шенных,  которые
ждали", когда объявят их имена, а  в  передней  просто  невозможно  было
протиснуться. Очередь стояла даже на улице! Мама была на седьмом небе от
счастья. Ведь об этом вечере уже говорили как о событии сезона! Ну о чем
еще могла мечтать хозяйка светского приема?
   Самый  трудный  момент  настал,  когда  мы  с  Кэролайн  должны  были
открывать бал. Было так страшно выходить на  паркет  перед  всеми  этими
незнакомыми людьми и танцевать под пристальными взглядами десятков глаз.
Я бы лучше прыгнула на  Себастьяне  через  шестифутовый  барьер!  Заноза
танцевал с Кэролайн, а дядюшка  Джордж  -  со  мною.  Слава  Богу,  наше
сольное представление длилось не слишком долго - примерно  через  минуту
по знаку маэстро на паркет ступили другие пары.
   Дядюшка Джордж увидел на моем лице облегчение и улыбнулся.
   - Ты прекрасно танцуешь, Дина, - добродушно сказал он. -  И  главное,
сегодня ты необычайно хорошо выглядишь. Я всегда знал,  что  ты  станешь
настоящей красавицей.
   - Благодарю вас, дядя Джордж, - отвечала я.
   - Ну, и как тебе нравится Лондон? - спросил он.
   Вскоре  танец  кончился,  и  я   обнаружила   перед   собой   Занозу,
склонившегося в поклоне.
   - Ну, теперь твоя очередь, - сказал он, увидев, что  я  с  изумлением
уставилась на него.
   - О, - удивилась я, - ты что же, хочешь танцевать со мной?
   - Нет, - отозвался он с жутким сарказмом, - я собираюсь  танцевать  с
китайским императором! Идем же, Рыжая, не будь такой глупой.
   Он взял меня за руку и вывел на середину. Я гневно глянула на кузена,
но мы были слишком близко к другим танцующим, чтобы  я  могла  поставить
его на место, как он того заслуживал. Торнтон обнял меня за талию, и мне
оставалось лишь  прожигать  взглядом  дырку  в  его  галстуке.  К  слову
сказать, меня всегда жутко раздражало, что он на целую голову выше меня.
   Музыка заиграла, ноги наши задвигались в ритме танца.
   Ни Кэролайн, ни мне не было дозволено танцевать вальс на нашем первом
балу.  Это  очень  строгое  и,  как   мне   кажется,   глупое   правило,
установленное патронессами Олмака. Кажется,  у  них  было  решено  между
собой, что до тех пор, пока одна  из  них  не  даст  своего  формального
разрешения, дебютантка не имеет права вальсировать.
   Поэтому я вынуждена была пропустить все вальсы на моем  первом  балу,
но, к полному моему изумлению, абсолютно все остальные танцы у меня были
расписаны. Карточка заполнилась в первые же десять минут! Причем именами
не  одних  только  друзей  Занозы,  которые  крутились  рядом,  преданно
заглядывая мне в глаза. Меня приглашали и джентльмены, с которыми Заноза
не был знаком!
   Это принесло мне немалое душевное облегчение. Кэролайн тоже все время
танцевала, но это было неудивительно. Мама буквально сияла от счастья, а
я радовалась за нее. Она ведь  так  старалась,  бедняжка.  Как  было  бы
ужасно, если бы я просидела весь вечер в компании старух!
   Спать мы легли не раньше трех, и,  должна  сознаться,  что  следующее
утро  проспала.  Таким  образом,  из-за  меня  Себастьян  лишился  своей
привычной пробежки в парке. Когда я наконец сумела открыть глаза,  яркое
солнце светило в окно, свидетельствуя о том, что  уже  далеко  не  шесть
часов утра.
   - Ты почему меня не разбудила? - спросила  я  Лайзу,  которая  всегда
приносила мне утренний чай. - Я никогда так долго не сплю.
   - Его светлость велел дать вам выспаться, мисс. Граф сказал,  что  вы
не привыкли так поздно ложиться.
   - Проклятие! - проворчала я себе под нос. Должно быть, Себастьян  уже
разнес копытами весь денник.  В  Лондоне  нет  подходящих  лугов,  чтобы
выпустить его побегать, а он  просто  не  привык  так  долго  стоять  на
привязи! И как ни противно мне было признавать, что Заноза хоть в чем-то
оказался прав, я начинала думать, что  он  не  зря  запрещал  мне  брать
Себастьяна в Лондон. Было  просто  непорядочно  по  отношению  к  лошади
запирать ее в конюшне. Грумы,  конечно,  по  несколько  часов  ежедневно
гоняли его в манеже, но ведь он вовсе не привык к такой жизни.
