ста или республиканца, а вора и убийцу,
как показало следствие.
   Сальватор и генерал Лебастар де Премон обменялись взглядом,  понятным
всем карбонариям.
   - Вы правы, господин Жакаль, - заметил  Сальватор.  -  И  хотя  вы  -
единственная причина зла, которое может с нами  произойти,  я  благодарю
вас от имени всех членов братства, как присутствующих, так и  тех,  кого
здесь нет.
   Он обвел собравшихся взглядом и спросил:
   - Может ли кто-нибудь предложить лучший план?
   Никто не ответил.
   Господин Жакаль тяжело вздохнул. Он  был  в  отчаянии.  Карбонарии  в
большинстве своем разделяли это отчаяние. Один Сальватор  сохранял  свою
непоколебимую ясность. Как орел парит над  облаками,  так  и  он  словно
парил над людскими судьбами.

XXVIII

Глава, в которой средство найдено

   После минутного затишья послышался голос Сальватора: - А  ведь  такое
средство есть, господин Жакаль. - Ба! И какое  же?  -  удивился  тот.  -
Очень простое, именно поэтому вы его, вероятно, и не учли,  -  продолжал
Сальватор.
   - Говорите скорее! - воскликнул г-н Жакаль; ему больше, чем  кому  бы
то ни было из присутствовавших, не терпелось услышать ответ Сальватора.
   - Мне придется повториться, - сказал Сальватор. - Однако  раз  вы  не
поняли в первый раз, может быть, вы лучше воспримете мою мысль, когда  я
выскажу ее еще раз?
   Господин Жакаль слушал с удвоенным вниманием.
   - Зачем  я  пришел  к  вам,  господин  Жакаль,  перед  тем  как  меня
задержали?
   - Вы положили мне на стол  вещественное  доказательство  невиновности
господина Сарранти. Вы уверяли, что это скелет мальчика, обнаруженный  в
саду ванврского особняка, принадлежавшего господину Жерару. Вы это имели
в виду, не так ли?
   - Совершенно верно, - кивнул Сальватор. - А зачем  я  представил  вам
эти вещественные доказательства?
   - Чтобы я доложил о них господину королевскому прокурору.
   - Вы сделали это? - строго спросил молодой человек.
   - Клянусь вам, господин Сальватор, - поспешил  ответить  г-на  Жакаль
проникновенным тоном, - что я как  раз  собирался  к  его  величеству  в
Сен-Клу с намерением поговорить с находившимся там господином  министром
юстиции о вещественных доказательствах, которые вы мне представили.
   - Покороче, пожалуйста, у нас мало времени. Вы этого не сделали?
   - Нет, меня арестовали по дороге в Сен-Клу, - ответил г-н Жакаль.
   - То, что вы не сделали в одиночку, мы сделаем вместе.
   - Не понимаю вас, господин Сальватор.
   - Вы проведете меня к королевскому прокурору и изложите ему обо  всех
фактах так, как вы их понимаете.
   Как бы ни был заинтересован г-н Жакаль в таком решении, он, казалось,
отнюдь не хватался за него обеими руками, как рассчитывал Сальватор.
   - Ну что ж, я готов, - небрежно бросил начальник полиции, с сомнением
покачав головой.
   - Кажется, вы не разделяете мое мнение, - заметил Сальватор. - Вы  не
одобряете мой план?
   - Так точно.
   - Изложите свои соображения.
   -  Даже  если  мы   представим   господину   королевскому   прокурору
убедительнейшие доказательства невиновности господина Сарранти, приговор
суда останется в силе. Как бы ясны ни казались  доказательства,  его  не
выпустят  на  свободу.  Ведь  придется  начинать  новое   расследование,
затевать новое разбирательство в суде. Тем  временем  господин  Сарранти
по-прежнему будет оставаться в суде. Следствие может длиться долго: год,
два, десять лет... Оно может никогда не кончиться, если кто-либо в  этом
заинтересован. Предположим,  что  господину  Сарранти  это  надоело.  Он
теряет мужество, впадает в маразм, некоторое  время  воюет  со  сплином.
Наконец однажды ему приходит в голову покончить с собой.
   Господин Жакаль замолчал, желая  оценить  произведенное  его  словами
действие: все сто слушателей разом вздрогнули, будто  от  электрического
удара.
