ень, изготовивших чудный  клубничный  торт.  К
удивлению Клима Кирилловича, ни Сантамери, ни Петя Родосский,  ни  Прынцаев,
казалось, совсем не интересовались ни персоной усопшего,  ни  побудительными
мотивами, заставившими уйти из  жизни  совсем  молодого  человека.  Их  явно
больше интересовала Брунгильда и ее завтрашний меланхолический  репертуар  -
каждый давал свой совет, что стоит играть.
   - Милый  Клим  Кириллович,  а  что  подскажете  вы?  -  К  досаде  пылких
советчиков, нежный взор Врунгильды устремился на доктора.
   - Сыграйте похоронный марш Шопена, - выпалил от неожиданности доктор.
   Брунгильда с удивлением посмотрела на него.
   - Пожалуй, лучше что-нибудь из Сен-Санса. - Граф старался не смотреть  на
смутившегося доктора. И уже откланиваясь  и  не  замечая  свирепых  взглядов
Пети, Сантамери галантно  заявил,  поклонившись  Брунгильде,  что  подобного
торта он не пробовал даже в Париже.
   Вскоре все участники вечернего совещания на даче профессора  Муромцева  в
подавленном состоянии духа отправились заниматься своими делами.
   Доктор Коровкин вместе с Мурой и Глашей вышли на крыльцо и убедились, что
Пузик на месте. Пока Мура ласково  разговаривала  с  собакой,  доктор  пошел
вместе с  Глашей  на  ту  сторону  дачного  участка,  где  стоял  колодец  и
хозяйственные постройки -  погреб  и  сарайчик.  Следовало  подготовить  все
необходимое для собачьего купания.
   - Что ж, Глаша, будете молиться, чтобы  полиция  не  нагрянула  снова?  -
полушутя спросил доктор. - Ведь Мария Николаевна подарила вам Псалтырь. А  я
и молитв-то толком не знаю.
   - Боюсь, что и у меня для молитв времени не останется. Столько хлопот  по
дому! - вздохнула Глаша. - А  Псалтырь  я  пока  положила  за  икону.  Чтобы
очистилась.
   - От чего же, позвольте полюбопытствовать?
   - Надпись там была недозволенная, да я ее стерла, теперь книжечка  святая
должна очиститься от греха.
   Доктор вздохнул с  облегчением.  Он  хотел  бы  избавиться  от  Псалтыри,
связанной с именем покойника, но пока еще не придумал, как ею завладеть.  Не
отправляться же в комнату горничной!
   Как ни странно, пса довольно легко удалось заманить в таз с водой,  и  он
не выказывал признаков неудовольствия. Полина Тихоновна передала Глаше кусок
келеровского  дезинфицирующего  мыла,  и  теперь  терпеливый  Пузик   слегка
пофыркивал от непривычного резкого запаха. Во время купания на собачьем теле
стали заметны какие-то болячки - то ли  укусы,  то  ли  раны  от  схваток  с
собратьями. Доктор захватил с собой флакон  с  перекисью  водорода,  и  Муре
удалось  даже  продезинфицировать  раны  слегка  повизгивающего  Пузика.  За
собачье терпение и доверие Пузика вознаградили чем-то типа ошейника, наскоро
сооруженного из ремней.
   - Глаша, -  младшая  профессорская  дочь  вручила  поводок  горничной,  -
отведите нашего спасителя в дом, пусть просохнет.  В  комнате  можно  его  с
поводка спустить. К ночи переведем на веранду, приготовьте ему на полу место
для сна. А завтра подумаем о том, как соорудить ему будку.
   Когда Глаша отправилась  выполнять  указание,  Мура  обернулась  к  Климу
Кирилловичу и спросила полушепотом:
   - Доктор, признайтесь, самоубийца - князь Салтыков?

Глава 5

   А Зинаида Львовна Коромыслова, взявшая себе  сценический  псевдоним  Зизи
Алмазова, этим вечером  рыдала,  картинно  расположившись  в  мягком  кресле
кабинета господина Гарденина в его сестровском доме. Истинный франт, человек
лет тридцати, весь в белом, с черными гладкими волосами  и  тонкими  усиками
над тонким, длинным, чересчур ярким ртом, -  хозяин  стоял  у  безжизненного
камина и хладнокровно, невзирая на артистичные  всхлипывания  дивы,  набивал
табак в трубку.
   - Вы провалили все дело, - брезгливо говорил он,  -  повторяю,  вам  надо
меньше увлекаться кокаином.
