,  на уродливую ведьму, вознамерившуюся
превратиться в прекрасную фею, и на низкие каменные своды подземелья.
     Желание  одним  взмахом  клинка  покончить со  всем  этим  безобразием еще
вызревало на уровне подсознания, а Эштра уже упредила его.
     - Только посмей!  - взревела она. - Если со мной что-нибудь случится, твой
хозяин так и останется калекой!  Перевоплощение только началось,  и лишь я одна
знаю, как его удачно завершить!
     - Успокойся. Я против тебя зла не держу. - Хавру пришлось покривить душой.
- У тебя не только желудок расстроился, но и нервы шалят.
     - Вот за  нервы мои можешь не  беспокоиться,  казначеюшко.  -  Неизвестно,
поверила ли Эштра словам Хавра,  но глаз с  него она теперь не спускала.  -  На
нервы я никогда не жаловалась.
     - Весьма рад за тебя.  Всегда завидовал тем, у кого нервы крепкие. - Чтобы
окончательно успокоить ведьму, Хавр вернул клинок в первоначальное состояние. -
Прощаться не будем. Как я понимаю, нам еще предстоит встретиться.
     - И довольно скоро.  Только боюсь, узнать меня будет нелегко. Кое для кого
это станет настоящим сюрпризом.
     Кокетство Эштры было еще более отвратительным,  чем ее садистские выходки,
и Хавр поспешил покинуть подземелье.
     Трудно  сказать,  что  ощущал  все  это  время  Окш,  лишенный способности
двигаться,  но и Хавру,  присматривавшему за ним,  пришлось нелегко. Стоило ему
отлучиться хотя  бы  по  самому ничтожному поводу,  как  глаза перевоплощенного
максара наливались такой горечью и болью,  что могли, наверное, растрогать даже
самую ожесточенную душу.
     Чтобы хоть немного развлечь абсолютно беспомощного Окща,  Хавр рассказывал
ему  всякие  забавные истории из  своей  жизни,  безбожно привирая при  этом  и
выдавая собственные домыслы за реальные события.
     Хавру не удавалось толком выспаться.  Было во взгляде максара нечто такое,
что всякий раз выдергивало его из уже успевшей разверзнуться пучины сна.  Очень
скоро Хавр понял, что работа сиделки оборачивается для него сущим адом.
     Армия,  оставленная без присмотра,  развлекалась как могла. Вина, которого
при  экономном употреблении хватило бы  надолго,  осталось,  как говорится,  на
донышке.  О  трофейном скоте напоминали лишь груды небрежно обглоданных костей.
Вследствие отсутствия женщин пышно расцвела однополая любовь.
     Хавр,  никогда не  испытывавший недостатка в  соглядатаях,  обо всем этом,
конечно, знал и уже наметил кандидатов для грядущей экзекуции.
     За  то  время,  что  он  провел возле беспомощного Окша,  на  землю дважды
опускалась ночь,  один раз  короткая Черная,  а  другой -  долгая Синяя,  самая
красивая и таинственная из всех ночей, что бывают в этих краях.
     Именно на  исходе Синей  ночи  с  Окшем стало что-то  происходить.  Ткань,
которой он  был  спеленут,  внезапно побурела,  словно  сквозь  нее  проступила
сукровица.  Дыхание его стало шумным и прерывистым. А потом изменились глаза. И
дело здесь было даже не в цвете радужки и не в форме зрачка, а в том выражении,
которые они приобрели. Теперь взгляд Окша, довольно тяжелый и раньше, буквально
прожигал все  вокруг.  Жалость,  печаль,  сострадание,  а  тем более слезы были
просто несовместимы с таким взглядом.
     С началом этих перемен Окш стал обращать на Хавра меньше внимания,  и тот,
воспользовавшись этим обстоятельством, наконец-то уснул. Как всякому бесконечно
усталому человеку,  ему  почти ничего не  снилось,  а  если какой-нибудь кошмар
вдруг  и  случался,  он  служил  чем-то  вроде  горки,  позволявшей еще  глубже
скатиться в сладкую стихию небытия.
     Учитывая это,  можно  было  предположить,  что  явления,  нарушавшие столь
крепкий сон, имели по меньшей мере чрезвычайный характер.
     Первое,  что,  еще даже не раскрыв глаза, услышал Хавр, был треск, который
могли бы произвести неведомые чудовища, вознамерившиеся разорвать прочную ткань
палатки.  Первое, что, кое-как разлепив веки, он увидел, был катавшийся по полу
кокон, изрядно распухший и размочалившийся.
     Решив,  что Окшу вдруг стало плохо,  Хавр .бросился к нему на помощь, но в
тот  же  момент  оболочка кокона лопнула и  наружу выпростались две  руки.  Они
дотянулись до маски,  скрывавшей лицо,  и без всякого усилия сорвали ее. Спустя
еще  мгновение Окш  уже  стоял  на  ногах,  отдирая  от  себя  последние клочья
заскорузлого льняного полотна.
     Внешним обликом он напоминал прежнего Окша примерно так же, как отлитая из
бронзы статуя напоминает свою глиняную модель.  И руки, и ноги, и все остальные
части тела вроде бы не изменились, но в каждом сокращении мышц, в каждом вдохе,
в каждом движении ощущалась нечеловеческая сила и энергия.