   Господин Жакаль и сам не на шутку испугался,  что  послужил  причиной
такого волнения. Он подумал, что  для  него  это  нежелательно  и  может
обратить гнев собравшихся на него самого, а потому торопливо прибавил:
   - Заметьте, господин Сальватор, и объясните этим господам, что я лишь
передаточное звено в этой машине. Я получаю импульс, а не даю его. Я  не
командую, а исполняю приказы. Мне говорят: "Делайте", и я повинуюсь.
   - Продолжайте,  сударь,  продолжайте.  Мы  не  сердимся  на  вас,  а,
напротив, благодарим за то, что вы нас просветили.
   Вероятно, слова Сальватора придали г-ну Жакалю мужества.
   - Как я вам говорил, - продолжал он, - даже если  в  один  прекрасный
день следствие подойдет к концу, вполне возможно, что в  то  же  утро  в
газетах появится сообщение о том,  что  тюремщик  Консьержери,  войдя  в
камеру  господина   Сарранти,   обнаружил   пленника   повешенным,   как
Туссена-Лувертюра,  или  задушенным,  как  Пинегрю.  Ведь   вы   отлично
понимаете, - с пугающей наивностью прибавил г-н Жакаль, - что, когда  за
дело берется правительство, оно не останавливается из-за пустяков.
   - Довольно!.. - с мрачным видом остановил его Сальватор. - Вы  правы,
господин Жакаль, это не выход. К счастью, - прибавил он,  -  отказываясь
от этого способа, как и от предложения генерала Лебастара де Премона,  я
нашел третий и, как мне кажется, лучший выход, чем два предыдущих.
   Собравшиеся вздохнули с облегчением.
   -  Представляю  вам  свое  предложение  на  обсуждение,  -  продолжал
Сальватор.
   Все насторожились и затаили дыхание. Не стоит  и  говорить,  что  г-н
Жакаль приготовился слушать Сальватора с не меньшим вниманием,  чем  все
остальные.
   - Как вы не теряли времени даром после ареста господина  Сарранти,  -
проговорил Сальватор, глядя на г-на Жакаля, - так и я постарался сделать
все возможное для его освобождения.
   Пытаясь предвосхитить то, что происходит сейчас, я около трех месяцев
назад составил план, который хочу вам изложить.
   - Вы не можете себе представить, с каким  огромным  интересом  я  вас
слушаю, - молвил г-н Жакаль.
   Сальватор едва заметно усмехнулся.
   - Вы знаете Консьержери как свои пять пальцев, не  так  ли,  господин
Жакаль? - продолжал он.
   - Разумеется, - подтвердил тот, удивившись столь простому вопросу.
   - Если войти в ворота, расположенные между  двумя  башнями,  то  есть
откуда обыкновенно  выводят  пленников,  вы  пересечете  двор  и,  минуя
охранника, окажетесь в остроге, то есть в приемной тюрьмы.
   - Верно! - кивнул г-н Жакаль.
   - Посреди приемной  стоит  печка,  вокруг  нее  собираются  поболтать
дежурные, полицейские агенты и жандармы. Против входной двери  находится
вторая дверь, она ведет  в  коридор,  соединяющий  приемную  с  обычными
камерами, они нас не интересуют. Слева от входа и от  печки  расположена
дверь с каменным полом, из нее забранная решеткой дверь ведет  в  особый
коридор, а он ведет в камеру смертников.
   Господин Жакаль слушал, продолжая  кивать.  Топографическое  описание
Сальватора было очень точным.
   - Должно быть, именно там содержат господина Сарранти если и не после
объявления приговора, то последние несколько дней.
   - Последние три дня, - уточнил г-н Жакаль.
   - Там он находится сейчас, не так ли, и останется в камере смертников
до казни?
   Господин Жакаль снова кивнул.
   - Первый вопрос мы уяснили, перейдем теперь ко второму.
   На мгновение воцарилась тишина.
   - Однажды около четырех часов пополудни,  -  продолжал  Сальватор,  -
выходя из Дворца правосудия, где я присутствовал на одном  из  заседаний
по делу Сарранти, я спустился к Сене и свернул к опоре моста Сен-Мишель,
где обычно у меня наготове лодка. Проплывая вдоль берега, я заметил  над
берегом и под набережной  Орлож  четыре  или  пять  проходов,  забранных
решетками с двумя поперечинами, раньше я никогда не обращал внимания  на
эти отверстия, представляющие собой не что иное, как водосток. Но на сей
раз мне не давала покоя мысль о возможном приговоре господина Сарранти к
смерти. Я подъехал поближе и осмотрел их сначала в целом, а потом каждый
проход в отдельности и убедился в том, что нет ничего проще,  как  снять
решетки и проникнуть под набережную, а потом, возможно, и под тюрьму. Но
на какую глубину? Определить это было невозможно. В тот день я и не стал
больше об этом думать. Зато ночью я  снова  мысленно  вернулся  к  этому
вопросу. И на следующий день, около восьми  часов  утра,  я  уже  был  в
Консьержери.
