ин что-то бормотала в свое оправдание, я откинулась на спинку сиденья, полузакрыв глаза и слушая, как барабанит дождь по крыше кареты. Филип молча сидел рядом со мной, угрюмо уставившись в залитое дождем окно.
     Когда я вошла в гардеробную, пробило полночь. Бетти ждала меня. Она расстегнула у меня на спине маленькие пуговки бледно-розового вечернего платья, помогла надеть ночную рубашку, расплела мои косы и расчесала волосы гребнем. Я надела зеленый, бархатный халат и прошла в спальню.
     В камине потрескивал огонь, и свечи в латунных подсвечниках отбрасывали золотистый свет на ковер. Я сияла халат, легла в постель и прислушалась.
     Из-за двери соседней гардеробной до меня донеслись приглушенные мужские голоса.
     Это Филип разговаривал со своим слугой. Должно быть, он собирается лечь в спальне.
     Я откинулась на подушки и улыбнулась с облегчением, в предвкушении того? что последует дальше.
     Пять минут спустя он вошел в комнату, задул свечи на столе и лег рядом со мной в постель.
     Наша близость в этот раз была такой же, как в Уинтердейл-Парке, и в то же время другой. Да, Филип желал меня так же сильно, как и тогда, и нежность его все так же зажигала во мне огонь. И волны наслаждения, поднимавшиеся во мне, и дрожь сладострастных минут - все было то же.
     И после, когда мы, обессиленные, лежали в объятиях друг друга и я прислушивалась к тяжелым глухим ударам его сердца, не желая отпускать его от себя никогда, - все было точно так же.
     Но, проснувшись на рассвете, я обнаружила, что Филипа рядом со мной нет. Дождь перестал, и бледный лунный свет, струившийся в окно, освещал его темную фигуру. Он накинул халат и стоял у окна, прижавшись лбом к стеклу и глядя в пустынный ночной сад.
     Он выглядел таким несчастным, таким одиноким.
     Сердце мое сжалось от боли. В своей любовной слепоте я полагала, что наше супружество положит конец его внутреннему одиночеству. Я наивно полагала, что теперь, когда у него есть жена, которая любит его всем сердцем, он будет по-настоящему счастлив.
     И в самом деле, в Уинтердейл-Парке между нами существовала, как мне казалось, более тесная связь, чем просто физическое влечение, которое мы всегда чувствовали друг к другу.
     Но после возвращения в Лондон все переменилось.
     И что я в действительности о нем знаю? - спрашивала я себя. По правде говоря, Филип редко делился со мной своими мыслями и чувствами. Он привык жить один и полагался только на себя - на свои силы, способности, сообразительность.
     И можно ли придавать слишком большое значение тому, что он опытный любовник? Он был близок со многими женщинами, и я это понимала. Почему же, спрашивается, я должна значить для него больше, чем другие женщины, к которым он питал страсть?
     Я лежала в темноте, смотрела на своего мужа и чувствовала себя глубоко несчастной.
     Он был и оставался для меня загадкой. Он вел жизнь, которая была чужда тому кругу, в котором я росла. У него было множество женщин, он стал причиной гибели человека и сам говорил об убийстве с небрежной легкостью, которая меня пугала.
     Но нельзя забывать, что он был выброшен в этот порочный мир еще совсем ребенком и ему пришлось самому учиться выживать в этих жестоких джунглях. И как я могу винить его за то, что он стал таким, какой он есть? Никто не имеет на это права.
     Он мог стать куда хуже.
     Но он был нежен с Анной.
     Он был добр к Нэнни.
     Я смотрела на его спину, застывшие широкие плечи и боролась с желанием встать и подойти к нему. Он не хочет, чтобы я сейчас была с ним рядом, - я инстинктивно чувствовала это. Поэтому лежала тихо, как мышка, и ждала, когда он сам вернется в постель.
     Прошло еще пятнадцать минут, и он наконец отвернулся от окна и лег в кровать. В каждом его движении сквозила невероятная усталость.
     "Что с тобой, Филип?"
     Мне хотелось выкрикнуть эти слова. Хотелось заключить его в объятия, прижать к себе крепко-крепко.
     Но он не хочет сейчас быть со мной. Несколькими часами раньше он желал меня, но не теперь.
     Он взбил подушку, повернулся ко мне спиной и погрузился в сон.
     А я еще долго лежала без сна, беззвучно плача и отчаянно пытаясь понять, что за пропасть разделяет нас.

