проехать по собственному мосту?
     - Порядок здесь есть и без ваших замечаний, Коул, - раздраженно ответил Джон. - Я как-нибудь сам разберусь. А мост уже чинят.
     Последние слова предназначались Джинни.
     В этот момент в столовую вошел Ральф. Он уселся за стол и выслушал довольно подробное объяснение Джона, а затем, не говоря больше ни слова о злополучном мосте, повернулся к сестре и положил перед ней письмо.
     - Его только что привез посыльный из Остерби, - сказал он. - Думаю, будет лучше прочесть сразу.
     Джинни нахмурилась, распечатала конверт, пробежала глазами первые строки.
     - Боже! - воскликнула она. - Что за день сегодня! Час от часу не легче. Ты уже знаешь? - обратилась она к брату.
     - Посыльный вкратце рассказал мне.
     Еще один человек вошел в комнату. Это был Роджер.
     - Что случилось, Джинни? - спросил он, сразу обратив внимание на бледное, застывшее лицо кузины и на письмо у нее в руке.
     - У нас в Остерби был пожар, - ответила та. - Управляющий пишет, что сгорело все западное крыло дома.
     - Люди пострадали? - спросил Ральф.
     - Нет. Тут написано, все успели выбежать из горящего здания.
     - Значит, все не так страшно, Джинни. Успокойся, могло быть гораздо хуже.
     - Просто не верится! - со слезами в голосе проговорила леди Реджина. - И как нарочно, Джервеза нет в Англии. Опять на своей дурацкой конференции!
     - Ну-ну, ты же так не думаешь, - сказал Ральф. Но Джинни уже не могла остановиться.
     - Наш управляющий сам ничего не соображает! А Джервеза нет, хотя и от него толку мало. Я же не могу в таком состоянии, - она ткнула пальцем в свой живот, ехать туда и заниматься всем этим.
     В ее голосе уже звучали истерические нотки.
     - Перестань, Джинни, - повторил Ральф. - Я немедленно поеду и посмотрю, что там случилось и что нужно сделать, чтобы привести дом в порядок.
     Он ласково похлопал ее по руке.
     - Ты поедешь? О, Ральф, я так тебе благодарна. - Она всхлипнула.
     - Я отправлюсь сегодня же, чтобы приехать туда ранним вечером.
     - Можешь остановиться в "Пеликане", если дом в ужасном состоянии и всюду пахнет гарью. - Джинни содрогнулась.
     - Обо мне не беспокойся. Завтра я вернусь и расскажу тебе все подробности и какие меры успел принять.
     Джинни уже улыбалась.
     - Ох, ты лучший из всех братьев на свете!
     Через стол я поймала взгляд золотистых глаз. Этот взгляд говорил: прости, но сегодня ночью мы не увидимся...
     Тоже взглядом я выразила огорчение.

Глава 18

     Ночью опять шел дождь, и на этот раз я хорошо слышала его шум, лежа с открытыми глазами и думая о своем будущем.
     Что может значить для меня встреча с Ральфом Сэйвилом и то, что я живу в его доме? Чем объяснить, что он нравится мне, как ни один мужчина прежде? Слово "нравится" я употребила неточно, ибо нужно прямо сказать: он приворожил меня! Иными словами, я его люблю...
     Соглашаясь переехать к нему на лето - вернее, на то время, пока не найду новое жилье, - я говорила себе, что несколько недель пребывания в Сэйвил-Касле ровно ничего не изменят: я останусь так же свободна и независима от чьего бы то ни было влияния, у меня есть мой сын и моя воля, и вскоре я стану жить по-прежнему.
     Сейчас, лежа одна в громадной постели, я с предельной ясностью осознавала, что ответ на все эти болезненные вопросы был один: да, я хочу быть с этим человеком. Да, Ральф стал необходим мне - об этом говорят, нет, кричат, два дня и две ночи, проведенные возле него! Его жаждут мое тело и моя душа, и я понимала, что чем дольше буду находиться рядом с ним, тем огромнее и непреодолимее будет мое желание.
     Я не пыталась обманывать себя, притворяться, что деловая сделка, которую мы заключили, имеет хоть какой-то шанс окончиться пристойно. И уж тем более не обольщалась счастливым финалом, как в добрых сказках. Потому что граф Сэйвил не станет - и не сможет - жениться на вдове, чье происхождение и положение в обществе не сравнимы с его собственным и чей ребенок впутан в какой-то таинственный скандал.
