ство, потому что ваша вина не была доказана. Убийство было
совершено в притоне на улице Фруаманто, погиб провинциал по  имени  Клод
Венсан. Вашими сообщницами были Бебе-Рыжавка  и  мадемуазель  Фифина.  Я
могу доказать, что именно вы нанесли первый удар  подставкой  для  Дров,
оглушив несчастного, а довершили дело две мерзавки, одна из которых  уже
находится в руках правосудия за другое преступление, а  другая  принесла
вам нынче утром полмиллиона франков, которые вы украли у графини Рапт, а
я приказал  отнять  их  У  вас.  Я  могу  хоть  завтра  передать  вас  и
мадемуазель Фифину  в  руки  господина  Жакаля,  и  как  бы  ни  был  он
могуществен, вряд ли он станет вас выручать... Верите ли вы, что я  имею
такую власть и что вы подвергаетесь некоторому риску, если не  пожелаете
мне подчиниться?
   - Верю, - печально прошептал Жибасье.
   - Погодите, это еще не  все.  Спустя  несколько  дней  вы  сбежали  с
каторги и  похитили  девушку  из  Версальского  пансиона  по  приказанию
господина Лоредана де Вальженеза. Ваши сообщники отняли у вас вашу  долю
и бросили вас в колодец, откуда вам помог выбраться господин  Жакаль.  С
того дня вы его преданнейший раб, однако ни вы,  ни  он  не  смогли  мне
помешать отнять Мину у господина де Вальженеза и спрятать ее в  надежном
месте. Как  видите,  господин  шантажист,  я  могу  бороться  с  вами  и
одерживать победы. Сегодня речь идет о деле гораздо более серьезном, чем
похищение девушки. Этому делу  я  готов  отдать,  если  понадобится,  не
только полмиллиона франков, которые по моему приказанию отобрали  у  вас
этой ночью, но вдвое, втрое, вчетверо больше этой суммы. Горе тому,  кто
встанет у меня на пути: я  раздавлю  его,  как  червя.  Кто  со  мной  -
выиграет, кто против меня - все потеряет. Теперь слушайте внимательно.
   - Я вас слушаю.
   - Когда истекает срок, предоставленный аббату Доминику для совершения
паломничества в Рим?
   - Сегодня.
   - Когда должны казнить господина Сарранти?
   - Завтра в четыре часа пополудни.
   Сальватор побледнел и вздрогнул, услышав,  как  уверенно  говорит  об
этом объявленный негодяй, с которым ему приходилось иметь  дело.  Однако
он взял себя в руки, словно у него еще оставалась последняя  надежда,  и
внезапно переменил тему:
   - Вы знакомы с честнейшим господином Жераром из Ванвра? - спросил  он
у Жибасье.
   - Он мой коллега и друг, - отвечал тот.
   - Знаю... Он уже приглашал вас к себе в загородное имение?
   - Никогда.
   - Неблагодарный! Неужели в эти прекрасные дни ему ни разу не пришла в
голову мысль пригласить друга на деревенский обед в Ванврский замок?
   - Такая мысль ему не приходила.
   -  Словом,  если  бы  представился  случай  наказать  его  за   такую
неблагодарность  по  отношению  к  вам,  вы   не   упустили   бы   такой
возможности?
   - По правде говоря,  нет:  я  очень  чувствителен  в  подобного  рода
вопросах.
   - Думаю, такая возможность представляется вам сегодня же.
   - Неужели?
   - Господина Жерара только что назначили мэром Ванвра.
   - Везет же некоторым! - вздохнул Жибасье.
   - Имейте  терпение,  и  вам  может  повезти  не  меньше,  -  пообещал
Сальватор. - Ведь вы только попытались убить человека, а господин  Жерар
убил! Вы уже побывали на каторге, теперь его очередь, если только он  не
отправится еще дальше.
   После всего сказанного, если вы, жертва дружеских чувств, которые  вы
к нему питаете, хотите дать современным  историкам  один  из  величайших
примеров дружбы, дошедших до нас с древних времен, и, как  Нис,  умереть
вместе со своим Эвриалом - Нет!
   - Я думаю, это разумно. Тогда необходимо в точности исполнить  то,  о
чем я вам скажу.
   - Чем я рискую?
   - Ничем. Вы только поможете честному человеку сделать доброе дело.  Я
знаю, что этого недостаточно для такого пытливого человека, как вы.  Но,
помогая этому честному человеку, вы отработаете  аванс  в  десять  тысяч
франков, который вы считали потерянным.
