных способов. Нам нет пути назад. Рыбий Пастырь не примет нас. Нам остается лишь поцелуй лазоревого аконита...
     - Не глупи, Двалара, - голос Герфегеста был жесток. . - Ваше самоубийство будет еще одной бессмысленной жертвой, положенной на алтарь черного могущества Рыбьего Пастыря. Да ты хоть понимаешь, кому служишь?! - негодовал Герфегест. - Неужели вассальный долг лишил тебя разума и понимания?
     - Я понимаю, кому служу... Герфегест, - обреченно сказал Двалара. - Два дня тому назад я видел в Наг-Киннисте такое... - голос Двалары был изменен рокочущим в нем ужасом до такой степени, что Гер-фегесту показалось, что волосы вот-вот зашевелятся у него на голове, - я видел столь много странного, что все слышанное мной до этого о черном могуществе моего сюзерена кажется мне в сравнении с этим детским лепетом.

9

     - Скажи нам, что ты видел в Наг-Киннисте, - к величайшему изумлению Герфегеста, Торвент, до этого выказывавший полное безразличие к разговору, встал со своего места и присоединился к беседе.
     - И каким это образом два дня назад ты был еще в Наг-Киннисте, тоже расскажи, - добавил Герфегест.
     Либо Двалара оговорился, когда сказал "два дня назад" вместо "двадцать два дня назад", что как раз соответствовало скорости средней быстроходности судна, либо...
     - Я видел флот, - начал Двалара. - Таких файе-лантов нет ни у одного из Семи Домов. Его привел Горхла -он привел его из Земель, лежащих по ту сторону гор. Морские Врата Хуммера больше не препятствуют кораблям...
     Брови Герфегеста взлетели на лоб. Флот? Неужто на сей раз Сармонтазара пришла в Синий Алустрал? И чей же это флот?
     - Я видел человека, чей взор изменчив, а речь текуча и странна. Магия Воды подвластна ему. Магия Льда - тоже. Великий Ганфала, Рыбий Пастырь преклонил перед ним колени, словно бы безродный раб. В его правом ухе горел изумрудно-зеленый самоцвет, и сердца всех, кто зрел этот нездешний свет, исполнялись страхом и покорностью.
     Серьга в правом ухе... "Как давно это было, Хум-мер их всех раздери!" - в сердцах вскричал Герфегест. Октанг Урайн, Длань и Чресла Хуммера, звезднорож-денный сын Великой Матери Тайа-Ароан носил такую вот... Значит, он жив и здравствует! Значит, он не был убит, значит, он оставил с носом всех - Элиена, союзников, Герфегеста...
     - Как называл Ганфала этого флотоводца? - спросил Торвент, опередив своим вопросом в точности такой же вопрос Герфегеста. Его полудетское лицо украсилось каким-то почти старческим прищуром. Прищуром Зикры Конгетлара?
     - Он называл его Сиятельным Баранским князем, Прозревающим Сквозь Туман.
     - Имя, как его имя! - в нетерпении вскричал Герфегест, встретив своим взглядом спокойный и мудрый взгляд регента Торвента.
     Двалара потер затылок ладонью. Герфегест затаил дыхание. Он бы мог ответить вместо него, ибо догадывался, что за горькую правду состряпала судьба на небесной кухне. Но ему не хотелось слышать ее.
     - Это нездешнее имя, таких у нас не дают... Шет... Сиятельный Шет...
     - Шет ок Лагин, - грустно усмехнулся Герфегест.
     - Точно! - подтвердил Двалара. - Еще Ганфала называл его звезднорожденным.

10

     Регент Торвент выказал себя милосердным победителем. Не причинив вреда Киммерин, он смог вывести ее из строя на долгих два часа. Когда она пришла в сознание и, приподнявшись, уселась на полу Трехдверного зала, Двалара, Герфегест и Торвент все еще были заняты беседой.
     - Ты забыл поведать нам о том, каким образом ты очутился в Обители Ветра столь быстро. Ни одна "морская колесница" из тех, что имеются в распоряжении Семи Домов, не покроет расстояние между Наг-Киннистом и этими землями за два дня, - напомнил Дваларе Торвент.
     - Это была отнюдь не "морская колесница", - задумчиво сказал Двалара. - Это была птица величиной вполовину "морской колесницы". Человек с изумрудом дал ее нам. Она во всем покорна ему... На ее спине я и Киммерин прибыли сюда. Если бы вы могли видеть ее, вы бы поняли, отчего описать это крылатое чудовище столь сложно...
     - Я видел ее, много лет назад... - взор Герфегеста затуманился воспоминаниями о тех днях, когда он считал благодатные земли Сармонтазары своим вторым домом. Когда он странствовал и боролся. О тех днях, когда он побратался с Элиеном Тремгором. Его тоже звали звезднорожденным, как, собственно, и Шета оке Лагина. Тогда Элиен пошел войной против темного владычества Октанга Урайна, чтобы освободить Шета оке Лагина. А серебряные птицы в те времена не признавали другого хозяина, кроме Октанга Урайна... Теперь они слушают Шета. Теперь они в Синем Алустрале.
     - Где же эта хваленая серебряная птица теперь? - спросил регент как ни в чем не бывало.
     - Она не смогла приземлиться здесь, возле башни. Она слишком велика, - раздался слабый голос Киммерин. - Мы покинули ее серебряную спину на островке близ Пояса Усопших. Там нас ждала лодка.
     - Стало быть, она ждет вас там?
     - Я могу позвать ее. Меня научил Шет оке Ла-гин, - сказала Киммерин. Чувствовалось, что каждая фраза дается ей с огромным трудом. - Но я не стану делать этого, потому что нам незачем возвращаться к Ганфале. Нам не с чем возвращаться к Ганфале.
     - Что же вы намерены делать? - спросил Герфегест, окидывая свою прежнюю возлюбленную взглядом, в котором можно было бы отыскать намек на утраченную нежность.
     - Если бы мы знали ответ на этот вопрос, мы бы уже делали, - отрезала Киммерин, немногословная и прекрасная, как в прежние времена.

11

     Разговоры не пошли Дваларе на пользу. Его бил озноб, а раны, которые так и не случилось перевязать в пылу дискуссий, снова стали кровоточить. Киммерин, обездвиженная Торвентом, тоже была не в лучшей форме. По лбу ее струился липкий пот, а руки дрожали.
     Регент Торвент снова присел на лавку, а Герфе-гест, погруженный в глубокие раздумья, стоял у окна, рассматривая "Жемчужину Морей", которая на якоре дожидалась его возвращения.
     Он думал о Шете оке Лагине. Как случилось, что из пылкого юноши, чистого помыслами мужа и названого брата Элиена он переродился в исчадие Хумме-ра? Выходит, Октанг Урайн, державший Шета в Вар-наге, столице темного народа герверитов, все-таки добился своего? Шет не только стал Дланью Хумме-ровой, не только подчинил себе Варан, но и вошел в союз с Ганфалой. Теперь Шет стал для Синего Алу-страла тем же, чем Октанг Урай