я  моя  жизнь   будет   подчинена   этому
единственному удушающему поцелую!.. Меня прямо передернуло.
   Заноза обратился к лорду Ливингстону:
   - Если я еще хоть раз увижу, что вы подошли к моей кузине  ближе  чем
на десять футов, я вас застрелю.
   Лорд Ливингстон был лет на семь старше Занозы и, уж конечно,  намного
лучше знал правила света. Однако я  не  удивилась,  когда  он  предпочел
замять этот спор. Выражение лица моего кузена было абсолютно  ужасающим.
Лишь чуть-чуть замявшись, лорд Ливингстон резко развернулся на  каблуках
и зашагал прочь.
   Мы слышали, как хрустит гравий под его сапогами. Наконец шаги стихли,
и в рощице воцарился покой.
   После долгого молчания Заноза поинтересовался:
   - Что за черт занес тебя в это уединенное место с этим Ливингстоном?
   - Я и не думала, что он уведет меня так далеко от всех,  -  возразила
я.
   - У тебя глаз нет, что ли? - не унимался Заноза.
   Я попыталась немного смягчить его гнев шуткой:
   - Теперь уже двое мужчин меня  поцеловали,  и  ты  обещал  застрелить
обоих!
   Он резко повернулся ко мне:
   - Не правда, я никогда не встречал твоего итальянского танцора!
   - Ах да. - Я выдавила из себя улыбку. Мне было ужасно неловко, и я из
кожи вон лезла, пытаясь хоть как-то выпутаться из этой ситуации. - Это я
сама пригрозила синьору Монтелли, что ты его убьешь.
   Голубые глаза Занозы так и впились в мое лицо.
   - Дина... - тихо произнес он. -  Ты  правда  не  думала  выходить  за
Ливингстона?
   Не знаю отчего,  но  слезы  вдруг  подступили  к  горлу.  Я  покачала
головой.
   - А как насчет Эддингтона? - спросил он. - Или Маклауда?
   Я провела языком по губам и  почувствовала  солоноватый  вкус  крови.
Этот гнусный Ливингстон поранил меня своими зубищами!
   - Я очень стараюсь полюбить их, Заноза, - призналась я. - Я  понимаю,
что должна выходить замуж. Может, лучше ты выберешь? Ведь  ты  их  лучше
знаешь.
   Наступила очень длинная пауза. Выражение  лица  у  Занозы  стало  еще
загадочнее, чем у лорда Ливингстона. Наконец я спросила:
   - У тебя нет платочка? Боюсь, что он поранил мне губу. Глаза Торнтона
стали  темно-синими.  Ничего  не  говоря,  он  достал  белый  платок  из
внутреннего кармана камзола, взял пальцами  мой  подбородок  и  приложил
платок к моей нижней губе. Я стояла тихо-тихо и глядела  снизу  вверх  в
его лицо. Потом, убрав платок в карман, он очень медленно склонил голову
и слегка прикоснулся к моему рту губами.
   Прикосновение оказалось чрезвычайно приятным. Должно быть,  я  слегка
покачнулась, потому что он быстро обнял меня обеими руками за плечи, как
бы поддерживая. Губы его между  тем  прижались  плотнее.  Я  запрокинула
голову ему на плечо и прикрыла веки.
   Мы целовались... Глубоко и страстно.  И  крепко  прижимались  друг  к
другу. Я обнимала его за талию, он поддерживал меня под спину  ладонями.
Я чувствовала силу и гибкость его стройного  тела,  восторженно  вдыхала
знакомый аромат... Потом он тронул мое бедро, талию... Наконец, его рука
очутилась на моей груди.
   От этого прикосновения я вздрогнула. Губы его ласкали мой рот, словно
просили чего-то... Я уступила и  почувствовала,  что  он  проник  языком
внутрь.
   Никогда не думала, что можно так целоваться!
