ли  в  детективное  бюро   обратились   полтавские
железнодорожные служащие.  Родственники  китайца?  Но  их  у  него  нет.
Покровительствовавшая ему госпожа  Гордеева?  Или  мичман  Таволжанский,
одержимый   поиском   японских   шпионов   и   разоблачением   вражеской
резидентуры?
   Скорее всего Таволжанский. Он и рапорт в Главный штаб написал. По его
облику  ясно,  что  одними  рапортами  он   вряд   ли   ограничится.   А
познакомиться с Марией Николаевной он мог и благодаря  ее  ослепительной
сестре. Вирхов остановился и хлопнул себя по лбу ладонью. Вот  оно  что!
Да разве упомнишь всех поклонников  блистательной  пианистки  Брунгильды
Муромцевой!
   Впрочем, в частное детективное бюро могла тайком обратиться и госпожа
Гордеева, восточные женщины скрытны и мстительны. Обе версии нуждаются в
проверке.
   Успокоенный удачным мозговым штурмом, Вирхов  вновь  уселся  и  допил
остывший чай. Тут-то на пороге и возник кандидат на  судебные  должности
Павел Миронович Тернов.
   - Наконец-то, - сердито встретил  помощника  следователь.  -  Удалось
добыть что-нибудь?
   - Удалось, Карл Иваныч, - с ходу начал отчет недозрелый  практический
юрист. - В трактире "Сокол" по наводке нашего человека  показал  ножичек
слесарю с  "Розенкранца"  Зиновию  Гаранцеву.  Ножичек  мастер  признал.
Заказывал студент, якобы лосей свежевать. Я просил его сделать такой же.
Согласился. Обрадовался, что ножичек его хорошо себя показал, а то, мол,
студент все сомневался, да скорее всего  не  для  лосей  ему  ножичек  и
нужен, на них сейчас охоты нет, а чтобы зайцев потрошить.
   - Та-ак, - протянул Вирхов, - опять студент... Ложный ход. Студент  с
Дворцовой не мог ни с того ни с сего зарезать купца.  Скорее  преступник
купил у старьевщика студенческую тужурку и путает следы.
   - Возможно, Карл  Иваныч,  я  еще  об  этом  не  думал,  -  признался
нетерпеливо Тернов. - Однако это не самое главное.
   - Так почему же вы не начинаете с самого главного, досточтимый  Павел
Миронович? Почему морочите мне голову пустяками?
   Тернов отпрянул и изменился в лице, нарвавшись на  внезапную  вспышку
начальственной ярости.
   - Мне казалось, вы должны обладать всей полнотой информации.
   - Полнотой, полнотой... Давай  уж  свою  полноту  сюда,  -  проворчал
Вирхов. - Что еще?
   Тернов достал из кармана лист бумаги и вручил его начальнику.  Вирхов
повертел листок, заполненный типографским шрифтом. Это была страница  из
технического учебника. На одной стороне рассказывалось  об  особенностях
процесса горения, а на другой была помещена картинка: Жанна д'Арк  стоит
на помосте, окруженная вязанками хвороста, монахи в  капюшонах  поднесли
факелы к босым ступням Орлеанской  девственницы,  языки  пламени  совсем
близко подобрались к мученице...
   Поверх рисунка  был  помещен  чертеж  ножа,  на  полях  дано  краткое
описание рукоятки в виде соколиного пера. Размеры указаны в сантиметрах.
   - Совпадает? - Вирхов поднял глаза на Тернова.
   - Тютелька в тютельку! - гордо сказал Тернов, выложив на стол  орудие
убийства купца Малютина рядом с ножом, найденным в "Семирамиде".
   - Ничего не понимаю, - признался Вир-хов. - Тот, кого я видел,  никак
не походит на студента. А если убийца в ресторане "Лейнер"  и  налетчик,
обронивший нож в "Семирамиде", - одно и то же лицо, то есть  этот  якобы
студент из той же банды, то мог ли он в это же самое время оказаться  на
Дворцовой площади? Или в столице действует уже  две  банды  с  соколиной
символикой?
