боитесь, что могут дознаться?
     Ма пожала плечами.
     Лицо Мэй стало серьезным.
     - Слушайте внимательно... В ваших рядах опасный человек.
     Ма отпрянула.
     - Он может провалить всю организацию,  -  продолжала Мэй и увидала, как
побледнела Ма.
     - Назовите  мне  его,  -  с  трудом  проговорила китаянка.  -  Я  найду
средства...
     - Анна, У Дэ...
     - Нет!  -  Ма закрыла лицо руками.  -  Нет,  нет, нет... этого не может
быть!..
     - По-вашему, я не знаю, что говорю?
     - Вы могли ошибиться...
     - В данном случае лучше совершить ошибку,  которую вы приписываете мне,
нежели ту, которую, быть может, совершаете вы, отстаивая провокатора. А если
провал  произойдет?   Если  из-за  вашей  слепоты,   продиктованной  личными
мотивами,  -  вы  же  не станете отрицать,  что в  ваших соображениях больше
личного, чем...
     По  мере того как  Мэй  говорила,  голова Ма  опускалась все ниже.  Она
молчала.
     - Примите приказ, - сухо закончила Мэй: - убрать ее.
     Прошло несколько мгновений,  прежде чем взгляд Ма  приобрел осмысленное
выражение.  Она провела рукой по лицу,  и рука бессильно упала.  Ма с трудом
выговорила:
     - Хорошо...
     Но тут Мэй неожиданно сказала:
     - Нет... Я сделаю это сама, - и быстро вышла из комнаты.
     Ма с  трудом дотащилась до выключателя,  погасила свет и долго сидела в
темноте.  Голова ее  кружилась от  сбивчивых мыслей.  Все  было так сложно и
странно...  Штаб ошибается?..  Нет, в их деле лучше ошибиться в эту сторону,
чем из  жалости пощадить подозреваемого в  измене и  навлечь гибель на  всех
товарищей, на все дело.
     Тихонько отворилась дверь,  луч  света  упал  поперек  комнаты.  Ма  не
шевельнулась. В комнату вошла Мэй. Она на цыпочках приблизилась к телефону и
после некоторого раздумья,  как если бы силилась что-то вспомнить, прикрывая
рот рукой, неуверенно сказала в трубку:
     - Дайте коммутатор американской миссии...  Дайте сто седьмой...  О, это
вы,  капитан?!.  - проговорила она с видимым облегчением. - А я боялась, что
перепутала все номера...  Нет,  нет, разумеется, все было мне дано верно. Но
согласитесь,  что  приключение с  парашютисткой могло  произвести  некоторую
путаницу и не в слабой женской голове...  Да, все в порядке... Категорически
прошу: теперь же оцепите миссию. Никто ни под каким предлогом не должен сюда
проникнуть.  Отмените все пропуска.  Слышите: все пропуска! - Мэй оглянулась
на дверь.  -  Подождите у  аппарата.  -  Она положила трубку,  одним прыжком
оказалась у двери и быстро ее отворила.  Там никого не было. То же самое она
проделала и  с другой дверью с тем же результатом.  Вернулась к телефону.  -
Слушаете?..  Нет,  нет,  это так -  маленькая проверка.  Нет.  Мне никого не
нужно.  Довольно Биба и  Кароля.  Просто удивительно,  где  вы  берете таких
дураков... Да, больше ничего...
     Мэй  повесила  трубку  и  закурила.  Долго  стояла  у  телефона,  потом
неторопливо прошла в кухню.
     Тетушка У Дэ приветливо улыбнулась ей.
     - Вот,  -  сказала Мэй,  -  примите,  - и протянула кухарке коробочку с
лекарством. - Примите и лягте, вам станет легче.
     Кухарка налила в стакан воды и,  бросив туда таблетку, выпила, отвязала
фартук и  вышла из кухни.  За нею последовала и Мэй.  Коробочка с лекарством
осталась на столе.


     В  миссии  шли  приготовления к  приему  Янь  Ши-фана.  Убрав  комнаты,
освобожденные постояльцами,  Тан Кэ  и  Го  Лин спустились в  столовую.  Они
знали,  с какой придирчивостью.  Ма - Мария осмотрит стол, и, чтобы избежать
ее  раздраженных замечаний,  накрывали его со  всей тщательностью,  на какую
были способны. Но, повидимому, в данный момент хлопоты горничных не радовали
и  даже  как  будто  не  касались Ма.  Она  не  входила в  дом,  предпочитая
оставаться в парке. Когда сквозь деревья мелькал огонь освещенного окна, она
втягивала голову  в  плечи  и,  как  потерянная,  бродила по  самым  дальним
дорожкам.  Иногда,  решившись приблизиться к дому,  она заглядывала в окна и
видела девушек,  хлопочущих у стола,  видела Мэй, Биба и Кароля, проверявших
стальные ставни и  оружие.  Она  не  видела только старой У  Дэ.  Кухня была
пуста. Ма слышала, как, обеспокоенные отсутствием кухарки, девушки хотели ее
позвать,  но У Вэй посоветовал дать матери возможность полежать после приема
лекарства.
