гого раздумья произнес сторож.
   - А как собака здесь оказалась? - Агент Сэртэ едва сдерживал подступающее
бешенство.
   - Случайно, я отпер дверцу, чтобы посмотреть, все ли в порядке, а  она  и
прошмыгнула невесть откуда, - нагло врал сторож.
   - И когда это было? - спросил сквозь зубы Сэртэ, он уже и так  сообразил,
что за дворняга опередила его. Ему страстно хотелось избить лживого негодяя,
но он понимал, что сторож может ответить ему тем же. -  Надо  ж  держать  на
службе таких болванов,  -  вполголоса  проговорил  он,  едва  сдерживаясь  и
покидая хранилище, - хозяин болван, и слуги под стать ему.
   Он бросился бежать по направлению к выходу из парка, надеясь еще  догнать
тех, кто мог взять  украденную  собакой  палку.  Если  псина  бросила  палку
где-нибудь в кустах - полбеды, кусты можно обшарить,  даже  если  для  этого
потребуется несколько дней. Но если она унесла ее хозяевам - что делать? Как
у них забрать?
   Агент Сэртэ издалека увидел садящихся  в  автомобиль  графа  Сантамери  и
профессорских дочек, сопровождаемых доктором Коровкиным. Собаки  с  ними  не
было. Значит, она где-то в саду. Автомобиль тронулся, и  тут  Сэртэ  увидел,
что из придорожных кустов на дорогу выскочила беспородная собака с палкой  в
зубах и бросилась следом за отъезжающими.  Скрывающийся  за  стволом  дерева
Сэртэ действовал неосознанно и молниеносно: он выскочил на дорогу, достал из
кармана револьвер - и выстрелил в  собаку.  Он  еще  успел  сообразить,  что
пассажиры из-за шума мотора  могут  не  расслышать  звук  выстрела.  Он  был
превосходным стрелком - но пуля попала в землю в  сантиметре  от  движущейся
цели. Автомобиль остановился - младшая  Муромцева  обернулась,  привстала  с
сиденья и начала громко звать свое четвероногое сокровище.
   Агент Сэртэ бросился вон с дороги и побежал в сад, под сень деревьев.
   Он сидел теперь на солнцепеке среди крапивы и лебеды, на жесткой чугунной
скамье. Все произошедшее понемногу переставало его волновать - он  отдышался
и успокоился. Нет, не все потеряно,  ситуацию  можно  изменить.  Действовать
надо быстро. Он прислушался к  окружающей  тишине  -  кажется,  погони  нет,
выстрел его по собаке  остался  незамеченным,  городовой  с  поблескивающими
бляхами ходит где-нибудь в тенистой аллее, поближе к ресторану. Но  все-таки
следовало принять меры предосторожности - вдруг его кто-то видел и у  выхода
из парка его опознают?
   Агент Сэртэ обмотал руку грязным  платком,  взял  револьвер  и  осторожно
опустил его в заросли крапивы позади скамьи. Теперь можно идти с докладом  к
господину Гарденину...
   В отличие от Салтыковых Голицыны, потомки другой  дочери  старого  графа,
давно расстались со своей долей наследства, и теперь в  проданной  ими  даче
открылось модное злачное местечко, где "золотая молодежь" могла потратить  с
размахом деньги и здоровье.
   Господин Гардении ждал своего агента в бильярдном зале казино "Электрик".
Резные дубовые панели  мрачного  помещения  украшали  бра  с  электрическими
лампами под матовыми колпаками в виде экзотических цветов. Гардении  оторвал
взгляд от кия, уже нацеленного на шар, и взглянул на Сэртэ,  мелькнувшего  в
дверях. Лицо агента  сразу  не  понравилось  лучшему  ученику  международной
разведшколы, что не помешало ему точным ударом  направить  шар  в  лузу.  Он
положил кий на зеленое сукно, потер пальцы  друг  о  друга,  счищая  мел,  и
сделал знак лакею -  тот  с  готовностью  подал  светлый  летний  пиджак.  И
резидент легким стремительным шагом вышел в соседний кабинет, где уже  сидел
за столом агент Сэртэ.
   - Вижу, ваше предприятие не удалось,  -  язвительно  усмехнулся  господин
Гардении, усаживаясь на стул и закуривая сигару.
   - Не беспокойтесь, господин Гардении,  -  Сэртэ  старался  выглядеть  как
можно спокойнее и убедительнее, - просто для его завершения  необходимо  еще
немного времени.
   -  Сколько?  -  спросил  Гардении,  явно  не  желая  слушать   неприятных
подробностей.