   - А-а, вы имеете в  виду  десять  тысяч,  которые  я  одолжил  своему
крестнику?
   - Совершенно верно.
   - Вы угадали: я действительно считал эти деньги потерянными.
   - А они не пропали!  В  доказательство  -  эти  две  тысячи  франков,
которые вы уже можете положить себе в карман.
   Сальватор кивнул  Жибасье  на  два  банковских  билета,  продолжавших
лежать на столе.
   - А вот еще три тысячи, которые вы можете прибавить к первым двум,  -
закончил молодой человек.
   - И за это я уже, верно, не должен вам расписки? - спросил Жибасье.
   - Вы умный человек, - похвалил Сальватор.
   - Это меня и губит!  Слишком  богатое  у  меня  воображение,  сударь!
Впрочем, продолжайте: что я должен делать? Куда мне отправляться?
   - В Ванвр.
   - Это рядом.
   - Раз уж вы были  готовы  поехать  в  Гейдельберг  за  четыре  тысячи
франков, надеюсь, вы не откажетесь прокатиться в Ванвр за десять.
   - За пять.
   - Остальные пять получите, когда вернетесь.
   - Я готов поехать в Ванвр. Но что я должен там делать?
   - Об этом я еще расскажу. В честь своего  назначения  господин  Жерар
дает сегодня ужин на двенадцать персон. Он вас не пригласил из опасения,
что вы окажетесь тринадцатым и принесете ему несчастье.
   - Я и впрямь заметил, что он очень суеверен, - поддакнул Жибасье.
   - Мне кажется, это прекрасный случай навестить его  и  преподать  ему
урок вежливости, как вы полагаете?
   - Никак! Я вообще вас не понимаю.
   - Постараюсь выражаться яснее. Я вам говорил, что господин Жерар, ваш
коллега, пригласил на сегодня  одиннадцать  человек  и  среди  прочих  -
своего  помощника,  мирового   судью,   и   трех-четырех   муниципальных
советников. Мне нужно - для чего, об этом я говорить не стану,  -  чтобы
господин Жерар исчез во время сегодняшнего ужина на  час-другой  Дорогой
господин Жибасье! Для осуществления этого плана я рассчитывал на вас.
   - Каким образом я могу вам помочь, господин Сальватор?
   - Очень просто Господин Жерар не  может,  учитывая  его  отношения  с
полицией, не подчиниться приказанию господина Жакаля.
   - Это практически невозможно.
   - Предположим,  что  господин  Жакаль  приказывает  господину  Жерару
оставить все дела и немедленно отправиться в гостиницу "Черная голова" в
Сен-Клу. Господин Жерар должен будет в ту же минуту поехать  туда,  куда
господин Жакаль ему укажет.
   - Так я полагаю.
   - Значит, вы отлично все поняли  Вы  приедете  в  Ванвр  к  господину
Жерару во время ужина, в половине седьмого.
   Чтобы насладиться последними пригожими деньками, за  стол  садятся  в
пять часов  в  саду  Вы  прибудете  как  раз  во  время  перемены  блюд,
подойдете, дружески улыбаясь и подмигивая, к господину Жерару и  скажете
"Дорогой коллега! Господин  Жакаль,  наш  общий  начальник,  просит  вас
немедленно отправляться для  исполнения  дела  чрезвычайной  важности  в
гостиницу "Черная голова" в Сен-Клу".
   - И это все, что вам от меня нужно?
   - Все.
   - Мне представляется, что  дело  это  довольно  несложное,  я  говорю
"довольно", а ведь я не прав.
   - Как это?
   - Я рискую вызвать недовольство  господина  Жакаля...  Нет  ли  более
удачного способа выманить господина Жерара из дому?
   - Поверьте, дорогой господин Жибасье, -  возразил  Сальватор,  -  что
если бы я знал другой способ, более удачный, как вы  выражаетесь,  я  не
преминул бы вам его предложить Но лучше того, что я вам изложил,  просто
не существует Прошу заметить, речь идет не только о том, чтобы  выманить
господина Жерара из дому, но и удержать его на два  часа.  Три  четверти
часа уйдут на то, чтобы добраться из Ванвра  в  Сен-Клу,  полчаса  -  на
безрезультатное ожидание  господина  Жакаля,  три  четверти  часа  -  на
обратный путь. Вот вам ровно два часа, которые мне так необходимы.
   - Не будем об этом больше говорить, господин Сальватор.
   Все будет сделано, как вы того хотите, хотя, признаться,  я  не  горю
желанием вызывать гнев своего начальства.
   - Вы можете его избежать.
   - Каким образом?
