неудобным
положением.
   Но случилось так, что в ту минуту, как  Жан  Робер  шестью  поцелуями
положил конец разговору о шести чувствах, шпионивший за ними человек  то
ли разволновался от поцелуев, то ли не выдержал напряжения,  находясь  в
неловком положении, и дернулся. Г-жа де Маранд вздрогнула.
   Жан Робер, словно лишний раз  доказывая  свою  невосприимчивость,  не
услышал или сделал вид, что ничего не слышит.
   Но, почувствовав, как вздрогнула его возлюбленная, спросил:
   - Что с вами, любовь моя?
   - Ты ничего не заметил? - затрепетав, удивилась г-жа де Маранд.
   - Нет.
   - Ну так слушай, - предложила она, повернув голову в сторону кровати.
   Жан Робер насторожился. Но, так ничего и не разобрав, он  снова  взял
красавицу за руки и припал к ним губами.
   Поцелуй - музыка,  сто  поцелуев  -  симфония.  Под  сводами  часовни
звучали тысячи поцелуев.
   Но если мысль, словно дикую птицу, легко спугнуть, как совсем недавно
утверждала г-жа де Маранд, то  ангела-хранителя  поцелуев  испугать  еще
легче.
   Шум, заставивший молодую женщину вздрогнуть, снова достиг  ее  слуха;
теперь она вскрикнула.
   На сей раз и Жан Робер услышал  подозрительный  звук.  Он  вскочил  и
пошел прямо к кровати, откуда, как ему показалось, доносился шум.
   В ту минуту, как он потянулся к пологу, тот заколыхался.
   Поэт перешагнул через кровать и столкнулся лицом к лицу  с  г-ном  де
Вальженезом.
   - Вы? Здесь? - вскричал Жан Робер.
   Госпожа де Маранд поднялась, не в силах сдержать дрожь.
   Она была потрясена, когда вслед за поэтом узнала молодого человека.
   Читатели помнят, как по-отечески предостерегал  г-н  де  Маранд  свою
жену по поводу монсеньера Колетти и Лоредана  де  Вальженеза.  Насколько
молодой поэт казался ему  порядочным  в  вопросах  любви,  настолько  же
епископ и развратник могли,  по  его  мнению,  опорочить  имя  жены.  Он
милостиво предупредил г-жу де Маранд,  и  молодая  женщина  в  ответ  на
вопрос  мужа:  "Он  вам  нравится?"  -  заявила:  "Он   мне   совершенно
безразличен".
   Из главы под названием "Супружеская  беседа"  читателям  также  стало
известно, что банкир сказал о г-не Лоредане де Вальженезе:
   "Что до его успехов, кажется, они ограничиваются успехом  у  светских
женщин. Когда же он обращается  к  простым  девушкам,  то,  несмотря  на
всяческую помощь, которую оказывает  брату  в  подобных  обстоятельствах
мадемуазель де Вальженез, он иногда вынужден прибегать к насилию".
   Мы помним, какое участие принимала мадемуазель Сюзанна де Вальженез в
похищении Мины, невесты Жюстена.
   Нам еще предстоит убедиться в том, что любезная сестрица помогала ему
не только в похищении девушек.
   У г-жи де Маранд была камеристка, статная красавица - мы  встречались
с ней, когда она впускала Жана Робера в "голубятню" г-жи де Марарнд.
   Девушку звали Натали, и она была искренне .предана своей хозяйке.
   Когда г-н де Вальженез признался сестре, что любит  г-жу  де  Маранд,
мадемуазель Сюзанна стала искать случай поселить у жены  банкира  своего
человека, который мог бы в случае необходимости провести к Лидии г-на де
Вальженеза.
   И такой случай представился. По возвращении  с  вод  г-жа  де  Маранд
стала искать камеристку, и мадемуазель де Вальженез  любезно  предложила
ей свою.
   Это и была Натали.