   - Сутки - самое большое.
   - Надеюсь, вы называете крайний срок. Заказчик проявляет беспокойство. От
нас ждали хороших известий уже два дня назад. Что вы  намерены  делать?  Вам
нужна помощь?
   - У меня есть план, - уклонился от  прямого  ответа  Сэртэ  и,  помолчав,
добавил:
   - Я справлюсь сам, я возвращаюсь на побережье.
   - Отлично, - тонкие пунцовые губы Гарденина искривились, -  если  удастся
побывать там, где мы снимаем дачу для Зинаиды Львовны, загляните  как-нибудь
незаметно и туда. Она покинула Петербург - вопреки нашему запрету. Настоящее
проклятье -  сотрудничать  с  истеричными  кокаинистками.  И  почему  только
порядочные  русские  дамы  не  желают   выполнять   специальные   и   хорошо
оплачиваемые поручения?
   - Загляну, будьте уверены, - поспешил согласиться Сэртэ.
   Они помолчали, подошел официант с высоким  бокалом  светлого  золотистого
кроновского пива.
   - У Зизи все лямуры на уме, -  презрительно  поморщился  Гардении,  когда
официант удалился, приняв заказ на чашечку кофе с джинжером, -  похоже,  она
влюбилась в графа Сантамери. Или  изображает  любовь,  надеясь,  что  с  его
помощью попадет в Париж и там  сможет  снискать  всемирную  славу.  С  ее-то
вульгарным голосом. От нее за тысячу верст разит коровником!
   - Ее французский и впрямь дурен, - кивнул Сэртэ,  наблюдая,  как  оседает
нежная пивная пена. - А вы уверены, что она не скажет ему или  своим  дачным
приятелям лишнего?
   - Вовсе не уверен, - покачал головой Гарденин. - Хотя мне не хотелось  бы
прибегать к радикальным мерам. Вы понимаете, о чем  я  говорю?  И  все-таки,
если у вас возникнет хоть малейшее подозрение, что сведения о нашей операции
стали достоянием посторонних людей, действуйте незамедлительно и решительно.
Оружие у вас есть?
   -  Да,  -  Сэртэ,  отведя  взгляд  в  сторону,  с  заметным  наслаждением
маленькими нечастыми глотками поглощал холодное пиво. - А где  я,  в  случае
чего, смогу вас найти?
   - Завтра я буду на своей даче  в  Сестрорецке  принимать  гостей,  там  и
встретимся. Но запомните хорошенько: завтра - последний срок, который я  вам
даю. Обстоятельства могут измениться в любой момент.  Если  расследование  в
Кронштадте  приведет  кого-то  к  выводу  о   пропаже   секретных   сведений
государственной важности, нам несдобровать.  Хотя,  конечно,  доказать  наши
прямые контакты с князем Салтыковым никому не удастся - мы действовали очень
осторожно, через неосведомленных посредников. Но и здесь, оказывается,  есть
свои минусы. Вот с ними теперь и разбирайтесь.
   Агент Сэртэ, допив пиво, встал и направился к выходу.
   Через пятнадцать минут он уже покидал Новодеревенскую набережную - поезд,
отправлявшийся в Сестрорецк с  Приморского  вокзала,  был  полон.  Но  Сэртэ
удалось устроиться на диване у самого окна. Зажмурив глаза,  он  наслаждался
теплыми прикосновениями солнечных лучей, игриво забиравшихся в вагон  сквозь
чисто промытые стекла.
   В Сестрорецке он взял финскую  двуколку.  Извозчик  ехал  неторопливо,  и
седок его не погонял. Расстегнув ворот рубашки, Сэртэ глубоко вдыхал свежий,
пронизанный  резкими  морскими  запахами,  воздух.  После  всех  переживаний
вчерашнего  и  сегодняшнего  дней  следовало  расслабиться.  Тем  более  что
предстояла  заключительная  часть  операции.  Ее  надлежало  обдумать  очень
тщательно. Первым делом  следовало  установить  наблюдение  за  домом.  Если
треклятая собака не расстается с  палкой  и  затащила  ее  под  крыльцо,  то
проблема решается  просто.  Достаточно  дождаться  ночи,  когда  все  уснут,
выманить собаку куском мяса с  засунутым  внутрь  снотворным  и,  перемахнув
через забор, достать добычу.
   А если хозяева отобрали у псины ее игрушку? А если  они  обнаружили,  что
это не простая суковатая палка, а нечто более важное и ценное? И занесли  ее
в дом?
