авалилась новая  куча
оживших покойников.  Она быстро росла, словно рой пчел, облепивших матку. Того,
кто  находился в  центре этой  кучи,  разглядеть было  уже  невозможно,  но  он
продолжал оказывать отчаянное сопротивление,  о  чем можно было судить по тому,
как куча медленно перемещалась то в одну, то в другую сторону.
     Максары, оставшиеся без вождя и вдохновителя, явно не знали, что им теперь
делать.  Ни  один мрызл,  ни  один жестянщик уже не повиновался их воле.  Более
того,  они  сами ощущали себя так,  словно оказались вдруг в  тяжелых кандалах.
Бежать  было  поздно,   спасать  Карглака  -  бессмысленно,  оставалось  только
надеяться на милость победителя.
     Наконец Эштра небрежно сказала:  "Дело сделано",  -  и  гора мертвецов,  в
жутком молчании копошившихся над телом Карглака, сразу оцепенела.
     С холма, сопровождаемый своей немногочисленной свитой, спустился Окш.
     - Карглак  предугадал собственную смерть,  когда  угрожал  утопить тебя  в
крови своих воинов. - Эштра кокетливо прикрыла ладонью отсутствующий глаз.
     - Если он и в самом деле мертв,  мне необходимо убедиться в этом, - сказал
Окш,  не слезая с  седла ц заслоняясь от максаров межпространственной дырой.  -
Однажды я уже опростоволосился, поверив в его мнимую смерть.
     .  - Боюсь, что, объединив усилия/жестянщики и мрызлы просто разорвали его
на части, - нетерпеливо сказала Эштра. - Зачем тебе эта безобразная груда мяса?
У  нас  сегодня и  без  того много дел.  Давай побыстрее закончим и  отправимся
искать место, где я могла бы подлатать свое тело.
     - Ну если ты так" настаиваешь... - неуверенно начал Окш.
     - Погодите!  -  Хавр приподнялся из-за  своего укрытия.  -  Тут что-то  не
чисто!  Ни человек,  ни мрызл не могут разорвать тело максара на части. Тут как
минимум нужен  клинок  или  специальные инструменты,  которые вы  используете в
своих операциях.  Чтобы всем нам  впредь спалось спокойно,  нужно найти останки
Карглака и с соответствующими почестями похоронить их.
     - Делайте что хотите!  -  Эштра резко повернулась и пошла прочь.  - Я тут,
понимаешь, кровью истекаю, а они собираются похороны проводить...
     Пока  Хавр  под  угрозой клинка держал максаров в  повиновении,  уцелевшие
после  побоища  жестянщики  растаскивали кучу  трупов,  возможно,  ставшую  для
Карглака чем-то вроде могильного холма.
     Когда этот скорбный труд был завершен, все заинтересованные лица вынуждены
были констатировать, что какие-либо следы Карглака отсутствуют. Зато под нижним
слоем изорудованных до  неузнаваемости тел обнаружилась круто уходящая в  землю
нора. Молодой жестянщик, посланный туда для разведки, доставил наверх измятый и
продырявленный панцирь - тот самый, что Карглак носил во время поединка.
     Хавр прокомментировал происшедшее следующим образом:
     - Если лиса два раза подряд спасается одним и тем же способом,  так это не
она хитра, а охотники бестолковы.
     Окш ничего говорить не стал (да и что он мог сказать в такой ситуации),  а
вскинул свой  "дырокол",  польза от  которого,  в  данный момент представлялась
весьма
     сомнительной.  Время было  безвозвратно упущено,  и  проклятый Карглак мог
находиться сейчас где угодно.
     На  месте  норы,  в  которую  с  трудом  протиснулся  бы  человек  средней
комплекции, образовалось огромное, идеально круглое отверстие, втянувшее в себя
немало валявшихся поблизости мертвых тел.
     Максары,  впервые увидевшие такое диво,  таращили глаза и  вытягивали шеи,
однако   Окш   быстро   пресек   столь   откровенное   любопытство.   Очередная
межпространственная дыра зашвырнула всю эту компанию в такие дальние дали,  где
их  необыкновенные способности  утратили  всякое  практическое значение.  Хавр,
находившийся рядом, успел увернуться каким-то чудом.
     - Не сходи с ума! - крикнул он Окшу. - Птичка давно улетела.