   Обычно мы не задумываемся  над  тем,  какое  огромное  влияние  имеет
камеристка на свою хозяйку. Натали при малейшей возможности превозносила
г-на де Вальженеза.
   Г-жа де Маранд заполучила эту девушку от сестры героя  многочисленных
любовных подвигов, а потому  не  удивлялась,  что  слышит  о  нем  много
хорошего,   принимая   за   признательность   то,   что    являлось    в
действительности лишь умышленным подстрекательством.
   Но из предыдущих сцен, а в особенности из той, что  только  что  была
нами представлена  на  суд  читателей,  явствует,  что  г-жа  де  Маранд
по-настоящему любила  Жана  Робера;  стоит  ли  говорить,  что  похвалы,
которые источала Натали, не возымели на нее никакого действия.
   В тот вечер г-н де Вальженез,  доведенный  до  крайности  равнодушием
г-жи де Маранд, решился на отчаянный поступок.
   Натали спрятала его в алькове, он просидел  там  два  часа,  явившись
свидетелем любовных признаний Жана Робера и г-жи де  Маранд,  как  вдруг
Лидия услышала подозрительный шум, заставивший ее вздрогнуть.
   Мучение становится  настоящей  пыткой,  когда  слышишь  обращенные  к
сопернику слова: "Я люблю тебя!"
   На  мгновение  г-ну  де  Вальженезу  взбрело  на  ум  явиться   перед
влюбленными, подобно голове Медузы.
   Но к чему привело бы подобное появление?
   К дуэли между Жаном Робером и г-ном де Вальженезом.
   Даже если предположить, что  дворянину  повезет  и  он  убьет  поэта,
смерть  Жана  Робера  не  заставит  г-жу  де  Маранд  полюбить  г-на  де
Вальженеза.
   А вот явиться на следующий день  к  молодой  женщине  и  сказать:  "Я
провел вечер за вашей постелью, все видел и слышал, купите мое  молчание
за такую-то цену" - это позволяло надеяться на то, что г-жа  де  Маранд,
боясь и за любовника, и за мужа, согласится перед угрозой на то,  в  чем
упрямо отказывала вопреки самым нежным уговорам.
   Именно это соображение и решило все  дело.  Г-н  де  Вальженез  думал
теперь лишь о том, как удалиться, потому что видел  и  слышал  все,  что
хотел увидеть и услышать. Но не так-то легко  выбраться  из-за  кровати;
даже если вы идете крадучись, вас выдает скрип  лакированных  сапог  или
паркета, может шевельнуться занавеска -  все  это  нарушает  безмятежную
тишину любовной сцены Так и  случилось:  г-н  де  Вальженез  хотел  было
удалиться, но паркет скрипнул, и занавески шевельнулись.
   Жан Робер бросился к кровати, узнал молодого  дворянина  и  вскричал:
"Вы? Здесь??!"
   - Да, это я! - отвечал де Вальженез; видя перед  собой  мужчину,  что
было равносильно смертельной опасности, он гордо выпрямился.
   - Негодяй! - взревел Жан Робер, хватая его за шиворот.
   - Полегче, господин поэт; в доме находится, всего в нескольких  шагах
от нас, может быть, третье заинтересованное лицо, которое может услышать
наши препирательства, что, вероятно, огорчило бы сударыню.
   - Подлец! - вполголоса проговорил Жан Робер.
   - Еще раз повторяю: тише! - предупредил г-н де Вальженез.
   - Я могу говорить громко или тихо - все равно я вас убью, -  пообещал
Жан Робер.
   - Мы находимся в комнате женщины, сударь.
   - Давайте выйдем!
   - К чему шуметь понапрасну. Вы же знаете мой адрес, не так  ли?  Если
забыли, я напомню. Я к вашим услугам.
   - Почему не теперь же?