   - Клянусь вам, я давно уже не употребляю его! - Зизи снова всхлипнула  от
жалости к себе и незаметно повела накрашенным глазом на жестокого красавца.
   -  Господин  посол,  которого  вы  донимаете  просьбами  о  содействии  в
организации ваших выступлений во Франции, предложил  вам  оказать  ему  одну
небольшую услугу. А именно - выполнить одно  ма..,  лень..,  кое  поручение.
Причем  без  всяких  затруднений  для  вас,  а,  напротив,   со   всяческими
удовольствиями: вам сняли дачу. Мы уговорили  графа  Сантамери  сопровождать
вас и всячески ублажать. От  вас  требовалось  дождаться  человека,  который
вручит вам сообщение. И что же? Все пропало, все сорвано.
   - Я предупредила хозяйку,  что  выйду  на  часок  к  соседям  -  их  дача
находится рядом с нашей. Что в этом такого? Он спросил барышню -  и  хозяйка
отправила его к соседям.
   - По-вашему, пустяки, что важное сообщение миновало руки, в  которые  ему
следовало попасть? - Господин Гардении иронично приподнял красиво  изогнутую
угольно-черную бровь. Его не правдоподобно яркие губы под  холеными  усиками
презрительно дрогнули.  Он  вполне  владел  собой  и  сложившейся  ситуации.
Недаром же его готовили и международной разведывательной  школе  -  он  смог
тщательно подобрать себе резидентуру  в  России  и  вот  уже  полгода  умело
руководил ею, хотя со стороны могло показаться,  что  вел  он  исключительно
легкомысленный образ жизни: держал открытый дом, предавался карточным  играм
и возне с сомнительными девицами. Он рассчитывал, что сейчас его откровенная
издевка - лучший способ воздействовать на истеричную певичку.
   - Вы толкали меня на самозванство, предлагали, чтобы я изображала из себя
невесту князя Салтыкова. А вдруг бы ваши фантазии стали известны в обществе?
- Зизи трагически повела огромными карими глазами.
   - Вдали от города, заметьте,  -  перебил  ее  Гардении,  -  и  только  на
несколько дней. С вас и требовалось-то не афишировать несуществующую  связь,
а лишь не противоречить, если поступит сообщение на имя  княжеской  невесты.
Ваша девичья честь от этого не пострадала бы, уверяю вас.
   - По вашей милости, - Зизи перешла в  наступление,  -  я  несколько  дней
почти безвылазно сидела в проклятой  хибаре,  которую  вы  называете  дачей.
Комаров кормила. И я же  еще  и  виновата,  что  ваш  посланец  не  выполнил
задания.
   - Задание он выполнил, и в срок. Человек приходил, а вас не оказалось  на
месте. В результате сообщение  попало  не  в  наши  руки.  Я,  кажется,  вам
говорил, что в нем содержалась важная информация.  Или  вы  своими  куриными
мозгами не в силах  понять  прописные  истины?  -  презрительно  выговаривал
Гардении,  выпуская  ароматные  потоки  табачного  дыма  в  сторону  дерзкой
певички.
   - Довольно! - взвизгнула Зизи. Слезы на ее лице моментально высохли,  она
резко поднялась, выпрямилась во весь рост и выкрикнула:
   - Пропади пропадом  и  Франция,  и  французские  кабаки!  Оказать  услугу
французскому послу - одно дело. А выслушивать оскорбления из  уст  какого-то
шулера - другое!
   - Ну-ну, красавица, не заговаривайтесь, - пригрозил господин Гардении,  -
и не вздумайте болтать лишнего. Я не шучу. На даче вам делать больше нечего.
Так что посидите-ка пока в своих городских апартаментах.
   - А если я не захочу там сидеть? Почему вы распоряжаетесь мной? Какое  вы
имеете право? - Зизи, вопреки ожиданиям господина  Гарденина,  нисколько  не
чувствовала себя виноватой. - Да плевала я на ваши угрозы! Я не дурнушка.  И
могу нравиться мужчинам. Я попрошу защиты у Рене!
   - Граф Сантамери приехал в Россию совсем с другими целями, и ваша  глупая
выходка только отпугнет его, предупреждаю вас. Так что лучше помалкивайте. -
Неприятно-маслянистые темные  глаза  Гарденина  приблизились  к  лицу  Зизи.
Пытливо сощурившись, он взял ее руку  своими  тонкими  длинными  пальцами  и
больно сжал ее.