     Однако  тем  уже  овладел  очередной приступ неистовства.  Теперь  дыры  в
каменной плоти Чернодолья появлялись одна  за  другой -  некоторые уходили вниз
строго вертикально,  другие под углом,  а  некоторые лишь сметали с поверхности
все живое без разбора. И среди жестянщиков, еще только начавших осознавать свою
победу, и среди плененных мрызлов стали появляться жуткие проплешины, уносившие
в неизвестность сразу по нескольку сотен душ.
     Хавр,  каждое мгновение рискуя жизнью,  все же  сумел добраться до Окша и,
сунув ему под нос лезвие клинка, заорал:
     - Опомнись!  Если ты сейчас же не прекратишь это безумие,  я  отрублю тебе
руки!
     - Ты?  Мне?  -  весьма удивился Окш.  -  И  чего ты этим добьешься?  Эштра
пришьет мне другие. Даже твои, если это понадобится.
     - Эштра  уже  пришила тебе  хвостик,  которым ты  виляешь перед  ней!  Она
упустила Карглака,  хотя  могла легко прикончить его!  Думаешь,  это  произошло
случайно?
     - Ничего,  сейчас мы устроим под Чернодольем такое пекло, в котором найдет
свой  конец  не  только Карглак,  но  и  все  другие любители подземных нор,  -
произнес Окш, вновь вскидывая "дырокол".
     Хавр попытался обезоружить его, но был отброшен прочь с такой же легкостью
и  бесцеремонностью,  с  какой  пасущийся  бык  отгоняет  надоедливых  слепней.
Впрочем,  сразу после этого насилие над пространством прекратилось. Похоже, что
Окш и сам осознал всю опасность и бесперспективность своей затеи.
     Между тем в окружающей природе творилось нечто странное. Мало того, что во
многих местах каменистый грунт покрылся глубокими трещинами и  просел,  как это
бывает во  время землетрясений,  мало того,  что добрая половина тех,  кто стал
свидетелем разрушительных действий "дырокола",  навсегда исчезла из этого мира,
так  вдобавок еще  заметно померк свет неба,  хотя это никак не  было связано с
приближением ночи.
     Горизонты помутнели и  как  будто приблизились.  Все  достаточно удаленные
предметы окутались тусклым,  дрожащим сиянием.  Лошади вели  себя  так,  словно
почуяли приближение стаи волков.  У людей сбивалось с ритма сердце, закладывало
уши, гудело в голове. ' Особенно неважно ощущал себя Хавр, весьма восприимчивый
ко всему, что касалось взаимодействия пространства и времени-
     - Так, наверное, чувствует себя паук, в тенета которого угодил разъяренный
шершень, - пробормотал он, стараясь побороть навалившуюся слабость.
     Немного отдышавшись,  Хавр уже собрался было наброситься на Окша с  новыми
упреками, но тот опередил его, вполне мирным тоном заявив:
     - Ты  уж прости меня...  Я,  кажется,  чуть-чуть погорячился.  Обидно было
вновь  упустить Карглака.  Хотя  вполне возможно,  что  я  все  же  достал его.
Впрочем, мы
     и так неплохо поработали.  Сколько максаров отправились нынче на тот свет?
Пять или шесть?
     - Скорее всего четверо,  -  угрюмо ответил Хавр.  -  Но  если ты и  впредь
будешь так щедро тратить на  максаров заряды своего оружия,  то  от  этого мира
вскоре останется одна шелуха.
     - А что нам мешает найти для себя новый мир? - беспечно произнес Окш.
     - Во-первых, это не так уж и просто. Во-вторых, кто может поручиться, что,
нагадив в этом мире, ты в другом поведешь себя как-то иначе? Возьми, к примеру,
ту  же  Эштру.  Облик ее меняется,  а  сущность остается прежней.  Она не может
избавиться даже от своего смрада.
     - Просто  ты  предвзято  относишься к  ней.  Обычная  зависть  человека  к
максару... Кстати, а где она?
     - Вон у тебя за спиной.  - Хавр кивком указал в сторону того самого холма,
на  вершине  которого  еще  недавно  гарцевал  Окш.   -   Все  в  нашу  сторону
поглядывает... Хоть и одним глазком...
     Чтобы  хоть  как-то  разрядить  тягостное  впечатление,  оставшееся  после
сражения,  которое должно было стать решающим,  но  в  конечном итоге не решило
абсолютно ничего, предложено было закатить небольшую пирушку.
     Эта  идея пришла в  голову Окшу,  но  ее  поддержал и  Хавр.  Эштра хоть и
приняла  предложение,  однако  покидать палатку,  в  которой  после  поединка с
Карглаком пребывала безвылазно, наотрез отказалась.
