споминались
слова,  брошенные  вскользь  Инфантьевым,  разыскавшим  для нее эту запись:
"Есть вещи,  которые человек не имеет права делать ни в коем случае.  Лучше
не смотрите - прикоснетесь к обреченным".
     Конечно, дочь Командора не послушалась Кирилла,  однако не  поленилась
выяснить, что он был ярым противником безжалостного сценария и требовал его
запрета в ультимативной форме.  Разумеется,  Иоганн Ладвин  не  походил  на
персонажа, с которым дозволялось разговаривать в подобном тоне. О временном
аресте строптивого сотрудника был отдан немедленный приказ, который удалось
осуществить  лишь с третьей попытки и с помощью его жены Инги,  уговорившей
мужа подчиниться.  Первые два захода  были  чисто  силовыми  и  закончились
ничем, если не считать пары вывихнутых рук и некоторого количества синяков,
полученных добровольными исполнителями.
     При всех своих недостатках Ладвин самодурством не страдал, поэтому его
встревожила явная неадекватность реакции Кирилла поводу,  ее вызвавшему. Не
найдя  подходящего объяснения,  он не стал наказывать,  а ограничился двумя
сутками гауптвахты, в одни из которых и была выполнена съемка.
     Жертву привязали   к   дереву   в  "зоне  ночной  смерти",  установили
аппаратуру и незадолго до захода солнца удалились на безопасное расстояние.
Уже  очень скоро маленькое животное начало проявлять признаки беспокойства,
которое все усиливалось по мере того,  как темнело. Лань рвалась с привязи,
металась  в  разные  стороны,  молотила копытцами по земле.  Ее тело начало
выгибаться,  производить внезапные падения и странные кувырки,  словно  эти
противоестественные действия совершались без участия ее воли.  Вдруг тишину
прорезал страшный,  отчаянный крик боли - лань подскочила в нелепом высоком
прыжке,  ударилась  всем  корпусом  о  землю  и  забилась в диком припадке.
Конечности мелькали с такой быстротой,  которая не  могла  быть  обеспечена
обычной   мускульной  работой,  затем  передние  хрустнули  и  сломались...
Обезумевшее животное принялось рвать и грызть  собственное  тело,  а  в  ее
глаза невозможно было глядеть без содрогания.  К этому моменту прошло всего
двенадцать минут,  и Эльза не раз порывалась бросить все и не  досматривать
растянутую  во  времени  агонию.  С  трудом она дотерпела до конца.  Он был
воистину ужасным:  лань принялась судорожно дергаться,  стремясь  разорвать
путы,  которые  только  резали  еще  живое  тело.  Рывки  же продолжались и
продолжались,  а закончился этот кошмар лужей крови и  частями  истерзанной
плоти.  Последний кадр,  запечатлевший оторванную голову, казалось, все еще
издававшую нескончаемый  крик,  был  просто  садистским,  хотя  никто  его,
разумеется, специально не делал...
     Командор, разыскавший дочь после окончания сеанса в  столовой,  первым
долгом отобрал у нее бутылку коньяка, после чего погнал заниматься делом. В
его присутствии  Эльзе  пришлось  еще  раз  проверить  собранное  в  дорогу
снаряжение,  провести  полную  ревизию  оборудования,  два  раза рассказать
наизусть предполагаемый маршрут и  заработать  многочисленные  наставления.
Работа  помогла ей прийти в норму,  хотя тягостное впечатление еще долго не
проходило.  Наверное, именно оно и помешало Эльзе проявить принципиальность
и  тщательно  проверить  то,  в  надежности  чего  отец не сомневался,  ибо
конструкцию "колес" разрабатывал лично.  Вся эта хитрая механика  выглядела
очень красиво, однако немедленно развалилась, едва Серж попытался с помощью
прочного троса перетащить вездеход, когда в этом возникла необходимость.
     Эльза с  удовольствием  отвлеклась бы от этих неприятных воспоминаний,
но оказалось,  что  последнее  замечание  рыцаря,  касавшееся  злополучного
фильма,  не  понравилось  Станиславу,  ибо  напрямую  задевало его отца как
главного режиссера. Он хорошо понимал всю малочисленность аргументов в свою
пользу,  поэтому  ограничился лишь самым бесспорным.  Заснятую сцену видели
все сотрудники Станции,  и она потрясла  их  настолько,  что  установила  в
сознании  надежный  барьер любой беспечности - как результат этого,  за все
время службы никто  из  людей  не  сгинул  в  "мертвых  зонах".  Эльза  еле
сдержалась, чтобы не упомянуть о катастрофе на третьем "цветке" и проверить
реакцию Инфантьева,  но промолчала,  потому что как раз там и погибла  Нина
Ладвина, мать Станислава.
