гильда.  Никто  из
удостоившихся  лицезреть   балтийского   Нептуна   не   пожелал   рассказать
сотрапезникам о пережитом. Обедали почти в  полном  молчании  -  создавалось
впечатление, что каждый из сидящих за  столом  с  нетерпением  ждет  минуты,
когда можно отправиться в свою комнату и прилечь.
   Первой из-за  стола  поднялась  Брунгильда.  Мура  дождалась,  пока  Клим
Кириллович закончит обед, и тут же заявила, что уже сыта и  осталось  только
дать что-нибудь съедобное Пузику. Она явно собиралась выйти из дома вместе с
доктором: Клим Кириллович чувствовал, что собака - лишь повод. Он  успел  до
обеда шепнуть расстроенным барышням, что Прынцаев будет жить и что  царапина
его, длинная, но не глубокая, кровоточить перестала и гидрофобии,  бешенства
можно не опасаться. Теперь доктор готовился к тому, что предстоит  выдержать
дотошные  расспросы  младшей  профессорской  дочери.  А  ему  так   хотелось
отправиться  в  свой  тихий,  прохладный,  благодаря  сквозному  ветерку  из
открытых  в  течение  всего  дня  окон  и  дверей,  флигелек  и  растянуться
наконец-то на постели с журналом "Русское богатство" в руках.
   Доктор остановился у крыльца, наблюдая, как  Мура  успокаивает  прыгающую
вокруг нее собаку, присаживается на корточки и ставит перед Пузиком миску  с
остатками жаркого.
   Убедившись, что никто за ними не последовал и что вокруг  ни  души,  Клим
Кириллович сказал вполголоса:
   - Вы хотели меня о чем-то спросить? Мура сделала знак, приглашая  доктора
подойти ближе.
   - Клим Кириллович, - прошептала она, не поворачивая к нему головы, -  как
вы думаете, что могут означать эти буквы - "ТСД"?
   - Буквы? - Клим Кириллович немного успокоился - зимняя история, вероятно,
оставила глубокий психологический  след  в  сознании  девушки,  кажется,  ей
продолжают всюду мерещиться тайны. - Вы говорите о Псалтыри?
   - Тише, тише, Клим Кириллович,  -  прошептала  Мура,  бегло  взглянув  на
доктора и вновь принимая  вид  человека,  поглощенного  интересом  к  жующей
собаке, - я боюсь, что нас кто-нибудь услышит. Что такое  "ТСД"?  Подумайте,
прошу вас.
   - Ну, допустим, э-э-э, - доктор задумался, - Тайна  Святой  Девы?..  Нет,
что я говорю? Это что-то католическое...
   Собака завершила свой обед и взглянула на Муру - догадавшись, что в миске
больше ничего не появится, она вежливо помахала гладким хвостом, отвернулась
и легла в узорчатой тени плюща Прямо на землю.
   Мура поднялась, и повернулась к доктору:
   - Милый Клим Кириллович, вы можете мне уделить еще одну минутку?
   -  Сколько  угодно,  Мария  Николаевна,  -  ответил  тот,  стыдясь  своей
неискренности.
   - Присядем на скамейку, - предложила Мура. Он повиновался.
   - Ну так что? -  спросила  она  нетерпеливо.  -  Что  же  могут  означать
таинственные буквы "ТСД"?
   Доктор молчал, мучительно соображая, - он всем  своим  существом  ощущал,
что плотный обед не располагает к активной умственной деятельности.
   - Причем они должны быть связаны с Гомером, - добавила Мура.
   - С Гомером? - переспросил доктор. - Ах да, с  Гомером,  то  есть  с  его
саркофагом. ТСД, ТСД, ТСД. - Он повторил загадочную  аббревиатуру  несколько
раз, как будто это могло что-то прояснить. - Ну, допустим... Троянский...  -
"Т". "С" - Сила или Слава... А что же такое "Д"? Почему вас  так  интересует
случайная надпись, Мария Николаевна?