     Несомненно, для Ральфа наша встреча не более чем летнее приключение, тоже своего рода сделка - продолжение той деловой, - и все окончится, как только Джон Мелвилл найдет для меня жилье, а моя Мария разрешится от бремени здоровым жеребенком.
     В глубине души я отдавала себе отчет в том, что поступила бездумно и попросту глупо, сделавшись любовницей Ральфа, и что скоро Бог накажет меня за это.
     Положение, в которое я сама себя поставила, осложнялось еще и тем, что я оказалась как бы пленницей Сэйвил-Касла, потому что мне с ребенком некуда было деваться - это во-первых; а во-вторых, я и не хотела ни для себя, ни для Никки, которому, я видела, здесь очень хорошо, ничего другого, во всяком случае, на это лето.
     Конечно, утешала я себя, в любую минуту я могу сказать Сэйвилу, что передумала и больше не останусь в его доме. Уверена, он понял бы меня и даже помог бы где-то временно определиться.
     Но, говорила я себе с горечью, ты никогда не поступишь так, Гейл. На подобный исход у тебя так же мало шансов, как у простой крестьянки превратиться в принцессу. До тех пор пока ты будешь находиться в плену его дьявольской улыбки, у тебя не появится ни желания, ни сил вырваться из них...
     Я прикрыла глаза и повернулась на бок.
     "Не думай больше об этом, - сказала я себе, слушая, как капли дождя стучат в окна. - Посчитай это лето за один день, за один миг, и когда оно окончится, лишь тогда можешь позволить себе думать о нем - вспоминать и сожалеть..."

***

     Только на рассвете дождь прекратился, взошедшее солнце высушило траву и дорожку, что позволило мистеру Уилсону вывести детей в парк, где они начали играть в шары и воланы. Эти игры мой Никки знал, играл в них изредка с соседскими детьми, но, конечно, не был таким мастером, как Чарли и Тео. Я тоже вышла с ними, мне хотелось сегодня быть рядом с сыном, и я видела, как бедняга переживал свое неумение.
     Мистер Уилсон сказал, что после второго завтрака они отправятся на верховую прогулку, и это меня обрадовало: там Никки не будет чувствовать себя беспомощным - уж в чем, в чем, а в верховой езде мой сын может многим дать фору.
     Меня Роджер пригласил проехаться с ним в близлежащий городок Хенли.
     - Через него проходит почтовый тракт, - сказал он, пытаясь уговорить меня, - и потому там хорошие лавки, где можно купить что угодно.
     - Даже продают мороженое, - сказала Джинни. - Заставьте Роджера угостить вас.
     - Ну, Джинни, - с упреком произнес он, - это же детская еда.
     - И все равно поеду с вами, - улыбнулась я. - Даже если не угостите. Надо же осмотреть окрестности.
     Но главная причина заключалась в том, что я совершенно не привыкла к безделью, просто не находила себе занятия в замке, особенно в отсутствие Ральфа.
     Мы встретились с Роджером у входа, куда был подан его выезд, выглядевший весьма роскошно: черный блестящий фаэтон с ярко-желтыми полосами, запряженный двумя вороными жеребцами. Роджер любезно помог мне взобраться на высокое сиденье, взял в руки вожжи, хлыст, и мы тронулись.
     Он держался совсем несерьезно, беспечно, как мальчишка, и первое время я ощущала некоторое беспокойство, потому что почти сразу он пустил лошадей рысью, и я не знала, чем это может кончиться. Но вскоре успокоилась, поняв, что на самом деле Роджер - опытный возница и меня просто сбили с толку его манеры легкомысленного денди.
     Во второй половине дня на небе появились легкие облака, они умерили жар солнечных лучей, дышалось легко - поездка была приятной. Кроме того, Роджер избавил меня от необходимости вести беседу, поскольку говорил почти беспрерывно, я же только изредка вставляла одно-два слова.
     Примерно через час мы достигли окраины Хенли, и Роджер осадил лошадей у гостиницы под названием "Черный лебедь".
     - Не хотите стакан лимонада? - спросил он.
     Я бы предпочла остановиться в более спокойном месте, где-нибудь в центре городка, но когда сказала об этом Роджеру, тот с легким раздражением ответил, что ему необходимо здесь задержаться, и пригласил меня зайти внутрь, где будет удобнее подождать.