***

     Наутро я проснулась с головной болью.
     - Вчера ты выпила слишком много пунша, - сказал Филип, входя в спальню в десять утра и застав меня в постели.
     Он был одет в костюм для верховой езды, на щеках его горел румянец. По его виду никак нельзя было сказать, что он полночи провел, стоя у окна.
     - Ты был в парке? - тоскливо промолвила я.
     - Да, мы с Изабеллой совершили прекрасную прогулку.
     Я закрыла глаза. Пунш тут совсем ни при чем, и я это знала.
     Он продолжал:
     - Джорджи, я получил сегодня письмо от своего поверенного - он пишет о проблемах с каналом в Уинтердейл-Парке. Я собираюсь поехать туда посмотреть, как идут дела, и принять решение.
     Я тихо спросила:
     - Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?
     Он нахмурился.
     - Да, потому что не следует сейчас оставлять тебя одну. С другой стороны, я планирую вернуться уже завтра. Зачем тебе проделывать это утомительное путешествие ради одного дня, тем более что ты плохо себя чувствуешь?
     Я вздохнула:
     - Анна расстроится, если я приеду и уеду так скоро.
     - Ну вот, это и есть ответ на мой вопрос, не так ли?
     - Да, пожалуй, - хмуро согласилась я.
     Он решительно хлопнул по бедру кожаными перчатками, которые держал в руке.
     - Отлично. Я уезжаю почти на сутки, а ты за это время постарайся не отлучаться из дома.
     - Господи, Филип, - раздраженно сказала я, - зачем делать меня узницей в собственном доме? Я не вижу причин весь день сидеть взаперти.
     - Ты не видишь, а я вижу, - возразил он. - Ты будешь делать, как я скажу, Джорджиана. Не забывай, что кто-то уже два раза покушался на твою жизнь.
     - Обещаю не гулять в зверинце, - попробовала сострить я.
     За эту шутку он наградил меня тяжелым взглядом:
     - Оставайся дома. Слышишь?
     Я натянула на себя одеяло и обиженно выпятила нижнюю губу.
     - Да, Филип, - буркнула я. - Слышу.
     - Вот и славно. Я уезжаю через час. Жди меня завтра вечером. - Он подошел к кровати и небрежно чмокнул меня в лоб. - Надеюсь, тебе станет лучше к тому времени.
     - Спасибо за заботу, - проворчала я. - До скорого свидания.
     Он направился к двери. Я с трудом удержалась, чтобы чем-нибудь не запустить в него.
     Иногда он просто невыносим.
     Я снова уснула и проспала целый час. После вторичного пробуждения мне стало гораздо лучше. Как только я оделась, ко мне зашла Кэтрин - посекретничать. Я попросила Бетти принести нам чаю, пригласила Кэтрин присесть в кресло, а сама устроилась в шезлонге.
     Несколько минут мы обменивались впечатлениями о прошедшем бале, наконец Кэтрин перешла к цели своего визита:
     - Я бы хотела попросить тебя об одном одолжении, Джорджи. Ты не могла бы сегодня вечером поехать со мной в Воксхолл?
     - В Воксхолл? - удивленно повторила я. - А леди Уинтердейл отпускает тебя туда?
     Сады Воксхолла были излюбленным местом светских увеселений, но леди Уинтердейл считала, что незамужним девушкам неприлично там появляться, и мы с Кэтрин ни разу там не были. Из того, что мне было известно, я заключила, что поводом для ее неодобрения служил тот факт, что в Воксхолле во время вечеринок подавали очень крепкий пунш и многие юнцы из присутствовавших гостей вели себя чрезвычайно развязно. Некоторые из них, по рассказам, доходили до того, что утаскивали невинных девушек с тропинки в кусты, чтобы запечатлеть на их губах греховный поцелуй.
     - Сегодня вечером там будет концерт, и герцогиня Фэркасл попросила меня сопровождать ее, - пояснила Кэтрин. Глаза ее сияли за стеклами очков. - Эдвард тоже там будет, Джорджи. Мы вместе поужинаем в одной из беседок, а потом, может быть, даже прогуляемся по парку...
     Она умолкла и умоляюще взглянула на меня.
     Бедняжка, думала я. Им с Ротерэмом, наверное, ни разу не удалось побыть наедине.
     - Но ведь Ротерэм все еще в трауре, - сказала я.