   - Это очень важно, поверьте, Клим Кириллович, я чувствую. Попробуйте  еще
раз. ТСД.
   - И как же они связаны с саркофагом? - Доктор ничего не мог придумать, он
чувствовал, что его клонит  ко  сну.  -  Если  речь  идет  о  теле,  которое
находится в саркофаге, то буква "Т" - означает тело. Возможно, Тело Славного
и Доблестного? А что - вполне подходящая надпись для саркофага.
   - А если буквы - инициалы скульптора, каменотеса? - спросила Мура. -  Как
вы считаете?
   - Не знаю, - безучастно отозвался совсем заскучавший доктор, - если  ваше
предположение верно, то имени мастера  нам  не  узнать.  Он  его  специально
засекретил, оставив только буквы. Для  разгадки,  по-видимому,  вам  следует
отправиться в Грецию. А Грегоровиус пишет что-нибудь о саркофаге Гомера?
   - Ничего не пишет, - с сожалением вздохнула Мура, - да  и  могила  Гомера
считается утраченной. Поэтому та надпись - помните, на  Псалтыри?  -  мне  и
кажется такой интересной и таинственной.
   -  Да  уж,  -  согласился  доктор,  -  прямо  скажем,  Псалтырь  -  место
неподходящее для такой надписи. - Он хлопнул себя по лбу. - Погодите, как же
так? Если могила утрачена, то утрачен и саркофаг? Или он сохранился?
   - Вот  это-то  и  вызывает  вопросы.  Почему  саркофаг  Гомера?  Где  он?
Возможно, именно "ТСД" - ключ  к  разгадке.  Мне  кажется,  что  надпись  на
Псалтыри сделана не случайно. - Глаза у Муры оживленно горели.  -  Возможно,
ответ знал князь и знает его невеста. Не князь  застрелился.  Почему?  Из-за
того, что невеста не ответила ему вовремя? А почему он послал своей  невесте
такую дешевенькую Псалтырь? Кто невеста князя Салтыкова и где  ее  найти?  В
поселке бы знали о предстоящей свадьбе!
   - Возможно, девушка незнатна и небогата, и они скрывались от его  родных.
- Клим Кириллович ответом на  последний  вопрос  попытался  прервать  бурный
поток Муриной фантазии. - Нам  не  известно,  князь  или  кто-нибудь  другой
послал девушке Псалтырь.
   - Мне кажется, Псалтырь принадлежала князю. Следовало бы  переговорить  с
попиком, которого вы встретили. Но я  знаю  всех  наших  священнослужителей.
Среди них нет ни одного невзрачного. Даже дьякон представительный. Хорошо бы
переговорить с соседями, быть может кто-нибудь и знает невесту князя.
   - Мария Николаевна, - забеспокоился доктор, - в сложившейся  ситуации  не
стоит привлекать  к  себе  лишнее  внимание  расспросами.  Пусть  история  с
Псалтырью останется нашей тайной. Потерпите, многое прояснится, когда нас  с
Николаем Николаевичем пригласят к следователю. Увы!  -  вздохнул  доктор.  -
Неприятного визита не избежать.
   - А что, если таинственные слова никак не связаны с Гомером? - неожиданно
предположила Мура.
   - Не связаны? Что вы имеете в виду?
   - А что, если они написаны намеренно, для отвода глаз?
   - Чтобы направить на ложный след? -  Доктор  чувствовал,  что  увязает  в
Муриных догадках.
   -  Да,  доктор,  да!  -  воскликнула  воодушевленно  Мура,  но   тут   же
спохватилась, огляделась по сторонам и продолжила значительно тише:
   - А что, если буквы означают - Типография Социал-Демократов?  Или  Тайный
Склад Динамита?
   - В саркофаге? - Во  взгляде  Клима  Кирилловича  читалась  озабоченность
состоянием ее психики.