   Как же ужасно это закончилось: спустя несколько минут  Торнтон  опять
схватил меня за  плечи,  но  на  сей  раз  чтобы  поставить  на  ноги  и
отодвинуть, почти оттолкнуть от себя. Я изумленно захлопала глазами.
   - Дина, - проговорил он охрипшим голосом, - нужно остановиться, иначе
я не отвечаю за последствия.
   Я тупо уставилась на него. Волосы у него  растрепались,  и  несколько
золотистых прядей упали ему на лоб (неужели это я натворила?),  а  глаза
блестели яркой, пронзительной синевой.
   - Какие последствия? - спросила я.
   - А такие, что ты вдруг обнаружишь себя лежащей  на  земле  и  совсем
голой, - честно признался он. - Вот  почему,  Дина,  молодым  незамужним
девушкам не позволяют оставаться наедине с мужчинами!
   Что  ж,  перспектива  показалась  мне  весьма  заманчивой,  но  я  не
осмелилась в том признаться. В его  интонации  не  было  и  тени  юмора.
Скорее Торнтон выглядел даже слишком серьезным. Ужас поразил меня  прямо
в сердце. А вдруг это все? Вдруг он просто волнуется, оставаясь со  мной
наедине? А теперь испугался, что я, чего  доброго,  придам  происшедшему
слишком большое значение? Я опустила глаза.
   - Тебе не нужно выходить замуж, если ты не хочешь, - жестко  заключил
Заноза. - Мне всегда хотелось, чтобы ты выбирала сама.
   Я пожала плечами, так и не подняв глаз.
   - Мне казалось, ты любишь только себя, - теперь  он  говорил,  словно
обвиняя меня в чем-то.
   Я опять пожала плечами.
   - Просто я старалась делать то, чего от меня ждали. Сначала  мне  это
даже понравилось. Похоже на игру. Но потом.., когда я  поняла,  что  мне
действительно придется выходить замуж за  одного  из  них..,  за  чужого
мужчину.., за человека, которого я никогда  не  смогу  полюбить...  -  К
ужасу моему, голос у меня задрожал. Я замолчала и глубоко вздохнула.
   - Дина, - сказал Заноза, - Дина, дорогая, не надо так. - Он шагнул ко
мне и снова заключил меня в кольцо своих рук.
   Я уткнулась ему в плечо и пробормотала:
   - ..за человека, который.., который не ты.
   Тут я почувствовала, как он коснулся губами моей макушки.
   - Весь этот проклятый сезон мне казалось, что я совершаю убийство,  -
признался Заноза. - Ну разве не странно? Я понятия не  имел,  что  люблю
тебя, пока мы не приехали в Лондон и я не  увидел,  как  ты  танцуешь  с
посторонним мужчиной.
   Мне сразу захотелось подойти, оторвать  тебя  от  него  и  закричать:
"Руки прочь! Она моя!" Я самодовольно усмехнулась.
   - Думал, ты считаешь меня самонадеянным грубияном, - шепнул он мне на
ухо.
   - Что ж, - согласилась я, -  так  и  есть.  -  Оторвавшись  от  плеча
Торнтона, я взглянула ему в лицо. - И еще я считаю, тебя  прекрасным.  Я
столько лет готова была в лепешку расшибиться, чтобы только  не  отстать
от тебя. Все старалась, чтобы ты меня заметил. Постоянно сравнивала тебя
с другими, и не могла найти никого достойного...
   Он посмотрел на меня с изумлением:
   - Вот это действительно новости.
   - Я поступаю ужасно плохо по отношению к тебе, - призналась я. - Ты и
так слишком сильно избалован окружающими, чтобы  еще  я  усугубляла  эту
проблему.
   Веселость покинула его лицо.
   - Пожалуйста, избалуй меня, Дина, -  проговорил  он  мягко  и  очень,
очень серьезно. - Я просто мечтаю, чтобы ты меня избаловала. - Он  снова
склонил голову и поцеловал меня.
   Десять минут спустя Торнтон вел  меня  по  длинной  садовой  аллее  к
террасе дома.
