кони  по  часовой
стрелке?  Вадим  в  ответ  недовольно  поморщился,  а  затем попрекнул сына
Командора плохой памятью и повторил,  что еще на "цветке" No 4  было  решено
возвращаться по иному маршруту.  "Если я не ошибаюсь,  - продолжил он, - то
милях в пятнадцати к югу этот лес сильно редеет,  и там мы хорошим ходом за
часок  или  даже  быстрее  без  приключений  доберемся  до  четвертой малой
станции.  Правда, какое-то время придется очень аккуратно идти вдоль берега
Сафат-реки,  но  тут  уж  ничего  не  поделаешь!"  -  "Да,  это лучше,  чем
бесконечное плутание в трех соснах и трех елях!  - под одобрительные  кивки
соседей согласился Эдвин.  - Здесь хоть имеется строгий ориентир,  и все на
виду! Конечно, вид не из приятных..."
     С этими  словами  он  широким  жестом  руки  с  зажатым между пальцами
кусочком хлеба обвел  край  пространства  слева  от  себя.  Все  машинально
потянулись  глазами  вслед за ним и оцепенели от ужаса:  от кончика мизинца
десантника и до  непроглядной  черноты  Сафат-реки  было  не  более  одного
метра...
     Роман ощутил,  что вместо сердца у него в левой стороне  груди  бешено
замолотила какая-то готовая вот-вот сломаться машина.  Выступивший по всему
телу пот был  не  просто  холодным,  а  сковывающим  все  движения,  начала
кружиться  голова.  У остальных,  несмотря на хороший разогрев,  вид был не
лучше - никто не мог сообразить,  каким же дьявольским  образом  они  вновь
очутились у самой воды?  Шок был настоящим и глубоким, а оцепенение полным:
каждый смотрел туда,  куда была повернута  его  голова,  не  в  силах  даже
переморгнуть.  Командору,  кажется,  стало плохо,  его тело начало медленно
склоняться вперед...  Заметив это,  Роман хотел было двинуться  к  нему  на
помощь,  как  вдруг обратил внимание,  что тела его соседей так же начинают
принимать странные полусогнутые позы.  Внезапно он понял, что еще чуть-чуть
- и все они опрокинутся лицом вниз и скатятся в черную воду.
     Невероятным усилием воли Роман заставил себя принять  прежнее  сидячее
положение  и увидел,  как то же самое удалось сделать и Вадиму.  Его фигура
как бы осветилась изнутри - это означало,  что витязь  сконцентрировался  и
вызвал  "сверхсилу".  В ту же секунду хлебная корочка вывалилась из пальцев
Эдвина, упала на песок и медленно, в несколько оборотов, угловато скатилась
в  густую  нефтяную  жидкость,  канув  в ней без плеска и брызг.  Десантник
внезапно поднялся рывком,  немного постоял,  слегка раскачиваясь,  а  затем
сделал  большой  шаг и вступил в воды Сафат-реки.  И тотчас же находившийся
ближе всех к нему Командор издал ладонями несколько звучных шлепков друг  о
друга, словно приветствуя смелый поступок своего подчиненного...
     Вадим вскочил на ноги и, оказавшись возле Густава фон Хетцена, схватил
того за воротник походного комбинезона и оттащил как можно дальше в сторону
леса.  Роман тотчас подбежал к отцу и  крепко  сжал  его  в  объятиях.  Тем
временем витязь подобным же образом разобрался и с десантниками,  швыряя их
одного за другим,  как котят.  Не притронулся он только к  Эдвину,  который
стоял  уже  по колено в вязкой черноте,  а быстро вернулся назад и принялся
напряженно  всматриваться  в  застывшее  наподобие  гипсовой   маски   лицо
Командора.   Вадим  шумно  перевел  дух  только  тогда,  когда  оно  начало
постепенно розоветь;  затем щеки разведчика внезапно и  страшно  покраснели
почти до багровой густоты - но вот кровь отхлынула, и Командор окончательно
пришел в себя. Не совсем вежливо оттолкнув сына, он с недоумением уставился
на  бледные  и  встревоженные  лица  своих  людей.  Потом перевел взгляд на
зашедшего по пояс в воду Эдвина и поразился вконец.
     - Он  как  - с ума сошел?  - спросил фон Хетцен-старший голосом только
что проснувшегося человека.  - Эдви-ин, немедленно вернись! Черт подери, он
же может там погибнуть!
     - Он уже мертв... - еле слышно прошептал витязь таким тоном, что мороз
прошел по коже, и добавил: - Но вас он услышит...