   - Ничего нет проще. Не расставайтесь с господином Жераром,  проводите
его в Сен-Клу, сделайте вид,  что  вас  расстроило  опоздание  господина
Жакаля. Через полчаса вы  расхохочетесь  и  скажете:  "Дорогой  господин
Жерар! Как вам нравится моя шутка? Хе-хе-хе!" - "Какая шутка?" - спросит
он. - "Да обыкновенная! - ответите вы. - Я услышал, что  вы  устраиваете
пикник в своем Ванврском особняке. Вы меня не пригласили,  я  счел,  что
такая забывчивость непростительна, и отомстил  вам  этой  мистификацией.
Господин Жакаль ничего не приказывал, кроме  того,  чтобы  передать  вам
самые горячие поздравления". На этом вы раскланяетесь и предоставите ему
вернуться к гостям. Таким образом, никто на вас  не  рассердится,  кроме
господина Жерара, а на его гнев, как я понимаю, вам наплевать.
   Жибасье восхищенно посмотрел на Сальватора.
   - Вы великий человек, господин Сальватор!  Если  вы  не  сочтете  мою
просьбу чересчур вызывающей, я был бы счастлив пожать вашу руку.
   - Да, - сказал Сальватор. - Вы, видимо, хотите  убедиться,  насколько
сильна рука, которую вы пожимаете. Вы видите, что она небольшая и белая,
и полагаете, что без труда раздавите ее в своей? Вы снова заблуждаетесь,
и я вам это докажу, дорогой господин Жибасье. Я только надену перчатку.
   Сальватор разрядил пистолет, положил его в карман,  надел  на  правую
руку темную перчатку, какие носят щеголи по утрам,  и  протянул  Жибасье
руку, изящную, как у женщины.
   Жибасье уверенно схватился за нее своей  тяжелой  лапой  и  попытался
зажать ее в своих узловатых пальцах.
   Но едва  их  руки  соприкоснулись,  как  на  лице  Жибасье  мелькнуло
удивление, мало-помалу сменившееся выражением нестерпимой боли, а  потом
и томительного отчаяния.
   - Ах, черт подери! Тысяча чертей и преисподняя! Да  вы  сломаете  мне
руку! - закричал он. - Смилуйтесь! Сдаюсь!
   Он упал перед Сальватором  на  колени,  а  у  того  лопнула  на  руке
перчатка, зато улыбка во все время схватки так и не сошла с губ.
   Сальватор наконец выпустил руку, которую  сжимал  до  тех  пор,  пока
из-под ногтей у его противника не выступила кровь.
   - Намотайте себе  на  ус,  дорогой  господин  Жибасье,  во  избежание
опасностей, которым вы подвергаете себя по незнанию, - сказал Сальватор,
- что если я употреблю против вас какое-нибудь оружие, то лишь  в  самом
крайнем случае. Вы пожелали, чтобы я  "оказал  вам  честь",  пожав  вашу
руку. Постарайтесь запомнить надолго о "чести, которую я вам оказал".
   - Ах, черт побери! Да, я о  ней  не  забуду,  -  пообещал  каторжник,
разлепляя левой рукой  пальцы  правой.  -  Спасибо  за  науку,  господин
Сальватор, она пойдет мне на пользу, и вы не  раскаетесь,  что  потеряли
время. За битого двух небитых дают.
   - Пора заканчивать, - сказал Сальватор.
   - Каковы будут ваши последние приказания?
   - В половине седьмого вы должны быть у  господина  Жерара.  Отпустите
его не раньше восьми часов.  Завтра  утром  придете  за  пятью  тысячами
франков ко мне по  адресу:  улица  Макон,  дом  номер  четыре.  И  таким
образом, ваш так называемый крестник Петрус будет с вами в расчете.
   - Я понял.
   - И зарубите себе на носу. Если  вздумаете  сыграть  со  мной  дурную
шутку, считайте, что вы покойник. Будете иметь дело либо со мной, либо с
правосудием.
   - Обещаю, что ни о чем другом и не  помыслю,  -  поклялся  каторжник,
низко кланяясь Сальватору.
   Молодой человек торопливо сбежал по лестнице и отправился  на  поиски
Жана Бычье Сердце, которого послал на площадь перед Обсерваторией.

XIX

Ужин на лужайке

   В центре огромной лужайки, похожей на  ковер,  брошенный  к  подножию
замка, из которого вели точеные  каменные  ступени  крыльца,  г-н  Жерар
приказал  накрыть  стол.   За   столом   сидели   одиннадцать   человек,
приглашенных хозяином под предлогом ужина, а в действительности -  чтобы
обсудить приближавшиеся выборы.