     Полагая, что причиной его остановки был естественный зов природы, я сказал, что согласна. Роджер помог мне покинуть фаэтон, и мы вошли в помещение.
     Время было предобеденное, и потому зал оказался почти пуст. Роджер усадил меня за деревянный стол, заказал лимонад и исчез где-то в задних комнатах гостиницы.
     Я потягивала напиток и не думала больше о Роджере и его желании задержаться в таком малоподходящем месте, поскольку определила для себя причину столь срочной остановки.
     Из состояния легкой задумчивости меня вывело появление мужчины, который остановился возле моего стола и произнес хорошо поставленным голосом, выдающим человека образованного:
     - Простите, если не ошибаюсь, это вы приехали сейчас с мистером Роджером Мелвиллом?
     Я подняла голову. В человеке, наклонившемся над моим столом, поражало загоревшее почти до черноты лицо. Если бы не чистый выговор, а также табачного цвета волосы и светлые глаза, можно было принять его за иностранца.
     - Да, - ответила я, - вы совершенно правы.
     Он одарил меня загадочной улыбкой:
     - Могу я задать еще один вопрос? Вы прибыли сюда из Сэйвил-Касла?
     Я ощутила неуловимую опасность, исходящую от этого человека. Впрочем, возможно, я просто была в нервическом состоянии после трех почти бессонных ночей.
     - Да, - снова сказала я, - мы приехали именно оттуда. А могу я спросить, кто вы такой, сэр?
     - Мое имя Уикем, - ответил он и без приглашения уселся за мой стол. - Когда-то мы были друзьями с Джорджем Девейном. А последние восемь лет я жил в Индии.
     Нечего и говорить, что это не показалось мне хорошей рекомендацией. С Джорджем так с Джорджем, мне-то какое дело?
     - Очень приятно, мистер Уикем, - холодно произнесла я. - Но мы с вами не знакомы, и мне нечего вам сказать. Всего хорошего, сэр.
     - Я знаю, кто вы, - проговорил он вдруг. - Вы миссис Сандерс.
     Его бледные глаза смотрели на меня с холодным любопытством, как на какой-то диковинный предмет, достойный изучения. Это мне не понравилось и сам мужчина тоже. В его взгляде было что-то, говорившее: я знаю то, чего не знаете вы...
     Я сказала:
     - Мистер Уикем, не хочу показаться невежливой, но прошу вас сделать одолжение и оставить в покое мою особу. Меня не интересует жизнь лорда Девейна и его друзей. Я ожидаю человека, с которым приехала, и, как только он явится, мы покинем это место. Еще раз всего хорошего. Он оскалил зубы, что, по-видимому, означало улыбку.
     - Вы привыкли говорить без обиняков, миссис Сандерс, не правда ли?
     - Наверное, так, мистер Уикем.
     Он поднялся:
     - Что ж, полагаю, буду иметь честь встретиться с вами снова, миссис Сандерс.
     - Сомневаюсь, мистер Уикем. Прощайте.
     Он насмешливо поклонился и пошел к выходу. Я смотрела ему вслед, с тревогой думая, кто этот человек и отчего он позволил себе разговаривать со мной в таком тоне.
     Неужели Роджер намеренно настоял на том, чтобы мы остановились здесь, и эта встреча с Уикемом была задумана заранее? Но зачем?
     Я продолжала размышлять над всем этим, когда появился Роджер.
     - Готовы продолжить путь, Гейл?
     - Да. - Поднявшись, я сказала, стараясь оставаться спокойной:
     - Произошла довольно странная вещь, пока вас не было, Роджер. Ко мне подошел человек, назвавшийся Уикемом. Он знал мое имя и порывался рассказать мне о своей дружбе с Джорджем. Хотя я не имела желания его слушать.
     Светлые брови Роджера сошлись у переносицы.
     - Он обеспокоил вас, Гейл? Извините, что стал невольным виновником этого.
     - Вы не знаете человека с таким именем?
     - Нет, уверяю вас.
     - Странно, - сказала я. - Он вас знает.
     Роджер кинул на меня встревоженный взгляд:
     - Как он выглядит?
     - Очень смуглый. Говорит, что только что приехал из Индии. Глаза совсем светлые, волосы табачного цвета... Ну, что еще сказать?
     Ни тени узнавания не появилось на лице Роджера. Он покачал головой:
     - Я не знаю его.