   Тернов наморщил лоб - якобы в глубоких раздумьях! - и пожирал глазами
начальника.
   - Слушай, Павел Миронович, а заказчик слесаря  не  глухонемой?  Не  в
возрасте?
   Надежда, прозвучавшая в  неожиданном  вопросе  начальника,  заставила
Павла Мироновича помедлить с ответом.
   - Поэтому он и составил такой подробный чертеж, - продолжил Вирхов, -
словами-то объяснить не мог.
   Тернов, приготовившись нарваться  на  очередной  приступ  вирховского
неудовольствия, решился высказаться.
   - Но Зиновий Гаранцев утверждает, что студент сомневался в надежности
ножа, собирался проверить его в деле. Как же он  мог  это  выразить  без
слов?
   - Как как? Очень просто! - отрезал Вирхов. -  Мог  просто  мычать  на
разные лады,  и  изъясняться  жестами.  Не  исключено,  глубокоуважаемый
коллега, что ваш слесарь владеет языком глухонемых. Вы проверяли?
   Поникший вид кандидата красноречиво говорил, что такая мысль его даже
не посетила.
   - Ладно, на сегодня хватит, - милостиво  заключил  Вирхов,  довольный
тем, что посадил в лужу амбициозного молокососа.  -  Или  вы  еще  полны
сил?
   Не зная, как реагировать на вызывающий  тон  старого  брюзги,  Тернов
вздрогнул, но промолчал.
   - Если у вас еще есть силы для подвигов, - сказал  Вирхов,  -  можете
прогуляться,  проветриться  перед  сном,  да  заодно  навестить  госпожу
Гордееву.
   - Зачем? - не  понял  Тернов.  -  Ведь  безухим  китайцем  занимается
военная контрразведка! Полковник Ястребов мне голову свернет!
   - Уже и испугались, - укорил кандидата следователь. -  В  нашем  деле
без  риска  не  обойтись.  Вот  вы  мне  все  этнографические  изыскания
китайские суете, -  Вирхов  порылся  в  столе  и  вернул  помощнику  уже
ненужный журнал, - а вы лучше навестите друга, обиняками разведайте,  не
заказывала ли госпожа Гордеева частное расследование убийства Ерофея? Не
обращалась ли к частным детективам?
   Тернов открыл от изумления рот, но вскоре справился с оторопью.
   - Да как же она могла это сделать,  Карл  Иваныч!  -  воскликнул  он,
прижимая к груди драгоценное вещественное доказательство,  не  оцененное
Вирховым. - Во-первых, она сама сказала мне, что  знает  причину  гибели
Ерофея! А во-вторых, я ее просил пока  не  выходить  из  дома,  в  целях
безопасности.
   - И вы думаете, она последовала вашим советам? И вы думаете,  она  не
лгала  вам,  рассказывая  о  грандиозной  охоте,  устроенной   китайской
императорицей на какого-то писаку Ерофея?
   - Да, я так думаю, - заявил сбитый с толку Тернов.
   - Значит, вы совсем не знаете женщин! В том числе и женщин китайских!
ГЛАВА 13

   Доктор  Коровкин  в  состоянии  легкого  отупения  сидел  в  гостиной
Муромцевых, куда хозяева и гости перебрались  пить  кофе  с  ликером  по
завершении обеда в честь помолвки Брунгильды и генерала Фанфалькина.