   Господин  Жерар   постарался   ограничить   число   приглашенных   до
одиннадцати, а вместе с  хозяином  за  столом  сидели  ровно  двенадцать
человек. Г-н Жерар умер бы от страха или, во всяком  случае,  ужинал  бы
без всякого  аппетита,  если  бы  их  оказалось  тринадцать.  Честнейший
человек был невероятно суеверен.
   Все одиннадцать приглашенных были именитые граждане Ванвра.
   Они охотно приняли приглашение владетельного сеньора.
   Ведь г-н Жерар вполне мог сойти за ванврского сеньора. Они  питали  к
честнейшему человеку, ставшему  по  воле  Провидения  их  согражданином,
благоговейное почтение. Скорее можно было заставить их  поверить  в  то,
что  в  полдень  не  светит  солнце,  чем  усомниться   в   безграничной
добродетели их Иова. Завистливые, тщеславные, себялюбивые буржуа  словно
забыли о зависти, тщеславии, себялюбии в  обществе  скромного,  верного,
самоотверженного и несравненного их согражданина. Никто в Ванвре  и  его
окрестностях не мог пожаловаться на г-на Жерара, напротив,  многие  лишь
могли похвастаться таким соседством. Он никому  ничего  не  был  должен,
зато каждый был ему хоть чем-нибудь да обязан: один - деньгами, другой -
свободой, третий - жизнью.
   Общественное мнение Ванвра и окрестных городишек склонялось  к  тому,
чтобы направить  его  в  палату  депутатов.  Самые  фанатичные  граждане
поговаривали даже о палате пэров.
   Однако им заявили, что в палату пэров нельзя войти,  как  в  Академию
или на мельницу Это было время, когда слово Поля-Луи Курье  имело  успех
чтобы войти в  палату  пэров,  необходимо  принадлежать  к  определенной
категории. А так как палата депутатов являлась одним из средств  достичь
пэрии, эти фанатики присоединились к тем  из  своих  сограждан,  которые
предлагали избрать г-на Жерара представителем от департамента Сены.
   Несколькими днями раньше депутация из именитых граждан Ванвра явилась
к г-ну Жерару с выражением горячей к нему симпатии от всего населения.
   Господин Жерар поначалу скромно отказался  от  оказанной  ему  чести,
заявив, что положа руку на сердце - и это вполне могло быть правдой - он
считает себя недостойным, и прибавил, что он еще недостаточно сделал для
отечества, а особенно для Ванвра.  Он  честно  признался,  что  является
гораздо большим грешником, чем  принято  думать;  он  даже  назвал  себя
преступником. Все это вызвало громкий смех у земледельца, мечтавшего  об
образцовой  ферме,  рассказывавшего  повсюду  о   ее   преимуществах   и
рассчитывавшего занять у г-на Жерара денег на ее  обустройство  Несмотря
на решительный отказ г-на Жерара заседать  в  палате,  гости  продолжали
настаивать. Он сказал своим верным согражданам: "Вы сами вынуждаете меня
к этому, господа: вы так решили, и я подчиняюсь вашему  желанию!"  После
того  как  были  произнесены  эти  и  многие  другие  слова,  г-н  Жерар
согласился и поручил своим друзьям выдвинуть его кандидатуру.
   Земледелец, роялист в глубине души - хотя ему, возможно, следовало бы
инстинктивно выбрать в качестве символа скорее пчел, чем лилии, - взялся
в тот же вечер оповестить все близлежащие городки о  великом  событии  -
согласии г-на Жерара, а как только выдастся свободный день,  не  занятый
его "пчелками"
   (в  ожидании  образцовой  фермы  земледелец   торговал   медом),   он
непременно даст объявление об этой кандидатуре во все парижские газеты.
   Понятно, что г-н Жерар не мог просто  так  отпустить  депутацию.  Для
начала он  предложил  согражданам  освежиться,  а  в  ближайший  четверг
пригласил их на ужин.
   Вот как вышло, что одиннадцать делегатов очутились за столом в гостях
у г-на Жерара. Разумеется, никому и в голову  не  пришло  отказаться  от
приглашения, а судя по радостному блеску в глазах всех  сотрапезников  в
ту минуту, как началась эта глава, никто и не думал в этом раскаиваться.
   В самом деле, денек выдался на славу, угощение было отличное, а  вина
- самые изысканные. За стол сели в пять часов пополудни; ужин длился уже
около часа, хмель начал забирать гостей, и каждый  старался  по  очереди
превратить свой стул в трибуну,  свои  слова  -  в  торжественную  речь,
словно они собрались не на пикник, а на заседание в палате.