     И почти сразу же после этих странных слов,  действительно, последовало
такое,   отчего   не   только  у  одного  Романа  волосы  вполне  явственно
зашевелились:  Эдвин  услышал  и  обернулся.  Вернее,  повернулась  на  сто
восемьдесят градусов одна его голова,  словно была соединена с шеей резьбой
или гибкой резиной.  Несколько длинных секунд пустые,  ничего не выражающие
глаза смотрели на застывших в ужасе товарищей...  затем последовал обратный
поворот - и голова снова встала на свое место  с  коротким  сухим  щелчком.
После  этой  жуткой  пантомимы  десантник бесшумно двинулся вперед и вскоре
полностью исчез под тяжелой мертвой водою.
     Потерявшиеся от страха люди принялись медленно пятиться,  все еще не в
силах оторвать взглядов от места,  где еле заметно колыхалась и подрагивала
блестящая поверхность реки.  Внезапно там образовалась большая воронка,  от
которой сразу же начали разбегаться вращающиеся спиральные круги, словно на
глубине   что-то   происходило.   При  этом  зрелище  нервы  у  всех  сдали
окончательно, и началось повальное суетливое бегство-топтание, так как ноги
неожиданно  стали  глубоко  проваливаться  в  песок  и  вязнуть  в нем.  До
находившихся почти рядом лошадей пришлось добираться  мучительно  долго,  с
многочисленными падениями,  на четвереньках и ползком. Однако, почувствовав
твердую почву,  люди уже не смогли остановиться и бросились, очертя голову,
в лес, будто их преследовали по пятам...
     ...После недолгих поисков  сохранившему  хладнокровие  витязю  удалось
найти  и  собрать  вместе всех беглецов,  каждый из которых к этому времени
полностью выбился из сил.  К счастью,  общего  остатка  спиртного  хватило,
чтобы кое-как оклематься,  а Командору с двух попыток прохрипеть:  "Отва...
отваливаем!" Роман не заставил себя долго упрашивать и быстро  вскарабкался
на  коня,  десантники  сумели  сделать  то же самое еще скорее.  Поредевшая
группа двинулась в обратный путь, однако по взглядам своих спутников витязь
понял,  что  нечего и заикаться о возвращении берегом Сафат-реки.  Пришлось
вновь терпеливо сносить осточертевшее чередование елей и сосен...  Опасаясь
остаться без единственного ориентира, Вадим ехал несколько в стороне, чтобы
иметь возможность иногда увидеть в просветах между стволами огромную черную
дугу,  стягивающую скалы. Каждый раз при этом ему приходилось отзываться на
пять не совсем нормальных голосов и повторять  одну  и  ту  же  фразу:  "Не
беспокойтесь, я жив, жив..."

     2. Тайные переговоры

     ...Когда радиосвязь  с  Романом  фон  Хетценом  неожиданно прервалась,
Ольда  обиженно  надула  губки  и,  повернувшись   к   зеркалу,   состроила
последовательный  ряд  все  более  тоскливых гримасок.  Затем она подошла к
окну,  подняла повыше передатчик  и  двойным  нажатием  специальных  кнопок
выпустила  из  боковых выступов дополнительные антенны.  Восстановить прием
это не помогло,  как не помогли и прочие манипуляции со  сложным  прибором.
Убедившись в тщетности своих попыток,  мадемуазель Ласкэ мяукающе зевнула и
принялась  было  усиленно  царапать  металлическую   сеточку   умолкнувшего
динамика своими длинными ногтями,  но тут же прекратила это опасное для них
занятие.  Повторив зевок и сделав его еще более протяжным и манерным, Ольда
окинула скучающим взором малоинтересный пейзажик за толстым стеклом:  куцые
неровные грядки с какими-то растениями,  полянку,  густые кусты жимолости и
дикого   шиповника  за  нею,  низкорослый  перепутанный  ивняк...  В  глаза
неожиданно ударил яркий солнечный лучик, словно отраженный от выставленного
где-то неподалеку зеркала или полированного металла - пришлось,  недовольно
поморщившись,  закрыться ладошкой. Теперь в поле зрения оказался обвивавший
тонкое   запястье  рубиновый  браслет,  золото  которого  показалось  Ольде
почему-то слишком тусклым.  Она несколько раз дохнула на него  и  принялась
старательно тереть носовым платочком.
     - А-а-аа, вот ты где!