     К счастью,  Серж тоже промолчал, явно не желая бередить старые раны, и
все   с  удвоенной  энергией  принялись  готовить  ужин.  Походные  пищевые
синтезаторы имелись в каждой машине, так что оставалось только использовать
карты-меню  вместе  с  энергометрами.  Инфантьев,  любивший овощные салаты,
заполнил огромное блюдо разноцветной смесью из соленых  и  свежих  огурцов,
помидоров,  лука, чеснока, разных пряных трав и большого количества тертого
сыра.  Станислав,  объединившись  с  Сержем,  наделал   невероятное   число
бутербродов  с  ветчиной,  затем  мужчины одновременно,  но с разных сторон
подступили к начальнице экспедиции,  чтобы поинтересоваться,  как насчет...
Возражения   не   последовало,  и  на  столе  появился  кувшин  с  марочным
виноградным вином. Что же касается самой начальницы, то, перебившись в обед
пирожками,  которые  она таскала из синтезатора чаще других,  ей захотелось
сладких фруктов,  из обилия которых были выбраны финики и  бананы.  Немного
поколебавшись,  Эльза  не  выдержала и добавила на свою тарелку здоровенную
куриную котлету.
     Выбравшись из  вездехода последней,  она обратила внимание на то,  что
мужчины уселись рядышком,  и намеренно расположилась против  них  с  другой
стороны  стола.  При  этом из-под Станислава была безжалостно вытащена сама
большая  и  удобная  подушка,  несмотря  на  его  многочисленные  протесты.
Утвердив,  таким  образом,  свой  авторитет,  Эльза  лично  наполнила вином
стаканы и, бросив проверяющий взгляд в сторону комаров, провозгласила тост,
с  ними  же непосредственно связанный и желавший,  чтобы это мерзкое зверье
никого и никогда не кусало.  "Кроме наших обидчиков",  - уточнил Станислав,
которому никак не удавалось хорошо устроиться на маленькой думочке. На него
строго зыркнули, но замечание делать не стали.
     Стаканы были объемистые,  граммов на триста,  аппетит разыгрался не на
шутку,  и Эльза моментально расправилась со своей котлетой и большей частью
сладостей.  Парни  заправлялись  основательно и не спеша,  как и полагается
здоровым и крепким мужикам.  Утоляя первый голод, они ни на что не обращали
внимания,  и мисс фон Хетцен воспользовалась этим, чтобы украдкой заглянуть
в зеркальце. Помня последний конфуз, она теперь обращала особое внимание на
свою внешность.
     На сей раз был полный порядок,  требовалось лишь промокнуть  платочком
уголки  рта.  Сделав  это  быстрыми элегантными движениями,  Эльза столь же
быстро на секундочку вытянула руку вперед,  чтобы,  вместив себя до пояса в
зеркальную  рамочку,  окончательно все проверить и оценить.  Волноваться не
стоило:  бюстгальтер стабильно держал высокую линию груди,  на лице не было
косметики,  а  девчоночья  прическа  "конский  хвост"  ее здорово молодила.
Успокоившись,  довольная разведчица плеснула на донышко стакана  еще  вина,
заложила за щеку финик и принялась незаметно разглядывать своих спутников.
     Между Инфантьевым  и  Ладвиным-младшим   имелось   некоторое   внешнее
сходство.  Оба  примерно одного роста,  чуть выше шести футов;  темно-русые
волосы (более темные у Кирилла) они аккуратно зачесывали назад.  Зрачки  их
глаз  были  черны  до  блеска,  и уж совершенно одинаковыми казались прямые
линии носа и красивые  изгибы  крупных  чувственных  губ.  Станислав  носил
маленькие  рыжеватые  усы,  а  Кирилл  всегда  был  отлично выбрит,  однако
портретный контраст возникал из-за откровенной разницы подбородков, который
у Инфантьева круто выдавался вперед тяжелым треугольным выступом.  И сам он
выглядел куда крепче  сына  начальника  Станции,  а  толщиной  запястий  не
уступал и Сержу.  Никто и никогда не видел его улыбки, да и разговаривать с
ним бывало не слишком интересно.  К этим скудным сведениям,  почерпнутым  у
обитателей  Базы,  Эльза  добавила  и несколько своих,  полученных за время
совместного восьмичасового пребывания в кабине вездехода.  В частности,  ее
сосед   хорошо   владел   собою,   был   постоянно   настороже   и  не  был
"сверхсотником".
