вом и испражнениями. Скула у меня болела от удара. Я лежала на соломенном матрасе, брошенном на полу. Надо мной стояли двое мужчин и о чем-то яростно спорили.
     - Нам обещали заплатить, чтобы мы ее придушили, Алф. Сделаем дело, получим денежки и покончим с этим.
     - А я и не спорю, Джем. Я просто предлагаю сначала с ней позабавиться. Благородная леди - когда еще тебе попадется такая штучка?
     Даже в полубессознательном состоянии мне не составило труда сообразить, о чем они говорят. Они собираются убить меня, но если тот, кого звали Алфом, настоит на своем, меня сначала изнасилуют.
     Я лежала неподвижно, крепко зажмурив глаза, и пыталась вспомнить, что же со мной произошло.
     Я поехала в Воксхолл с Кэтрин и Фрэнком. Бетти вшила мне в домино потайной карман. Я осторожно ощупала платье. Шелковистая ткань под пальцами подтвердила, что розовое домино все еще на мне.
     Слава Богу.
     Я приоткрыла веки, чтобы взглянуть на спорящих. Потом медленно просунула руку в карман, и пальцы мои сжали рукоять маленького ножичка.
     Каморка была ужасно тесная, и эти двое полностью преграждали путь к двери.
     Сердце мое гулко колотилось, кровь стучала в висках. Голова раскалывалась от боли. Вонь в комнате была отвратительная, и я чувствовала, что меня вот-вот стошнит.
     Так страшно мне не было даже в львиной яме.
     Надо выбраться отсюда любой ценой.
     Я собрала всю свою храбрость и застонала.
     Оба разбойника тут же умолкли.
     Я повернула голову сначала в одну, потому в другую сторону и снова застонала.
     - Она очнулась, - сказал тот, кого звали Джем. - Надо с ней разделаться.
     - Иди взгляни, нет ли кого на улице, - приказал Алф. - Нельзя, чтобы видели, как мы ее прикончим. Говорят, Клэвен расспрашивал про тот случай в Гайд-парке. Он не должен напасть на наш след.
     - Да, ты прав, - поддержал его второй разбойник.
     Я слышала, как дверь открылась и закрылась за ним, а потом по ступенькам затопали сапоги. Алф приблизился ко мне. Мои глаза были закрыты, но я чувствовала, что он меня разглядывает.
     - Ты, может, и благородная леди, но, держу пари, под юбкой у тебя то же, что и у любой уличной девки, - сказал он и, ухватившись за вырез моего вечернего платья, стал его раздирать.
     Я вскинула нож и изо всей силы всадила лезвие в его левое плечо.
     Разбойник взвыл от боли.
     Из раны брызнула кровь. Он ухватился за плечо и попытался схватить нож.
     Я выдернула нож из раны, вскочила с матраса и рванулась к двери.
     Вылетев из каморки, я очутилась на лестничной площадке. Ступеньки вели вниз. По-видимому, я находилась на самом верхнем этаже. Я подобрала юбки и понеслась по ступенькам, моля Бога о том, чтобы он помог мне добраться до первого этажа прежде, чем вернется Джем.
     Я проскочила уже второй лестничный пролет, когда внизу хлопнула входная дверь и кто-то вошел в дом. Я не стала проверять, Джем это или еще кто, и повернула назад, на второй этаж.
     На площадке негде было спрятаться - только две расшатанные двери. Я в отчаянии рванула за ручку одну из дверей, но та оказалась заперта. Другая дверь открылась, и я проскользнула внутрь.
     В комнате было темно и воняло так же, как и в каморке моих похитителей. Но в этой темноте находился кто-то еще - я поняла это по скрипу постели и хриплым стонам мужчины в заключительной стадии физического наслаждения.
     - Кто здесь? - спросил грубый женский голос.
     Стенные перегородки были настолько тонкие, что я слышала, как Джем протопал мимо двери и стал подниматься на следующий этаж.
     - Ах, Боже мой, - воскликнула я. - Я думала, что здесь живет Смит.
     Мужчина на постели, который, судя по всему, завершил свои дела, громко выругался.
     - Простите, - извинилась я перед парочкой, уединение которой столь грубо нарушила. - Я ухожу.
     Я выскочила из комнаты, понеслась вниз по ступенькам и вырвалась на темную, узкую и грязную улочку.
     Я понятия не имела, где нахожусь. Во всем Лондоне мне был знаком только один район - Мейфэр. А это, ясное дело, далеко не Мейфэр. Одно я знала точно: надо выбраться отсюда, прежде чем меня настигнет Джем.