   Земледелец давал знать о своем присутствии на  этом  ужине  тем,  что
осипшим   голосом   хрипел   после   каждой   речи   бессвязные   фразы,
оканчивавшиеся неуемной лестью в адрес радушного хозяина, ему  казалось,
что  от  расположения  г-на  Жерара  зависит  его  собственная  жизнь  и
благополучие его "пчелок".
   Нотариус, настроенный почти так же  восторженно,  что  и  земледелец,
произнес прокурорским голосом тост, в  котором  сравнил  г-на  Жерара  с
Аристидом, и заявил о преимуществе жителей Ванвра над афинянами, которым
надоело называть Аристида Справедливым, в то  время  как  жители  Ванвра
будут неустанно величать г-на Жерара Честнейшим.
   Судебный  исполнитель  в  отставке,  состоявший  членом  современного
"Погребка", спел подходящие к случаю куплеты, в которых говорилось,  что
г-н Жерар сразится с гидрой  анархии  с  не  меньшим  успехом,  чем  сын
Юпитера и Алкмены сразился с лернейской гидрой.
   Врач, проводивший токсикологические  исследования  вируса  бешенства,
напомнил  собравшимся  о  том  случае,  когда  г-н  Жерар,  вооружившись
двустволкой, спас  родные  места  от  бешеного  пса,  причинявшего  всем
немалые беды.  Он  поднял  бокал,  выражая  надежду,  что  наука  найдет
средство от страшной болезни  -  бешенства  Наконец  цветовод  исчез  на
мгновение из-за стола и вернулся с венком из лавра  и  гвоздик,  которым
торжественно увенчал г-на Жерара. Это привело  собравшихся  в  умиление.
Правда, подпортил общее  воодушевление  маленький  горбун,  неведомо  на
каком основании затесавшийся в  почтенную  депутацию:  он  заметил,  что
лавры в венке - обыкновенный лавровый лист для приправы,  а  гвоздики  -
ненастоящие.
   Веселье достигло апогея, глаза всех гостей сияли радостью, похвала то
и дело  срывалась  с  губ  присутствовавших,  ничто  не  омрачало  этого
семейного праздника. Словом, всех охватил  восторг-  послушать  их,  так
каждый был  готов  немедленно  отдать  жизнь  за  каплю  крови  великого
гражданина по имени г-н Жерар.
   И вдруг среди пьянящей радости лакей г-на Жерара  доложил  хозяину  о
том, что какой-то господин желает немедленно с ним поговорить.
   - Он не представился? - спросил г-н Жерар.
   - Нет, сударь, - возразил слуга.
   - Тогда передайте ему, - гордо вымолвил достойнейший землевладелец, -
что я принимаю лишь тех, кто представляется и докладывает о цели  своего
визита.
   Лакей удалился, унося с собой ответ хозяина.
   - Браво! Браво! Браво! - прокричали гости - До чего красиво  сказано!
- восхитился нотариус.
   - Какое красноречие он покажет в палате! - подхватил врач.
   - Какое достоинство он проявит, став министром! - воскликнул горбун.
   - Ну что вы, господа! - скромно произнес г-н Жерар.
   Вернулся лакей.
   - Он пришел от господина Жакаля и  хочет  вам  сообщить,  что  завтра
состоится казнь господина Сарранти.
   Господин Жерар смертельно побледнел и изменился в лице.
   Он выскочил из-за стола и бросился вслед  за  лакеем,  выкрикивая  не
своим голосом:
   - Иду! Иду!
   Как  бы  далеко  ни  зашли  гости  по  извилистому  пути,  зовущемуся
опьянением, все до единого про себя отметили, какое сильное  впечатление
произвели обе новости на радушного хозяина.
   Как во время солнечного затмения день внезапно сменяется  ночью,  так
смена в настроении г-на Жерара мгновенно  привела  к  тому,  что  вместо
оживленного разговора, прерванного появлением лакея, наступила тишина.
   Впрочем, многие  из  присутствовавших  были  наслышаны  о  деле  г-на
Сарранти, наделавшем много шуму, и, чтобы не молчать,  гости  ухватились
за эту тему.
   Первым взял слово нотариус. Он объяснил, почему имя г-на Сарранти  не
могло не тронуть чувствительного сердца честнейшего г-на Жерара.
   Господин Сарранти,  или,  точнее,  негодяй  Сарранти,  в  обязанности
которого вход