     Эльзу этот факт основательно сбивал с толку. Больше проверять не имело
смысла,  да и некого.  К тому же в личных делах каждого  работника  Станции
обязательно  указывался  индивидуальный сенсорный коэффициент - вероятность
ошибки  просто-напросто  исключалась.  И  все  же  она  одного  за   другим
"прочитала" всех,  надеясь уловить нечто,  недоступное любым "расчетчикам",
но понятное только ей. Тщетно - особых способностей ни у кого не оказалось,
и Станислав Ладвин оставался единственным "сверхсотником".  Но кто же тогда
научил его так четко закрываться от пси-нажима по "волне"?
     Эльза вертела ситуацию и так,  и этак,  но при любых вариантах все,  в
конце концов,  сводилось к следующему.  Вероятность того, что среди силачей
планеты  (витязей,  богатырей  или  кто там еще был...) мог найтись хотя бы
один с сенсорным коэффициентом выше ста практически равнялась  нулю.  Здесь
неизвестная  мутация  целенаправленно  формировала человека,  сверхсильного
мускулами в энной степени - и как раз за счет мозга,  который,  в основном,
только на эту особенность и работал.  Слово "мускулы", конечно, требовалось
взять в кавычки - сами по себе  даже  прекрасные  мышцы  Сержа  могли  быть
превзойдены  любым упорно тренирующимся атлетом,  а тот же Мстислав и вовсе
не представлял ничего особенного в этом плане. Дочь Командора понимала, что
Серж,   Мстислав,   Малинка   и  прочие  местные  уникумы  в  минуты  своей
концентрации фактически представляли  собой  живые  гравитаторы  с  нулевым
радиусом направленного силового поля. А при таком положении вещей требовать
от мозга еще чего-то особенного, связанного с высшей нервной деятельностью,
означало  хотеть  слишком многого.  Сбалансированный таким образом человек,
существуй он на свете,  давно бы стал властелином мира и  уж  не  пошел  бы
ввязываться  в  тупую  тысячелетнюю  войну,  в которой надуманным принципам
какой-то там Династии противостояла спесь и пустые амбиции ее противников.
     Таким образом,  учителя  из  местных  костоломов  у Станислава быть не
могло. Правда, ничего не известно о людях из таинственного Замка Рэчери, но
Эльзу  заверили,  что  ни  с  кем  из  них  работники  Станции в контакт не
вступали.  Больше того,  мадемуазель Ласкэ была первым человеком из Дворца,
кто посетил Базу за все восемь лет ее существования.
     Оставалось одно:  помочь  неопытному  парню  разобраться   со   своими
незаурядными способностями мог только настоящий профессионал - то есть, тот
самый разведчик "Элиты",  которого мисс фон Хетцен и должна была вычислить.
Спросить же напрямую Ладвина-младшего она никак не могла. И не только из-за
нарушения собственной конспирации,  но и потому,  что имела  все  основания
считать  Станислава  лишь игрушкой в чужих опытных руках или (что еще хуже)
оружием. Оружием тем более опасным, так как он и сам, видимо, еще толком не
знал, на что способен.
     Особый интерес и подозрение вызвало у Эльзы то обстоятельство,  что  с
самого  начала  пути  у  них  образовалась  отличная  команда  -  ребята не
ссорились,  понимали друг друга с полуслова и без малейшего  неудовольствия
подчинялись  вздорной  девице,  любящей  покомандовать и повоображать.  Эта
самая девица  начинала  уже  сомневаться  в  правильности  выбранной  линии
поведения.  Не похожа ли она на беспечную мышку, пустившуюся в путь с тремя
вежливыми с виду котами?  Не наступит ли момент,  когда  коты  остановятся,
сядут, деловито повяжут накрахмаленные салфетки, облизнутся и промурлыкают:
"Все,  крошка,  приехали..."?  Весь первый день дочь Командора потратила на
одни наблюдения,  самым любопытным из которых оказался тот факт, что Серж и
Кирилл тщательно скрывали свое близкое знакомство.
