меня еще больше.
     - Значит, ты собираешься держать в секрете грязное убийство и все другие его поступки только потому, что он твой родственник? Но я не допущу этого! Негодяй должен... должен... - Я захлебнулась от ярости. - Хочу сказать вам, милорд, - продолжала я, - что смерть ребенка фермера не меньшее горе, чем... чем смерть графа!.. И если вы не отправитесь в суд, туда отправлюсь я! Мы живем не в средние века, черт возьми, когда знатным людям все сходило с рук!
     - Да, мы живем не в средние века, - спокойно согласился Ральф. - Но, к сожалению, и не в идеальном мире. У нас нет доказательств, что Джон убил сына Уэстеров, и если дело дойдет до суда, то скорее всего его оправдают. Сам же он, полагаю, никогда не признается в содеянном.
     - Совершенно верно, - невозмутимо подтвердил тот.
     - Но ведь я только недавно своими ушами слышала его признание!
     - Это была дурацкая шутка, - повторил Джон, снова улыбнувшись. - И я выпил в дороге лишнего. Ральф презрительно пожал плечами.
     - Пойми, пожалуйста, Гейл. Я не хочу, чтобы на всеобщее обозрение выставили ни в чем не повинных Гарриет и ее детей, которые будут признаны незаконнорожденными. Не хочу, чтобы газеты радостно подхватили историю твоей сестры и твою и чтобы каждое утро за завтраком мы читали бы в них все новые, придуманные или действительные, версии всего происшедшего. Убитого ребенка уже не воскресить, а тем, кто жив, можно причинить еще немало горя.
     Он замолчал, и мы все молчали. Джон стоял с таким видом, словно все, что сейчас говорилось и что произошло несколько минут назад, не имеет к нему ровно никакого отношения. У меня не укладывалось в голове, что прежний Джон Мелвилл и этот, стоящий передо мной, один и тот же человек. Воистину чудны дела твои, Господи!
     - Короче говоря, - продолжал Ральф, - ущерб от судебного разбирательства будет большой и, несомненно, перевесит предположительное наказание преступника.
     - Выходит, негодяй должен уйти от расплаты? - возмущенно воскликнула я.
     - Ральф совершенно прав, - ответил за него Джон. - Будет много хлопот, но меня все равно оправдают.
     - От расплаты он не уйдет, - спокойно произнес Ральф. - И вот что я решил...
     На лице Джона появилось выражение беспокойства. Я внимательно наблюдала за тем, как Ральф переложил пистолет из правой руки в левую и достал из кармана какой-то пакет.
     - Здесь билет на корабль из Дувра в Кале, - обратился он к Джону. - А также некоторая сумма денег, достаточная, чтобы прожить полгода не умирая от голода. После этого все зависит от тебя.
     - Что ты хочешь сказать? - угрюмо спросил Джон. - Запрещаешь мне жить в Англии?
     - Именно это я и говорю, Джон. Я не желаю жить е тобой в одной стране. Не желаю видеть тебя в нашей семье. Вообще не хочу тебя видеть.
     В его голосе, казалось мне, не было ни злости, ни злорадства, лишь глубокая печаль. Скорбь. Я припомнила, как он рассказывал мне, что Джон с самого детства жил у них в доме, был участником их мальчишеских игр, поверенным юношеских тайн.
     Каково ему узнать, что брат и наперсник все время вынашивал мысль об убийстве?
     Но кто поручится, что если Джон уедет из Англии, то не вернется через какое-то время и не продолжит охоту на своего брата? Не наймет же Ральф сыщиков, чтобы те торчали в каждом морском порту?
     - У меня есть возможность вести наблюдение, - ответил Ральф, когда я спросила его об этом. - Джон может подтвердить, не правда ли?
     - Да, - мрачно проговорил тот.
     - Возможно, - заговорил снова Ральф, - лет через пятнадцать, когда у нас с Гейл появится куча детей, которые отгородят от тебя наш Сэйвил-Касл... Возможно, тогда ты сумеешь возвратиться в Англию. Но не раньше. Слышишь меня?
     - Да, - повторил Джон.
     Сказанное Ральфом не сразу дошло до меня: "Через пятнадцать лет... когда у нас с Гейл появится куча детей..."
     Я почувствовала, как спина у меня выпрямляется. Не ослышалась ли я? Он сказал именно так?
     Но ведь это значит... это значит, что он намерен жениться на мне? Почему же молчал до этой минуты?