   - О! Теперь же! Вы забыли, что сейчас на улице кромешная тьма.  А  не
мешает ясно видеть что делаешь. Да и госпоже де Маранд, как видно, не по
себе.
   Молодая женщина в самом деле упала в кресло.
   - Хорошо, сударь, до завтра! - смирился Жан Робер.
   - Да, сударь, завтра и с превеликим удовольствием.
   Жан Робер снова перешагнул кровать и опустился перед г-жой де  Маранд
на колени.
   Господин Лоредан де Вальженез  выскочил  в  коридор  через  альковную
дверь и закрыл ее за собой.
   - Прости, прости меня, Лидия, любимая! -  обняв  молодую  женщину  за
плечи и поцеловав, сказал Жан Робер.
   - За что простить? - спросила она. - Какое преступление ты  совершил?
Как же здесь оказался этот человек?
   - Не беспокойся, ты его больше не увидишь! - с чувством выговорил Жан
Робер.
   - Ах, любимый мой! - воскликнула несчастная женщина, крепко  прижимая
его голову к своей груди.  -  Не  вздумай  рисковать  своей  драгоценной
жизнью ради этого никчемного человека.
   - Не бойся! Ничего не бойся!.. С нами Бог!
   - Я думаю обо всем этом иначе. Поклянись, друг мой,  что  не  станешь
сражаться с этим ничтожеством.
   - Как я могу это обещать?!
   - Если любишь меня, поклянись!
   - Не могу! Да пойми же!.. - взмолился Жан Робер - Значит, ты меня  не
любишь.
   - Я? Не люблю тебя? О Господи!
   - Друг мой! - проговорила г-жа де Маранд - Похоже, я сейчас умру.
   В самом деле,  казалось,  жизнь  оставляет  Лидию:  дыхания  было  не
слышно, она сильно побледнела и будто застыла.
   Жан Робер не на шутку встревожился.
   - Я готов обещать все, что ты хочешь, - сказал он.
   - И ты сделаешь, что я прикажу?
   - Разумеется.
   - Поклянись!
   - Жизнью своей клянусь! - сказал Жан Робер - Я бы предпочла, чтобы ты
поклялся моей жизнью, - призналась г-жа де Маранд. - У меня  по  крайней
мере была бы надежда умереть, если бы ты нарушил свое слово.
   С этими словами она обвила его шею руками,  крепко  обняла,  так  что
едва не задушила, пылко поцеловала, и на мгновение их души воспарили так
высоко, что они едва не  забыли  о  только  что  разыгравшейся  страшной
сцене.

VII

Глава, в которой автор предлагает г-на де Маранда в качестве образца для подражания всем мужьям - прошлым, настоящим и будущим

   Как только Жан Робер ушел, г-жа де  Маранд  поспешила  вниз,  в  свою
настоящую спальню, где Натали уже ожидала ее для вечернего туалета.
   Но, проходя мимо, г-жа де Маранд бросила ей:
   - Мне не нужны ваши услуги, мадемуазель.
   - Разве я имела несчастье вызвать неудовольствие госпожи? -  нахально
спросила камеристка.
   - Вы? - презрительно переспросила г-жа де Маранд.
   - Госпожа обычно добра ко мне, - продолжала мадемуазель Натали,  -  а
нынче вечером говорит со мной так строго, что я подумала...
   - Довольно! - отрезала г-жа де Маранд. - Ступайте и никогда больше не
смейте показываться мне на глаза! Вот  вам  двадцать  пять  луидоров,  -
прибавила она, доставая из комода ролик золотых монет. - И чтобы  завтра
утром вас не было в особняке - Мадам! Когда людей выгоняют, им  хотя  бы
объясняют причину! - возвысила голос камеристка.
   - А я не желаю ничего  вам  объяснять.  Возьмите  деньги  и  ступайте
прочь.
   - Хорошо, мадам, - прошипела камеристка, взяла деньги  и  бросила  на
хозяйку полный ненависти взгляд. - Я  буду  иметь  честь  обратиться  за
разъяснениями к господину де Маранду.