     Хавр по этому поводу высказался так:
     - Давненько  я  ведьмам  визитов  не  наносил.  Да  деваться,  как  видно,
некуда... И на погосте бывают гости. Кстати, моя сестра тоже считалась ведьмой,
да еще такой,  что твоя Эштра ей в подметки не годилась...  Жаль,  что все свои
способности она обращала во вред людям.
     - Вот было бы славно,  если бы ты уродился в сестру,  -  сказал Окш не без
иронии. - Мы бы тогда всех врагов шутя одолели.
     - Копаться в  чужих душах не  по мне.  Меня привлекали совсем другие вещи.
То, что ты делаешь с помощью своего оружия, я совершал одним лишь усилием воли.
Мне ничего не стоило перебросить крепостную башню из одного времени в другое.
     - Теперь  ты  не  можешь  перебросить  и  пушинку...   -   в  голосе  Окша
проскользнуло сожаление.
     - Сам виноват. Зарвался. Слава небесам, что меня лишили только этого дара,
а не самой жизни, - признался Хавр. - И поскольку эта распроклятая жизнь до сих
пор дорога мне, позволь сегодня вновь одолжить у тебя клинок.
     - Ты собираешься явиться на пир при оружии? - удивился Окш.
     - То же самое я посоветовал бы сделать и тебе. И вовсе не потому, что я не
доверяю Эштре.  Нам нельзя оставлять свое оружие без присмотра.  Пока мы  будем
бражничать,  кто-то  из врагов может позариться на него.  Сам знаешь,  на какие
коварные уловки способны максары.
     - Это ты уже чересчур,  -  снисходительно улыбнулся Окш. - Сейчас максарам
не до уловок. Наверное, прячутся по дальним замкам... Если хочешь, можешь взять
с собой клинок.  А я такую тяжесть зря таскать не собираюсь,  - он покосился на
упрятанный в чехол "дырокол".
     - Мне кажется, твое хваленое чувство опасности уснуло.
     - Оно не уснуло. Оно молчит. Хорошая собака попусту не лает.
     - Околевшая -  тоже,  -  буркнул Хавр,  но  Окш  не  обратил на  эти слова
никакого внимания.
     Нельзя сказать,  чтобы хозяйка при  виде гостей пришла в  восторг,  однако
угощение,  как и обещала,  выставила богатое -и где только успела столько всего
раздобыть!
     Хотя раны Эштры успели зажить,  а вытекший глаз прикрывала белая бархатная
лента,  выглядела  она  довольно  жутковато.  Ее  напускная  моложавость словно
слиняла -  рот  ввалился,  кожа приобрела цвет и  структуру пергамента,  волосы
сбились в колтун,  по всему лицу вылезли черные бородавки, а единственный глаз,
еще  совсем  недавно горевший,  как  изумруд,  сейчас цветом напоминал навозную
жижу.
     Когда  Эштра  стала  разливать  по  кубкам  вино,  Хавр  невольно  обратил
внимание,  что между пальцев и под ногтями у нее так и осталась засохшая кровь.
"Сучка,  которая крысу  задавит,  и  та  свои  когти  потом  облизывает",  -  с
неодобрением подумал он.
     Прежде чем выпить, Окш заботливо поинтересовался:
     - Ты же собиралась привести свое тело в порядок? Поблизости есть несколько
замков, где ты смогла бы найти все необходимое для этого.
     - Не к спеху,  -  пробурчала Эштра. - Все равно нынешний облик меня уже не
устраивает.  Надо придумать что-нибудь новенькое.  А  в  голову,  как  нарочно,
ничего не лезет.
     - Надеюсь,  ты шутишь? - удивился Окш. - Зачем тебе менять облик? Конечно,
он изрядно пострадал в схватке. Но достаточно будет просто подправить его.
     - Пойми,  мне опротивело жить в  образе вертихвостки,  по которой ты тайно
млел когда-то,  -  поморщилась Эштра. - Это то же самое, что каждый день носить
карнавальную маску. Причем всегда одну и ту же.
     - Выходит, мое мнение тебя не интересует? - нахмурился Окш.
     - При чем здесь твое мнение?  Тебе нужен союзник, а не подруга. Будет даже
лучше, если я придам себе внешность мужчины-воина.
     - А если я уже успел привязаться к этому облику? - упорствовал Окш.
     - Это  заблуждение,  свойственное мужчинам.  Черт в  ангельском образе вам
дороже,   чем  ангел,  утративший  внешнее  великолепие...  Впрочем,  это  беда
поправимая.  Когда  ты  пройдешь  все  стадии  перевоплощения и  превратишься в
настоящего максара,  такое  понятие,  как  привязанность,  перестанет для  тебя
существовать.