   Ничего  удивительного,  думал  изнуренный  беседой  доктор,  человеческая
психика - очень хрупка и вдобавок еще мало изучена.  Как  действуют  на  нее
такие  события,  которые  произошли  полгода  назад,  во   время   святочных
праздников, превратившихся в сущий ад? Как действуют на психическое здоровье
известия о загадочных самоубийствах и неожиданное появление из моря рычащего
водяного чучела? Надо бы успокоить  девушку.  Надо  бы  убрать  первопричину
волнений. А первопричина  -  Псалтырь,  которую  он  неосмотрительно  взялся
передать, скорее всего, мифической невесте.  Мура  права,  Псалтырь  слишком
дешевенькая для княжеского подарка. Дорогую вещь они не отдали бы  Глаше,  а
попытались бы разыскать хозяйку сразу.
   - Вот что, Мария Николаевна, - сказал он как можно мягче, - я думаю,  нам
надо вновь хорошенько рассмотреть Псалтырь. Вдруг там есть и  другие  слова,
не  замеченные  нами?  Возможно,  там  написано  что-нибудь   симпатическими
чернилами? Как мы не догадались проверить это сразу?
   - Хорошая мысль, - подхватила Мура, - я так и знала, что  услышу  от  вас
дельный совет. Они встали со скамейки.
   - А что, если Псалтырь просто сжечь или выбросить?  -  спросил  осторожно
доктор. - И забыли бы мы обо всех тайнах, как о страшном  сне.  Отдыхали  бы
себе в удовольствие.
   - Нет, милый Клим Кириллович, сначала мы ее  изучим,  а  потом  решим,  -
возразила Мура.
   Она продолжала идти рядом с доктором по дорожке, огибающей дом и  ведущей
к вожделенному флигелю.
   - Я сейчас же спрошу ее у Глаши, - сказала Мура - Подождите.
   Она прошла по траве к  открытому  окну,  выходящему  на  боковую  сторону
фасада, - к окну маленькой Глашиной комнатки. Окно было раскрыто,  и  легкая
белая занавесочка чуть трепетала.
   Мура привстала на цыпочки, ухватившись руками за оконную раму.
   - Глаша, Глаша, - позвала она, - вы не спите?
   -  Нет,  не  сплю,  барышня.  -  За  отведенной  занавесочкой  показалось
встревоженное лицо горничной.
   - Глаша, дайте мне Псалтырь, ну, ту, которую я вам подарила намедни.
   - Не могу, барышня, она же вместе со всеми книгами потравлена и лежит под
рогожей.
   - Возьмите ее оттуда, - нетерпеливо  попросила  Мура,  -  она  мне  очень
нужна.
   - Хорошо, барышня, сейчас схожу.
   Она скрылась за занавеской, а Мура повернулась к ожидающему ее на дорожке
доктору и заметила  его  украдкие  взгляды  в  сторону  флигеля,  где  можно
избавиться от таинственных разговоров. Она  сделала  доктору  знак  рукой  -
попросив подождать еще немного.
   Как можно спать после обеда? Она, Мура, совсем не  хотела  погружаться  в
сон, тем более что от послеобеденного сна вечером  всегда  почему-то  плохое
настроение.
   - Барышня, барышня, - послышался из окна приглушенный голос горничной,  -
я посмотрела под рогожей - там нет Псалтыри.
   - Куда же она девалась? - спросила похолодевшая Мура.
   - Исчезла.

Глава 9

   К вечеру зарядил дождь - сразу же похолодало и пришлось прикрыть окна  на
веранде и в комнатах. Небо заволокло серой пеленой, и никто не мог  сказать,
как долго будет литься певучая вода, стремящаяся напоить то, что укоренилось
в бедной северной почве: травы и цветы, кустарники  и  деревья.  В  воздухе,
пронизанном потоками  влаги,  в  тысячу  раз  явственнее  ощущалось  молодое
зеленое дыхание  окружающего  мира.  Кроны  сосен  и  чешуйчатое  золото  их
стволов, заросли вереска и цветущей  черники  -  все  благоухало  прохладной
острой свежестью.