   - Ладно, - вздернула свой тоненький  носик  Зизи,  ее  густо  накрашенный
кроваво-алой помадой  рот  скривился,  -  если  я  виновата  и  господин  де
Монтебелло на меня рассердился, то я уже наказана: не видать мне  Елисейских
полей, не насладиться европейской славой. Но в мою  личную  жизнь  прошу  не
вмешиваться. Кого хочу, того и люблю - хоть и Сантамери.
   - Любите себе на здоровье, -  цинично  усмехнулся,  отодвигаясь,  лощеный
господин.
   Зизи  вспыхнула,  резко  повернулась  и,  вызывающе  покачивая   бедрами,
направилась вон из кабинета курортного шулера.
   Он подошел к окну и проследил, как она покинула  дом  и  села  в  экипаж.
Только потом открыл дверь в соседнюю комнату и сказал:
   - Выходите, господин Сорта, злая кошка наконец изволила уйти.
   Из дверей появился ничем не  примечательный  господин  среднего  роста  в
сером чесучовом костюме. Невыразительное  сухощавое  лицо  его  было  гладко
выбрито.
   - Как нелепо  может  сорвать  хорошо  продуманную  операцию  одна  глупая
женщина! - посочувствовал он. - Но и без нее было не обойтись. И вам, и  мне
следовало свести контакты с князем к минимуму. Тайная полиция и так чересчур
пристально следит за нашими людьми. У меня твердая уверенность, что  -  и  в
Сестрорецке. Слишком много офицеров  из  Кронштадта  не  отказывают  себе  в
удовольствии сыграть в покер или в бридж в вашем  доме...  Дело-то  опасное,
посредники необходимы - и главное, чтобы они ничего не знали.
   - Да, мне с таким трудом удалось найти нужный подход к  князю!  Продумать
до мелочей всю цепочку событий, понести немалые расходы... И вот что  вышло.
Удалось ли вам установить причину срыва?
   - Да, господин Гардении, хотя и с великим  трудом,  -  ответил  Сэртэ.  -
Снимая дачу для Зизи, вы, к сожалению, не знали, что на  соседней  даче,  на
"Вилле Сирень", обосновался профессор Муромцев с семейством. Мне приходилось
встречаться с его дочерями раньше, и  они  могли  меня  заметить  и  узнать.
Пришлось  лазить  по  кустам,  скрываться  да  еще  ловить   момент,   чтобы
расспросить хозяйку  нашей  дачи,  которая  и  послала  дурацкого  попика  к
муромцевской даче. Разысканный мной  посланец  бестолково  лепетал,  дурачок
благостный, что передал врученную князем Салтыковым книжечку через жильца  -
как я понимаю, доктора Коровкина. Наши пути с Коровкиным тоже  пересекались,
но он меня не знает.
   - Понятно, - поджал тонкие нервные губы Гардении, - еще не все  потеряно.
Сообщение находится на даче Муромцевых. Надо бы туда проникнуть.
   - Я бы и проник, да барышням знакомо мое  лицо.  Как  бы  не  заподозрили
чего.
   - А вы загримируйтесь, - посоветовал Гарденин,  -  придумайте  что-нибудь
такое, чтобы подозрений не вызвать.
   - Да я и так уж принял меры предосторожности, - ответил Сэртэ. - Хожу  по
взморью, как клоун. Вот, извольте взглянуть.
   Он достал из кармана вислые рыжие усы и пришлепнул  их  к  верхней  губе.
Пресное, ничем не выделяющееся и не  запоминающееся  лицо  агента  сразу  же
преобразилось - оно стало смешным и глупым. Гарденин засмеялся.
   - В таком наряде вы действительно бросаетесь в глаза, - сказал он  сквозь
смех, - но если бы вы вырядились в какой-нибудь фартук, на голову  водрузили
картуз,  вас  не  узнали  бы.  Короче  говоря,  действуйте,   и   действуйте
незамедлительно Сейчас многое зависит от вас, от вашей  изобретательности  и
мастерства. Вы человек  опытный  и  должны  справиться.  Франция  будет  вам
благодарна. От себя же могу добавить  -  в  качестве  предположения,  -  что
благодарность выльется в весьма кругленькую сумму.
   Агент Сэртэ покинул дом господина Гарденина в приподнятом состоянии духа.
Несколько месяцев он находился под покровительством этого человека,  который
вначале  показался  ему  ненадежным  и  легкомысленным.   Но   выбирать   не
приходилось: после того как бесславно завершилась его служба  у  Пановского,
господина в высшей степени деятельного и организованного, агент Сэртэ  долго
оставался не у дел. Сам  господин  Пановский  бесследно  исчез,  здание  под
вывеской  польского   торгового   представительства   взорвали   неизвестные
злоумышленники. Чем мог заняться  оставшийся  без  работы  человек,  который
ничего не умел делать, кроме как следить, вынюхивать, догонять?