   - А ты опасна, Рыжая, - промолвил он, когда  я  сказала,  что  должна
застегнуть лиф, который каким-то странным образом расстегнулся во  время
наших чрезвычайно приятных объятий.
   - Я? - удивилась я с великим негодованием, пытаясь поймать  очередную
пуговицу. - Между прочим, не я  расстегнула  платье,  Заноза,  а  ты.  И
нечего меня обвинять. Ты всегда пытаешься меня обвинить.
   - Но ведь ты всегда бываешь виновата, - возразил он и улыбнулся. -  И
не надо бросать на меня огненные взоры. Ты сама виновата, что, глядя  на
тебя, я не смог удержаться. А теперь будь хорошей девочкой, пойдем, пока
твоя мама и Кэролайн не снарядили за нами поисковый отряд.

***

   На другой день Заноза созвал все семейство, чтобы  сообщить  о  нашей
помолвке. Присутствующие буквально лишились дара речи.
   - Ты женишься на Дине? - недоверчиво переспросил дядюшка Джордж.
   - Ты что, морочишь нам голову, Торнтон? - с сомнением спросила мама.
   - Но ведь вы оба друг друга терпеть не  можете!  -  добавила  тетушка
Гарриет.
   Лишь Кэролайн удивила всех. Она улыбнулась и произнесла радостно:
   - Ах, как же хорошо, что все наконец устроилось! А то  я  уже  начала
волноваться, сколько же вам обоим потребуется времени, чтобы разобраться
между собой.
   Все, включая Занозу и меня, уставились на нее в изумлении.
   - Хочешь сказать, что с самого начала все знала наперед?  -  спросила
я.
   - Да уж, я верила в ваши чувства.
   - И что же привело тебя к такому интересному  заключению?  -  спросил
Заноза тем убийственно вежливым тоном, который говорил о  его  полнейшем
недоверии к словам собеседника.
   - Да ты все время ходил, точно медведь с колючкой в лапе, с  тех  пор
как мы приехали в Лондон, - отвечала ему  сестра.  -  Постоянно  говорил
гадости всем женихам Дины. С беднягой Дугласом вел себя настолько грубо,
что тот вынужден был съехать от нас. И потом, ты все время смотришь в ее
сторону. - Кэролайн улыбнулась и добавила:
   - Я сама влюблена, потому и заметила.
   Это же надо, а я ничегошеньки не замечала!
   - Но ведь ты  вместе  со  мной  составляла  список  моих  женихов,  -
упрекнула я подругу, - и ни разу даже не упомянула Занозу!
   - Наверное, Кэролайн подумала, что ты  расхохочешься  ей  в  лицо,  -
сказал он.
   Сестра ответила ему смеющимися голубыми глазами.
   - Да ведь Дина готова молиться на камни,  по  которым  ты  ходишь,  -
возразила она. - Если я и сомневалась, то отнюдь не в ней.
   Наедине,  в  очень  интимной  обстановке,  я  бы,   наверное,   могла
признаться Занозе в подобных чувствах, но говорить об этом вслух, да еще
в присутствии всей семьи!.. Я почувствовала, что щеки у меня пламенеют.
   Наступил момент удивленного молчания, которое прервала моя мама:
   - Полагаю, нас ждет двойная свадьба, не так ли?
   - Нет, - поспешно возразила Кэролайн. - Я сердечно  люблю  Дину  и  с
удовольствием делила ее общество в этот сезон, но не хочу выходить замуж
одновременно с ней. Единственным человеком, с которым я разделю  радость
этого дня, будет Роберт.
   Кэролайн  такая  великодушная  девушка!  Но  даже  несмотря  на  это,
подумала я, мне понадобится некоторое время, чтобы  простить  ей  глупое
замечание насчет святости камней, по которым ходит Заноза.  Ведь  слушая
это, он выглядел немыслимо самодовольным!..