     Я побежала.
     Кто-то окликнул меня с другого конца улицы.
     Я по щиколотку увязла в чем-то, о чем даже думать не хотелось.
     Затем услышала за спиной торопливые шаги.
     Я припустила еще быстрее, бросая по сторонам отчаянные взгляды в поисках кеба, на котором смогла бы вернуться на Гросвенор-сквер. Но наемные экипажи не заезжали в этот район. Я вспомнила о том, как был убит мой отец, и припустила во весь дух. Но я уже начала задыхаться, да и ноги устали.
     Внезапно женский голос рядом со мной решительно произнес:
     - Сюда!
     Я повиновалась без размышлений и нырнула в дверь. Меня подтолкнули наверх, и я поднялась по ступенькам в комнату. Дверь за мной захлопнулась, и я застыла посреди каморки, тяжело дыша. Ноги дрожали и подкашивались.
     Женщина зажгла сальную свечку, и тусклый огонек осветил постель, старенький поцарапанный стол и детскую колыбельку в углу. На полу лежал ветхий коврик, на окнах висели муслиновые занавески. Перед потухшим камином стояло единственное в комнате кресло. В каморке пахло репой и пеленками.
     - Тебя не поранили? - спросила моя спасительница с таким же греющим душу акцентом, как и у Нэнни. Я покачала головой, с трудом переводя дух.
     - Но ведь ты вся в крови, - настаивала женщина.
     - Это не моя кровь, - вымолвила я. И тут увидела, что все еще сжимаю в руке нож. Я показала ей окровавленное лезвие. - Тот человек, что бежал за мной, пытался на меня напасть, и я ударила его ножом.
     - Садись, - сказала она, указывая на кресло, и я плюхнулась на сиденье как подкошенная.
     - Тот, что гнался за мной, - промолвила я, немного отдышавшись, - он ушел?
     Она подошла к окну и осторожно выглянула на улицу из-за занавесок.
     - Я его не вижу. - В тусклом свете свечи я заметила, как вдруг напряглась ее спина. - Ой, погоди-ка, вот же он.
     - О Господи, - пробормотала я. - Кто-нибудь видел, как я сюда зашла?
     - Не думаю, - последовал ответ. - Сегодня здесь ни души. Я стояла на пороге битых два часа и заполучила только одного клиента.
     Тут я впервые осознала, что меня спасла уличная проститутка.
     Мы ждали в молчании, показавшемся мне бесконечным. Затем она отвернулась от окна и сказала:
     - Ну все, он ушел.
     Я выдохнула:
     - Слава Богу! - И потерла руки, словно леди Макбет, пытающаяся смыть кровь Дункана, промолвив дрожащим голосом:
     - Не знаю, что бы я делала, если бы не вы. Тот человек, что преследовал меня, хотел меня убить.
     Она повернулась ко мне и смерила взглядом с головы до ног. Должно быть, я выглядела ужасно. Туфли в уличной грязи, растрепанные волосы рассыпались по плечам, одежда и руки испачканы в крови Алфа. Но на мне было шелковое домино, а под ним - платье, которое стоило, вероятно, больше, чем эта женщина могла заработать за пять лет.
     В люльке заплакал ребенок. Женщина подошла к колыбельке и взяла его на руки.
     - Он голоден, - сказала она и привычным движением расстегнула лиф платья, чтобы покормить малыша.
     Теперь пришла моя очередь разглядывать ее.
     Она была очень молода и страшно худа. Я подумала, что если бы не эта худоба, она бы выглядела хорошенькой. На ней было поношенное, но чистое синее муслиновое платье.
     Да и вся комната, надо сказать, выглядела довольно опрятно. В ней, конечно, воняло, но не так, как в тех каморках, где мне довелось побывать этой ночью.
     - А почему тебя хотели убить? - спросила она, словно речь шла о совершенно обыденных вещах. - Что, на тебя разозлилась жена какого-нибудь джентльмена?
     По-видимому, она приняла меня за содержанку.
     - Нет, все гораздо сложнее, - сказала я. - Мой муж очень расстроится, когда узнает, что я пропала.
     - У тебя есть муж?
     - Да. - Я дружелюбно улыбнулась ей. - Меня зовут Джорджиана Мэнсфилд. Мой муж - граф Уинтердейл.
     Она вздрогнула, и ее малыш выпустил изо рта сосок. Он немедленно заревел, и она снова дала ему грудь.