   Агента  Сэртэ  заметил  и  пригрел  господин  Гарденин,   оценивший   его
профессиональные способности и поручивший ему ответственное  дело.  Операцию
продумали до мелочей. И надо же случиться такому несчастью, что на первом же
ее этапе произошел сбой, что на пути  посланца  князя  Салтыкова  встретился
доктор Коровкин, пропади он пропадом!  Но  всего  предусмотреть  невозможно!
Самое главное, чтобы не случилось ничего  непоправимого,  а  впрочем,  найти
выход можно из любой ситуации.
   Возвращаясь в двуколке из Сестрорецка,  агент  Сэртэ  еще  не  знал,  что
предпримет, и, вдыхая теплый морской ветерок, больше размышлял о Брунгильде.
Он вспоминал чудесный святочный день, свою службу в доме  князя  Ордынского.
Закрыв  глаза,  он  представил  себе  все,  что  произошло  тогда   с   ним:
остановившийся у ворот экипаж, клетку с белым попугаем, потрясающей  красоты
девушку, которая пленила его воображение и не сочла ниже своего  достоинства
ласково с ним побеседовать. Неужели он вновь окажется рядом с ней?
   Остановив  извозчика  неподалеку  от  станции,   Сэртэ   решил   пройтись
неподалеку от муромцевской дачи. Уяснить диспозицию и прикинуть,  что  можно
предпринять.
   Дачный участок профессора Муромцева со всех сторон окружал  яркий  желтый
забор, отделяющий его от других участков и от проселочной  дороги  -  Прямой
улицы, как ее гордо именовали в поселке. Через  владения  соседей,  конечно,
имелась возможность тайно пробраться к нужному дому, да что толку - в сам-то
дом не войдешь, а Псалтырь вряд ли валяется под открытым небом - на скамейке
или в беседке.
   Надвинув шляпу на глаза и изображая глубокую задумчивость, Сэртэ  рискнул
наконец пройтись по дороге, на которую выходила калитка  муромцевской  дачи.
Ни единого взгляда он не кинул в сторону дома, но  сумел  опытным  глазом  -
боковым зрением - уловить, что на даче полно народу,  все  заняты  какими-то
хлопотами, но ни музыки, ни веселых голосов не слышно.
   Агент Сэртэ замедлил шаг, когда заметил движущуюся ему навстречу  бабу  в
темном платке,  она  несла  в  руках  большую  глиняную  кринку.  Молочница,
наверное, подумал агент Сэртэ,  дачники  любят  поправлять  здоровье  парным
молочком. Неужели она направляется к муромцевской даче?
   Сэртэ остановился и сделал вид, что у него развязался шнурок на  ботинке.
Он присел и стал с ним возиться, поглядывая время от времени из-под шляпы на
толстые  лодыжки  приближающейся  бабы.  Она  действительно  остановилась  у
калитки и позвала хозяев.
   Дождавшись, когда к молочнице подойдет профессорская жена и примет кринку
из рук чухонки, Сэртэ медленно поднялся и пошел вперед, стараясь у ловить, о
чем говорят женщины, благо на него не обращали ни малейшего внимания.
   - Сегодня припозднилась с молочком-то, - сокрушалась чухонка, - простите,
барыня. Но все в поселке говорят, что здесь у вас несчастье произошло.
   - Да, Марта, неприятный случай, мы все рас- Я понимаю, барыня, не глупая.
И вы, наверное, страху натерпелись -  не  для  бабьих  глаз  Дракой  ужас...
Правда, что кто-то застрелился?
   - Правда, Марта, но я сама, по счастью, ничего не видела.
   - Да кто ж это мог быть? Говорят местные, что офицер какой-то.
   -  Да,  морской  офицер.  Больше  ничего  не  знаю.  Полиция   приезжала,
разберется. Мы завтра весь день дома будем, никого не принимаем.
   Дальнейшее агент Сэртэ уже не слышал. Он удалялся от калитки муромцевской
дачи, и женщины, конечно же, не догадывались, какой страшный моральный  удар
нанесли они своими короткими репликами "случайному" прохожему.
   Значит, возле  муромцевской  дачи  застрелился  морской  офицер?  Значит,
приезжала полиция? Неужели князь Салтыков? Тогда завтра у полицейских  ищеек
могут возникнуть подозрения - если не возникли уже.  А  что,  если  князь  -
слабый человечишко, слабый, ненадежный - сообщил в предсмертной записке  то,
что приведет к большим неприятностям? Впрочем, еще не известно,  оставил  ли
самоубийца записку - профессорская жена ничего о ней не говорила.