     - Это  будет  означать,  что  ты  окончательно выздоровел от  болезни  под
названием "человечность", - подал голос Хавр.
     Эштра зыркнула на него своим мутным глазом,  и язык Хавра сразу окостенел.
Окш,  даже и  не догадывающийся,  какая беда постигла его сотрапезника,  поднес
кубок с вином к губам.
     - За что пьем? - как ни в чем не бывало, поинтересовалась Эштра.
     - Собирались пить за кончину Карглака,  да повод отпал...  Придется выпить
за твое здоровье.
     - Дался вам этот Карглак, - опять поморщилась Эштра. - Он сейчас как волк,
оставивший в капкане свою лапу. Забился в какую-нибудь нору и зализывает раны.
     Они уже отставили кубки в сторону и занялись закуской, когда Хавр, все это
время сидевший с каменным лицом,  с шумом изверг из своих уст вино, которое так
и не смог проглотить.
     - Мое угощение пришлось тебе не по вкусу? - огорчилась Эштра.
     - По вкусу...  -  еле-еле просипел Хавр.  -  Просто у тебя взгляд тяжелый,
несравненная... Даже глотка онемела...
     - Это тебе наука, - вновь наполняя кубки, объяснила Эштра. - Думай, прежде
чем языком молоть.
     ? Придется...
     Окш, дабы замять неловкость, поспешил перевести разговор на другую тему.
     - Вино весьма приятное,  но прежде я такого никогда не пробовал, - сказала
он, рассматривая содержимое кубка на свет.
     - Ничего удивительного.  -  Эштра презрительно скривилась.  -  Ты привык к
бурде,  которую жестянщики готовят из  заплесневелого зерна.  А  это  настоящее
вино,   доставленное  из  чужедальней  страны,  даже  название  которой  успело
забыться.  Оно настояно на крови ядовитых гадов и листьях редчайших растений, а
потому никогда не выдыхается и не прокисает, как другие вина.
     - И все же я предпочитаю напитки,  изготовленные у меня на глазах.  -  Окш
покосился на Хавра. - Помнишь вино, которым ты отравил моих воинов?
     - Не отравил,  а  только одурманил,  -  возразил тот уже вполне нормальным
голосом.
     - Какая разница, если все одурманенные были потом зарезаны врагами! Я хочу
знать, где ты раздобыл тот яд.
     - У Карглака, - ответил Хавр.
     - Разве Карглак разбирался в ядах? - Окш перевел взгляд на Эштру.
     - Примерно так  же,  как  и  ты,  -  небрежно ответила она.  -  До  самого
последнего времени я сама составляла все нужные ему яды.
     - Надеюсь,  в этом вине яда нет? - Окш прищурился, разглядывая Эштру через
стекло кубка.
     - А какой ответ тебя больше устроит?
     - Правдивый.
     - Ты  надеешься добиться правды от  максара?  -  Она отшвырнула опустевший
кувшин и  жестом фокусника извлекла откуда-то новый.  -  Не перестаю удивляться
твоей наивности... Но на сей раз можешь быть спокоен. Если бы я хотела отравить
тебя, то сделала бы это раньше.
     - Раньше?  - Окш на мгновение задумался. - Раньше ты была другая. А сейчас
изменилась. Значит, могли измениться и твои планы.
     - Все это тебе только кажется...  Особенно сейчас,  с пьяных глаз.  Просто
стычка с  Карглаком обошлась мне  слишком дорого.  До  сих пор не  могу от  нее
оправиться.  Попробовал бы  сам  помериться с  ним  силами.  Сейчас  бы  небось
по-другому говорил.
     - Я  мог уничтожить Карглака одним мановением руки.  -  Окш,  которого и в
самом деле начал разбирать хмель, очень картинно изобразил это мановение. - Кто
помешал мне, если не ты? И на поединок сама напросилась. Я тебя не заставлял.
     - Меня распирала злоба! Я жаждала Отомстить Карглаку за все прошлые обиды!
     - Сперва жаждала, а потом передумала?
     - Что ты хочешь этим сказать? - В голосе Эштры появились угрожающие нотки.
     - Ничего. Но согласись, вольно или невольно Ты спасла его.
     - Если уж начал говорить,  так говори прямо,  а не петляй, как заяц! В чем
ты меня обвиняешь?  В измене? В сговоре? Или только в оплошности? Чем ты вообще
недоволен?  Армия  Чернодолья разгромлена!  Карглак  искалечен.  Погибло немало
максаров!