   Надобно вам сказать, что в Консьержери у меня есть друг.
   Скоро вы убедитесь, как полезно повсюду иметь друзей. Я его нашел, мы
отправились  прогуляться,  и  за  разговором  я  узнал,  что   один   из
водостоков, выходящих на берег Сены, ведет во  внутренний  двор  тюрьмы.
Необходимо было разузнать, как расположен под землей этот канал, ведь он
должен был проходить недалеко от камеры смертников. "Хорошо,  -  подумал
я. - Придется прорыть шахту,  а  для  наших  каменотесов  это  труда  не
составит".
   Кое-кто из слушателей закивал. По-видимому, это и были каменотесы,  к
которым молодой человек обратился с просьбой.
   Сальватор продолжал:
   - Я раздобыл план Консьержери, что оказалось отнюдь не сложно: я лишь
снял копию со старого плана, который разыскал в библиотеке Дворца.
   Увлекшись этой идеей, я обратился за помощью к трем нашим братьям.  В
ту же ночь - к счастью, ночь выдалась темная - мы бесшумно сняли решетку
водостока, и я проник в зловонное подземелье, но через  несколько  шагов
мне  пришлось  остановиться:  во  всю  высоту  и  ширину  подземный  ход
перегораживала решетка, похожая на ту, что выходила на Сену. Я  вернулся
и позвал одного из своих людей с инструментом.  Через  десять  минут  он
вернулся и упал к моим  ногам.  Он  едва  не  задохнулся,  но  не  хотел
возвращаться, пока не закончит работу.
   Я снова вошел в смрадное и мрачное подземелье.  Пройдя  чуть  дальше,
чем в первый раз, я снова натолкнулся на решетку.
   Вернувшись на берег, я попросил другого моего спутника освободить мне
проход... Он с трудом выбрался из  подземелья,  но,  как  и  первый  наш
товарищ, снял решетку. Я возвратился в подземелье, где меня ждала третья
решетка. Я вернулся к своим друзьям печальный, но надежды не терял. Двое
из них изнемогали, и рассчитывать на  их  помощь  не  приходилось.  Зато
третий рвался в дело. Я еще не  успел  договорить,  как  он  бросился  в
темноту подземелья.
   Прошло десять минут, четверть часа, человек все не  возвращался...  Я
пошел  его  искать.  В  десяти  шагах  от  отверстия  я   наткнулся   на
препятствие, протянул руки и узнал тело, схватив за рубашку, потянул его
к выходу. Но было слишком поздно:
   несчастный уже умер от удушья!.. Так прошел первый день или,  вернее,
первая ночь, - холодно закончил Сальватор.
   Все присутствовавшие слушали рассказ о героической работе с  огромным
интересом.
   Господин Жакаль смотрел на рассказчика с  некоторым  недоумением.  Он
чувствовал себя ничтожным трусом рядом  с  отважным  молодым  человеком,
казавшимся ему великаном.
   Не успел Сальватор договорить, как к нему подошел генерал Лебастар де
Премон.
   - У погибшего наверняка остались жена и дети? - спросил он.
   - Не беспокойтесь, генерал, - отвечал Сальватор. - С этой стороны все
улажено. - Жене назначена рента в тысячу двести франков, и для  нее  это
целое состояние, а двое детей поступили в Амьенскую школу.
   Генерал отступил назад.
   - Продолжайте, мой друг, - попросил он.
   - На следующий день, - сказал Сальватор, -  я  отправился  на  то  же
место с двумя оставшимися помощниками. Я вошел  один,  неся  по  бутылке
хлора в каждой руке. Третья решетка была снята, и я мог продолжать путь.
Водосток поворачивал направо.
   По мере того как я продвигался, лаз сужался.  Вскоре  я  услышал  над
головой шаги: очевидно, это был  обход  часовых  или  солдаты  проходили
через внутренний двор. С этой стороны мне делать было  нечего.  Я  точно
все рассчитал и знал, что на тридцатом метре должен был свернуть  влево,
причем угол был вычислен безошибочно. Я вернулся, посыпая хлоркой  вдоль
всего пути, чтобы, насколько было возможно, обеззаразить подземелье.  Мы
вставили на место первую решетку и ушли. Местность была  изучена,  можно
было приниматься за работу, и вы оцените,  насколько  она  была  трудна,
если я вам скажу, что три человека, подменяя один другого и копая по два
часа в ночь, затратили на нее шестьдесят семь ночей.