   Необычно тревожащий запах  источала  и  потемневшая  земля.  По  дорожкам
дачного участка змеились мутные  ручейки;  розовые  булыжники,  составляющие
бордюр клумб, веерообразно  рассеивали  падающие  потоки.  С  крыши  веранды
свисала прозрачная бахрома.
   Летний дождливый вечер на даче грустен,  как  старинная  народная  песня.
Именно ее после обеда и пыталась наигрывать на фортепьяно Брунгильда: "...не
шей ты мне, матушка, красный сарафан, не входи, родимая, попусту в изъян..."
- слова песни звучали в сознании всех, кто сидел на веранде и  прислушивался
к шуму дождя в паузах между музыкальными пассажами. Делать  было  решительно
нечего - даже книгу не взять в руки - ведь все  они,  пересыпанные  отравой,
лежали под рогожей в углу, возле профессорского чулана. Никому не  приходило
в голову послушать граммофон.
   Вялый разговор то вспыхивал, то угасал сам собой - узники дождя незаметно
для  себя  погружались  в  раздумья:   случайные,   разрозненные   мысли   и
воспоминания вспыхивали и гасли, как угольки в печи.
   - Папочка, - неожиданно вспомнила Мура, - как  я  не  догадалась  сказать
Глаше, чтобы наш утренний мышемор отсыпал отравы  для  твоей  экспертизы.  А
вдруг действительно  средство  никакое  не  чудодейственное?  Вдруг  обычная
мошенническая подделка?
   Николай Николаевич, оторвавший взгляд от шахматной доски, за  которой  он
сидел вместе с Климом Кирилловичем уже битый час, казался немного смущенным.
   - Я тоже подумал об этом с опозданием, - ответил он, -  впрочем,  немного
порошка я стряхнул с твоего Грегоровиуса. И один  из  его  шариков  нашел  в
своем чуланчике. Поеду в Петербург - проверю.
   - Ты вынимал книги из-под рогожи? - спросила Мура. Отец вновь  погрузился
в  изучение  возможных  шахматных  комбинаций  и  ответил  не  сразу.   Клим
Кириллович, однако, вмиг понял скрытый смысл вопроса.
   - Нет, не вынимал, - после паузы ответил профессор. - А что?
   - Я думаю, не хватит ли им там лежать? Читать нечего, скучно.
   - Вообще-то,  реклама  волшебных  мазей,  порошков  и  смесей  не  всегда
соответствует их качеству, - сказала Елизавета Викентьевна. - Вот купили  мы
весной средство от комаров - никакого толку.
   - А я привезла с собой мазь, - поддержала тему Полина Тихоновна, - пахнет
она достаточно неприятно. Причем неприятный запах усиливается  на  коже,  не
знаю, смогу ли ею пользоваться. Недаром все время предупреждают в  рекламах,
чтобы опасались подделок. Но как от них уберечься?  Даже  хлеб  подделывают.
Подмешивают в тесто медный купорос, чтобы придать ему белизну и рыхлость.  А
медный купорос в высшей  степени  ядовитая  примесь.  К  счастью,  ее  можно
обнаружить. Нужно развести купоросное масло в воде, один к  шести,  добавить
хлебный мякиш, замешать жидкое тесто и  поместить  в  него  лезвие  ножа  на
один-два дня: если на ноже появится красный слой, значит, в  хлеб  примешана
медь.
   - Тетушка, но пока пройдет день-два, хлеб уже будет съеден,  -  оторвался
на минуту от шахмат Клим Кириллович.
   - Но зато станет понятно, что у этого булочника хлеб брать нельзя.