     - Всего четыре!  - прервал ее Окш. - А их тысячи! Сколько же сил и времени
понадобится на то, чтобы уничтожить всех остальных!
     - Так ты и впрямь решил искоренить нашу расу?  -  Эштра оскалилась, словно
собираясь укусить Окша. - Выходит, Карглак был прав? Имя Губителя Максаров дано
тебе не напрасно?
     - А  если и так!  -  Окш уже не мог сдержать себя.  -  Хватит им отравлять
своим присутствием землю и  небеса!  Хватит сеять ненависть и  насилие!  Хватит
пить чужую кровь! Без максаров этот мир станет куда более приятным местом!
     - Но ведь ты сам максар! Плоть от плоти и кровь от крови!
     - Меч и коса тоже сделаны из одной стали, но служат разным целям!
     - А  что  будет,  если  твой  безумный план  удастся и  с  максарами будет
покончено?
     - Развязав себе руки, я наведу порядок и во всех соседних странах.
     - Мечом или косой? - ухмыльнулась Эштра.
     - Для  разумных и  покорных будет  достаточно одного моего  слова!  А  для
непокорных и скудоумных у меня найдется кое-что пострашнее меча.
     - Знаю!  Уже имела удовольствие наблюдать,  как ты  сметаешь с  лица земли
целые толпы своих и чужих!
     - Я  хотел прикончить Карглака!  Самого опасного из  всех максаров!  Моего
исконного врага!  Того  самого  Карглака,  который  по  твоей  милости ушел  от
возмездия!
     - Потому и  ушел,  что  он  единственный,  кто  может  остановить Губителя
Максаров!
     - Значит, ты признаешь, что отпустила его преднамеренно?
     - Я ничего не признавала даже тогда, когда дни напролет висела на дыбе над
горящей жаровней!  И не тебе меня допрашивать,  щенок!  Еще не родился тот, кто
заставит меня держать перед ним ответ!
     - Выбирай выражения,  иначе  тебе  придется держать ответ  перед владыками
преисподней!
     Казалось, еще немного и словесная перепалка перейдет в рукопашную схватку.
Хавр,   все  это  время  предусмотрительно  молчавший  (несмотря  на   изрядное
количество выпитого вина,  во рту у него было ощущение, что там до сих пор таял
кусок льда),  незаметно положил ладонь на  рукоять клинка и  постарался сделать
так,чтобы им можно было воспользоваться в любой момент.
     Окш  и  Эштра между тем  продолжали поливать друг друга хулой и  взаимными
упреками.
     - Знаешь,  какое  наказание ожидает того,  кто  воюет  на  стороне чужаков
против собственных братьев?  --шипела она.  -  Ему ломают все кости и  сажают в
бочку с голодными крысами! Такая же участь ожидает и тебя, изменник!
     - Очень сомневаюсь,  что  это  у  вас  получится!  Зато  уверен,  скоро ты
окажешься там,  откуда я по глупости спас тебя!  В сыром каменном подземелье! В
кандалах и колодках! В парше и гное! В собственном дерьме! - орал он.
     Казалось, потоку брани не будетконца. Первым потерял терпение Хавр. Он так
хватил своим кубком по массивному серебряному блюду с заливным мясом,  что вино
и студень забрызгали обоих спорщиков.
     - А не выпить ли нам еще по чуть-чуть?  - заявил он. - Вы оба сказали друг
другу столько теплых слов, что от них должно неминуемо пересохнуть в горле.
     За  столом наступило молчание,  не  менее тягостное,  чем  при  прощании с
покойником. И если совершенно протрезвевший Окш, похоже, уже начинал сожалеть о
случившемся, то Эштра была настроена самым решительным образом.
     Приняв  от  Хавра  до  краев  наполненный  кубок,  она  с  самой  недоброй
интонацией произнесла:
     - За  что,  по-вашему,  я  должна выпить?  За  погибель моего  народа?  За
собственную смерть?
     - Предложи тогда свой тост,  -  буркнул Окш, к побледневшему лицу которого
стала возвращаться краска.
     - За обоюдное примирение,  например,  - подсказал Хавр, потихоньку потянув
клинок из ножен.
     Однако слова его пропали втуне - с таким же успехом можно было призывать к
компромиссу  взбешенных  баранов  или   проповедовать  идей  всепрощения  среди
каннибалов.
     Эштра,  держа кубок с  вином на