     Следствием этого громкого и не слишком доброжелательного возгласа были
ответное испуганное "ох!",  быстрый поворот и  неудачная  попытка  спрятать
тяжелый  передатчик  за  спину,  в результате чего он выскользнул из руки и
шмякнулся на покрытый синтетическим ковром пол. Улика была слишком явной, и
вошедшая  Младшая  Королевна  принялась  надвигаться на свою "секретаршу" с
самым  угрожающим,  как  ей  казалось,  видом.  Действительно,  брови  были
нахмурены, и складки между ними зловеще двигались, а уж прищур светлых глаз
был и вовсе зловещим. Однако суровую картину здорово портила лихо съехавшая
на  висок  фамильная  корона  и почти сводило на "нет" белое,  изумительной
красоты платье, похожее на свадебное. Тем не менее, Ольда резво заскакала в
сторону  от  Малинки,  ловко используя для маневра попадавшиеся кресла и не
слишком скрывая свое желание подобраться поближе  к  двери.  Тогда  Малинка
сменила  роль Маленькой Разбойницы на роль Отважной Охотницы и очень быстро
прижала мадемуазель Ласкэ к  пышному  дивану,  форма  которого  в  точности
повторяла  форму угла комнаты.  Упав на мягкие разбросанные подушки,  Ольда
прижалась спиной к изголовью и  подтянула  ноги,  готовая  в  любой  момент
начать  брыкаться.  Малинка это поняла и остановилась,  покачивая головою с
самым неодобрительным видом.
     - Если  бы  тебя  сейчас видели твои многочисленные поклонники в обоих
Дворцах! - ядовито сказала она. - Надеюсь, продолжать не следует?
     - Ты  -  дура,  злюка,  зануда  и вообще противное существо!  - быстро
заговорила Ольда,  стреляя при каждом новом слове в  Королевну  пальцем.  -
Всегда мне завидовала,  как и прочим нормальным девицам!  Что толку в твоей
силовой броне, если ты и поцеловаться как следует с понравившимся парнем не
можешь  без боязни его задушить?  Эх,  ты,  вечная девственница в короне...
нет, старая дева в золотой короне! Кстати, она у тебя съехала на ухо.
     Малинка нетерпеливо  двинула  бровями,  и  корона вдруг,  как лягушка,
перепрыгнула с виска на затылок.
     - Так  не лучше,  это тебе не спортивное кепи,  - предупредила Ольда и
полезла за сигаретами,  держа на всякий случай обе  ноги  вместе  и  слегка
согнутыми.   Малинка   с  отвращением  поглядела  на  изящную  коробочку  с
изображением лихого улыбающегося ковбоя,  а  затем  со  словами:  "Не  смей
больше  при  мне  курить!"  щелкнула  пальцами  - и пачка отлетела далеко в
сторону,  рассыпая по полу свое  содержимое.  Тут  на  лице  Ольды  впервые
появилось по-настоящему испуганное выражение.
     - Шизофреничка...  Ты самая настоящая шизофреничка  из  доисторической
психушки!  -  выразительно  сообщила она,  ощупывая пространство за диваном
(увы,  там шли сплошные стены).  - Вот если бы тебя сейчас увидел Роман, то
заработал бы свой первый инфаркт!  Он и так мальчик,  робкий,  несмелый,  а
тут...
     - Ну разумеется, у тебя все "робкие", кто после: "Здравствуй! С добрым
утром!" не хватает тебя за талию и не тащит в темный уголок!
     - ...а тут - дикая фурия!  Что-что ты сказала?  Нет, действительно, не
хватал и не таскал,  но,  возможно,  лишь потому,  что  не  имел  при  себе
специальной резиночки,  предохраняющей от...  Ой-ой-ой...  все-все,  молчу,
молчу!
     Мадемуазель Ласкэ быстренько зажала обеими ладонями крест-накрест себе
рот,  однако основательно замахнувшаяся Малинка отнюдь не спешила принимать
более миролюбивую позу.  Ольда не выдержала подобного прессинга и, памятуя,
что после Малинкиной пощечины может  не  помочь  и  пластическая  операция,
торопливо свернулась в тугой клубочек,  втянула голову в плечи, и заслонила
ее обеими руками. Эта демонстрация разумной трусости и покорности несколько
успокоила  Младшую  Королевну.  Тем не менее,  прежде,  чем сменить гнев на
милость, она грозно заявила:
     - В  последний  раз  предупреждаю:  если  ты  снова  посмеешь  сказать
какую-нибудь пакость о... об этом молодом человеке,  то схлопочешь  у  меня
точно! Я способна и... и без "истинной силы" надавать тебе по первое число!