   Обед  прошел  бы  в  тягостном  молчании,  если  бы  не   безудержное
стрекотание генерала Фанфалькина. Счастливый жених успел  поведать  и  о
своих славных предках, и  о  родовом  имении  в  Оренбургской  губернии,
которое   процветало,   благодаря   кирпичному   заводику   и   честному
управляющему  из  остсейзских  немцев,  и  поделиться  соображениями   о
развитии военной ситуации  на  Дальнем  Востоке.  Время  от  времени  он
сбивался со связного рассказа и обращал  увлажненный  взор  к  надменной
невесте. Он вспоминал, какое сильное потрясение испытал, увидев когда-то
впервые  на  благотворительном  вечере  в   Офицерском   собрании   юную
пианистку,  как  посещал  все  концерты,  где  выступала   блистательная
Брунгильда Муромцева, как осыпал цветами предмет своего  восхищения,  не
надеясь быть выделенным из толпы поклонников. Его сотрапезники безмолвно
поглощали содержимое тарелок, только  Елизавета  Викентьевна,  улавливая
паузы в потоке слов, едва слышно отдавала  распоряжения  Глаше  подавать
следующее блюдо.
   Теперь в благоухающей  розами  гостиной  Брунгильда  сидела  рядом  с
генералом и машинально вертела на безымянном пальце  подаренное  женихом
колечко.
   - Милая Сонечка, - нарушила тягостное молчание невеста, -  мне  жаль,
что ты не можешь отвлечься от грустных размышлений. А я верю, что у тебя
все будет хорошо.
   - Да-да, разумеется, - подхватила Елизавета Викентьевна.  От  выпитой
рюмочки щеки ее порозовели,  скоропалительная  помолвка  старшей  дочери
будоражила,  и  она  утратила  свойственную   ей   уравновешенность.   -
Брунгильда рассказывала, что вы, Сонечка, тоже собираетесь обвенчаться.
   Сонечка, строгая девушка с тонким носиком и вьющимися прядками темных
волос вокруг чистого выпуклого лба, вздохнула.
   - Венчание опять откладывается, - с грустью призналась она.  -  Жених
мой прислал из Якутска телеграмму. Он едет в Порт-Артур.
   - О Боже! - воскликнула профессорская жена, покосившись на  генерала.
- Но Брунечка говорила, что ваш жених не флотский офицер, а гидрограф.
   -  Да,  -  сказала  Сонечка,  -  Александр  Васильевич  участвовал  в
экспедиции барона Толля, они искали землю Санникова.
   -  Но  ведь  эта  экспедиция  завершилась.  -  Николай  Николаевич  с
сочувствием смотрел на юную подругу дочери - Остался зимовать  лишь  сам
барон  с  группой  помощников.  Насколько  мне  известно,   следы   этой
экспедиции затерялись.
   - Да, Александр Васильевич надеялся, что барон Толль  смог  вернуться
на Новосибирские острова. Он прошел вдоль острова Котельный на  север  к
острову Беннета, а потом на  юг  по  возможному  пути  Толля.  Александр
Васильевич писал мне чудные письма. Он и фотографию мне прислал. Я ее  с
собой всегда ношу.
   - А сейчас, сейчас она у вас с собой? - жалостливо спросила Мура.
   Сонечка открыла ридикюль и достала фотографический снимок.  Ее  жених
сидел в кают-компании шхуны "Заря" на узком диване откинувшись к  стене,
на которой висел портрет Императора. Простой  свитер  грубой  вязки  еще
сильнее   подчеркивал   значительность,   силу   и    целеустремленность
гидрографа. Лицо  с  правильными  чертами  венчал  высокий  лоб,  из-под
надбровных дуг жестко и темно смотрели умные глаза, аккуратно стриженные
усы и заостренная бородка подчеркивали твердую складку губ.
   Мура  зачарованно   перевернула   снимок   и   на   обороте   увидела
стремительную надпись: "Любимой Сонечке. Александр Колчак".
   - Нам пришлось и  в  прошлом  году  отложить  свадьбу,  -  продолжила
грустная  подруга  невесты,  -  из-за  поисковой  экспедиции.  Александр
Васильевич сам едва не погиб: провалился под лед. Но убедился, что барон
и его товарищи погибли. Он уже собирался в Петербург,  чтобы  наконец-то
повести меня под венец, как случилась война.