     К нашему столу подошел высокий, хорошо одетый мужчина, по-видимому хозяин заведения:
     - С вас два шиллинга, мистер Мелвилл.
     - О, припишите их к счету его сиятельства, Марчинсон, - небрежно произнес Роджер.
     - Извините, мистер Мелвилл, - сказал хозяин, - но его светлость лично уведомил меня, чтобы я больше не приписывал к его счету ваши расходы, сказав, что вы будете платить сами, сэр.
     Голос хозяина был вежлив, но тверд.
     У Роджера побелели губы.
     - Он именно так сказал? Черт возьми, Марчинсон, неужели из-за двух проклятых шиллингов лорд Сэйвил разорится? А? Как ты думаешь?
     Он выхватил из кармана две монеты, швырнул на стол с такой силой, что они упали бы на пол, если бы хозяин не подхватил их, и выскочил из комнаты.
     Хозяин бросил на меня извиняющийся взгляд:
     - Прошу простить, мэм, но я не мог не выполнить указания его сиятельства.
     Я наклонила голову, выражая вежливое согласие, и вспомнила, что два дня назад Ральф после обеда отправился, как он сам сказал, на поиски Роджера. Возможно, он нашел его именно здесь и скорее всего за карточной игрой. Тогда, быть может, Ральф и попросил хозяина больше не записывать на его счет расходы кузена. А таинственный мистер Уикем наверняка партнер Роджера по игре, решила я.
     Попрощавшись с хозяином, я вышла во двор, где стоял фаэтон Роджера. Сам он уже сидел в нем, нервно перебирая вожжи. Конюх помог мне сесть, и мы выехали из ворот - намного стремительнее, чем следовало. И потом, по улице, он продолжал что есть силы гнать лошадей.
     - Пожалуйста, не так быстро, - сказала я довольно резко. - Здесь ходят люди.
     Он не обратил на мои слова никакого внимания.
     - Роджер, - повторила я, - прошу, умерьте ваш пыл.
     В ответ он слегка приподнял руки, крепко сжимающие вожжи, и вороные ускорили бег. Сиденье экипажа так опасно подпрыгивало и раскачивалось, что я была вынуждена выхватить у Роджера вожжи и остановить разогнавшихся лошадей.
     Он не ожидал подобного поступка и повернул ко мне искаженное злобой лицо; по его глазам я поняла, что он просто готов убить меня.
     - Если вы хотите покончить счеты с жизнью, - крикнула я, - идите и утопитесь в озере! Но не заставляйте других следовать за вами!
     - Я вовсе не собираюсь убивать себя! - закричал он в ответ. - С чего вы взяли?
     - Тогда нечего так гнать лошадей!
     Мы в упор смотрели друг на друга, от него, я чувствовала, исходили волны такой ненависти, что становилось страшно.
     - Разве вы не знали раньше, что Ральф лишил вас кредита? - спросила я.
     Он протянул руку, я передала ему вожжи, мы тронулись дальше, на этот раз значительно медленнее.
     - Ральф угрожал, что сделает это, - ответил наконец Роджер сквозь стиснутые зубы. - Но, когда Марчинсон завел речь о двух шиллингах, я вышел из себя. Это уж слишком.
     - Не думаю, что Ральф намеревался унизить вас, - сказала я, пытаясь успокоить его, хотя полагала, что Роджер мог бы заплатить два шиллинга за лимонад, просто вынув их из кармана и не прибегая ни к чьему кредиту.
     - Именно этого Ральф и хотел, я уверен, - с горечью ответил Роджер. - Хотел, чтобы я пресмыкался, ползал перед ним. А все оттого, что я пасынок судьбы, мне постоянно не везет, неудачники же вызывают лишь пренебрежение. Особенно у тех, кто удачлив, у таких баловней фортуны, как Ральф. Откуда ему знать, что это такое - постоянно испытывать нужду в деньгах, биться за них, как это делают большинство людей. С двадцати одного года он стал полным хозяином Сэйвил-Касла со всеми его доходами. Ему вообще всегда и во всем везет.
     Последние слова натолкнули меня на вопрос:
     - И в игре тоже? Он играет?
     - Нет, зачем? У него и так все есть.
     Я полагала, что в рассуждениях мистера Роджера Мел-вилла гораздо больше злости и оскорбленного самолюбия, нежели здравого смысла, но не сочла возможным в эти минуты возражать ему и вообще продолжать разговор и потому замолчала.