   В любом случае из завтрашних газет станет ясно, грозит ли что-нибудь  той
операции, в которой они использовали князя Салтыкова. Следовало вернуться  в
Сестрорецк и сообщить Гарденину о новых проблемах.
   Агент был взволнован. Но он знал, что, несмотря на печальные новости,  он
придумает, как попасть на дачу профессора  Муромцева,  -  и  не  позже,  чем
завтра  утром,  драгоценная  Псалтырь,  предназначенная  для  невесты  князя
Салтыкова, окажется в руках Сэртэ!

Глава 6

   Хотя дачники обрекли себя на  временное  заточение  добровольно,  все  же
каждый из них едва ли не с самого раннего  утра  ощущал  невыносимую  скуку.
Нет, они, конечно, нашли себе занятия по душе, но  сама  мысль  о  том,  что
выход за  пределы  дачного  участка  невозможен,  привносила  в  их  занятия
постылый дух принудительности.
   Доктор Коровкин снова проспал первый завтрак. А проснувшись,  не  пожелал
сразу же вставать с постели. Он протянул руку к столику, на  котором  лежали
пять выпусков журнала "Русское богатство" -  он  специально  захватил  их  с
собой из города, намереваясь вдали от суеты прочитать  наконец  вересаевские
"Записки врача" Многие его коллеги до глубины  души  возмущались  записками,
считая их автора бездарным врачом: он открыл всем профессиональные тайны, не
задумываясь, что вызовет своими откровениями недоверие к медицине в целом  и
к врачебному сословию в  частности.  Доктор  же  пока  еще  не  имел  своего
представления о спорном произведении. Теперь  он,  лежа  в  постели,  открыл
первый номер журнала.
   Профессор Муромцев уединился в  небольшом  ланчике  с  высоким  маленьким
окошком - там он оборудовал хранилище препаратов,  необходимых  для  ведения
опытов над растениями, и держал журналы, в  которые  вносил  записи  о  ходе
экспериментов.
   Елизавета Викентьевна вместе с  Полиной  Тихоновной  сидели  на  веранде,
перебирая клубнику  и  обсуждая  возможные  способы  приготовления  варенья.
Елизавета Викентьевна  рассказывала  об  увлечении  старинного  друга  семьи
Муромцевых профессора Менделеева кулинарным искусством:  даже  в  знаменитом
словаре Брокгауза и Эфрона среди многих, заказанных ему статей,  посвященных
химии и технике, есть и такие, как "Вареники", "Варенье", "Компот".
   - Дмитрий  Иванович  считает,  что  варенье  закисает,  когда  при  варке
недостаточно снимают пену или если в ягодах и фруктах остались непроваренные
места, куда сахар не попал. У него есть чудный рецепт сухого варенья, может,
и нам стоит попробовать его, - улыбнулась Елизавета  Викентьевна,  продолжая
быстро и аккуратно отрывать от красивой сочной клубники зеленые  плодоножки.
- Фрукты надо вынуть из варенья и дать стечь с них сиропу, а потом сушить. А
если еще и обсыпать кристаллизованным  сахаром,  то  получатся  обсахаренные
фрукты. Из клубники сухого варенья, пожалуй, не выйдет. Она слишком  нежная,
- огорченно закончила Елизавета Викентьевна.
   - Я помню старинный рецепт варенья из крыжовника, царское блюдо, -  также
не прекращая работы, делилась своими познаньями Полина Тихоновна.  -  У  вас
есть посадки крыжовника? Скоро можно  будет  попробовать.  Но  рецепт  очень
сложный. - Она покачала головой. - Крыжовник помещают в муравленный  горшок,
перекладывают рядками вишневых листьев и добавляют немного шпината и щавеля.
А потом  заливают  крепкой  водкой,  закрывают  крышкой,  обмазывают  горшок
тестом, и ставят на несколько часов в  печь.  А  вынимают  ягоды  из  горшка
только на другой день, и начинаются водные процедуры: крыжовник  высыпают  в
холодную воду со льдом, через час перемешивают и кипятят - и  так  несколько
раз. А потом снова купают в холодной воде, откидывают на решето, а уж  когда
вода с ягод стечет, кладут на льняную скатерть, просушивают как  следует,  а
потом  варят...  -  Полина  Тихоновна  прекратила  перебирать   клубнику   и
призадумалась. -