     Слыша и видя все это, Ма не решалась переступить порог дома. Но вот она
уловила  нечто,  что  заставило ее  подойти  вплотную  к  кухонной двери  и,
спрятавшись в тени дома, прислушаться. Она не могла сдержать нервной дрожи и
стиснула зубы, услышав, как Го Лин сказала:
     - Пора будить тетю У.
     Посмотрев на часы, У Вэй на этот раз ответил:
     - Пожалуй.
     - Хорошо еще,  что Мария, видимо, сидит у себя в комнате, а то бы давно
уже подняла крик, - сказала Тан Кэ.
     У Вэй вошел в кухню, и оттуда послышался плеск воды. Потом раздался его
испуганный возглас:
     - Смотрите-ка,  что с  нашим котом?  Он  околел.  Вокруг него рассыпаны
какие-то пилюли.
     У Вэй поднял несколько пилюль и стал их рассматривать.
     - Мать сказала,  что это лекарство,  -  сказал он вошедшей Го Лин,  - а
кошка, поев его, околела.
     - Где У Дэ взяла это лекарство?
     - Не знаю.  -  Беспокойство овладело У Вэем. - Она пошла прилечь в свою
каморку.
     У  Вэй бросился вон из кухни и  наткнулся на прислонившуюся к стене Ма.
Он остановился,  тяжело дыша,  но тут показалась Мэй,  -  она молча властным
движением взяла Ма за руку и увела в дом.
     - Одевайтесь, сейчас приедет Янь Ши-фан, - повелительно сказала она.
     Ма,  двигаясь, как автомат, и, глядя перед собою пустыми глазами, пошла
к двери.
     Кароль и Биб,  видевшие в щелку двери все,  что происходило в кухне,  с
восторгом глядели теперь на Мэй.
     - Мы восхищены, - проговорил Биб. - Изумительный тройной удар!
     Между  тем  Ма,  сделав  несколько шагов  по  коридору,  остановилась в
нерешительности.  Мысли вихрем неслись в ее мозгу,  когда она услышала голос
Биба:
     - Да, да, блестящий удар! Карты подпольщиков спутаны. Я подозревал, что
задача  старой  китаянки  заключалась  именно  в   том,   чтобы  дать  знать
партизанам,  когда  настанет наиболее благоприятный момент для  нападения на
Янь Ши-фана.
     У ограды раздался гудок автомобиля.
     Агенты переглянулись и с возгласом "Янь Ши-фан!" бросились в сад.
     Мэй погасила свет и  подошла к  окну.  Сквозь раздвинутую штору ей было
видно все, что происходит в саду.
     Следом за  броневым автомобилем в  аллею въехал грузовик и  остановился
перед домом.  Из  броневика вместе с  круглым,  как шар,  Янь Ши-фаном вышел
человек в форме американского генерала.  Мэй поняла, что это Баркли. Генерал
окинул  взглядом постройки миссии и  направился к  церкви,  стоявшей с  края
поляны,  напротив жилого дома.  По приказанию генерала У  Вэй отпер церковь.
Мэй видела,  как кто-то осветил ее внутренность карманным фонарем,  задержав
луч  на  массивных решетках,  которыми были  забраны окна.  По  знаку Баркли
грузовик подъехал к  церкви.  С  него  соскочило с  десяток малорослых юрких
людей.  Мэй не могла ошибиться:  это были японцы. Они принялись за разгрузку
автомобиля.  По  внешнему виду  ящиков можно было бы  подумать,  что  в  них
упаковано вино.  Но  Мэй  хорошо знала,  что  скрывается под  этой  невинной
упаковкой:  то  была  смертоносная продукция  Кемп  Детрик.  Японцы  бережно
перенесли ящики  в  храм,  потом  замкнули церковную дверь  и  передали ключ
Баркли.  Двое японцев с  автоматами на  ремнях встали по  углам церкви.  Все
фонари погасли.  Фары грузовика исчезли за  воротами миссии.  Мэй был теперь
виден  освещенный луной  белый  куб  церкви,  стройная  стрела  колокольни и
горящий голубоватым светом крест.