     - Да, это так, но он может надеть домино и маску - так принято одеваться, когда едешь в Воксхолл. Все знакомые герцогини будут в маскарадных костюмах, и никто не узнает Эдварда в таком наряде. Так что его присутствие никого не шокирует.
     - А твоя матушка позволила тебе ехать? - с сомнением спросила я. - Ты же знаешь, она не одобряет вечеринки в Воксхолле.
     Кэтрин вздохнула.
     - Мне пришлось намекнуть ей о наших с Ротерэмом отношениях, и она сразу же переменила свое мнение насчет Воксхолла. Однако она настаивает, чтобы со мной поехал кто-нибудь еще, кроме герцогини, поскольку ее светлость будет, вероятно, занята со своим любовником и не станет следить за мной.
     Я была немало удивлена, когда впервые узнала, что у герцогини Фэркасл есть постоянный любовник - лорд Маргейт, завсегдатай ее музыкальных собраний. Он сопровождал ее и на все остальные светские вечеринки. Насколько мне было известно, законный супруг герцогини герцог Фэркасл ни разу не появился в Лондоне за все время сезона.
     - К несчастью, - продолжала Кэтрин, - мама не сможет сегодня ехать с нами - у нее неважно с желудком. Всю ночь ей нездоровилось. Так ты не согласишься поехать со мной, Джорджи?
     Я посмотрела на нее удивленно и насмешливо:
     - Но разве я смогу играть роль дуэньи?
     - Ну конечно. Ты же замужем за моим кузеном, разве не так?
     Тут меня осенила догадка, я прищурила глаза и спросила:
     - Скажи, Кэтрин, ведь вы с Ротерэмом наверняка договорились об этом только тогда, когда стало точно известно, что леди Уинтердейл не сможет сопровождать тебя в Воксхолл?
     Она робко взглянула на меня.
     - Если бы с нами поехала мама, она бы ни на секунду не выпустила меня из виду, Джорджи. У тебя не такие старомодные взгляды на приличия.
     Я улыбнулась:
     - Да, верно. - И тут же вспомнила о приказе Филипа не покидать дом ни под каким предлогом. Он придет в ярость, если узнает, что я была в Воксхолле. Но, бросив взгляд на Кэтрин, я поняла, что не в силах ей отказать.
     И придумала компромисс.
     - Ты не будешь против, если мне составит компанию капитан Стэнтон? - спросила я ее. - Мне очень неловко, что я почти не виделась с ним со дня его приезда в Лондон.
     - Ну конечно, приглашай капитана Стэнтона, - с готовностью подхватила Кэтрин и, волнуясь, спросила:
     - И ты согласна поехать, Джорджи?
     Я глубоко вздохнула. Фрэнк будет со мной и защитит в случае опасности - он же испанский ветеран. Я облачусь в домино, что сделает меня неузнаваемой. В качестве дополнительной предосторожности я решила попросить Бетти вшить в складки домино маленький кармашек. То, что я туда положу, поможет мне избежать неприятностей.
     - Да, - ответила я Кэтрин. - Я поеду с тобой в Воксхолл.

***

     В тот вечер нас, приехавших вместе с герцогиней, было восемь: сама герцогиня и лорд Маргейт, лорд Ротерэм и Кэтрин, мистер Фергус Макдональд и леди Лаура Ринс-дейл и мы с Фрэнком. Воксхолл расположен на южном берегу Темзы, и чтобы добраться туда, нам пришлось сначала доехать в каретах до Вестминстера, а там нанять лодку, чтобы переплыть реку.
     Вечер выдался ясный и теплый, и заходящее солнце отбрасывало на реку красные, ярко-алые и оранжевые отблески. Мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы со мной в лодке сидел Филип, а не Фрэнк.
     Наша компания высадилась на южном берегу реки, и мы вступили в сады через знаменитый главный вход. Эта аллея, обсаженная вязами, на которых раскачивались фонарики, напомнила мне волшебную страну, о которой в детстве рассказывала матушка. Мы шли парами по дорожке, пока не достигли огромной площадки посреди парка, где были полукругом расставлены павильончики с прохладительными напитками и закусками. Павильончики были освещены и ярко расписаны. Герцогиня заказала места в одном из таких павильончиков, и мы его быстро отыскали, поскольку на нем значилось ее имя, написанное на карточке, прикрепленной к двери.