   - ГЬсподин де Маранд повторит вам то же, что вы слышали  от  меня.  А
пока ступайте вон, - строго проговорила молодая женщина.
   Тон, которым  все  это  произнесла  г-жа  де  Маранд,  жест,  которым
сопровождала свои слова, не допускали возражений.
   Мадемуазель Натали вышла, хлопнув дверью.
   Оставшись одна, г-жа де Маранд разделась и поскорее легла, охваченная
противоречивыми чувствами, которые легко угадать, но трудно описать.
   Едва она легла, как послышался негромкий стук в дверь.
   Она  непроизвольно   вздрогнула   и   инстинктивно   прикрыла   свечу
гасильником из золоченого серебра. Соблазнительная спальня,  которую  мы
уже описывали ранее, освещалась теперь лишь  лампой  богемского  стекла,
горевшей в небольшой оранжерее и проливавшей опаловый свет.
   Кто мог стучать в такое время?
   Не камеристка: она бы не осмелилась.
   Не Жан Робер: никогда ноги его не было, во  всяком  случае  ночью,  в
этой спальне, являвшейся частью супружеских покоев.
   Не г-н де Маранд: в этом отношении  он  был  скромен  не  менее  Жана
Робера и заходил в спальню к жене всего несколько раз с той ночи,  когда
явился дать совет остерегаться монсеньера Колетти и г-на де Вальженеза.
   Уж не Вальженез ли это?
   От одной этой мысли молодая женщина задрожала всем телом и  настолько
обессилела, что не могла ответить.
   К счастью, стучавший подал голос и поспешил ее успокоить.
   - Это я, - сказал он.
   Госпожа де Маранд узнала голос мужа.
   - Входите, - пригласила она, совершенно успокоившись и почти весело.
   Господин де Маранд вошел с ручным подсвечником, хотя свечи не горели,
и направился прямо к постели жены.
   Он взял ее за руку и поцеловал.
   - Простите за поздний визит, - извинился г-н де Маранд. - Но я  узнал
о вашем возвращении, а также о понесенной вами тяжелой утрате -  кончине
вашей тети, и пришел выразить вам свои соболезнования.
   - Благодарю вас, сударь, -  произнесла  молодая  женщина,  удивившись
ночному визиту и пытаясь найти ему причину. - Однако, - продолжала она с
сомнением, которое не могло смутить ее неизменно снисходительного  мужа,
- неужели вы только из-за этого потрудились ко  мне  зайти?  Вам  больше
нечего мне сказать?
   - Отчего же нет, дорогая Лидия, мне еще многое нужно вам сообщить.
   Беспокойство жены не ускользнуло от внимания банкира, и он  попытался
успокоить ее прежде всего улыбкой, а затем сказал:
   - Во-первых, я хотел попросить у вас огня.
   - То есть, как - огня? - удивилась молодая женщина.
   - Разве вы не видите, что моя свеча погасла?
   - А почему она должна гореть, сударь?  Разве,  чтобы  поговорить,  не
достаточно света от лампы?
   - Разумеется. Но перед разговором мне нужно произвести  очень  важные
поиски.
   - Важные поиски? - переспросила г-жа де Маранд.
   - Вы, может быть, слышали, дорогая Лидия, когда находились в Пикардии
или уже вернулись в особняк, что меня назначили министром финансов?
   - Да, сударь, и я вас искренне поздравляю.
   - Откровенно говоря,  поздравлять  меня  не  с  чем,  дорогая;  но  я
побеспокоил вас вовсе не затем, чтобы  сообщить  эту  новость.  Итак,  я
теперь министр финансов. А министр без  портфеля  -  почти  то  же,  что
министр финансов без финансов. Я, дорогая, потерял свой портфель.