     Мэй задвинула штору.  В комнату вошли Баркли и Янь Ши-фан с повисшей на
его руке Сяо Фын-ин. За ними, кланяясь на ходу, семенил японец.
     Баркли,   казалось,   ничуть  не   удивился,   увидев  Мэй.   Он   даже
удовлетворенно кивнул головой и,  обращаясь к  ней,  как к  старой знакомой,
сказал:
     - Японский медицинский персонал, прибывший сюда для организации станции
противоэпидемических прививок,  нужно разместить в службах миссии. Начальник
станции будет доктор Морита. Прошу позаботиться об его удобствах.
     При  этих  словах  японец  еще  раз  поклонился,   но  Мэй  без  всякой
приветливости ответила:
     - Здесь хозяйничает экономка мисс Мэри Ма. Я только врач.
     - Знаю,  -  отрезал Баркли. - Но с этого дня за порядок здесь отвечаете
вы.  Вы будете представлять нас здесь,  в миссии его святейшества папы.  - И
подчеркнуто: - Надеюсь, в остальном вы инструктированы?
     - Да, сэр.
     - Мы с генералом Янь пробудем здесь до утра.
     - Да, сэр.
     Вошла Ма.
     - Я готова показать господам их комнаты.
     Янь Ши-фан и Сяо вышли.  За ними хотел последовать и японец,  но Баркли
велел ему остаться.
     - Должен вам сказать, господа, - сказал генерал, - что, быть может, вам
придется начать работу несколько раньше,  чем мы предполагали.  Не исключена
возможность нашего -  моего и генерала Яня - неожиданного отлета в ближайшие
дни. Об этом вам будет дано знать даже в том случае, если прямая связь между
городом  и  этой  миссией  будет  перерезана  красными.   Вы  откроете  свою
"станцию",  не  ожидая  капитуляции Тайюани.  Эвакуировать блокированные тут
войска гоминдана все  равно  не  удастся.  Так  что  нет  никакой надобности
оберегать их  от заражения.  Пусть они лучше погибнут,  чем перейдут в  ряды
красных. - Баркли с усмешкой взглянул на японца: - Не думаю, чтобы у доктора
Морита были возражения.
     Японец удовлетворенно втянул воздух.
     - А у вас, мисс Ада? - спросил Баркли.
     Мэй пожала плечами:
     - Спасение  войск  господина  Янь  Ши-фана  не  является  моей  главной
заботой.
     - И прекрасно.  Наилучшим решением была бы возможность уничтожения всей
живой силы  Чан  Кай-ши,  которую нельзя перевезти на  Формозу.  Опыт  вашей
станции покажет нам,  стоит  ли  принять такие же  меры  в  отношении войск,
отходящих к  западу,  в  сторону Синцзяня.  Сомнительно,  чтобы  им  удалось
пробиться на  юг,  в  Тибет.  А  если они принесут чуму к  границам Советов,
большой беды,  с  нашей  точки  зрения,  не  будет.  Одним словом,  господа,
действуйте,  а  мы  вас  не  забудем...  -  Баркли заставил себя  приветливо
улыбнуться японцу: - Теперь вы можете, мистер Морита, осмотреть свою комнату
и отдохнуть с дороги.  Надеюсь,  что сегодняшний вечер мы проведем вместе и,
вероятно, не так плохо. Как вы думаете, мисс Ада?
     - Совершенно уверена: будет о чем вспомнить.
     Как только японец ушел, Баркли поспешно сказал Мэй:
     - События развиваются совсем не  так,  как  нам хотелось бы.  Тишина на
фронте -  перед бурей.  Пын  Дэ-хуай  готовит генеральный штурм Тайюани.  Ни
минуты не сомневаюсь:  это будет последний бой -  крепость падет.  Мы с Янем
улетаем завтра.  Послезавтра вы открываете работу станции и  тоже исчезаете,
предоставив действовать японцам.
     - Но как же я "исчезну", если тут уже будут господствовать красные или,
в лучшем случае, произойдет ожесточенный бой?
     - Я пришлю за вами самолет.
     - Сможет ли он сесть и взлететь?
     - Все подготовлено.
     - Меня трогает ваша заботливость, сэр.
     - Все будет хорошо.
     - А японцы?
     - Какое вам дело до них? Если красные их и повесят, большого горя мы не
испытаем.  Лишь  бы  они  успели сделать свое дело.  Надеюсь,  что  вместе с
войсками Янь Ши-фана будут уничтожены и те три японские бригады,  которые мы
для него сформировали.  Да, так будет лучше всего. Если вы до отлета сумеете
обеспечить их заражение, я позабочусь об отдельном гонораре за это дело.
     - Что скажут на это Морита и его люди?