     - Шутишь, что ли? - сказала она. - Ты, значит, графиня?
     Я снова постаралась улыбнуться:
     - Боюсь, что так. А как тебя зовут?
     - Мария, - тихо отозвалась она.
     - Ты из Суссекса, Мария? - мягко спросила я.
     Она резко вскинула голову и взглянула на меня.
     - А вы откуда знаете?
     - Я сама из Суссекса. Узнала твой акцент.
     Девушка тяжело вздохнула.
     - Ох, как бы я желала снова там очутиться, - призналась она. - Думала, я такая умная, что в Лондон-то поехала. Суссекс, видите ли, не для меня. Здесь, в Лондоне, мол, стану помощницей модистки. Быть женой простого фермера - это не для Марии Сартон, так я думала. - Она хмыкнула. - Какая же я была дура.
     - Но почему ты захотела стать помощницей модистки? - полюбопытствовала я. Для деревенской девушки, какой, несомненно, являлась Мария, такая мечта была несколько необычной.
     - Как-то меня остановила одна женщина - я как раз гнала домой овец, - начала Мария. - Она сказала, что ищет хорошеньких девушек для работы в своем магазине. И я ей поверила, дура набитая! Взяла у нее деньги на дорогу и пошла на станцию дилижансов. Да только когда я приехала в Лондон, оказалось, что эта леди - мадам Найтингейл, самая знаменитая аббатиса в Лондоне.
     - Аббатиса? - удивленно переспросила я.
     - Она содержала бордель, миледи, - последовал грубоватый ответ. - Туда-то она и послала меня работать, а вовсе не в модный магазин.
     Я в ужасе смотрела на молодую женщину.
     - Какая жуткая история, Мария. Но почему ты не вернулась домой, в семью?
     - У меня не было денег, миледи. Уж об этом мадам Найтингейл позаботилась. Мои-то тоже не знали, куда я уехала, поэтому и не явились за мной. Да если бы и знали, все равно бы не приехали. Они небось рады, что избавились от меня.
     Ее история, рассказанная просто и безыскусно, потрясла меня. Я неуверенно спросила:
     - И ты все еще работаешь в борделе?
     - Да нет, миледи. Когда я забеременела, мадам Найтингейл вышвырнула меня вон. Ну, скажу я вам, несладко мне пришлось. Вот стою теперь на пороге да зазываю прохожих.
     Я вспомнила пережитый мною ужас, когда Алф и Джем хотели наложить на меня руки, и подумала, что с этой бедной девочкой подобное происходит каждый день.
     - Считай, что тебе повезло, что ты встретила меня, Мария, - твердо сказала я ей. - Если поможешь мне выбраться отсюда и вернуться к мужу, я обещаю тебе, что ты больше не будешь нуждаться в деньгах.
     Она молча сидела, прижимая ребенка к груди. Потом тихим, робким голосом спросила:
     - Вы говорите правду, миледи?
     - Конечно. Если бы не твоя помощь, я бы уже была мертва. Я обязана тебе жизнью, Мария, а я не забываю о своих долгах. О тебе и твоем ребенке позаботятся, даю тебе слово.
     Мария прижалась губами к головке малыша.
     - Господи, Господи, - пробормотала она.
     Слезы навернулись на глаза, и я поспешно заморгала. Сейчас не время сентиментальничать. Прежде чем я смогу что-нибудь сделать для Марии, мне надо вернуться к Филипу.
     - Как бы отправить письмо на Гросвенор-сквер? - спросила я ее. - Здесь у вас можно нанять кеб?
     - Нет, миледи, - усмехнулась она.
     В комнате было холодно, и я видела, что Мария дрожит. Меня тоже начинало трясти. Я бросила взгляд в пустой камин.
     - У тебя есть хотя бы немного угля? - спросила я.
     - Нет, миледи. Еще вчера все израсходовала.
     Я решила на время позабыть об удобствах и сосредоточиться на своем спасении.
     - А утром? - спросила я. - Утром мы сможем поймать кеб?
     - Не здесь, миледи. Для этого надо выйти к реке.
     Нет, днем мне нельзя разгуливать в этом районе. Я была уверена, что Алф и Джем станут меня разыскивать.
     Но как же добраться домой?
     Я размышляла несколько минут, и тут мне вспомнилось одно имя.
     - Кстати, ты, случайно, не знаешь кого-нибудь по фамилии Клэвен? - спросила я.