   - Мы с Диной поженимся немедленно, - заявил  Торнтон.  -  Я  не  вижу
смысла откладывать нашу свадьбу, как наверняка захочет сделать Кэролайн.
Дине вовсе не нужны все эти свадебные наряды и тому подобное.
   Он был совершенно прав. Однако следовало бы все же спросить у меня...
   - Ну что вы! Как же можно без белого платья  и  вуали?!  -  вмешалась
мама.
   Заноза посмотрел на меня:
   - Дина, подойди.
   Я бы, конечно, ни за что не помчалась выполнять его приказание. Но  в
этом голосе прозвучала такая сердечная ласка...  В  общем,  я  очутилась
подле Занозы, не успев даже сообразить, что делаю.
   Он обнял меня рукой за плечи и склонил свою голову к моей.
   -  Ты  не  соскучилась  по  Торнтон-Мэнор?  -   мягко   спросил   мой
новоиспеченный жених. - Тебе не хочется просто поехать домой и выйти  за
меня замуж без всей этой шумихи?
   Лишь в этот миг я наконец ощутила  реальность  происходящего.  Домой!
Торнтон-Мэнор навсегда станет моим домом! Мне не придется покидать  моих
лошадей и собак, и моих новых друзей на конюшнях  и  в  кухне.  Я  выйду
замуж за моего Занозу, буду жить с ним и еще, наверное, с целой  стайкой
голубоглазых ребятишек, таких же белокурых, как  он  сам.  Я  счастливо,
блаженно вздохнула и улыбнулась ему в лицо.
   - Да, Торнтон. - Голос мой прозвучал совсем  кротко.  -  Я  бы  очень
хотела именно этого.





   Джоан ВУЛФ
   АННАБЕЛЬ, ДОРОГАЯ



Анонс

   Граф Уэстон умер, оставив молодую вдову Аннабель и  маленького  сына.
Согласно завещанию, опекуном ребенка оказался младший брат графа  Стивен
- последний, кого хотела бы видеть в этой роли Аннабель.  Слишком  много
усилий приложила  красавица,  чтобы  выбросить  из  своей  памяти  этого
человека. Однако очень скоро Аннабель предстоит возблагодарить судьбу за
возвращение Стивена, ибо он, бесстрашный и  хладнокровный,  окажется  ее
единственным защитником перед лицом таинственной опасности...


Глава 1

   "Господи, о Господи! Да он же читает завещание Джералда!"
   Казалось, будто мне внезапно нанесли удар по голове. Я посмотрела  на
адвоката. Он стоял перед собравшимися родственниками. Мои  пальцы  вдруг
судорожно сплелись на коленях.
   "Он же читает  завещание  Джералда",  -  глубоко  потрясенная,  вновь
подумала я.
   И тут только, пожалуй, впервые по-настоящему осознала,  что  мой  муж
умер.
   Человек, сидевший рядом со мной, спросил низким приглушенным голосом:
   - С вами все в порядке, дорогая?
   Крепко  сжав  губы,  я  кивнула.  Дядя  Адам  ласково  коснулся  моих
сплетенных пальцев  и  тут  же  переключил  внимание  на  Мак-Эллистера.
Адвокат продолжал монотонно читать сухим бесстрастным голосом:
   - "Все мое имущество я завещаю моему сыну,  Джайлзу  Маркусу  Эдуарду
Фрэнсису Грэндвилу, а до достижения  им  двадцати  одного  года  поручаю
управлять означенным имуществом названному  ниже  опекуну  на  следующих
условиях и со следующими целями..."
   Поскольку Джайлзу всего четыре года, этот пункт завещания не вызвал у
меня особого удивления. Ну что ж, по доверенности, так по доверенности.
   Отныне Джайлз - граф Уэстон. Джералд, его отец, скончался. Прерывисто
вздохнув, я  задержала  взгляд  на  каминной  доске  красного  дерева  с
великолепной резьбой. На фоне  камина  узкое,  удлиненное  лицо  мистера
Мак-Эллистера выглядело странно.