   - Ничего святого у фальсификаторов нет,  -  вздохнула  грустно  Елизавета
Викентьевна.  -  А  все  стремление  к  наживе  и  отсутствие   нравственных
принципов.
   - "Борьба за  существование",  как  говорит  в  таких  случаях  профессор
Эрисман, - хмыкнул Николай  Николаевич,  забирая  пешку  доктора.  -  Да,  с
удивительной энергией и находчивостью работает ум изобретательного человека.
Скоро все станут химиками.
   Мура подошла к окну и посмотрела сквозь разводы тюля  на  льющуюся  воду.
Что-то должно случиться - она чувствовала. Но что? И  самое  главное  -  кто
взял Псалтырь? И зачем? Если отец - то почему он не признается? Если доктор,
чтобы уничтожить,  -  почему  он  так  удивился,  что  она  исчезла?  Полина
Тихоновна и Брунгильда - вообще не знали о  ее  существовании,  если  только
Глаша не проболталась. Но Глаша утверждала, что она  никому  о  Псалтыри  не
говорила. Только студенту Пете Родосскому. Мог ли Петя проникнуть  в  дом  и
взять Псалтырь? И действительно, почему он подружился  с  нашим  семейством?
Только ли потому, что здесь есть симпатичные барышни? Или по другой причине?
Может, он имеет отношение к Псалтыри с таинственной записью? Может, он знает
невесту князя Салтыкова? А она связана с революционерами-террористами?  Отец
когда-то говорил, что в террористических  движениях  участвуют  даже  вполне
милые  барышни.  Тогда  понятно,  почему  Псалтырь  дешевенькая:  средств  у
террористов,  наверное,  немного.  Вдруг  запись  означает  -  Тайный  Склад
Динамита? На что намекал Прынцаев? И при  чем  здесь  саркофаг  Гомера?  Где
может находиться этот самый саркофаг?
   Подозрение Муры вызывало и то обстоятельство, что Петя  появился  сегодня
на даче в их отсутствие. Правда, она издали видела его беседующим с тетушкой
Клима Кирилловича, но это не означает, что он предварительно не зашел в дом.
И к тому же - почему сейчас, когда все здесь, Пети нет? Испугался дождя?
   Глаша клянется, что студент в дом не заходил, но она могла и не  заметить
этого, бегая по хозяйству. Важнее другое: именно Глаша сообщила о  том,  что
Петя интересовался Псалтырью, и именно она, не  заподозрив  ничего  плохого,
сказала ему, где книжечка лежит. Петя еще раньше  дал  ей  такой  правильный
совет: стереть басурманское имя Гомера на книге!
   Мура повернулась и посмотрела на доктора: он излучал обычные  спокойствие
и благодушие. Кажется, он радовался, что Псалтырь исчезла и  теперь  в  доме
нет  ничего,  что  заставляло  бы  его  вспоминать  неприятную   встречу   с
неизвестным попиком.
   Брунгильда закончила свои музыкальные занятия и  вышла  на  веранду.  Она
подошла к Муре и поверх плеча сестры  в  сером  однотонном  сумраке  летнего
дождя заметила, что возле дома остановился автомобиль графа Сантамери. Через
мгновение до  них  долетели  резкие  звуки  клаксона.  Рене  явно  стремился
определить, дома ли хозяева?
   Сестры взволнованно обменялись взглядами.
   - Граф Сантамери приехал! Кажется, он хочет зайти к нам.  -  Порозовевшая
Брунгильда старалась сохранять равнодушный вид.
   Елизавета Викентьевна  смущенно  посмотрела  на  Полину  Тихоновну  -  та
улыбалась.
   - Николай Николаевич, Клим Кириллович,  к  нам  гость,  -  объявила  жена
профессора.
   Мужчины пожали плечами, не вникая в смысл сказанного. Партия переходила в
эндшпиль.