   - Но как же ему удалось  добиться  разрешения  на  участие  в  боевых
действиях? - изумился профессор. - Ведь он не принадлежит сам себе.
   - Он телеграфировал в Академию наук с просьбой вернуть его в  Морское
ведомство, - поникла Сонечка, - а когда Академия отказала,  обратился  к
самому Великому князю, Алексею Александровичу.
   - Вот несчастье-то! - посочувствовала Елизавета Викентьевна. -  Такой
горячий человек! Да когда же вы замуж-то выйдете? Война может продлиться
не один год!
   - Позвольте мне внести  ясность  в  этот  вопрос,  дорогая  Елизавета
Викентьевна, - вступил генерал Фанфалькин. - Россия сильна, как никогда.
Победа будет скорой и блестящей. И все мы сможем поднять за нее  рюмочку
сакэ.
   Доктора  Коровкина  неприятно  покоробило  родственное  обращение   к
хозяйке дома, и он поморщился.
   - Если дела на Дальнем Востоке обстоят так блестяще, то России вполне
можно обойтись и без господина Колчака.  Уважаемый  Эраст  Петрович,  вы
имеете доступ к куратору Морского  ведомства,  так  похлопочите,  может,
Великий князь и отменит  свое  разрешение?  -  Клим  Кириллович  ласково
взглянул на подругу пианистки. -  Хотелось  бы,  чтобы  господин  Колчак
быстрее обвенчался с такой замечательной девушкой.
   Брунгильда вспыхнула и посмотрела на Муру.
   -  К  сожалению,  уважаемый  Клим  Кириллович,  Великий  князь  своих
распоряжений не меняет, - ответил Фанфалькин с подчеркнутой учтивостью.
   Доктор,  сидя  недалеко  от  жениха,  незаметно  принюхивался.   Нет,
организм героя турецкой кампании имел какие-то особые свойства!  И  вино
пил со всеми, и ел острые закуски, а запаха все равно никакого!
   - Так  что  ж  вы  собираетесь  делать,  Сонечка?  -  мягко  спросила
Елизавета Викентьевна.
   -  Поеду  в  Порт-Артур.  -  Гостья  впервые  за  вечер   улыбнулась,
улыбнулась радостно, отчего сразу необыкновенно похорошела.
   - Как? - воскликнули в один голос Мура и доктор. - Зачем?
   - Видно, судьба, - кротко пояснила Соня. - Мы обвенчаемся  на  театре
боевых действий.
   - Если б я знал, что вы такая храбрая девушка и был бы  свободен,  то
сам бы был у ваших ног, - галантно откликнулся генерал Фанфалькин.  -  И
друг мой тоже. Не правда ли, Дмитрий?
   Инженер утвердительно кивнул и приподнял рюмку с ликером.
   - А поскольку вы не свободны,  -  вступила  с  непонятной  иронией  в
голосе Брунгильда, - то останетесь у моих ног.
   - С превеликим удовольствием. - Фанфалькин сконфузился, понимая,  что
ввиду только что состоявшейся помолвки сморозил редкую глупость.
   - И будете выполнять свои обязательства, - продолжила невеста.
   - Почту за честь, - жених низко  склонил  голову,  так,  что  отблеск
хрустальной люстры высветил выразительную серебряную прядь в его  черной
шевелюре.
   -   А   значит,   не   станете   препятствовать   моему   творческому
самовыражению, - настаивала Брунгильда.
   Доктор вздрогнул: старшая профессорская  дочь  второй  раз  повторила
одну и ту же фразу. Наверняка заготовила ее умышленно!
   -  А  значит,  -  продолжила  наступательно  девушка,  -  не   будете
возражать, если я поеду с Сонечкой в Порт-Артур.
   В гостиной повисла зловещая тишина.