   Со всех сторон раздались восхищенные возгласы.
   Только три человека не участвовали в общем хоре.
   Это были плотник Жан Бычье Сердце и два его товарища:
   каменщик по прозвищу Кирпич и угольщик Туссен-Бунтовщик.
   Они скромно отступили назад, слыша, как высоко  карбонарии  ценят  их
подвиг.
   - Вот они, три человека, проделавшие эту огромную работу, - указав на
них присутствовавшим, проговорил Сальватор.
   Трое могикан многое  отдали  бы  за  то,  чтобы  спрятаться  в  самой
глубокой шахте. Они смутились, как дети.
   -  Спасем  мы  или  нет  господина  Сарранти,  -  вполголоса   сказал
Сальватору генерал Лебастар де Премон, - эти люди  ни  в  чем  не  будут
нуждаться до конца своих дней.
   Сальватор обменялся с генералом рукопожатием.
   - Через два месяца, - продолжал молодой человек, - мы находились  как
раз  под  камерой  смертников,  почти  все  время  пустующей,  так   как
осужденных переводят туда лишь за несколько дней до казни.  Подобравшись
совсем  близко,  мы  могли  спокойно  работать,  не  опасаясь  возбудить
подозрение тюремщиков; через неделю мы вынули одну плиту,  или,  вернее,
достаточно было посильнее толкнуть эту плиту со скошенными  краями,  как
она приподнималась  и  через  нее  мог  пролезть  пленник.  Для  большей
безопасности, а также на тот случай, если тюремщик войдет  в  то  время,
как пленник соберется бежать, Кирпич вделал в плиту  кольцо:  Жан  Бычье
Сердце сможет удерживать плиту,  пока  господин  Сарранти  доберется  до
реки, где я буду ждать его с лодкой. Как только господин Сарранти  сядет
в лодку, я отвечаю за успех операции! Вот мой план, господа, - продолжал
Сальватор. - Все готово. Осталось только привести его в исполнение, если
только господин Жакаль не докажет нам вполне убедительно, что мы рискуем
проиграть. Слово вам, господин Жакаль, но торопитесь: времени  у  нас  в
обрез.
   - Господин Сальватор! - без тени  улыбки  отвечал  начальник  сыскной
полиции. - Боюсь, вы примете меня за льстеца, пытающегося  привлечь  вас
на  свою  сторону,  но  я  хочу  выразить  вам  свое   восхищение   этим
необыкновенным планом.
   - Я жду от вас не комплиментов, сударь, - возразил молодой человек, -
я спрашиваю ваше мнение.
   - Если я восхищаюсь вашим планом, значит, я его  одобряю,  -  ответил
полицейский. - Да, господин Сальватор, я  вел  себя  как  глупец,  когда
приказал вас арестовать. Это так же верно, как то, что я нахожу ваш план
превосходным, надежным. Уверяю вас: он удастся. Однако позвольте  задать
вам один вопрос. Что вы  рассчитываете  делать  с  пленником,  когда  он
окажется на свободе?
   - Я же вам сказал, что отвечаю его безопасность, господин Жакаль.
   Господин Жакаль покачал головой, давая понять, что  одного  заявления
ему недостаточно.
   - Я вам все скажу, сударь, и вы, надеюсь, согласитесь с  моим  планом
бегства, как одобрили и похищение из тюрьмы.
   Почтовая  карета  будет  ждать  в  одной  из  улочек,  выходящих   на
набережную. Свежие лошади будут ждать  на  всем  пути.  Я  вышлю  вперед
курьера До Гавра отсюда сорок три лье: мы проедем их за десять часов, не
так ли? В Гавре нас будет ждать английский пароход.  В  тот  самый  час,
когда на  Гревской  площади  соберутся  любопытные  поглазеть  на  казнь
господина Сарранти, тот покинет Францию вместе с генералом Лебастаром де
Премоном, которому нечего будет делать в Париже после отъезда  господина
Сарранти.
   - Вы забыли, что существует телеграф, - заметил г-н Жакаль.
   - Отнюдь нет. Кто может поднять тревогу, указать избранный  беглецами
путь, привести в действие телеграф? Полиция, то есть господин Жакаль!  А
раз господин Жакаль остается с нами, все этим и сказано.
   - Совершенно справедливо, - согласился г-н Жакаль.