     ...Отправив в  рот  очередной  финик,  Эльза  смягчила  его  приторную
сладость глотком терпкого кисловатого вина и обратила внимание на  то,  что
мальчики  начали  негромко  переговариваться.  Станислав  поинтересовался у
рыцаря, какой маршрут намечен на завтра, причем спрашивающий не сомневался,
что  таковой  имеется.  Уточняющий  вопрос  задал и Кирилл,  который так же
полагал, что в этих краях Серж бывает не впервые.
     Тот не стал ломаться и подтвердил, что встречался с подобными комарами
и  раньше.  Овраг  следовало  обойти   справа,   удлинив   путь   миль   на
десятьдвенадцать,   зато   дальше   будет   чистый   участок   значительной
протяженности,  и вездеходы пойдут на хорошей скорости.  Эта  линия  явится
гипотенузой  в  треугольнике,  который  им предстоит описать.  "А если бы с
самого начала и прямо?" - спросил Станислав.  - "Я так и хотел,  но  ты  же
видишь, в каком состоянии колеса! А там такая территориальная мешанина, что
"стрекоза" будет останавливаться каждые пять минут".  - "Так часто?" - "Да.
Впрочем, если желаете, я в состоянии тащить машины и волоком". - "Не желаем
- двигатель повредишь".  - "Вот видишь..." -  "Можно  взяться  за  руки,  -
неожиданно предложил Инфантьев,  - а ты направишь силу по цепочке,  и тогда
мы вчетвером легко перенесем  вездеходы,  куда  нужно".  -  "Действительно,
можно,  -  равнодушно согласился рыцарь,  - только это эффектное решение не
будет эффективным. И безвредным для вашего здоровья тоже".
     Кирилл пожал плечами,  потянулся и откинулся назад,  опершись руками о
землю.  Станислав продолжал выпытывать у Сержа его концепцию пути и получил
ответ,  что нужно либо потратить любое время,  но починить "кругляши" раз и
навсегда,  либо выбирать дорогу,  удобную  для  транспортного  средства.  И
поменьше   обращать   внимания,  если  порой  будут  попадаться  неприятные
насекомые или что-нибудь в этом духе...
     Эльза встрепенулась,  но  поскольку  она  делала  вид,  что  полностью
поглощена смакованием деликатесов,  то решила подождать уточняющего вопроса
от коголибо еще.  Однако,  к ее удивлению, разъяснений никто не потребовал.
Инфантьев спокойно  отдыхал,  лениво  глядя  в  быстро  темнеющее  небо,  а
Станислав вообще удалился к вездеходу. Впрочем, он тотчас вернулся, держа в
руке чашку черного кофе.  Отведав дымящийся напиток  и  причмокнув  губами,
молодой  человек  громко поинтересовался,  действительно ли Серж собирается
ночевать на  открытом  воздухе?  Увидев  энергичный  кивок,  Ладвин-младший
неодобрительно   хмыкнул   и  занялся  рассеянной  уборкой  стола,  которая
заключалась в сворачивании скатерти с остатками еды и отправлении ее в  люк
для  переработки  отходов.  Это  несложное  дело он закончил одновременно с
последним глотком кофе,  после чего объявил, что отправляется на покой. "Ты
со  мной?" - спросил он Инфантьева совершенно будничным тоном,  как о давно
решенном.  - "Да,  сейчас",  - последовал утвердительный ответ,  и  Кирилл,
снова беззвучно потянувшись, встал и направился к своему гравилету.
     Таким образом,  мисс  фон  Хетцен  был  предложен  ночлег   в   гордом
одиночестве,  и  она  терялась в догадках,  пытаясь сообразить,  что бы это
значило.  В салоне каждой из машин  свободно  могли  расположиться  по  три
человека на удобных откидных койках,  и никто никого не стеснил бы. Поэтому
вполне логичным выглядело решение,  когда всяк спит там,  где едет.  И вот,
пожалте...   Подумав,   Эльза   постаралась   себя   убедить,  что  или  ей
продемонстрировали подчеркнутое уважение,  как Самой Главной,  или же к ней
ночью  обязательно кто-нибудь заберется и попытается соблазнить.  Возможно,
Серж своим поступком намекнул,  что так,  мол, и так, у меня на эту девочку
виды,  и вы,  значит,  поспособствуйте...  "Ух, ты!" - про себя восхитилась
Эльза и резво двинулась вслед за Инфантьевым.