   В свое оправдание должна сказать, что даже не  представляла,  сколько
времени придется Себастьяну проводить в стойле.
   Покончив с чаем, я выбралась из постели.
   - Подай костюм, пожалуйста, - приказала я Лайзе, которая  уже  стояла
перед шкафом.
   - Ваш костюм для верховой езды, мисс Дина?
   - Да.
   - Но ведь скоро  придут  с  визитами,  -  возразила  служанка.  -  Вы
наверняка захотите остаться дома, чтобы принять гостей?
   - Чего я уже хочу, - спокойно произнесла я, - так  это  вывести  свою
лошадь. Достань амазонку, пожалуйста.
   Я уже заканчивала умываться и собиралась облачиться в  костюм,  когда
вошла очень юная горничная с запиской.
   - От его сиятельства, - застенчиво промолвила она. Записка  содержала
всего одну фразу: "Я сегодня утром выводил твоего Себастьяна. Заноза".
   Разумеется,  в  душе  я  была  благодарна  ему.  Меня   действительно
тревожило состояние Себастьяна. Но с  другой  стороны,  я  рассердилась.
Ведь лишь из-за его глупого приказа меня не  подняли  в  обычное  время,
чтобы я сама могла заняться своей лошадью!
   Хотя,  с  другой  стороны,  я  до  сих  пор  чувствовала   усталость.
Оставалось лишь догадываться, что было бы со мной, встань  я  на  четыре
часа раньше.
   И я решила про себя не вспоминать об этом, если  только  Торнтон  сам
мне не напомнит. Ведь если я поблагодарю его, он подумает,  что  я  рада
поспать подольше, а если начну сыпать упреками, то  покажусь  неучтивой.
"В этом весь Заноза, - думала я в раздражении, глядя, как Лайза  достает
из шкафа одно из моих многочисленных новых платьев. - Вечно ставит  меня
в дурацкое положение!"
   Лайза не ошиблась насчет утренних визитов.  Никак  не  меньше  дюжины
молодых людей зашли повидаться со мной и Кэролайн. Не успев  сообразить,
что происходит, я пообещала поехать сегодня в парк на верховую  прогулку
с виконтом Эддингтоном, а на другое утро пойти в  Тауэр  смотреть  диких
животных с мистером Ричардсоном.
   Так прошел весь апрель: танцы, ассамблеи,  рауты,  спектакли,  опера,
маскарады, музыкальные  вечера,  прогулки  по  парку  то  верхом,  то  в
коляске... Мама оказалась  права  насчет  наших  нарядов.  Потребовалось
невероятное количество платьев, чтобы участвовать в  бесконечной  череде
лондонских развлечений.
   Могу не без удовольствия похвастать, что успела подцепить  нескольких
достойных внимания женихов. Мы с Кэролайн решили, что троих вполне можно
рассматривать в качестве приемлемых "вариантов".
   Первый был друг  Занозы  -  виконт  Эддингтон,  красивый  и  приятный
молодой человек двадцати четырех лет. Он чудесно улыбался, владел вполне
приличным имением (правда, расположенным в  краях,  которые  не  слишком
славятся своей охотой), и явно был богат.
   Затем  шел  Дуглас  Маклауд,  который  сначала  гостил   у   нас   на
Гросвенор-сквер, а потом переехал к  своему  кузену.  Дуглас  мне  очень
нравился, хотя и был чересчур серьезным в общении. Правда, он не являлся
старшим сыном в своей семье, так что поначалу я  не  числила  его  среди
возможных соискателей. Ведь я искала мужа с хорошим имением и  лошадьми.
Однако потом мама сказала, что дядюшка Джордж разузнал  о  его  делах  и
выяснилось, что Дугласу досталось  наследство  от  деда  по  материнской
линии. И мы с Кэролайн внесли его в число возможных "вариантов".
   Последним  в  нашем  списке,  хотя,  разумеется,  не  в   ряду   моих
поклонников, был лорд Ливингстон. Он, правда, оказался несколько старше,
чем, как я себе представляла, должен быть мой супруг. На самом  деле  он
был  почти  ровесником  этого  проходимца   Монтелли,   зато   отличался
потрясающей красотой и невероятным богатством. Это была почетная добыча,
и мне очень льстило, что этакий красавец заинтересовался мною.
   Но самой крупной моей добычей оказался не кто иной, как Заноза!