     Мы заняли места в павильончике, расписанном картинками, изображавшими танцы вокруг майского дерева, и я с любопытством оглянулась вокруг.
     В центре открытой площадки играл оркестр, а по дорожкам прогуливались парочки, приветствуя друг друга. Загородки павильонов были достаточно низкими, и обедающие без труда могли обменяться рукопожатиями с проходящими мимо знакомыми. В глубине главной аллеи виднелась огромная ротонда, где проходили танцы.
     Я кивнула в сторону оркестра и поинтересовалась у Кэтрин, которая сидела рядом со мной в голубом шелковом домино и полумаске:
     - Это и есть концерт?
     - Нет. Мистер Хук будет играть на органе, но чуть позже.
     - Понятно.
     - Да, тут есть на что посмотреть, Джорджи, - сказал Фрэнк, сидящий по другую сторону от меня. Как и все остальные джентльмены в нашей компании, он надел поверх вечернего фрака черное шелковое домино.
     - Вы никогда не бывали в Воксхолле, капитан? - любезно осведомилась герцогиня. Ее домино и полумаска были бледно-лилового оттенка.
     - Нет, ваша светлость.
     - Вам здесь понравится, - продолжала герцогиня. - Обязательно прогуляйтесь с леди Уинтердейл по самым красивым аллеям. К примеру, в Южной аллее есть три великолепных сводчатых прохода, имитирующих развалины Пальмиры. Они выполнены очень близко к оригиналу, я полагаю.
     - Герцогиня, это вы? Я заметила ваше имя на павильоне. - Дама средних лет с густо нарумяненными щеками остановилась у нашей дверцы. - Как я рада снова встретить вас.
     Женщины принялись беседовать, а я еще раз окинула взглядом открытую площадку с гуляющими парочками и внезапно поняла, что многие из тех, кто прогуливался без масок, состояли в браке, но не со своими спутниками.
     Это наблюдение повергло меня в уныние, особенно в свете утренних размышлений о моем собственном муже. Я перевела взгляд на Кэтрин и лорда Ротерэма. Он склонил к ней голову, внимательно ее слушая. Долговечны ли его чувства к Кэтрин, думала я, или развратные нравы, царящие в светском обществе, разрушат его чистую любовь, которую он испытывает к Кэтрин, и заставят искать ту, что будет не так наивна и беззащитна, как она?
     Я внимательно посмотрела на полускрытое маской лицо лорда Ротерэма. Я вспомнила о морщинках вокруг его глаз - следах былых страданий, и у меня немного отлегло от сердца. Нет, за Кэтрин можно не волноваться. Она в безопасности со своим дорогим Эдвардом. Этот человек на собственном горьком опыте познал, что есть главное в жизни. Фрэнк тихонько промолвил мне на ухо:
     - Пойдем потанцуем, Джорджи?
     Я вовсе не собиралась покидать павильон, но прекрасно понимала, что у Фрэнка это единственная возможность потанцевать со мной, пока он находится в Лондоне. Я сама пригласила его и, значит, должна подарить ему этот танец.
     - Да, конечно, - с легкостью согласилась я, и он повел меня к ротонде, откуда уже раздавались звуки вальса.
     Фрэнк обнял меня за талию, и мы закружились в танце.
     Он сразу же начал разговор:
     - Джорджи, я так долго пытался застать тебя одну. Ты знаешь, что говорят в городе о том, что случилось с тобой в парке?
     Мы сделали разворот, и мое розовое домино распахнулось.
     - Прекрасно знаю, Фрэнк. Это не правда, поверь мне. Филипу никогда бы не пришло в голову избавиться от меня.
     - А это правда, что в Тауэре ты свалилась в клетку ко льву? - спросил он.
     - Да.
     Он прикрыл глаза. Его лицо, наполовину скрытое полумаской, смертельно побледнело.
     - Джорджи, позволь увезти тебя в Суссекс к моим родителям.
     Услышав это, я твердо решила раз и навсегда прояснить для него этот вопрос. Ведь он же мой старый друг, и он любил меня. Я не могла допустить, чтобы он думал, будто я замужем за человеком, который стремится разделаться со мной.
     - Фрэнк, - сказала я, - когда танец закончится, давай прогуляемся по аллеям, и я расскажу тебе ужасную, отвратительную историю, приключившуюся со мной. Боюсь, эта история выставит меня в весьма неприглядном свете, но ты по крайней мере поймешь, что мне нечего опасаться Филипа.