     Она не ожидала, что тот будет переодеваться, и поэтому влезла в кабину
без предупреждения.  На молодом человеке уже были тренировочные  брюки,  но
куртка  еще  валялась  на кресле.  Налитые силой,  широченные плечи Кирилла
охватывала легкая майка,  не скрывавшая крупные полушария  светлокоричневых
мускулов  и  выпуклую  красивую  грудь  без  единого волоска.  Эльзе всегда
нравилась   у   мужчин   чистая   загорелая   кожа   без    "доисторической
растительности".  Однако на этот раз она глянула лишь мельком и со словами:
"Ой,  извини..."  сразу  отвернулась  и   уселась   в   уголке   за   пульт
дубль-управления.  Вполне  возможно,  Инфантьев вовсе не желал афишировать,
что именно он носит на груди на магнитном шнурке,  поэтому  дочь  Командора
прибегла  к  деятельной  маскировке  своего интереса.  Она громко защелкала
разными клавишами,  проверила связь со второй машиной и,  не  оборачиваясь,
коротко  указала  Кириллу,  чтобы  он  перед  сном не забыл вывести по всем
направлениям от вездехода датчики безопасности.  Они  потребляли  ничтожное
количество  энергии,  однако  моментально включили бы силовую защиту,  если
кто-нибудь попытается под покровом темноты забраться внутрь.
     За ее спиной молчали и,  не выдержав,  Эльза обернулась. Инфантьев был
уже  полностью  одет,  его  взгляд  не  выражал   ничего   особенного.   На
вежливо-недоуменный  вопрос:  "Что-нибудь  не так?" он опять не ответил.  И
лишь на повторное,  слегка встревоженное: "Кир, все в порядке?" последовало
замечание,  что,  по  его мнению,  такая чрезмерно-датчиковая забота о себе
нетактична по отношению к Сержу.
     - Об этом ты не беспокойся!  - весело засмеялась Эльза. - Я непременно
окружу со всех сторон защитой и его! Но спасибо за напоминание.
     - Он не согласится,  - упрямо возразил Инфантьев, - а мы поставим себя
в двусмысленное положение.
     Мисс фон  Хетцен  поняла,  однако  такая принципиальность в пустяковом
вопросе начала ее раздражать.
     - А  вдруг  согласится?  -  спокойно  протянула она и,  выдвинув ноги,
игриво  пошевелила  коленками.  -  Уж  я  буду  его  уговаривать  с   таким
старанием...
     В глазах  Инфантьева  мелькнуло  что-то,  похожее  на  снисходительное
презрение,  и он удалился, довольно резко стукнув ладонью по кнопке запора.
Эльза насмешливо глянула ему вслед  и  высунула  язык.  Тоже  мне,  "мистер
Нравственность"  нашелся!  Как будто на вашей Станции все так целомудрены и
деликатны, что спасу нет...
     Голова немножко кружилась от выпитого вина, сытость перешла в приятную
расслабленность,  начало  клонить  в  сон.  Пришлось  последовать   примеру
Станислава  и  приготовить  себе  бокал  крепчайшего  кофе  с  тонизирующим
бальзамом.  Сделав хороший глоток и  зажмурившись  от  удовольствия,  Эльза
быстро  завертелась  на винтовом кресле,  а затем решительно остановилась и
занялась делом.
     Для начала  она  подсоединила  к  мини-"расчетчику" взятый у связистов
комплект аппаратуры защиты и тщательнейшим образом проверила все  программы
и   каналы.  Очень  скоро  прозвучал  колокольчик  сигнала  тревоги  -  под
подозрением оказалась  одна  из  запасных  частот  планетной  связи.  Эльза
возбужденно  заерзала  на  сиденье,  но справилась с волнением и,  медленно
хрустнув костяшками пальцев, приступила к планомерной охоте.
     Предосторожность оказалась не излишней:  "жучок" действительно был, но
такой хитрой конструкции,  что при любом неосторожном  подходе  должен  был
известить своего хозяина по коду и саморазрушиться.  Временно отступившись,
Эльза прошлась по линии,  ведущей к "хозяину", и убедилась, что перед ней -
еще один стандартный передаточный блок. Не оставалось уже никакого сомнения
в шпионском характере  выявленных  следов.  Таким  образом,  под  контролем
неизвестного  лица  находился  мини-"расчетчик"  их  вездехода  и  бортовой
компьютер,  не  говоря  уже  о   возможности   примитивного   подслушивания
разговоров.  На