   За Кэролайн также волочился шлейф воздыхателей - такой  длинный,  что
мы даже не стали составлять список ее "вариантов". А  главное,  с  самой
первой недели нашего пребывания в Лондоне  она  твердо  знала,  за  кого
хочет замуж. Это было решено в то мгновение, когда они с лордом Робертом
Дэлвини увидели друг друга. Я никогда  не  верила  в  любовь  с  первого
взгляда, но факт остается фактом: именно это  случилось  с  Кэролайн.  Я
видела все собственными глазами. И  все  видели.  И  знали,  что  теперь
остается лишь дождаться официального объявления о помолвке.
   Поскольку  Кэролайн  была   пристроена,   то   взоры   многочисленных
родственников, разумеется, обратились на  меня.  Я  прекрасно  понимала,
сколько потратил на  меня  Заноза,  а  потому  изо  всех  сил  старалась
поскорее поймать себе мужа. Могу заверить, что делала все возможное.
   Я ездила кататься  в  экипаже  с  лордом  Ливингстоном,  верхом  -  с
Дугласом Маклаудом, ела  мороженое  в  обществе  виконта  Эддингтона.  Я
танцевала со  всеми  троими  на  каждом  балу  и  рауте,  куда  мы  были
приглашены. Я из последних сил старалась видеть только их  положительные
стороны.
   У всех троих, однако, имелись серьезные недостатки.
   Так, например, виконт  Эддингтон  оказался  никудышным  всадником,  а
глядя на ту лошадь, на которой он появлялся  в  Лондоне,  я  поняла:  он
ничегошеньки не смыслит и в лошадиной стати. Хотя,  конечно,  это  можно
было  обратить  в  свою  пользу.  Ведь  с  таким  мужем  я  получила  бы
возможность единолично распоряжаться конюшнями.  Но  с  другой  стороны,
разве не приятно  смело  отправляться  со  своим  супругом  на  утреннюю
прогулку, не опасаясь, что тот грохнется с коня и  его  придется  тащить
домой на носилках?
   Дуглас Маклауд неплохо держался в  седле,  но  был  ужасно  обидчивым
человеком. Он так серьезно воспринимал каждое мое слово!  Может,  вы  не
заметили, но у меня есть привычка все преувеличивать. С  Дугласом  же  я
вынуждена была бы постоянно следить за своими словами, чтобы  понапрасну
его не тревожить и не ранить его чувства. Было бы  довольно  утомительно
всю жизнь так напрягаться! Уж  лучше  безбоязненно  выговаривать  своему
мужу, не думая, что он потом полдня будет переживать из-за чепухи.
   Наконец, лорд Ливингстон. Возможно, лучший из всех  троих,  но  я  не
была уверена, что сумею затащить его под венец. Да и мама сказала, что у
него репутация жестокого сердцееда. Я вполне верила этому, ведь  он  был
ужасно привлекателен и отчаянно флиртовал. Разумеется, в  данный  момент
он флиртовал только со мною, но я никак не могла понять, есть ли за этим
что-нибудь еще. Ливингстон был настоящим светским львом, а у меня просто
не хватало опыта общения со светскими львами. Сказать по правде, порой я
чувствовала себя рядом с ним немного неловко. Невозможно было понять,  о
чем он думает. Я предпочитаю ясно видеть, с кем имею  дело.  Не  так  уж
приятно, наверное, выйти замуж за эдакую ходячую загадку.
   Кэролайн считала, что  мне  надо  сосредоточиться  на  Дугласе.  Мама
склонялась к Эддингтону. Сама же я предпочитала Ливингстона (мне  всегда
нравился вызов). Когда же мама  обратилась  за  советом  к  Занозе,  тот
ответил, что ничего в этом не понимает, и  посоветовал,  чтобы  я  брала
того, который клюнет.
   Наверное, он решил, что я так и не смогу женить на себе ни одного  из
троих. Разумеется, такие речи лишь подогрели мой энтузиазм.
   К середине мая охота на мужа достигла кульминации. Это  случилось  на
садовом пикнике в красивейшем загородном доме, который принадлежал одной
из самых видных светских дам, герцогине Мертон. Усадьба располагалась на
берегу Темзы, и окружали ее  бесконечные  фруктовые  сады  и  лужайки  с
летними домиками. Был  здесь  даже  зеленый  лабиринт,  почти  такой  же
огромный, как в Хэмптон-корт. Несомненно, ежегодная "садовая"  вечеринка
в доме герцогини является одним из самых  заметных  событий  лондонского
сезона. И  я  вполне  понимаю,  почему.  Все  здесь  было  особенным:  и
прекрасное убранство сада, и изысканная кухня, и приятная компания. Даже
погода радовала собравшихся теплом и светом. "Как же, наверное,  приятно
быть герцогиней, - думала я, - и иметь все, что пожелаешь!"