     Я хотела встретиться с ним взглядом, но его внимание было обращено на Джона.
     - Я оставил бумагу у Джинни, - сказал Ральф. - Там написано, что если с Гейл или со мной что-нибудь случится, виноват будешь только ты. Теперь я припишу туда и то, о чем узнал сегодня.
     Джон стоял поникший, с убитым видом. Весь его боевой запал исчез, он казался постаревшим, даже меньше ростом.
     Ральф сделал к нему несколько шагов, протянул пакет.
     - Корабль отплывает в пятницу, - сказал он.
     - Могу я вернуться в Сэйвил-Касл за вещами? - тихо проговорил Джон.
     - Я отправил все необходимое в Дувр, в гостиницу "Оружие короля", - ответил Ральф.
     - Хорошо, - проговорил Джон.
     Слова были больше не нужны. Мы все понимали это.
     Молча, не глядя на нас, с поникшими плечами Джон направился к своей коляске, сел в нее, развернул лошадей и уехал.
     Мы с Ральфом остались на лужайке одни. Все так же неярко светило солнце, пели птицы. Сейчас я слышала, как они пели.
     - Извини, Гейл, - раздался негромкий голос Ральфа, - но я действительно считаю, что при настоящем положении это лучший выход.
     Я кивнула:
     - Пожалуй... мне очень жаль, Ральф, что Джон оказался таким. Понимаю, как тяжело для тебя его предательство... Но таковы люди - не все выдерживают испытание богатством и знатностью.
     Зачем я это говорила? Все и так ясно. Но не могла же я сразу спросить его, правильно ли поняла слова о куче детей?
     Он сделал жест, как бы отряхивая паутину с лица, и, приблизившись ко мне, проговорил:
     - Я ругаю себя за то, что не сказал тебе раньше о своих подозрениях относительно Джона. Но ведь он был моим братом... И другом детства... Не знаю, как бы я жил, если бы с тобой что-нибудь случилось!
     Последнюю фразу он произнес так порывисто, что напугал меня.
     - О, Ральф... - Я положила руки ему на плечи, прижала голову к его груди. - Мне так больно. Я знаю, что для тебя значит семья. А теперь ты потерял родственника.
     Он крепко обнял меня.
     - Еще страшнее было бы потерять тебя.
     Я закрыла глаза. Никогда раньше у него не было такого взволнованного голоса... Спросить его насчет той фразы? Нет, пусть скажет сам!..
     И он сказал:
     - Я бы раньше попросил тебя стать моей женой, Гейл, но меня беспокоил Джон. Если мои подозрения верны, ты могла оказаться в еще более опасном положении. И у него почти получилось.
     Я сильнее прижалась лицом к его груди. Я боялась двигаться, поднять голову, чтобы не спугнуть мгновение, чтобы все происходящее не оказалось фантазией, сном.
     - Гейл! - окликнул он меня. - Ты слышишь, что я говорю?
     - Да, - сказала я чуть охрипшим голосом. - Я все слышала. Но ты уверен в своих словах? И что скажет Джинни... И другие? После того, что... Они ведь не могли не догадываться?
     - Джинни будет в восторге, - ответил Ральф. - Между прочим, сразу после твоего отъезда она сказала мне, что я буду глупцом, если не сделаю тебе предложение. Но я и без нее знал, что делать.
     - В самом деле?
     - Думаю, я полюбил тебя с того момента, когда ты заставила меня красить свою комнату.
     Я не могла сдержать смеха. Он легко провел пальцами по моим щекам. Глаза его были серьезны, когда он произнес:
     - Ты вправе спросить, почему я вел себя не как мужчина, который собирается жениться на женщине, а как обыкновенный соблазнитель? Почему заманил в Сэйвил-Касл, где мы стали любовниками?
     Я тряхнула головой.
     - Нет, Ральф. Я понимаю почему. Вся история с завещанием Джорджа не давала оснований думать обо мне как о порядочной женщине.
     Теперь настала его очередь покачать головой.
     - Дело вовсе не в этом, - ответил он.
     - А в чем же? - спросила я с удивлением.
     Он выглядел смущенным, что было на него не похоже.
     - В чем? - повторила я.
     - Видишь ли... Каждый раз когда мы бывали вместе... в минуты нашей близости я боялся, что ты назовешь меня именем своего мужа... Томми...
     Мы некоторое время пристально смотрели друг на друга.
     - Ты это серьезно? - проговорила я.