     - Они  предоставлены Макарчером в  мое  полное  распоряжение и  обязаны
выполнить любой приказ.  Да они и  не станут церемониться с этими бригадами,
коль скоро дело требует их уничтожения.
     - Хватит ли препарата?
     - Материала, привезенного мною, хватит, чтобы умертвить половину Китая,
нужно только его умело использовать. У японцев есть опыт.
     - Разве они уже проводили такие операции?
     - И не один раз.  Со временем, когда мы разовьем производство до нужных
масштабов, бактериологическое оружие станет основным в войне, какую мы будем
вести.
     - С Формозы?
     - Найдется достаточно общих границ: Корея, Индия, Вьетнам...
     - Вы намерены уничтожать своих собственных покупателей?
     - Что  делать!  -  сокрушенно проговорил Баркли.  -  Если мы  не  хотим
потерять всю Азию, нужно временно пожертвовать частью. И лучше временно, чем
навсегда.  Пройдет время,  эпидемия в  Китае будет ликвидирована.  Подрастут
новые  покупатели,  которые  будут  помнить,  к  чему  привела их  родителей
строптивость.
     Баркли еще  некоторое время развивал эту мысль,  потом передал Мэй ключ
от церкви:
     - Думаю, что теперь вы самая могущественная женщина в мире: в этой руке
жизнь многих миллионов людей.
     - Да,  - в раздумье произнесла Мэй, - страшная ответственность... Самая
большая, какая когда-либо выпадала на мою долю... Вы не боитесь возложить ее
на меня?
     - Лишь бы не боялись вы.
     - Я-то в себе уверена.
     - Думаю,  что еще укреплю эту уверенность,  сообщив,  что на ваш счет в
Нью-Йорке уже внесено обусловленное вознаграждение.
     - О, это далеко не последнее дело, - с усмешкой сказала Мэй и взглянула
на часы. - Пожалуй, пора переодеваться к ужину.


        "12"

     Цзинь  Фын  успела  только  подойти к  окраине,  когда  раздался сигнал
полицейского часа.  После  этого  сигнала никого из  города и  в  город  без
специального пропуска не  пускали.  Патруль стоял у  того  места разрушенной
стены,  где  раньше были  ворота,  и  проверял пропуска.  Справа и  слева от
пролома в  стене поле  было  огорожено несколькими рядами колючей проволоки.
Девочка в отчаянии остановилась: она опоздала в миссию!
     Обдав  Цзинь  Фын  пылью,  по  направлению к  воротам промчался военный
грузовик. В отчаянии она взмахнула рукой и закричала.
     Она была уверена, что шофер не слышит. А если случайно и услышал бы, то
ни  за  что бы  не  остановился.  Но,  к  ее  удивлению,  грузовик заскрипел
тормозами.  Из  кабинки  высунулся солдат.  Когда  Цзинь  Фын,  запыхавшись,
подбежала к грузовику, шофер сердито крикнул:
     - Что случилось?
     Цзинь Фын  и  сама не  знала,  что  умеет так жалобно просить,  как она
просила солдата взять ее с собой. Она с трепетом вглядывалась в лицо шофера,
и  все ее существо замирало в ожидании того,  что он ответит.  От нескольких
слов,  которые произнесет этот солдат,  зависела ее судьба.  Нет,  не ее,  а
судьба товарищей в  миссии,  судьба порученного ей важного задания.  Девочка
видела,  как губы шофера растянулись в улыбку и вместо окрика,  которого она
ожидала, произнесли:
     - Садись. Ты не так велика, чтобы перегрузить мою машину.
     Не  помня себя от  радости,  девочка залезла в  кузов и  в  изнеможении
опустилась на наваленную там солому.  Несколько придя в себя,  она разгребла
солому и  зарылась в  нее.  Ей стало душно,  в  лицо пахнуло терпкой прелью,
жесткие стебли больно кололи лицо. Но зато теперь-то Цзинь Фын была уверена,
что жандармы у переезда ее не заметят. И едва эта успокоенность коснулась ее
сознания, как сон накатился на нее темной, необозримой стеной.
     Она очнулась оттого,  что грузовик остановился. Сквозь скрывавшую Цзинь
Фын  солому было слышно,  как  шофер пытался уверить жандармов,  что  они не
имеют права его  задерживать,  так  как он  едет по  военной надобности.  Он
ссылался  на  пропуск,  выданный комендатурой,  и  грозил  жандармам всякими
карами, ежели они его не пропустят. Но караул наполовину состоял из японцев;
они заявили,  что на сегодняшний вечер, именно на этой заставе, отменены все
пропуска. По этому шоссе никого не велено пропускать. А если шофер будет еще
разговаривать,  то  они  его арестуют,  и  пусть он  сам тогда объясняется с
начальством.  Цзинь  Фын  почувствовала,  как  грузовик  повернул и  покатил
обратно к  городу.  Она вылезла из-под соломы и  постучала в  оконце кабины.