     - Между прочим,  если хочешь знать, ты испорчена куда больше, чем я, -
проговорила  Ольда,  оставаясь  в  прежней  позе,  -  раз  обычные  игривые
разговорчики о естественных отношениях  полов  воспринимаешь  исключительно
как   скабрезности.   Какая-то  странная  зацикленность  на  идее-фикс  под
названием-девизом: "Даже в двуспальной кровати - только высокие чувства!" А
так,  душечка,  не  бывает.  "Под  луной  изволь  вздыхать,  а под мужчиной
раздвигать..." Ай!  Ой...  Ай! Отпусти... отпусти немедленно! И... и только
посмей  меня  тронуть!  Тебе  во  Дворце  устроят такую выволочку - рада не
будешь!
     - Интересно,  каким это образом? И кто осмелится? - очень хладнокровно
осведомилась Малинка,  без труда  переворачивая  отчаянно  сопротивляющуюся
Ольду на живот и явно собираясь пару раз хорошенько, со вкусом ее шлепнуть.
- Я же все-таки Королевна!  А могла бы уже хоть завтра  стать  Королевой  -
стоит только захотеть!
     Услышав этот пассаж, мадемуазель Ласкэ сначала замерла, словно не веря
своим  ушам,  а  затем  совершенно  невероятным  усилием вывернула голову и
глянула на Малинку с таким неподдельным ужасом, что та сразу ее отпустила и
величаво отошла в сторонку, высоко задрав подбородок.
     - То  есть,  как  это?  Почему?  Неужели  ты   хочешь   сказать...   -
раскрасневшаяся  от  возни  Ольда  буквально  за несколько секунд сделалась
пергаментно-серой.   Кубарем   скатившись   с   дивана,   она    зацепилась
каблучком-"шпилькой"  за псевдошерстяную обивку,  отчаянно задрыгала ногой,
но, так и не выпутавшись, злобно пнула несколько раз мягкое сиденье и в два
приема  выдернула  ступню  из  туфельки.  Если  бы  ее  сейчас  увидел  сын
Командора, то он, в самом деле, разочаровался бы в мадемуазели Ласкэ на всю
оставшуюся жизнь,  ибо она сначала двинулась на четвереньках и только затем
вскочила и заюлила вокруг заважничавшей Малинки,  пытаясь  заглянуть  ей  в
глаза.  Сейчас  "златовласка"  походила  не на всемогущую фаворитку Старшей
Королевны,  а  на  суетливую   прислужницу,   не   дотягивающую   даже   до
первоначально задуманного секретарского уровня.
     Похоже, Малинка  осталась  вполне  удовлетворенной  -  черты  ее  лица
понемногу   начали   смягчаться.   Она   уже   открыла   было   рот,  чтобы
прокомментировать  свое  убийственное  заявление  перед  подпрыгивающей  от
вопросительного  нетерпения  растревоженной Ольдой,  как вдруг та,  хлопнув
себя по макушке,  впечатала столбиком указательный  палец  в  свои  губы  и
скользнула  обратно  к  дивану.  Не  обращая внимания на потерянную обувку,
девушка нагнулась и выволокла из-под сиденья  свою  вместительную  походную
сумку.  Коротко  визганув  "молнией",  она  запустила  обе  руки  внутрь  и
принялась чем-то там двигать и пощелкивать. Заинтригованная Малинка сначала
подошла  поближе,  а затем и вплотную;  наконец,  она присела на корточки и
стала наблюдать за действиями Ольды,  которая настраивала какую-то  сложную
аппаратуру, хитро скрытую под толстым двойным дном. Голубой дисплей, слегка
мерцая,  показывал запутанную картинку-чертеж:  там  то  и  дело  двигались
разноцветные  треугольники и кубики,  а ярко-алый пунктир творил и разрушал
всевозможные лабиринты.  Выждав,  когда прерывистые линии организовались  в
ряд  последовательно  уменьшавшихся  четких  квадратов,  мадемуазель  Ласкэ
быстрым  нажатием  кнопки  зафиксировала  данную   конструкцию,   и,   чуть
поколебавшись,  повернула  тумблер под надписью:  "Контрольная информация".
Вся цветная геометрия  вмиг  исчезла,  экран  погас,  сделавшись  абсолютно
черным,  а  потом  в этой черноте медленно и зловеще запульсировала цепочка
зеленых слов:

     Идет запись, идет запись, идет запись
     Фон - предельно минимальный
     Полное время - 42 минуты 08 секунд
     Время защиты - 42 минуты 07 секунд

     - Значит,  нас  подслушивали  с  самого  начала?  -  сердито  спросила
Малинка,  наблюдая,  как мерно и равнодушно возрастает число секунд.  Затем
она завертела головой,  словно надеялась обнаружить на стенах целую россыпь
"жучков". Ольда многозначительно кивнула и добавила:
     - Практически  с  той  самой  минуты,  когда  я переступила порог этой
комнаты. Причем, как видишь, могли уловить даже шепот.