   -  Не  понимаю,  -  сказала  г-жа  де  Маранд,  в   самом   деле   не
догадывавшаяся, куда клонит ее муж.
   - А ведь это очень просто, - продолжал г-н де Маранд. - Я  поднимался
к вам с намерением побеседовать всего несколько минут, как  я  уже  имел
честь вам сообщить. Я  спокойно  поднимался  с  подсвечником  в  руке  и
портфелем в другой, как вдруг какой-то человек, торопливо  сбегавший  от
вас с лестницы, сильно меня толкнул. Мой портфель упал,  свеча  погасла.
Вот почему я прошу вашего позволения зажечь мою свечу и  отправиться  на
поиски своего портфеля.
   - Кто же был этот человек? - с сомнением спросила г-жа де Маранд.
   - Понятия не имею. Во всяком  случае,  я  собирался  обойтись  с  ним
крутенько, так как мне вначале показалось, что это  вор,  который  хочет
добраться до моих денег. Однако я подумал, что, может быть, этот человек
бежал от вас, и пришел справиться, чтобы принять  окончательное  решение
по поводу этого господина.
   - А вы его узнали? - пролепетала г-жа де Маранд.
   - Да, так мне по крайней мере кажется.
   - И... и... могу ли я вас спросить?..
   Слова застыли у нее на  устах.  Она  трепетала  при  мысли,  что  муж
встретил Жана Робера.
   - Разумеется, вы можете спросить, кто  это  был,  -  отвечал  г-н  де
Маранд. - Полагаю, именно это вы хотели  узнать.  Это  был  господин  де
Вальженез.
   - Господин де Вальженез! - повторила молодая женщина.
   - Он самый, - подтвердил г-н де Маранд. - А  теперь,  дорогая  Лидия,
позвольте мне зажечь свечу.
   И господин де Маранд зажег свою свечу от небольшой лампы в оранжерее,
а затем, приподняв портьеру, исчез со словами:
   - До скорой встречи, мадам, я сейчас вернусь.
   - Вернусь... - машинально повторила г-жа де Маранд.
   Что же будет? О чем г-н де Маранд намерен говорить  с  женой?  Нельзя
сказать, что банкир выглядел враждебно, но кто может  что-нибудь  понять
по лицу банкира?
   О чем все-таки пойдет речь? Несомненно, выходка  г-на  де  Вальженеза
могла внести смятение в душу  г-на  де  Маранда.  Он  предоставлял  жене
полную свободу, однако с условием избегать всяческого скандала.
   Но разве причиной скандала явилась несчастная женщина?
   А если так, то мог ли  столь  беспристрастный,  даже  снисходительный
человек, как г-н де Маранд, обвинить ее?
   Тем не менее, вопреки этим утешительным доводам, несмотря на прошлое,
исключавшее всякий страх, г-жа де Маранд почувствовала, как в  ее  жилах
леденеет кровь. Когда она снова услышала из-за двери  голос  мужа:  "Это
я!" - она умирающим голосом ответила:
   - Войдите!
   Господин де Маранд вошел, поставил подсвечник и портфель на столик  с
выгнутыми ножками и, взяв стул, сел у постели жены.
   - Простите, дорогая Лидия, что я причиняю вам беспокойство, - ласково
молвил он, - но король ждет меня  завтра  в  девять  часов,  и  у  меня,
возможно, за весь день не найдется минутки для разговора с вами.
   - Як вашим услугам, сударь, -  так  же  ласково  отозвалась  г-жа  де
Маранд.
   - Ах, к моим услугам?! - вдруг рассердился банкир, но, в  другой  раз
взяв жену за руку, поцеловал ее не менее почтительно. - К моим  услугам!
Нехорошее слово! Скорее уж к моим мольбам. Если кто и имеет право  здесь
повелевать, дорогая, так вы, а не я. Умоляю вас об этом помнить.
   - Мне неловко: вы так добры ко мне,  сударь!  -  пролепетала  молодая
женщина.