     - Боюсь, что да. Тут нечем гордиться, Гейл, но я ревновал... Ревновал тебя к умершему. - Он виновато улыбнулся. - Увы, это еще не прошло.
     Неужели так говорит Ральф? Я не верила тому, что слышу. Но ведь и я... Разве я не опасалась того же?
     - О, дорогой, - сказала я, - с Томми я познакомилась, когда мы были почти детьми. И продолжала любить его той девичьей любовью даже после того, как мы поженились. Теперь я женщина и люблю тебя любовью женщины. Только тебя. Разве ты не видишь этого?
     - Наверное, моя собственная любовь к тебе заслоняет от меня все остальное, - ответил Ральф со смущенной улыбкой.
     - Если поженимся, это пройдет, и все встанет на свои места, - утешила я и подняла к нему лицо для поцелуя.
     - Мы сделаем это ровно через месяц, - сказал он прямо мне в губы. - А пока в Сэйвил-Касле совершим оглашение.
     Мы снова поцеловались.
     - Ральф, - спросила я, - скажи честно, не будешь ли ты чувствовать неудобство из-за того, что женишься на мне? Что скажут люди твоего круга?
     Он почти оттолкнул меня.
     - Не говори глупостей! - И тут же начал целовать мои глаза, щеки, шею. - Никто мне не указ, я могу жениться на ком хочу, черт побери!
     - ...Нужно возвращаться в дом, - сказала я наконец. - Никки, наверное, повсюду ищет меня.
     Мы направились к его экипажу.
     - Кстати, о Никки, - заговорил Ральф. - Он, конечно, должен жить с нами в Сэйвил-Касле. В Девейн-Холл я назначу хорошего управляющего, и мы будем часто приезжать сюда, чтобы все знали, кто тут хозяин.
     Он поднял меня, усадил в экипаж. Снова жар его рук обжег меня сквозь плотную ткань платья, и я подумала, что сегодня ночью...
     - Думаю, что для Никки, - услышала я, - будет лучше все-таки поехать в школу.
     Я вздохнула:
     - Ты прав, Ральф. Тогда уж в ту, где учатся Чарли и Тео.
     - Конечно, дорогая. Я уже предупредил их об этом, они в восторге.
     Да, Ральф был прав в отношении школы... Прав и во многом другом...
     Я подумала, как хорошо, когда рядом есть добрый советчик.
     Подумала, что когда у нас появятся свои дети, мне будет на кого опереться.
     Подумала, как прекрасно иметь от него ребенка.
     И подумала, что, пожалуй, никогда в жизни не была так счастлива.
     Обратив к нему сияющее радостью лицо, я сказала:
     - Как я люблю тебя, Ральф!
     - Когда ты так смотришь на меня, Гейл, - ответил он, - я не могу ручаться за себя. - И с лукавой улыбкой добавил:
     - Неужели нам придется ждать целых четыре недели до венчания?
     - Не уверена. Хотя, если ты будешь вести себя достаточно осторожно, чтобы никто не заподозрил...
     Он рассмеялся:
     - Осторожность - мое призвание, дорогая. Член палаты лордов не может не быть осторожным.



   Джоан ВУЛФ
   ОБМАН

OCR AngelBooks


Анонс

     После таинственного убийства отца блистательная красавица Кейт оказалась в полной власти дядюшки-опекуна. По его воле она становится женой графа Адриана Грейстоуна. Брак по расчету, однако, принял неожиданный оборот - новоиспеченная графиня безоглядно влюбилась в собственного мужа и теперь вынуждена совмещать два равно нелегких дела - расследование гибели отца и завоевание сердца непокорного Адриана...

Глава 1

     Все началось, когда умер мой отец. Даже если я доживу до ста лет, мне не забыть того дня. Небо было свинцово-серым, а голые ветви деревьев - черными от сырости. Отца внесли в дом на носилках, которыми служила часть изгороди. Лицо его было таким же серым, как небо.
     - Понимаете, мисс Кетлин, какой-то болван, который охотился в лесу, должно быть, не заметил, что мистер Дэниэл проезжал неподалеку от него верхом. Он выстрелил и угодил в мистера Дэниэла, - пояснил Пэдди. Лицо его покраснело от холода и переживаний. - Фредди поехал за доктором.