   - Нет-нет-нет, - агент Сэртэ тряхнул головой, -  не  может  быть,  еще  и
времени-то прошло немного. Они лишь полчаса назад вернулись домой.  Нет,  не
могли они так быстро обнаружить секрет собачьей добычи. Им это и в голову не
придет! А если они выкинули палку по дороге, где ее  искать  тогда?  Неужели
операция, разработанная  так  старательно  резидентом  "Черного  капеллана",
будет сорвана?.. Хуже всего неизвестность!
   - Гони, - закричал он в спину вздрогнувшего от неожиданности извозчика, -
гони, черт тебя побери! Тебя только за смертью посылать!

Глава 12

   Профессор    Муромцев    не    понимал    прелестей    летнего    дачного
времяпрепровождения. Он откровенно скучал вдали от своей  лаборатории,  хотя
пытался и здесь, в своем чуланчике, не оставлять привычных  занятий  химией,
на которую всегда смотрел как на науку будущего. Химия должна изменить  весь
мир! Двадцатый  век  станет  триумфом  науки,  только-только  вылезающей  из
алхимических пеленок. И какая резвая малышка, как много обещает! Чего  стоит
одно лишь  открытие  периодической  системы  элементов  Дмитрием  Ивановичем
Менделеевым!  Благодаря  чудесной  таблице  удалось  найти  множество  новых
химических элементов, определить и предугадать их свойства. Мировая  материя
оказалась интересней, сложней и многообразней, чем предполагали великие  умы
прошлого! И  благодаря  открытию  Менделеева  семимильными  шагами  двинулся
вперед научный и  технический  прогресс.  Скоро  изобретут  новые  сплавы  и
материалы с нужными характеристиками, и химическими витаминами станут лечить
больных людей. Да и не только людей! Химические  препараты  помогут  вывести
новые породы животных и растений, повысить урожайность  сельскохозяйственных
культур, поднять эффективность предприятий, накормить все человечество!
   Кто знает, может быть, химики получат новые соединения, которые  решат  и
многие  бытовые  проблемы.  Например,  проблему  с  вредителями  садовых   и
огородных растений. И откуда они только берутся? Профессор тяжело  вздохнул:
сегодня утром он пошел полюбоваться на свои  экспериментальные  нарциссы.  И
что же? Именно те из  них,  которые  он  подвергал  химической  обработке  и
которые благодаря этому вымахали чуть ли не вдвое выше  обычного,  оказались
облепленными  какими-то   мерзкими   розовыми   личинками.   Без   сомнения,
эксперимент не удался - и пестуемые им растения погибнут в первую очередь.
   Да и разложенная по дому отрава для  изгнания  мышей,  похоже,  оказалась
очередной дутой панацеей  -  ночью  профессор  проснулся  от  подозрительных
шорохов  и  долго  не  мог  заснуть,  прислушиваясь  и  пытаясь  определить,
приближаются ли мерзкие грызуны к его кровати или не приближаются. Так он  и
знал: все средства, реклама  которых  обещает  немыслимые  эффекты,  -  лишь
способ  выкачивать  деньги  из  простаков.  Да  и  то  -  разве  без  помощи
профессиональных химиков, без серии  корректно  поставленных  экспериментов,
без научно обоснованной  экспертной  оценки  -  можно  ли  ловким  торговцам
придумать что-либо путное в химическом смысле? Профессора несколько утешало,
что он взял немного мышеморного снадобья  и  сможет  в  лаборатории  сделать
заключение о его составе.
   Профессор чувствовал, как в нем нарастает  раздражение.  Вроде  никто  не
мешает - на даче царит тишина. Молодежь уехала развлекаться.  И  все-таки...
Разве возможен отдых, когда кругом летают назойливые мухи и, несмотря на все
предосторожности, проникают в жилые помещения?  А  если  выйти  на  улицу  и
устроиться в беседке - откуда ни возьмись, появляются комары. В  доме  полно
каких-то склянок  с  мазями  и  жидкостями  против  кровососов,  но  никакие
средства  не  помогают.  Мучение,  а  не  отдых  -  все   время   приходится
прислушиваться, не летает ли поблизости  крошечная  тварь,  не  выбирает  ли
местечко на лице или плече?
   Профессор Муромцев склонялся к тому, что петербургский воздух не  так  уж
провоцирует чахотку, как об этом стали трезвонить в последние годы.