   Девушки открыли окно - граф увидел их и  жестами  показал,  что  насквозь
промок Ему необходимо поставить автомобиль во двор и переодеться.
   Мура и Брунгильда с трудом сдерживали радость - как-никак, а  развлечение
в летний дождливый вечер. Они, стараясь  сохранять  невозмутимость,  все  же
успели сбегать к зеркалу и убедиться  в  своей  привлекательности.  Конечно,
Брунгильде пришлось слегка поправить  пышные  русые  волосы,  а  Мура  своей
темной косой осталась вполне  довольна,  лишь  припудрила  веснушки.  Полина
Тихоновна  с  Елизаветой  Викентьевной  тоже  не  пренебрегли   возможностью
прихорошиться.
   Доктор и профессор заметили небольшую суету и, поглядев  друг  на  друга,
многозначительно   усмехнулись.   Женщины   никогда   не   устают    вносить
дополнительные штрихи в свой и без того совершенный облик.
   Примерно через  полчаса  на  дорожке,  ведущей  к  дому,  показался  граф
Сантамери. Он глядел под ноги и  старался  переступать  разлившиеся  лужи  и
ручейки воды. В одной руке он держал большой черный зонт, другой прижимал  к
груди три бутылки шампанского.
   Глаша пошла открыть дверь. Оказавшийся уже на крыльце под навесом  гость,
тщательно вытирая ноги о коврик, приговаривал немного виновато:
   - Не хочется вас беспокоить, но, право,  мне  не  с  кем  разделить  свою
радость.
   Граф был одет в темный костюм, сочное серебро шелкового жилета наполовину
закрывало белую сорочку со стоячим воротником, уголки которого были  загнуты
вниз. Изящный галстук довершал наряд француза.
   - Рад вас приветствовать, дорогие  соседи!  -  Черные  глаза  возбужденно
блестели. - Простите, что нарушил ваш покой.
   Он вручил Глаше три бутылки шампанского, и она прижала их к груди, еще не
решив,  что  с  ними  делать.  Руки  графа  освободились,  и  он  подошел  к
поднявшимся из-за шахматного  столика  мужчинам,  чтобы  обменяться  с  ними
рукопожатием. Затем поцеловал ручки дамам.
   - Милости просим, господин граф,  садитесь,  -  слегка  наклонила  голову
Елизавета Викентьевна. - В честь чего ваше шампанское?
   - Я хотел бы просить вас  разделить  со  мной  радость,  -  граф  не  мог
сдержать улыбку. - Я  получил  хорошее  известие,  дело  мое  обещает  скоро
разрешиться самым благоприятным образом.
   - О каком деле вы говорите? - Николай Николаевич покосился на  шампанское
и сделал Глаше знак, чтобы поставила его на стол.
   - Я ведь приехал в Петербург в связи с одним очень важным делом.  -  Рене
наконец уселся на стул,  все  еще  не  глядя  на  барышень,  слегка  задетых
отсутствием интереса к ним.
   - А где же ваша подопечная - милая  Зинаида  Львовна?  -  спросила  Мура,
чтобы обратить на себя внимание.
   Граф перевел на нее  посерьезневший  взгляд,  учтиво  и  почти  незаметно
поклонился:
   - Зинаида Львовна, по моим сведениям, находится в Петербурге. Впрочем, не
знаю, придется ли мне еще играть роль ее пажа - у меня  создалось  ощущение,
что я не способен скрасить ее досуг.
   - А приедет ли она еще сюда? - поинтересовалась Брунгильда.
   - Точно ответить не могу. Зинаида Львовна - человек сложный, неожиданный,
с перепадами настроения. Может быть, и появится - дача снятa на весь  сезон,
- хотя дачная тишина Зинаиде Львовне не по нраву.
   - А вы, милый Рене, вы остаетесь? - спросила Елизавета Викентьевна.
   - К сожалению, мадам, вряд ли, -  галантно  ответил