     Он помолчал, потом промолвил:
     - Хорошо, я согласен.
     Мы танцевали вальс, пока музыка не закончилась, а потом покинули паркет. На выходе из ротонды мы буквально нос к носу столкнулись с лордом Маршем, который шагнул мне навстречу, преградив дорогу.
     - Леди Уинтердейл, - с притворной любезностью промолвил он.
     На мне была полумаска, поэтому я удивленно спросила:
     - Как вы догадались, кто я?
     - Я узнал вас по вашим волосам, - ответил он со своей поганой усмешечкой. - Если хотите остаться инкогнито, вам надо сменить косы на кудряшки.
     - Убирайтесь прочь, - гневно промолвила я, не пытаясь создавать видимость светской вежливости.
     Лорд Марш вздохнул.
     - Какая неучтивость, - печально заметил он. - Я просто шокирован вашим поведением, леди Уинтердейл.
     - По-моему, вас невозможно шокировать, лорд Марш, - ледяным тоном возразила я. - А теперь позвольте пройти.
     Он отступил, и я протиснулась мимо него, стараясь не коснуться его даже краем подола.
     - Боже правый, - произнес Фрэнк, когда мы отошли достаточно далеко. - Кто это был, Джорджи?
     - Сейчас все узнаешь, - ответила я. - Идем прогуляемся по аллее.
     В парке уже стемнело, и поэтому мы выбрали Южную аллею - она была лучше всех освещена и заполнена гуляющими парочками. Я начала свой рассказ с того, что поведала Фрэнку о бумагах, которые нашла после смерти отца, а потом перешла к тому, как собиралась шантажировать Филипа. Я рассказала ему почти все и в заключение заметила:
     - Теперь ты видишь, Фрэнк, что это я виновата во всем, Филип вел себя как истинный джентльмен.
     Он молчал, пока мы проходили под третьей аркой, изображавшей руины Пальмиры. Потом сердито промолвил:
     - И все равно он мог спланировать эти покушения на твою жизнь, Джорджи. Из того, что ты рассказала, я понял, что он вынужден был жениться на тебе.
     - Но в яму со львом меня столкнули до того, как мы поженились, - возразила я. - И не думаю, Фрэнк, что представляю такую опасность для моего мужа. Вряд ли ради того, чтобы избавиться от меня, он прибегнул бы к таким изощренным способам!
     Фрэнк тяжело вздохнул.
     - Ну конечно, Джорджи. Наверное, я просто ревную тебя к Уинтердейлу, вот и готов думать про него невесть что. - Мы сняли полумаски, поскольку толпа вокруг нас заметно поредела, и он взглянул на меня с нескрываемой тревогой. - Но если это не Уинтердейл, тогда кто же?
     - Филип пытается это выяснить.
     - А ты видела сегодня еще кого-нибудь из тех четверых, кроме Марша?
     - Нет.
     - Это еще ничего не значит, - обеспокоенно заметил он. - Здесь все одеты в домино и маски. Бог знает, кто тебя может подкараулить, Джорджи. Тебе не следовало сюда приезжать.
     Я похлопала его по руке.
     - Я приехала сюда ради Кэтрин. А поскольку Филипа нет в городе, попросила тебя сопровождать меня, Фрэнк. Пока мы вместе, я в безопасности.
     К этому времени мы подошли к выходу из Южной аллеи, в конце которой стоял греческий храм. По большим праздникам он был ярко освещен, и в центре его били фонтаны. Но сегодня здесь было темно и пустынно. Мы с Фрэнком так увлеклись беседой, что не заметили, как очутились вдалеке от наводнявшей сады толпы.
     А сейчас мы остались единственной парой.
     Фрэнк оглянулся вокруг и решительно заявил:
     - Пойдем отсюда, Джорджи. Вернемся к остальным.
     Я кивнула, и мы направились назад к павильонам. Но не прошли мы и нескольких шагов, как услышали, что кто-то преследует нас.
     - Беги, Джорджи! - крикнул Фрэнк, обернувшись к четырем нападавшим и сжимая кулаки.
     Я отчаянно взвизгнула и хотела было броситься ему на помощь, но чья-то огромная мозолистая ладонь зажала мне рот. Я попыталась вырваться из цепких рук, кто-то выругался и ударил меня кулаком по лицу. Я потеряла сознание.

Глава 21

     Я очнулась в маленькой грязной каморке, в которой пахло гнилой капустой, пи