   Начитались  неврастенических  романов,  в   которых   бедные   чахоточные
чиновники  бегают  по  сырым  подвалам  и  грязным  трактирам.  Если   вести
нормальный образ жизни, то и в Петербурге можно сохранить здоровый  организм
- профессор знал это по себе. А заодно и психику не травмировать. Не то  что
в этих курортных пригородах, на  так  называемом  взморье.  Воздух-то  здесь
свежий и  приятный,  никто  не  спорит,  а  вот  нервная  система  всегда  в
напряжении: то мыши чудятся, то комары досаждают, то от  мух  спасенья  нет.
Западная мода - выезжать к морю, на воды... Нашли себе Северную Ривьеру!  Но
дам не убедить никакими логическими доказательствами. За город едут все -  и
они не должны отставать.
   Профессор понял, что отвлекся от своего лабораторного  журнала  и  сидит,
отдавшись потоку глупых мыслей. Выезжать летом из города стремились  всегда,
даже когда удобные железные  дороги  не  связывали  Петербург  с  Карельским
перешейком. Тогда отдыхали в других  местах,  в  средней  полосе  России,  -
например, они сами много летних сезонов  провели  в  Новгородской  губернии.
Николаю Николаевичу теперь казалось, что комарье на  новгородчине  не  такое
проворное и кусачее... Он  с  досадой  захлопнул  журнал,  поставил  его  на
полочку,  потянулся...  Что  же  делать?  Может  быть,  из-за  бездарного  и
напряженного образа жизни и снятся ему  уже  не  одну  ночь  какие-то  дикие
кошмары?
   Профессор вышел на веранду: за  столом  сидели  Елизавета  Викентьевна  и
Полина Тихоновна, а напротив них, в переливающемся  серо-розовом  наряде,  -
пропавшая было соседка Зинаида Львовна, о судьбе которой вчера  беспокоились
его  девочки.  Перед  ней  лежали  огромная  соломенная  шляпа  с   розовыми
финтифлюшками, и книга.  Кто  бы  мог  подумать,  что  такая  легкомысленная
дамочка интересуется книгами?
   Поприветствовав   неожиданную   гостью,   Николай   Николаевич   попросил
разрешения взглянуть на издание. К его удивлению, оно  оказалось  написанным
на  немецком  языке.  На  обложке  он  прочел:  "Зигмунд  Фрейд.  Толкование
сновидений".
   - А, - потянул  он  разочарованно,  -  еще  один  сонник...  Вы,  Зинаида
Львовна, владеете немецким?
   Зизи посмотрела на него странным взглядом -  профессор  заметил,  что  ее
зрачки сильно расширены. Немного замедленно, усталым голосом, она пояснила:
   - Нет, господин Муромцев, немецкого я не знаю. Но эту книгу дал мне  один
мой знакомый - он сказал, чтобы я с чьей-либо  помощью  познакомилась  с  ее
содержанием. Очень полезно, сказал он, помогает лучше узнать самого себя.  А
то ведь иной раз ничего в себе не понимаешь.
   - В каком смысле? - спросил Николай Николаевич,  машинально  перелистывая
страницы книги и почти не слушая гостью, казавшуюся ему особой пустоватою.
   - В прямом. Иногда не понимаешь, почему  ты  что-то  делаешь  или  что-то
думаешь. А еще чаще  не  понимаешь,  почему  ты  что-то  чувствуешь,  причем
сильно, а чего-то не чувствуешь вообще. А здесь, как мне сказали, есть  ключ
ко всему этому. Я даже запомнила одну фразу, ее  мне  сказал  владелец  этой
книги. - Она помолчала  и,  прикрыв  карие  глаза,  почти  черные  из-за  не
правдоподобно расширенных зрачков, произнесла грудным значительным шепотом:
   - "Царская дорога в бессознательное".
   - Милая Зинаида Львовна, Зиночка, - Полина  Тихоновна  ласково  и  слегка
недоуменно улыбнулась, -  а  чем  царская  дорога  в  бессознательное  лучше
нецарской? И вообще - зачем, собственно, в бессознательное отправляться?
   - Да уж, - иронически ответил ей профессор, - никакой дороги туда не надо
знать, мы уже и так там находимся почти полностью.
   - В бессознательном? Мы? Николай Николаевич шутит, - попыталась  смягчить
реплику мужа Елизавета Викентьевна.
   - Когда я слышу слово  "царская",  то  уже  начинаю  испытывать  какие-то
подозрения,  -  продолжил  профессор,  -  это  слово,  хочешь   не   хочешь,
связывается с образом царя, и причем нашего, российского.  А  мы  знаем  его
постыдную склонность к мистике и простонародному знахарству.