   Завещание пробудило во  мне  чувства,  неожиданные  для  меня  самой.
Последние несколько дней я провела словно в кошмарном сне. Когда Джералд
умер, дом погрузился в траур, и двадцать четыре часа, пока усопший лежал
в большой зале, к гробу подходили соседи и арендаторы. На следующий день
сотни местных жителей в траурных  одеждах  прошествовали  за  похоронным
кортежем от дома к церкви. Во  время  заупокойной  службы  Джайлз  стоял
рядом со мной. Викарий прочел молитву, а затем гроб поместили  в  склеп,
где уже лежали шесть графов Уэстонов. С начала и до  конца  церемонии  я
крепко сжимала ручонку сына.
   Джайлз помог мне выдержать все это. Ради него я волей-неволей  должна
была сохранять спокойствие, хотя бы внешнее.
   Но сегодня сына нет рядом. За мною не наблюдают сотни глаз. Все взоры
устремлены  на  мистера  Мак-Эллистера,  читающего  завещание  Джералда.
Глубоко вздохнув, я посмотрела на адвоката и попыталась сосредоточиться.
   Между тем Мак-Эллистер читал о правах и обязанностях опекуна:
   - "Лицо, назначенное опекуном, имеет право управлять всем имуществом,
продать ту  или  иную  его  часть  конкретному  лицу  или  выставить  на
публичные торги, сдать в аренду или распорядиться им  каким-либо  другим
образом без разрешения на то суда, а также делать по  своему  усмотрению
вклады - как новые, так и повторные..."
   Просто невероятно, что мой сын стал графом Уэстоном.
   Что-то вдруг неуловимо изменилось в атмосфере, царившей в комнате.  Я
услышала слабый шорох: все  словно  насторожились.  Конечно  же,  мистер
Мак-Эллистер вот-вот назовет имя опекуна!
   Ощутив драматизм момента, адвокат сделал  паузу,  оторвал  взгляд  от
завещания и задумчиво обвел глазами людей, сидящих перед ним полукругом.
   Нас собралось здесь не так уж много. Рядом со мной расположились дядя
Адам и его жена Фанни, а с другой стороны -  моя  мать.  За  ней  сидели
Фрэнсис Патнэм, дядя Джералда, и двоюродный брат мужа Джек Грэндвил. Все
члены семьи вернулись сюда прямо с похорон.
   Мистер Мак-Эллистер опустил  глаза  и  продолжал  читать  медленно  и
отчетливо:
   -  "Настоящим  документом  я  назначаю  моего  брата  Стивена  Энтони
Фрэнсиса Грэндвила моим душеприказчиком,  а  также  доверенным  лицом  и
опекуном моего сына Джайлза Маркуса Эдуарда Фрэнсиса".
   После этого адвоката никто уже не слушал.
   -  Просто  невероятно!  -  Восклицание  Джека  Грэндвила   совершенно
заглушило монотонный, гнусавый голос адвоката.
   Мистер Мак-Эллистер опустил завещание и  поверх  очков  уставился  на
Джека:
   - Уверяю вас, мистер Грэндвил,  что  граф  назначил  опекуном  именно
своего брата Стивена. По его распоряжению завещание составлял я, поэтому
не подвергайте сомнению точность моих слов.
   - Но ведь Стивен уже пять лет на Ямайке, -  холодно  и  рассудительно
заметила мама. - Он не может быть опекуном Джайлза, находясь за  полмира
от него. Вам придется назначить кого-то другого, мистер Мак-Эллистер.  И
о чем только думал Джералд, назначая опекуном Стивена?
   - Чтобы приступить  к  исполнению  опекунских  обязанностей,  мистеру
Стивену Грэндвилу придется вернуться домой.  Я  взял  на  себя  смелость
известить его письмом о последней воле лорда Уэстона, - ответил адвокат,
не подозревая, что подносит фитиль к пороховой бочке.