   Мама, Кэролайн и я отправились туда  в  сопровождении  Занозы.  Целую
неделю перед этим он отсутствовал, гостил в Гэмпшире у своего друга,  но
вернулся как раз вовремя, чтобы успеть  на  прием  в  саду  у  герцогини
Мертон. В тот сезон Заноза проявил настоящие чудеса братской любви. Ведь
он сопровождал Кэролайн на все многочисленные мероприятия,  которые  сам
считал крайне утомительными. Разумеется, меня он  тоже  сопровождал,  но
лишь потому, что мы повсюду ездили вместе с Кэролайн.
   Честно говоря, по  мере  того  как  сезон  продолжался,  нрав  Занозы
портился. И, как обычно, он срывал свое дурное настроение на  мне.  Даже
Кэролайн указала брату на чрезмерную раздражительность.
   - Стоит Дине только рот открыть, как ты уже готов на нее наброситься,
- заметила она ему незадолго до его отъезда в Гэмпшир.  -  Что  с  тобой
происходит, Торнтон?  Уж  если  Лондон  так  действует  тебе  на  нервы,
пожалуйста, не думай, что ты непременно обязан  оставаться  здесь  из-за
меня. Тетя Сесилия весьма ответственно относится к  своим  обязанностям,
да и потом ты уже знаешь, что мы с  Робертом  все  окончательно  решили.
Теперь пора подключаться адвокатам.
   Освободившись, таким образом, от  тяжкой  обузы,  Заноза  моментально
получил приглашение в гости и через пару дней умчался  к  другу.  Мы  не
видели его на Гросвенор-сквер до самого последнего дня перед  приемом  у
герцогини. Он решил во что бы то ни стало сопровождать нас туда.  "Чтобы
самому увидеть, как ты продвинулась за мое отсутствие",  -  пояснил  мне
Торнтон.
   - Ты уверен, что не ради Розамунд Лейтон?  -  поддела  его  Кэролайн.
Розамунд - это девушка, которая, как и мы  с  Кэролайн,  дебютировала  в
нынешнем году.  Она  была  необычайно  хороша  собой:  блестящие  черные
волосы, огромные синие глаза...  Розамунд  благосклонно  поглядывала  на
Занозу, а тот не скрывал своего удовольствия. Когда же я  заметила,  что
он падок на лесть, он ответил, что для разнообразия вынужден общаться  с
девушками, которые его  нахваливают.  Это  компенсирует  ему  общение  с
другими, теми, кто его постоянно критикует.
   Я от всей души возненавидела Розамунд Лейтон и  ее  блестящие  черные
волосы. Наверняка она тоже явится к герцогине Мертон, и мысль о том, что
я вынуждена буду целый день наблюдать, как она увивается вокруг  Занозы,
омрачала  мне  настроение.  Уверяю  вас,  подобное  зрелище  -  не   для
слабонервных!
   Однако, очутившись в прекраснейших садах герцогини, я  почувствовала,
что при всем желании не смогу  надолго  сохранить  мрачное  расположение
духа. Трое моих кавалеров также ожидались в качестве гостей, и я решила,
что, понаблюдав их здесь, в более естественной обстановке, так  сказать,
на пленэре, легче приму окончательное решение.
   Программа всех подобных приемов  очень  проста.  Можно  прогуливаться
среди газонов, наслаждаясь видами, угощаться за столом, накрытым в доме,
беседовать с друзьями и знакомыми. В жаркий майский денек очень  приятно
проводить время подобным образом.
   Первый час после нашего прибытия в Мертон-Хаус я провела  с  Дугласом
Маклаудом, который слушал каждое мое слово с выражением такого глубокого
интереса, что вскоре я почувствовала себя ужасно подавленной.
   Затем, слава Богу, меня увел от него виконт Эддингтон. Виконт - очень
веселый молодой человек, и я с  удовольствием  болтала  еще  целый  час,
бродя с ним по саду. Если бы мне  ни  разу  не  пришлось  наблюдать  его
верхом на лошади, то я, должно быть, с энтузиазмом думала бы о нем как о
своем будущем муже. К несчастью,  я  знала,  как  он  смотрится  верхом.
Воспоминание об этом приводило меня в отчаяние.
   Вдруг я заметила Занозу, который важно вышагивал передо мной под руку
с этой  противной  Розамунд  Лейтон.  При  виде  ее  глупых,  по-телячьи
покорных глаз кому угодно стало бы дурно!