   -  Надеюсь,  вы  не  откажетесь  последовать  за  этими  господами  в
отведенную для вас квартиру.
   - Я к  вашим  услугам,  господин  Сальватор,  -  с  поклоном  отвечал
полицейский.
   Сальватор остановил г-на Жакаля, протянув руку, но не касаясь его.
   - Мне нет нужды призывать вас к осторожности как в действиях, так и в
словах. Всякая попытка к бегству, как вы знаете, будет пресечена в ту же
минуту, и непоправимо! Ведь меня здесь не будет, чтобы защитить вас, как
это было совсем недавно.
   Ступайте, господин Жакаль, храни вас Господь!
   Два человека подхватили г-на Жакаля под  руки  и  исчезли  в  глубине
девственного леса.
   Когда они пропали из виду, Сальватор пригласил генерала Лебастара  де
Премона с собой, а Жану Бычье Сердце, ТуссенуБунтовщику и Кирпичу жестом
приказал следовать за ним. Все пятеро скрылись в подземелье.
   Мы не пойдем вслед за ними по лабиринту катакомб, куда уже спускались
вместе с г-ном Жакалем; вышли они в одном из  домов  на  улице  Сен-Жак,
проходящей рядом с улицей Нуайе.
   Там они разделились (лишь Сальватор и генерал продолжали идти вместе)
и направились разными путями на набережную Орлож, где, как мы сказали, у
Сальватора была лодка.
   Они сошлись в тени, отбрасываемой аркой моста.
   Генерал Лебастар, Туссен-Бунтовщик и Кирпич сели в лодку,  готовые  в
любую минуту ее отвязать.
   Сальватор и Жан Бычье Сердце остались вдвоем на берегу.
   - А теперь, - сказал Сальватор негромко, но так, чтобы его услышали и
Жан Бычье Сердце, и трое других спутников, - теперь,  Жан,  слушай  меня
внимательно и не упусти  ни  слова  из  того,  что  я  скажу,  ведь  это
последнее твое задание.
   - Слушаю вас, - отозвался плотник.
   - Ты полезешь вперед, не останавливаясь ни на  мгновение,  до  самого
конца.
   - Да, господин Сальватор.
   - Когда мы убедимся, что бояться нам нечего,  ты  упрешься  плечом  в
плиту и поднажмешь с силой, но в то же время  не  торопясь,  так,  чтобы
плита приподнялась, но не откинулась совсем, иначе ты разбудишь  охрану.
Когда ты почувствуешь, что плита приподнялась, потереби меня  за  рукав;
остальное я сделаю сам. Ты все понял?
   - Да, господин Сальватор.
   - Тогда в путь! - приказал Сальватор.
   Жан Бычье Сердце снял первую решетку,  нырнул  в  подземелье  и  стал
пробираться вперед так быстро, насколько позволял его огромный рост.
   Сальватор последовал за ним спустя несколько мгновений.
   Под камерой смертников они очутились почти одновременно.
   Там  Жан  Бычье  Сердце  обернулся  и  прислушался.  Сальватор   тоже
насторожился.
   Вокруг них и над ними царила глубокая тишина.
   Не услышав ничего подозрительного, Жан Бычье Сердце втянул  голову  в
плечи, уперся руками в колени и изо  всех  сил  нажал  на  плиту;  через
несколько секунд он почувствовал, что плита подалась.
   Он подергал Сальватора за рукав.
   - Готово? - спросил тот.
   - Да, - с трудом переводя дух, ответил он.
   - Хорошо! - похвалил молодой человек и  приготовился  действовать.  -
Теперь дело за мной. Толкай, Жан Бычье Сердце!
   Тот снова уперся, и плита стала медленно подниматься.
   В  подземелье  проник  слабый  свет.  Сальватор  просунул  голову   в
образовавшуюся щель, окинул быстрым взглядом камеру и в ужасе вскрикнул.
   Камера была пуста!

XXIX

Что произошло за то время, пока г-н Жакаль арестовал Сальватора, а Сальватор арестовал г-на Жакаля

   Чтобы найти объяснение тайне,  которая  привела  в  ужас  Сальватора,
надобно вернуться к г-ну Жерару, когда тот вышел из кабинета г-на Жакаля
с паспортом в руках, торопясь уехать из Франции.
   Мы не станем описывать противоречивые чувства, охватившие  ванврского
филантропа, пока он шел длинным коридором и темной винтовой лестницей из
кабинета г-на Жакаля  во  двор  префектуры;  собратья  честнейшего  г-на
Жерара стоя