   - Эраст Петрович! - наконец обрела дар речи несчастная мать. - Да что
ж это такое! Скажите свое веское слово! Я понимаю, когда невеста едет  к
жениху. Это одно дело. Но когда невеста уезжает от жениха - от  штабного
генерала! - это совершенно немыслимо!
   Генерал встал и сделал знак инженеру Шевальгину.
   - Мы должны вас покинуть, дорогие мои, -  сказал  он  мягко,  -  дела
зовут. Что же касается намерения Брунгильды Николаевны, то не только  не
возражаю, но и всячески приветствую. Даже  приставлю  для  охраны  моего
верного камердинера  Басу.  У  штабного  генерала,  как  вы  справедливо
изволили  заметить,  дражайшая  Елизавета  Викентьевна,  не  может  быть
трусливой невесты и беспомощной супруги. Я не  сомневаюсь,  что  в  лице
Брунгильды Николаевны найду понимающего друга.
   Обескураженные слушатели не нашлись что ответить  генералу,  который,
отвесив  общий  сдержанный  поклон,  поцеловал   ручку   невесты   и   в
сопровождении инженера Шевальгина покинул муромцевскую гостиную.
   Когда до  слуха  оставшихся  донеслись  слабые  звуки  запираемой  за
посетителями двери, раздался общий вздох облегчения.
   Профессор поднялся с кресла  и  прошествовал  к  старшей  дочери.  Он
остановился напротив нее, заложил руки за спину  и  набычился.  Багровый
румянец  заливал  лицо  Николая  Николаевича,  щеки  счастливой  невесты
покрывала необычная бледность.
   - Не мытьем, так катаньем? Признавайся! - загремел он.
   - В чем, в чем должна признаваться бедная девочка? - пришла на помощь
дочери профессорская жена, придвигаясь на всякий случай поближе.
   - Зачем ей нужен этот брак?! Чтобы выскользнуть из-под  родительской,
опеки? Отправиться на Дальний Восток? Устраивать концерты для  раненых?!
Пусть признается! С самого детства учил обеих, и жизнь не раз доказывала
мою правоту: лучше уж сразу признаться!
   - Генерал Фанфалькин мой давний поклонник, он замечательный  человек,
и я выхожу за него  замуж!  -  Брунгильда  вскочила  со  стула,  подобно
упругой пружине разом распрямившейся, подняла к отцу решительное лицо. -
У каждого своя миссия.
   -  Все  равно  рано  или  поздно  все  откроется,  дорогая!  -  Глава
семейства, глядя в отчаянные голубые глаза дерзкой дочери, усмехнулся  и
нежно коснулся выставленного подбородка  рукой.  -  И  почему  в  России
каждая вторая барышня мнит себя Жанной д'Арк?
   Выплеснув негодование, профессор направился к своему креслу.
   - Простите, милая, - Елизавета Викентьевна приобняла подругу  дочери.
- А как ваши родители отнеслись к намерению следовать за женихом?
   - Я сирота, - Сонечка опустила глаза. - Прошу  вас,  не  огорчайтесь.
Если мы поедем вместе, то я обещаю полнейшую безопасность Бруни.  А  как
доберемся  до  Александра  Васильевича,  то  и  никакой  Баса   нам   не
потребуется. Уверяю вас, мой жених человек надежный.
   - Да, милая Сонечка, -  согласилась  хозяйка,  -  господин  Колчак  -
человек необычайного мужества  и  благородства.  Такой  мужчина  достоин
счастья.
   Мать и подруга виновато взглянули на Брунгильду - на лице ее не  было
и следа недавних переживаний.
   - Нам надо поговорить с Сонечкой. Простите, мы покинем вас ненадолго,
-  игриво  прощебетала  она,  и  барышни  благополучно  выскользнули  из
гостиной.