Шофер оглянулся.
     - Что тебе?
     - Остановитесь, пожалуйста. Я вылезу.
     - Что?
     - Мне надо туда, - и она махнула в сторону переезда.
     - Тебя не пустят.
     - Мне надо.
     - Живешь там?
     - Живу, - солгала девочка.
     - Все равно не пустят.  Завтра пойдешь.  А сейчас положу тебя спать. Не
так уж ты велика, чтобы места нехватило.
     - Благодарю вас,  но  мне очень надо туда,  -  сказала она,  вылезая из
кузова.
     Еще несколько мгновений она постояла в  нерешительности и  пошла на юг.
Но только на этот раз она шла не к разрушенным воротам,  где стоял караул, а
в обход, к развалинам стены.
     - Проволока там,  не перелезешь! - крикнул ей шофер, но она не ответила
и продолжала итти.
     - Постой!  -  шофер нагнал ее  и  крепко схватил за  плечо.  Она хотела
вырваться, но он держал ее. - Ты и вправду хочешь туда итти?
     Она подумала и сказала:
     - У меня мать там.
     - Через проволоку не пролезешь.  А вот что...  - он поколебался. - Тебя
одну они, может быть, и пустят вот с этим, - и он сунул ей в руку деньги. Ее
первым движением было вернуть их.  Она не  знала,  кто этот человек.  Раз он
служит у  врагов,  значит он дурной человек.  Попросту говоря,  изменник.  И
деньги у него,  значит,  нехорошие. Нельзя их брать. Но тут же подумала, что
эти  деньги  -  единственный шанс  миновать заставу,  добраться до  миссии и
выполнить задание. Она взяла деньги.
     - Спасибо...
     Душа в ней пела от радости,  что задание будет выполнено.  Если она еще
не опоздала,  товарищи в  миссии не попадутся на уловку провокаторши,  может
быть даже схватят ее и отомстят ей за убийство парашютистки.
     Цзинь Фын забыла об усталости,  о голоде. Забыла даже о том, что теперь
уже   нет  надежды  помочь  больному  доктору  Ли.   Все  заслонила  радость
исполненного долга. Она побежала к воротам.
     - Эй ты!  -  крикнул жандарм и  толкнул ее прикладом в плечо.  -  Может
быть, и у тебя тоже есть специальный пропуск?
     - Будьте  так  добры,  возьмите  его,  -  уверенно  ответила девочка  и
протянула ему деньги.
     Жандарм схватил бумажки и  стал  их  пересчитывать в  свете  карманного
фонарика,  а девочка успела уже перебежать за насыпь из мешков,  когда дверь
караулки внезапно отворилась и  упавшая оттуда  полоса  яркого света  залила
жандарма с деньгами в руке и девочку.
     В дверях караулки стоял японский офицер. Вероятно, он с первого взгляда
понял, что произошло, так как тут же крикнул солдату:
     - Эй-эй, давай-ка сюда!
     Оглянувшись,  Цзинь Фын  еще  видела,  как  солдат взял  под  козырек и
протянул деньги офицеру.  Но  она  не  стала  ждать,  что  будет  дальше,  и
пустилась во весь дух по дороге прочь от города.
     Она уже не видела,  как японец одним взглядом сосчитал добычу, как было
уже сунул ее в карман и как при этом взгляд его упал на что-то блеснувшее на
земле. Офицер поспешно нагнулся и поднял фонарик, оброненный девочкой.
     - Если эта девчонка не будет задержана, вас всех расстреляют! - крикнул
японец сбежавшимся жандармам.
     Тотчас  ослепительный свет  прожектора  лег  вдоль  дороги.  Цзинь  Фын
бросилась в канаву и окунулась в воду так, что снаружи осталось только лицо.
     Сверкающий белый луч ослепил ее на мгновение и пронесся дальше. Девочка
выпрямилась и села в канаве,  так как чувствовала, что еще мгновение - и она
упадет в воду и захлебнется.  И вдруг, прежде чем она успела опять окунуться
в  воду,  луч прожектора ударил ей в  лицо.  Девочка вскочила и  бросилась в
поле.  Трава хлестала ее  по  глазам.  Она проваливалась в  ямы,  в  канавы,
поднималась на корточки,  ползла, бежала. Снова падала и снова бежала. В ней
жила уверенность, что