     - Папа, - позвала я отца, опустившись рядом с ним на колени. Рана в груди была прикрыта скомканной тряпкой, которая еще совсем недавно была рубашкой Пэдди. Она насквозь пропиталась кровью. Веки отца дрогнули и разомкнулись, и я в последний раз увидела такие знакомые мне синие глаза.
     - Кейт. О Боже, Кейт, мне конец, - с трудом выговорил он, и глаза его снова закрылись.
     - Папа! - позвала я и, чувствуя, что у меня вот-вот начнется истерика, изо всех сил попыталась взять себя в руки и придать своему голосу твердость и уверенность, которых, увы, не чувствовала. - Сейчас приедет доктор. С тобой все будет в порядке.
     - Я... не думал, что... он подозревает... что я знаю... - невнятно пробормотал отец.
     - Кого ты имеешь в виду, папа? Кто тебя подозревал? - спросила я, стараясь говорить как можно громче. - Ты знаешь, кто в тебя стрелял?
     Отец долго молчал, прежде чем ответить.
     - Папа! - снова позвала я его.
     - Я не знаю... кто... - Он снова открыл глаза и устремил взгляд на Пэдди. - Пошли за... Чарлвудом, братом Лиззи, - с усилием проговорил отец и после паузы, которая потребовалась ему для того, чтобы набрать в легкие воздух, добавил:
     - Пусть он позаботится о Кейт.
     - Никому не придется обо мне заботиться, папа, - сказала я. - Не волнуйся и жди доктора. Все будет хорошо, вот увидишь.
     Взгляд отца, однако, по-прежнему был прикован к лицу старого конюха, которого он знал еще с мальчишеских лет.
     - Пэдди, - снова окликнул он.
     - Я здесь, мистер Дэниэл.
     - Обещай мне, - начал было отец и снова замолчал. Было видно, что ему становится все труднее бороться с удушьем. Заметив это, я с такой силой сжала пальцы, что ногти впились мне в ладони. - Обещай мне, что ты пошлешь за Чарлвудом.
     - Я все сделаю, как вы говорите, мистер Дэниэл, - сказал Пэдди твердым голосом, в котором слышался мягкий ирландский акцент. - Не беспокойтесь. Я позабочусь о том, чтобы мисс Кейт не осталась без присмотра.
     Залитая кровью грудь отца высоко вздымалась. В отчаянии я выглянула в окно номера небольшой обшарпанной гостиницы, где мы остановились, надеясь услышать стук лошадиных копыт, говорящий о том, что врач в самом деле вот-вот прибудет. Но единственный звук, который я слышала, было хриплое, булькающее дыхание отца.
     - Тебе не надо разговаривать, папа, - сказала я. - Доктор вот-вот будет здесь.
     Отец снова взглянул на меня.
     - Я был тебе плохим отцом, Кейт, - прошептал он едва слышно. - Но я... люблю тебя.
     После этого глаза его закрылись и не открывались уже больше никогда.

***

     Сначала мою душу захлестнула ярость. Я была настолько взбешена, что буквально заставила местные власти провести тщательное расследование с целью найти убийцу отца. Однако оно закончилось ничем: не удалось вычислить никого, на кого хотя бы могло пасть подозрение. Затем гнев, душивший меня в первое время, улегся, и ему на смену пришло ощущение тяжкого горя.
     Как ни странно, я совсем не плакала. Когда умерла моя мать, я пролила немало слез, но мне тогда было всего десять лет и я была слишком мала, чтобы понять, что слезами горю не поможешь. Однако в последующие годы я это твердо усвоила. Мои слезы не воскресили мать, и я прекрасно понимала, что отца они мне тоже не вернут.
     Когда после похорон папы мы с Пэдди, вернувшись с кладбища, достигли крыльца гостиницы, полил холодный дождь. На улицах Ньюмаркета не было ни души. В ноябре ипподром закрыли, и пустынность городка каким-то странным образом гармонировала с той пустотой, которую я ощущала в своем сердце.
     - Мистер Дэниэл был бы рад, если бы знал, что его похоронили в Ньюмаркете, - сказал Пэдди, явно стараясь хоть немного меня приободрить. - И хорошо, что на похороны пришло так много народу.
     И в церкви, и на кладбище в самом деле была целая толпа тренеров и наездников. Пришел даже кое-кто из местных владельцев конюшен. Отец был в своем кругу известным человеком.
     - Да, - сказала я, обернувшись к верному другу, который был частью моей жизни с самого моего рождения. Внезапно я почувствовала страшное одиночество. - Что же мне теперь делать, Пэдди?