   - По правде говоря, вы меня смущаете. То, что вы называете  добротой,
в действительности лишь  справедливость,  уверяю  вас.  Однако  не  буду
злоупотреблять вашим  временем.  Итак,  я  начну  с  главного,  что  нам
необходимо обсудить. Позвольте задать вам вопрос,  с  которым,  как  мне
кажется, я к вам уже обращался. Вы любите господина де Вальженеза?
   - Да, сударь, вы в самом деле  уже  спрашивали  меня  об  этом,  и  я
ответила вам отрицательно. Чем объяснить вашу настойчивость?
   - Я задавал вам этот вопрос полгода назад, а за полгода многое  может
измениться.
   - Я люблю графа Лоредана сегодня не больше, чем тогда.
   - Вы не испытываете к нему ни малейшей симпатии?
   - Нет, - повторила г-жа де Маранд.
   - Вы в этом уверены?
   - Уверяю вас, клянусь вам. Более  того,  я  испытываю  к  нему  нечто
вроде...
   - ...ненависти?
   - Да нет, скорее, презрение.
   - Как странно, что мы любим и ненавидим одни и те же  вещи  и,  я  бы
сказал, тех же  людей,  дорогая  Лидия!  Итак,  вот  первый  вопрос,  по
которому мы пришли к согласию: мы непременно договоримся  и  по  второму
вопросу, можете не сомневаться. Раз мы ненавидим и  презираем  господина
де Вальженеза, как произошло, что мы встречаем его у себя на лестнице  в
столь поздний час? Когда я говорю "мы", я предполагаю, что вы  могли  бы
встретить его, как и я, ведь он оказался  в  нашем  доме  не  по  вашему
желанию и не по вашему приглашению, не так ли?
   - Нет, сударь, за это я вам отвечаю.
   - Поскольку я тоже не разрешал ему приходить, - продолжал  банкир,  -
не будете ли вы так добры помочь мне понять, с какой целью или под каким
предлогом он оказался здесь без приглашения, против нашей воли и в такое
время?
   - Сударь, - смущенно пролепетала молодая женщина, - несмотря на  вашу
бесконечную доброту, мне очень трудно и совестно вам ответить.
   - Не говорите о моей доброте, Лидия, и поверьте, что, обращаясь к вам
с вопросом, я стремлюсь скорее успокоить, нежели  смутить  вас.  Я  знаю
многое, но не подаю виду. Мне известны ваши тайны, хотя вы думаете,  что
я пребываю в неведении. Если вам трудно отвечать, потому что вы  боитесь
затронуть одну из таких тайн, позвольте мне помочь  вам.  Обопритесь  на
меня, и путь покажется вам менее трудным.
   - Ах, сударь, вы - воплощение снисходительности.
   - Нет, Лидия, - невесело усмехнувшись,  возразил  г-н  де  Маранд.  -
Просто я следую совету мудреца: "Узнай самого  себя".  Это  помогло  мне
стать не только снисходительным, но и философом.
   - Полчаса тому назад, сударь, я была не  одна,  -  призналась  Лидия,
ободренная благодушием супруга.
   - Я знаю, Лидия. Вы ведь только что вернулись. Господин Жан Робер  не
видел вас больше недели и пришел к вам с визитом. Итак, вы находились  в
обществе господина Жана Робера.
   Вы это хотели сказать, не правда ли?
   - Да, - кивнула молодая женщина и слегка покраснела.
   - Это более чем естественно... Что же было дальше?
   - А дальше, - продолжала г-жа де Маранд, - мы услышали, как у нас  за
спиной скрипнул паркет. Мы обернулись и увидели, как колышется полог...
   - Значит, в вашей комнате находился кто-то третий? - спросил  г-н  де
Маранд.
   - Да, сударь, - молвила молодая женщина. - В комнате был господин  де
Вальженез.