   -  Он  находится  под  влиянием  Императрицы.  -  Елизавета   Викентьевна
попыталась вступиться за Государя.
   - Вот это-то хуже всего, - отрезал профессор. - То  есть  у  него  и  так
бессознательного хватает.  Куда  еще?  Слава  Богу,  что  книжонка  пока  не
переведена на русский.
   - Зачем же вы так пренебрежительно говорите о том,  чего  не  изучали?  -
спросила Зинаида Львовна, сузив свои прекрасные глаза.
   - Но ведь и вы не изучали, - возразил насмешливо  Муромцев.  -  А  только
ссылаетесь на чужие слова.
   - Но это слова профессионала, он разбирается в предмете. Да и автор книги
- известный врач, специалист своего дела.
   - Врач не будет писать книжонки о царских дорогах  в  бессознательное,  -
резко ответил профессор,  -  так  что  ваш  аргумент  -  аргумент  в  пользу
шарлатанства автора.
   - Зачем мы спорим в такой чудесный день? - вмешалась Полина Тихоновна.  -
Дорогой Николай Николаевич, присядьте.  Вы  знаете  немецкий.  Прочтите  нам
страницу-другую. Сразу станет ясно, о чем идет речь.
   - Милая Зинаида Львовна, - улыбнулся профессор,  -  простите  великодушно
мою сердитость. А знаете, почему я так сердит?  Меня  совершенно  вывели  из
себя комары и мухи!
   Зинаида  Львовна  натянуто  улыбнулась.   У   нее   было   отвратительное
настроение. Мало того что она больше суток сидела взаперти в  Петербурге  по
указанию мерзкого типа  Гарденина.  Мало  того  что  она,  наплевав  на  его
запреты, приехала сюда - и на даче не оказалось  Рене,  который  мог  бы  ее
развлечь, и вообще... Так еще и у соседей, где она  собиралась  поболтать  с
барышнями, ей пришлось терпеть общество  несносных  стариков,  брюзжащих  по
каждому поводу. Зинаиде Львовне хотелось развлечься - ну  хотя  бы  включить
граммофон,  который  стоял  тут  же  и,  кажется,  был  в  опале.  Чванливые
профессорские домочадцы явно не понимали прелестей граммофонного искусства.
   Зинаида  Львовна  улыбнулась  еще  раз,  попробовав  отогнать   от   себя
неприятные мысли:
   - В самом деле, дорогой  Николай  Николаевич,  пожалуйста,  прочтите  нам
что-нибудь из этого толкования. Может быть, я с вами соглашусь,  что  все  в
книге - чистой воды шарлатанство.
   Николай Николаевич стал медленно переводить:
   - Так, здесь идет речь о том, что автора в детстве мучил один  и  тот  же
сон: он идет по направлению к дому, стоящему на холме. А за ним идет  кто-то
или что-то, непонятное, только тень от этого объекта падает на дорогу  перед
ребенком. Ребенок  боится.  Бежит  к  дому  -  устрашающая  тень  неотступно
преследует  его.  Ребенок  пытается  отворить  дверь,  закрытую  на  крючок,
напоминающий по форме цифру "три".
   По мере чтения голос его становился все глуше и глуше,  незагорелые  щеки
заливал румянец.
   - Нет, нет, больше не могу, - остановился он и оглядел  дам  -  они  тоже
казались смущенными. - Черт знает что такое.  Это  даже  превзошло  все  мои
наихудшие ожидания. Крючок и цифра "три" - связываются автором с конкретными
объектами  в  половой  сфере.  Очередной  раб  Эроса.  А  если  пользоваться
медицинской терминологией, то - классический невропат с чертами истерика.
   - Да, милая Зинаида  Львовна,  -  попыталась  поддержать  мужа  Елизавета
Викентьевна, - это уже слишком. Сводить все  сновидения  к  тайным  желаниям
самого низкого свойства.
   - А еще более омерзительно, - подхватила Полина Тихоновна, - что подобная
гадость приписывается детскому сознанию. Получается, что эти ангельчики, эти
невинные  душеньки,  наши  деточки  одержимы   эротическими   фантазиями   и
кровосмесительными идеями. Нет, не верю, бред.
   - А я думаю, что хуже, чем бред. - Николай Николаевич поднялся со стула с
книгой в руках.
   Потряхивая ее на весу, он продолжил:
   - Наукообразная ахинея - изощренный способ гипноза, оправдание авторского
безумия, попытка выдать за норму патологию и - вопреки христианскому учению!
- узаконить то, что относится к области греха и грязи.
   - Никогда не думала,