     Она выпрямилась в кресле, и ребенок снова заплакал, требуя, чтобы ему вернули источник пищи.
     - Знаю. То есть его самого-то я не знаю, но слышала о нем. Да он тут всем известен. - Она подозрительно нахмурилась. - А вы-то откуда его знаете, миледи?
     - Я его не знаю. Мой муж с ним знаком. Так ты можешь с ним связаться, Мария?
     - Попробую, - осторожно промолвила она. - Надо мной живет посыльный, и он иногда на Клэвена работает.
     - Если я встречусь с Клэвеном, он непременно отвезет меня домой, - сказала я Марии. - Как ты думаешь, этот твой сосед сейчас дома?
     - Пойду посмотрю, - ответила она. Ребенок насытился и уснул у нее на руках. Она встала и уложила его в колыбельку. Я заметила, что она заботливо укрыла его шерстяным одеяльцем, в то время как на ее постели была только одна простыня. Когда она вышла, я приблизилась к окну и выглянула на улицу.
     Какое ужасное место, подумала я, невольно поежившись. В сточных канавах, должно быть, рыскают крысы. Как это страшно, что женщины вынуждены растить своих детей в таких условиях.
     Нет, Мария непременно переедет отсюда, мысленно поклялась я. Попрошу Филипа, чтобы он предоставил ей маленький коттедж в Уинтердейл-Парке, где она сможет есть здоровую пищу, пить молоко и наслаждаться теплым солнышком.
     - Его там нет. - Это Мария вернулась в комнату. - Ушел по делам. Придется подождать до утра.
     Мне так хотелось поскорее домой. ФрЗнк и Кэтрин, верно, вне себя от тревоги. Но у меня не было выбора. Нельзя же опять пускаться в ночь по незнакомым улицам. В этот раз мне повезло, и меня спасли. Не стоит испытывать судьбу дважды.
     - Ну хорошо, - сказала я, мысленно примирившись с тем, что мне придется провести ночь в этой холодной каморке.
     - Вы ложитесь на кровать, миледи, - сказала Мария. - Я в кресле посижу.
     - Не буду я занимать твою постель, Мария, - твердо отказалась я.
     С моей стороны это была не просто вежливость. Может, я и ханжа, но одна мысль о том, что происходило в этой самой постели, наполнила меня отвращением. Я готова была скорее замерзнуть у потухшего камина, чем лечь на ложе, бывшее свидетелем всех этих ужасов.
     - Ты не знаешь, у кого бы можно одолжить угля? - с надеждой спросила я.
     - Боюсь, что нет, миледи.
     - Ну ладно, - решительно промолвила я. - У меня есть домино, Мария. Я согреюсь и так. Не беспокойся обо мне, ложись в кровать и отдыхай. Мы попытаемся застать твоего соседа утром.
     Она еще немного поупиралась, но я была непреклонна, и мы обе расположились на ночлег.
     Кресло оказалось жестким, а шелковое домино не могло меня согреть, как и полуразодранное платье с короткими рукавами. Всю ночь я тряслась от холода. Не думаю, что кто-нибудь еще так обрадовался восходу солнца, как я в то злосчастное утро.
     Ребенок разбудил Марию голодным плачем. Покормив его, она поднялась наверх посмотреть, не пришел ли посыльный. Она вернулась с сухощавым маленьким человечком с отвратительным шрамом на щеке, прихрамывающим на одну ногу.
     - Это мой сосед Колин Трегрю, - представила его Мария. - Колин, эта леди - графиня Уинтердейл.
     - Мне нужно связаться с человеком по имени Клэвен, мистер Трегрю, - сказала я. - Вы можете оказать мне эту услугу?
     - Думаю, да, - осторожно произнес он. - А что я должен ему передать, миледи?
     - Просто скажите, что на жену лорда Уинтердейла напали в Воксхолле прошлой ночью и она просит его о помощи - ей необходимо вернуться домой на Гросвенор-сквер.
     Маленький человечек оглядел меня с головы до ног острыми темными глазками. На моем домино виднелись следы засохшей крови. Я запахнула полы плаща, чтобы он не заметил, что платье на мне разорвано и грудь почти обнажена. Нос мой покраснел от холода. К тому же из него текло, поскольку я простыла. Меня била дрожь.
     - Хорошо, - медленно промолвил он. - Я ему это передам. - Он обернулся к Марии:
     - Могу одолжить немного угля перед уходом.
     - О, это было бы чудесно! - воскликнула я, уже потеряв надежду когда-нибудь согреться.