   В общем, когда ко мне подошел лорд Ливингстон, я совсем утратила свое
веселое настроение. "Вовсе не так  уж  приятно  отлавливать  женихов,  -
думала я. - То есть, конечно, довольно весело, когда ты просто играешь в
эти игрушки, составляешь дурацкие списки и сплетничаешь о молодых  людях
с подружками,  но  когда  перед  тобой  встает  перспектива  провести  с
малознакомым человеком всю оставшуюся  жизнь...  Вот  это  действительно
страшно".
   Лорд Ливингстон положил мою руку себе на  рукав  и  решительно  увлек
меня по длинной аллее, которую я прежде не замечала. Он весело болтал  о
чем-то, а я улыбалась и кивала ему, не давая себе труда вслушиваться.
   Лорд Ливингстон выглядит точь-в-точь как романтический герой.  Должно
быть, это одна из причин, почему он  успел  разбить  так  много  сердец.
Волосы у него темные и ниспадают на  лоб  непокорной  волной.  Улыбка  -
немного насмешливая, да и говорит он всегда несколько  иронично.  Именно
эта  неизменная  ирония  немного  смущала  меня.  Я  никогда  толком  не
понимала, что он на самом деле имеет в виду: то, что говорит, или  прямо
противоположное. Если честно, общение с ним меня всегда утомляло.
   - Скажите, лорд Ливингстон, - спросила я, когда мы вошли в  небольшую
и очень красивую рощицу, где он явно захотел остановиться, - вы что  же,
никогда не улыбаетесь?
   Его красивые черные глаза удивленно округлились.
   - Не улыбаюсь? - переспросил он.
   -  Ну  да.  Понимаете,  такой,  настоящей  улыбкой...   Действительно
радостной. Улыбкой, глядя на которую все понимают, что вы счастливы.
   Он выгнул черную бровь:
   - Не правда, я улыбаюсь, малышка.
   - Знаю. Но ваши улыбки обычно такие двусмысленные, - возразила я, - и
никогда не кажутся счастливыми.
   Тогда он одарил меня одной из этих своих насмешливых улыбок:
   - Никогда?
   - Ну вот, - сказала я, указывая на его губы. - Вы опять сделали  это.
А ведь это никак не назовешь счастливой улыбкой, милорд. Вот  счастливая
улыбка. - И я лучезарно оскалилась. - Видите?
   Он смотрел на меня с каким-то загадочным выражением  лица.  Он  часто
смотрел на меня так. И я никогда не понимала, что это может значить.  Но
сегодня я решила непременно разобраться со  всеми  загадками,  и  потому
продолжала:
   - О чем вы думаете, когда так на меня смотрите?
   - Я думаю, - быстро отозвался он, - что ты - самая красивая  девушка,
и что я хочу поцеловать тебя. - И он сделал это.
   Его поцелуй вовсе не был похож  на  поцелуй  синьора  Монтелли.  Этот
оказался куда серьезнее. Левой рукой крепко обхватив мою  талию,  правой
лорд Ливингстон надежно придерживал мой затылок, так, чтобы я никуда  не
вырвалась. Рот его был жесток и даже жесток. Я  не  могла  и  вздохнуть.
Обеими руками я упиралась в его плечи, но ничего не могла поделать.  Мне
стало страшно и одновременно противно, как вдруг холодный гневный  голос
прорвался сквозь тишину рощицы:
   - Отойди от нее, Ливингстон, сейчас же. Это был Торнтон.
   Лорд Ливингстон сразу ослабил объятия, я сумела выскользнуть  из  его
рук. И я бросилась через заросли к Занозе так, словно по пятам  за  мной
гналась целая свора гончих.
   - Да что ты расстраиваешься, Торнтон, - сказал лорд Ливингстон. Голос
у него почему-то сел, и  он  был  вынужден  сделать  паузу,  прежде  чем
договорить:
   - Я ведь намерен жениться.
   Заноза глянул мне в лицо сверху вниз.
   - Это правда, Дина? - спросил он. - Ты согласилась за него выйти?
   Задрав голову, я уставилась  в  лицо  кузена.  Мне  еще  ни  разу  не
доводилось видеть Занозу  таким.  Глаза  его  блестели  от  гнева,  губы
побелели. Даже кончик носа, казалось, стал белым.
   Я затрясла головой так, что прическа чуть не рассыпалась.
   - Нет, Торнтон! - воскликнула я, перевела дух и прошептала:
   - Пожалуйста, не заставляй меня выходить за него.
   Противно в этом признаваться, но голос мой прозвучал почти  умоляюще.
Однако  мысль  о  том,  что  вс