   - Чертовски опрометчиво с вашей  стороны,  Мак-Эллистер!  -  вспыхнул
Джек. Его красивое лицо побагровело от гнева.
   - Кому-то из членов семьи следовало уведомить Стивена о смерти брата.
- Моя мать  всегда  строго  придерживалась  приличий,  но  крайне  редко
выражала солидарность с Джеком. - Такие сообщения должны исходить не  от
адвоката.
   - Я тоже написал Стивену о смерти Джералда, - спокойно  вставил  дядя
Фрэнсис. - Оба письма наверняка доставит на Ямайку первый же корабль.
   - А что, если он не захочет вернуться? - спросил Джек. - Ведь  за  ту
старую историю его могут арестовать.
   -  Вопрос  об  аресте  никогда  не  возникал,   -   возразил   мистер
Мак-Эллистер.  -  Власти  удовлетворились  обещанием  Стивена   покинуть
страну.
   - Да, ему не было предъявлено никаких обвинений, - поддержал адвоката
дядя Адам. - Так что Стивен может вернуться в Англию, если пожелает.
   Мать повернулась ко мне.
   - А ты, Аннабель, знала о последней воле Джералда?
   - Нет. - Я взглянула на адвоката:
   - Когда было составлено это завещание, мистер Мак-Эллистер?
   - Вскоре после рождения Джайлза, леди Уэстон, - учтиво ответил  он  и
тут же поспешил успокоить меня:
   - Мистер Стивен Грэндвил  назначен  опекуном  Джайлза,  но  позвольте
заверить вас: лорд Уэстон всегда хотел, чтобы о сыне  заботились  именно
вы.
   Я кивнула.
   - Не понимаю, почему Джералд не назначил Адама, - проговорила мама. Я
поднялась.
   - По-моему, дальнейшее обсуждение не имеет смысла.  Джералд  назначил
опекуном Стивена. Убеждена, составляя завещание, муж не сомневался,  что
проживет много лет после того, как Джайлз достигнет  совершеннолетия.  -
Мой голос предательски дрогнул. - Пойду наверх, - добавила я.
   - Мистер Мак-Эллистер еще не до конца огласил завещание, Аннабель,  -
заметила мама.
   Я молча вышла из залы.
   Собаки, поджидавшие меня в коридоре, как обычно, увязались за мной, и
я поднялась с ними на третий этаж, в детскую. Прежде чем зайти  туда,  я
заглянула в учебную комнату сына. Затем зашла в комнату для игр,  где  и
нашла Джайлза и его гувернантку, мисс Юджинию Стедхэм. Сидя  за  столом,
они разбирались в какой-то головоломной карте. В этот день  я  разрешила
сыну вновь приступить к регулярным занятиям, надеясь, что это  привычное
дело отвлечет его от горя.
   - Мама! - Джайлз бросился ко мне. Собаки между тем свернулись клубком
на голубом ковре возле холодного камина.
   Как приятно было чувствовать, что  его  личико  прижимается  к  моему
животу, а небольшое, но сильное и крепкое тело - к моим  ногам.  Ласково
потрепав сына по голове, я посмотрела на гувернантку:
   - Пожалуй, мы с Джайлзом погуляем сегодня Днем, мисс Стедхэм.
   Сын отстранился от меня и захлопал в ладоши:
   - Мы пойдем гулять, мама? Вот этого-то я и хотел!
   - Ты уже пообедал?
   Он  кивнул,  и  в  его  серо-зеленых  глазах  вспыхнуло  предвкушение
радости:
   - Я съел все, что мне дали.
   Мисс Стедхэм поднялась:
   - Джайлз обычно не капризничает с едой.
   Впервые за этот день я улыбнулась:
   - Оденься потеплее,  Джайлз.  День  хоть  и  солнечный,  но  довольно
холодный.
   -  Когда  вы  отправитесь  на  прогулку,  леди  Уэстон?  -   спросила
гувернантка.
   - Сейчас. - Я взъерошила аккуратно причесанные  волосы