     - И  ты...  и  ты  это  предвидела?  -  недоверчиво уточнила Малинка и
посмотрела на ту,  с  кем  только  что  отчаянно  скандалила,  совсем  иным
взглядом.  Подумав, она высвободила из складок полотна покинутую туфельку и
протянула ее Ольде.  Получив в ответ  немного  рассеянное:  "Спасибо,  я  и
забыла...", Королевна выждала минутку, а потом повторила свой вопрос.
     - Я  всегда  включаю  защиту,  как  только  оказываюсь  в   незнакомом
помещении,  -  отозвалась  мадемуазель  Ласкэ  со  вздохом,  -  а  если это
невозможно,  то  стараюсь  в  разговоре  отвечать  "да",   "нет"   и   "мне
нездоровится..."
     - А на третьем "цветке"? А в вездеходе?
     - И там,  и там.  Все логично: мы подслушиваем "политиков", так отчего
бы кому-нибудь не подслушивать и нас?  Что?  Где раздобыла?  Все там же,  в
Большой Стрельчатой Башне... позаимствовала на время.
     - И ты осмелилась...  осмелилась демонтировать важный узел королевской
"комнаты  безопасности"?  -  ужаснулась Малинка,  и глаза ее расширились до
предела. - Станислав же предупреждал, что он собрал единый комплекс! А если
из-за этого и все остальное выйдет из строя?
     - Не  должно  -  я  ведь  тоже  с  ним  разговаривала  на  эту   тему.
"Акустического  сторожа"  можно,  в  принципе,  ненадолго  изъять,  - Ольда
тщательно  и  аккуратно  запаковала  приборы   (на   экране   вновь   пошли
складываться   и   дробиться   всевозможные   тупики,   углы,  квадраты)  и
восстановила маскирующее дно.  - Тем более,  стоило "комнате  безопасности"
появиться, как оказалось, что именно этому помещению давным-давно необходим
капитальнейший ремонт! Уже, понимаете ли, приготовлены другие апартаменты и
шикарные - в диаметрально противоположном крыле Дворца,  за фонтанами...  Я
тайком пробралась туда,  дотошно все оглядела,  исследовала,  и  мне  стало
ясно,  что  как раз новым покоям Соломинки никакое реконструирование уже не
поможет.  Впрочем,  для коллективного самоубийства господ  ремонтников  или
иного несчастного случая - место что надо.
     - Кошмар, ужас, сумасшествие какое-то... Нет - заговор!!!
     - Скорее  всего,  пока  лишь  подготовка  к  нему.  Да,  а  на изрядно
покосившейся двери надпись уже прилепили:  "Комната для отдыха и  медитации
госпожи Хельги Первой".  Симпатичная формулировочка,  не правда ли? Желаешь
отдохнуть или сосредоточиться на вечном  -  так  сначала  отмахай  пешочком
полверсты по горизонтали и метров сто по вертикали! А кроме того...
     - А кроме того - обращение без минимального титула!  - теперь глаза  у
Младшей  Королевны  до предела сузились.  - Надо же,  ничего не боятся,  ни
капельки не стесняются!
     - А  чего  им  стесняться,  если  сама  любимая  сестричка  несчастной
Хельги-Соломинки объявляет о своей готовности занять ее место? - язвительно
поинтересовалась  Ольда и встала перед смутившейся Малинкой в позе строгого
судьи.  - Любопытно,  куда поместят свергнутую... как это там... "госпожу"?
Есть  "Свинцовая Башня",  есть "Ртутный Погребок"...  в подземных казематах
оригинальные приспособления имеются,  правда,  не для медитации. Или в дело
сразу пойдет напиток с формулой "Аш-Цэ-эН"?
     - Немедленно прекрати кривляться! А... а что это за напиток?
     - Цианистый водород,  именуемый в просторечии "синильной кислотой",  -
любезно разъяснила Ольда. - Им травят.
     У Малинки  сильно  задрожала  нижняя губа.  Она поспешно ее прикусила,
несколько перестаравшись при этом, и поморщилась от боли. Мадемуазель Ласкэ
заметила и поспешила с нотацией.
     - Чтобы потом горько не раскаиваться за ляпнутое невпопад,  -  врезала
она,  - надо все-таки соображать,