     Благословенный мистер Трегрю вернулся с обещанным углем, разжег огонь в камине и отправился выполнять мое поручение. Я стояла перед камином, согревая окоченевшие пальцы, а Мария пеленала малыша.
     - Обычно я покупаю хлеб на завтрак, - сказала она. - Вы хотите чего-нибудь поесть, миледи?
     - Я потеряла ридикюль, когда на меня напали, и не смогу дать тебе денег, Мария, - с сожалением промолвила я. - У тебя хватит на нас двоих?
     - Да, если потрачу то, что на завтра оставила, - ответила она.
     - Тебе не надо будет заботиться о завтрашнем дне, если поедешь со мной, - пообещала я. - Ступай и купи нам поесть.
     Меня уже начинало мутить от голода.
     Пока Мария ходила к булочнику, ребенок снова проснулся и заплакал. Я взяла его на руки и принялась расхаживать с ним по комнате, похлопывая его по спинке. Он выпустил газы и успокоился. Я не стала укладывать его в колыбель. Так приятно держать младенца на руках, думала я.
     Возможно, когда-нибудь и у меня будет свой малыш.
     Мария вернулась, неся хлеб, я положила ребенка в люльку, и мы, встав перед огнем, принялись за свой скудный завтрак.
     Хлеб оказался таким черствым, что я еле могла его прожевать.
     А вот Мария прекрасно с ним управлялась. Бедняжка уплетала жесткий хлеб, словно это было блюдо с кухни принца-регента. Я притворилась не очень голодной и отдала ей свою порцию. Она сжевала и мой кусок.
     Я стояла перед огнем. Мне по-прежнему отчаянно хотелось есть, зато стало гораздо теплее. Тут в дверь постучали.
     - Мария, это я, Колин.
     Мария отперла дверь, и на пороге возник здоровенный детина, каких мне еще ни разу в жизни не приходилось видеть.
     Мистер Трегрю представил незнакомца:
     - Это мистер Клэвен. Он пришел встретиться с леди Уинтердейл.
     Я выступила вперед.
     - Я леди Уинтердейл. Заходите, мистер Клэвен. Я очень благодарна вам, что вы откликнулись на мою просьбу.
     Гигант пригнул голову и протиснулся в комнату, которая сразу словно бы уменьшилась наполовину. Плечи у него были шириной в размах моих рук, а ростом он был не меньше шести футов. Он казался великаном.
     Он взглянул на меня, заметил следы крови на моем домино, но ничего не сказал, а сперва спросил:
     - Почему вам пришло в голову послать за мной?
     - Мой муж говорил, что вы помогаете ему выяснить, кто покушается на мою жизнь, - ответила я.
     У него были густые светло-каштановые брови и волосы. Он грозно нахмурился и промолвил:
     - Это не похоже на Филипа. Обычно он нигде и никогда не упоминает обо мне.
     Он говорил совершенно без акцента, словно намеренно старался стереть любые намеки на то, откуда он родом. Он напоминал мне льва - не того беднягу, что я видела в Тауэре, но настоящего дикого льва, сильного и опасного.
     - Он проболтался мне об этом, будучи пьян, - холодно пояснила я. - И полагаю, в этом виноваты вы.
     Он внезапно ухмыльнулся, и угроза, исходящая от него, исчезла.
     - Мне понадобилось два дня, чтобы прийти в себя после той ночи, - признался он. - Филип стал респектабельным джентльменом, однако голова у него по-прежнему самая крепкая во всей Англии.
     Похоже, мой муженек на короткой ноге со всеми лондонскими бездельниками и проходимцами.
     Клэвен снова посуровел.
     - Ну хорошо, леди Уинтердейл, расскажите-ка мне обо всем, что с вами произошло.
     И я рассказала ему все - начиная от нападения на нас с Фрэнком в Воксхолле и кончая моим чудесным спасением благодаря Марии.
     - Алф и Джем, - задумчиво протянул он.
     - Может, это те парни, что работают на Лэмни? - предположил мистер Трегрю.
     - Видимо, что так, - согласился Клэвен. - Отыщешь их, Колин? Мне надо с ними потолковать.
     Он произнес это спокойно и рассудительно, но я почему-то поежилась словно от холода.
     Клэвен снова посмотрел на меня:
     - А прежде надо отвезти вас домой, леди Уинтердейл. Филип меня убьет, если с вами что случится. Я немало удивлен, что он вчера не разнес в щепки дверь моей