   - Нет, не  только  сумасшедшие  Бурбоны  и  гнусные  убийцы  населяют
российскую столицу, - задумчиво сказала Мура, глядя им в след, - есть  и
достойные люди. Господин Колчак, барон Толль...
   - А когда в окружении  Брунгильды  появился  генерал?  -  Доктор,  на
правах старого друга семьи, решился на нескромный вопрос.
   - Вчера, Клим Кириллович! Только  вчера!  -  откликнулся  возмущенный
профессор. - Я уверен в этом, что бы он ни плел о своих воздыханиях.
   - И... и... и... сразу...
   - Да! Сразу попросил руки  Бруни!  И  она  сразу  же  согласилась!  -
плачущим голосом пожаловалась измученная мать.
   - Все было так похоже на сцену из "Евгения Онегина". Генерал упал  на
колени, а Брунгильда ему: "Довольно, встаньте, я должна"... -  протянула
Мура. - Почти цитата... Но она слишком быстро приняла  это  предложение.
Но не понимаю, чем он ее привлек?
   - На сговор не  похоже,  -  разочаровал  Николая  Николаевича  доктор
Коровкин. - Генерал весьма убедительно  рассказывал,  как  он  домогался
внимания Брунгильды Николаевны. Несомненно, он влюблен в нее  и  влюблен
давно.
   - Взрослые дочери, взрослая жизнь, - пробормотал Николай Николаевич.
   - И все-таки этот генерал мне не  нравится,  -  призналась  Елизавета
Викентьевна. - Не знаю, в чем причина? Делаю над  собой  усилие,  а  все
бесполезно... Не лежит сердце.
   - От него даже медикаментами не пахнет! -  откликнулся  доктор.  -  А
ведь у него свежая рана! Должно пахнуть хотя бы карболкой!
   - К чему вы это говорите, Клим Кириллович? - с надеждой  встрепенулся
профессор. - Вы думаете, перевязь фальшивая? И раны нет?  И  он  морочит
нам голову?
   - Нет, я не имел это в виду. Просто не могу понять, в чем дело...
   Памятуя о недавних временах,  когда  Брунгильду  мысленно  прочили  в
невесты доктору, никто не стал уточнять,  что  Клим  Кириллович  имел  в
виду.
   Двусмысленность ситуации чувствовал  и  доктор,  но  откланяться  ему
мешал элементарный долг предложить свои услуги  в  качестве  провожатого
гостье Муромцевых. А барышни-невесты возвращаться не спешили.
   - Вероятно, тетушка уже беспокоится, - осторожно заметил он. -  Да  и
вам пора отдохнуть от гостей и переживаний.
   - Мы от вас совершенно не устали, Клим Кириллович, - заспешила Мура.
   -  Но  вам  надо  изучить  темные  места   в   биографии   Орлеанской
девственницы, - подзадорил Клим Кириллович, не удержавшись  от  ласковой
улыбки. - Завтра, наверное, пойдете на занятия?
   - Да, курсы надо посетить, - со  вздохом  признала  девушка.  -  Если
ничего непредвиденного не случится.
   -  Все  непредвиденное  уже  произошло,  ждать   больше   нечего,   -
саркастически прокомментировал глава  семейства.  -  Разве  что  ты  еще
внезапно замуж выскочишь.
   Мура надулась и покраснела.
   - Пока вижу всего двух достойных претендентов, -  пошутил  доктор.  -
Или Бурбон, или ваш покорный слуга.
   Доктор никак не ожидал, что Мура ответит быстрой переменой настроения
и блеском в глазах.
   - Вы делаете мне предложение?
   Доктор замялся. Сказать нет, я пошутил - обидеть можно.  Сказать  да,
делаю - будет выглядеть глупо, оскорбительно для Муры -  не  получив  ее
старшую сестру, решил довольствоваться тем, что попроще...
   Игра  сомнений  и  разнообразных  тайных  мыслей,  видимо,  явственно
отразилась на лице