     - Я думаю, мы побудем тут и дождемся вашего дядю, мисс Кетлин, - ответил он.
     Это был совсем не тот ответ, который я хотела от него услышать. Прикусив губу, я опустила голову и уставилась в пол. Под ногами я увидела камешек и пнула его ногой. Отлетев в сторону дороги, он с тихим чавканьем шлепнулся в грязь.
     - А тебе не кажется, что мы могли бы продолжать наш бизнес сами? - спросила я. - Ты мог бы покупать лошадей, а я - их тренировать.
     Я почувствовала, как рука Пэдди обхватила мои плечи. Он коротко и сильно обнял меня и тут же отпустил.
     - Ваш отец хотел, чтобы вы отправились к родственникам вашей матери, и, я думаю, он был прав, - сказал Пэдди с видимым сожалением, но твердо. - Вам уже восемнадцать, мисс Кетлин. Хорошо воспитанная молодая леди не должна разъезжать по конюшням с типами вроде меня.
     - Я всегда жила такой жизнью, - возразила я. - И потом, я тебя люблю, Пэдди, а моего дядю я даже не знаю.
     Сказав это, я бросила на Пэдди взгляд, от которого он должен был растаять от жалости. Однако моя уловка не подействовала.
     - Ваш дядя, то есть брат вашей матери, кроме всего - лорд, - бросил Пэдди довольно резко. - Я был бы плохим другом, если бы стал вас отговаривать.
     - Мы ведь даже не знаем, приедет ли он, - сказала я и носком башмака отшвырнула на дорогу еще один камешек.
     - Вот если он не приедет, тогда нам и в самом деле нужно будет обсудить, что делать дальше.
     Открыв дверь, мы вошли в гостиницу, и я про себя помолилась, чтобы мой дядя здесь не появился.
     Однако на следующий день он все же приехал. Я до сих пор помню звук твердых шагов, по которому сразу поняла, кто это.
     Дверь дяде открыл находившийся со мной Пэдди. Когда Чарлвуд представился, старый конюх пригласил его в номер.
     - Мне кажется, вы выглядите слишком молодо для того, чтобы быть дядей мисс Кетлин, - заметил Пэдди, окинув вошедшего мужчину аристократической внешности внимательным взглядом от тщательной прически до мысков ботинок. Пэдди много лет провел с моим отцом на ипподромах, и потому ни безупречного покроя костюм, ни сияющая обувь гостя не произвели на него ошеломляющего впечатления.
     - Мне тридцать два года, - сказал мужчина. - Сестра была на шесть лет старше меня.
     - Вы и в самом деле похожи на миссис Элизабет, - неохотно признал Пэдди.
     У гостя действительно были такие же золотисто-рыжие волосы и зеленые, цвета морской волны глаза, как у моей матери. Правда, мамины глаза всегда были словно подернуты какой-то дымкой, в то время как у лорда Чарлвуда они были удивительно прозрачными. Я встала, чтобы поздороваться с ним, и теперь мы стояли, глядя друг на друга. Нас разделяли всего-навсего два фута потертого ковра.
     - Я приехал, чтобы пригласить вас ко мне в дом, Кейт, - сказал наконец лорд Чарлвуд. - Ваша мать была моей единственной сестрой, и я хочу заботиться о вас в память о ней.
     У него было открытое лицо, голос звучал вполне искренно. Я взглянула на Пэдди.
     - Думаю, вам следует поехать с ним, мисс Кетлин, - мягко сказал старик. - Ваш отец хотел именно этого.
     Я кивнула. Сердце мое готово было разорваться от боли, но я не заплакала. Вместо этого я обвела взглядом небольшую мрачноватую комнату, в которой умер отец. Мы оказались в Ньюмаркете в столь необычное время по той причине, что он надеялся продать двух меринов маркизу Стейдскому, поместье которого находилось неподалеку. Сделка еще не была заключена, и мы держали лошадей на том же постоялом дворе, где и жили. Животные стоили немалых денег. Это были крупные, здоровые гунтеры, а их тренингом занималась я сама.
     - Забери лошадей, - сказала я Пэдди.
     Старик посмотрел на безупречно выглядевшего лорда, моего дядю. Чарлвуд улыбнулся.
     - Мисс Кетлин ни в чем не будет нуждаться, - пообещал он конюху, - так что вы можете оставить лошадей себе.
     На следующее утро я покинула Ньюмаркет в карете моего дяди. Дождь