     - Проклятая Гарриет, - выкрикнул он через какое-то время. - Все из-за нее! У меня уже были и титул, и собственность. Я был на высоте. И вот все рухнуло!
     - У вас и сейчас немало шансов остаться лордом Девейном, - попыталась я утешить его. - Похоже на то, что Гарриет способна рожать только девочек.
     - Так-то оно так. - Его лицо постепенно обретало прежнюю привлекательность. - Если бы только я мог распоряжаться доходами Девейн-Холла, мои финансовые проблемы значительно уменьшились бы. - Он бросил на меня острый взгляд небесно-голубых глаз. - Хотя все равно будут необходимы дополнительные средства.
     Мне думалось, я понимаю, на что он намекает.
     - Если сможете убедить Ральфа передать деньги, завещанные моему сыну, в ваше распоряжение, я не стану возражать. Однако, откровенно говоря, не думаю, что ваш кузен согласится на это.
     - Но почему нет? - воскликнул Роджер прежним легкомысленным тоном. - Нужно попробовать! Чем черт не шутит? А?
     Я одарила его улыбкой, прощая недавний нервный срыв:
     - Попробуйте. Желаю удачи...
     Остальная часть пути прошла спокойно, мы мало говорили, и я продолжала размышлять о Роджере. Было совершенно очевидно, что он крайне нуждается в деньгах и потому, вероятно, склонен к азартным играм. Впрочем, могло быть и наоборот: склонность к ним и привела его к нужде. Но по крайней мере одно было ясно: сегодняшнюю поездку он отчасти затеял для того, чтобы поговорить со мной о деньгах, завещанных Никки. Однако разве ему не известно, что я отказываюсь от них?
     И еще меня интересовали и несколько тревожили два вопроса: кто такой Уикем и каковы его взаимоотношения с Роджером?..

***

     О несчастье я узнала сразу по приезде от встретившего нас крайне взволнованного Джона Мелвилла. Лошадь, на которой мой сын выехал на прогулку в лес, взбесилась, выбросила его из седла, и он ударился головой о дерево. И совершил все это наш любимый смирный пони Скуирт, с которым ничего подобного никогда не случалось.
     - Гослоди, - проговорила я, прижимая ладонь ко рту. - Господи... С ним все в порядке, Джон?.. С моим сыном!
     Я повысила голос, потому что Мелвилл ответил не сразу:
     - Он без сознания. У него сейчас врач.
     - Без сознания? Где он? Я должна его увидеть!
     Я кинулась к лестнице.
     - Он не у себя в спальне, - остановил меня Джон. - Мы не стали нести его по трем лестницам, а положили недалеко отсюда, в комнате покойной графини. Идемте, я провожу вас.
     Мы прошли - нет, пробежали - через гостиную, отделяющую главный холл от личных комнат домочадцев, через официальный кабинет Ральфа, еще через какую-то комнату, за которой начинались покои графини Сэйвил, - приемная, гардеробная и, наконец, спальня, где находился сейчас мой Никки.
     Я ворвалась туда, не видя ничего вокруг, - только кровать, огромную кровать, на которой лежала беспомощная маленькая фигурка. Не сразу я различила еще три фигуры: пожилого седовласого мужчину в коричневом костюме для верховой езды, возле него Ральфа - слава Богу, он уже здесь! - и Джинни.
     Я подбежала с другой стороны кровати и остановилась, замерев, неотрывно глядя на бледное, безжизненное лицо сына. Наклонившись, я коснулась губами его щеки, он не пошевелился. Меня охватил ужас.
     - Что... как он? - почти беззвучно проговорила я. - Что произошло?
     Ответил Ральф:
     - По словам мистера Уилсона, это случилось, когда он с тремя мальчиками ехал по лесу. Все пони были совершенно спокойны, но внезапно Скуирт словно обезумел. Встал на дыбы и сбросил Никки с седла, причем мальчик ударился о склоненную низко над землей ветку дерева. Когда к нему подбежали, он был без сознания. Уилсон немедленно привез его домой, и сразу послали за доктором Марлоу.
     Слушая рассказ Ральфа, я не сводила глаз с лица Никки, с огромной страшной ссадины на его правом виске.
     - У мальчика болевой шок, миссис Сандерс, - сказал врач. - Возможно, сотрясени