     Глянув по сторонам, Окш сорвал со стены парадную алебарду и, легко отломив
стальной наконечник,чиркнул им  себя по  предплечью,  там,  где  ниже локтевого
сгиба  просвечивал  синеватый  узор  вен.   Сталь  от  этого,  конечно  же,  не
затупилась, но и на коже не осталось никаких следов контакта с ней.
     - Как ты себя чувствуешь?  - спросил Хавр лишь для того, чтобы напомнить о
своем существовании.
     - Лучше не бывает, - небрежно ответил Окш. - У тебя зеркало есть?
     - Отродясь в зеркала не смотрелся, - развел руками Хавр.
     Окш   сбросил  с   позолоченного  подноса  посуду   и   стал   внимательно
всматриваться в его поверхность,  время от времени трогая пальцем те места, где
у него раньше были шрамы, оставленные Рагной.
     - Похоже,  Эштра сдержала свое слово,  -  сказал он, поворачивая поднос то
так,  то эдак.  - Теперь максарам не придется роптать, что они принимают смерть
от существа недостойного происхождения.
     - Ты все о делах,  -  осторожно произнес Хавр,  еще не решивший, как нужно
вести себя с этим новым Окшем. - Поел бы сначала.
     - Не до этого,  -  отрезал Окш.  -  Пора встречать Эштру.  Подай мои самые
лучшие одежды.
     Никто  не  поверил бы  сейчас,  что  этот  самоуверенный и  самовлюбленный
полубог еще совсем недавно молил Хавра о помощи и защите.
     Оставалось  неясным,  каким  таким  чутьем  Окш,  едва  оклемавшийся после
перевоплощения,  мог  узнать о  приближении Эштры,  но  факт  был  налицо -  от
цитадели к  палатке  двигалась грациозная женская  фигура,  не  имевшая  ничего
общего со своим дряхлым первоисточником.
     (Сонечно,  Хавр ожидал сюрприза,  причем сюрприза самого невероятного,  но
сейчас опешил даже он.
     ...Растрепанная грива светлых волос,  зеленые льдинки глаз,  алый  рот  до
ушей,  узкие, как бы постоянно приподнятые плечи... Что это - мираж? Бесплотное
привидение,  созданное чьей-то злой волей?  Или несчасты ная Рагна, ожившая уже
во второй раз?
     Лишь когда легкая фигурка приблизилась почти:
     вплотную,  Хавр окончательно понял,  кто же это есть на самом деле.  Эштру
выдавала даже неодежда,  которую!' она не удосужилась сменить (пурпурные шелка"
стали  бурыми  от  засохшей крови),  а  все  тот  же  гнусный запах  .  старой,
закоренелой неряхи,  впитавшийся не только в поры,  но, наверное, и в клетки ее
кожи.  Этот  сомни"'' тельный  аромат  стал  такой  же  неотъемлемой частью  ее
личности, как нимб у святого или рога у дьявола.
     При  ближайшем  рассмотрении  проявились  и   другие  характерные  детали,
отличавшие ныне уже покойную девчонку от принявшей ее облик старухи -  особенно
в походке, в манере держаться, во взгляде и улыбке.
     Старое вино,  налитое в  новые  мехи,  так  и  осталось мутной,  прокисшей
бурдой.
     Теперь следовало дождаться,  как же отреагирует на это издевательство,  на
это  святотатство сам  Окш.  Однако здесь Хавра подстерегал новый сюрприз,  еще
почище прежнего.
     Сначала,  похоже,  Окш  тоже был  озадачен увиденным.  Об  этом можно было
судить по  тому,  как  он  замедлил шаг  и  даже  протер кулаком глаза,  словно
стараясь отогнать наваждение.
     Но  уже в  следующий момент,  широко раскрыв объятия,  он  бежал навстречу
перевоплощенной Эштре.
     Чтобы не видеть их горячих лобзаний, Хавр повернулся и направился прямиком
в свою палатку,  где он не был уже столько времени.  Но прежде чем броситься на
походную койку и провалиться в спасительный сон,  он сказал, обращаясь к своему
старому плащу, брошенному у порога:
     - Чует мое  сердце,  эта  парочка наломает столько дров,  что угли от  них
придется разгребать нашим  потомкам вплоть  до  десятого колена...  Если  такие
Потомки, конечно, останутся.
     Уже натягивая на голову суконное одеяло, он добавил:
     - Видел бы Клайнор, то бишь Артем, во что превратилось его чадо...
     На некоторое время о Хавре,  казалось, забыли, да и сам он старался лишний
раз не лезть никому на глаза,  по собственному опыту зная,  что некоторые, даже
весьма щекотливые проблемы зачастую решаются сами собой,  а излишнее внимание к
ним может только обострить ситуацию.  К  тому же трудно было предположить,  что
Окш и  Эштра мирно уживутся друг с другом.  Ведь,  что ни говори,  оба они были
максарами,  существами,  для которых взаимный антагонизм -  вполне естественная
черта характера.
     Дабы  обезопасить себя от  упреков Эштры в  скопидомстве и  стяжательстве,
Хавр сдал полученное от Окша золото в  армейскую казну,  распорядителем которой
он официально оставался и поныне.  Это было хоть и больно,  но не смертельно. В
перспективе он  надеялся заполучить все сокровища Чернодолья и  сейчас вынужден
был поступиться малым (пусть и относительно малым) ради большего.
     За свою собственную жизнь Хавр не опасался, хотя и понимал, что вошедшая в
силу Эштра видит в  нем  опасного соперника.  На  стороне поменявшей свой облик
колдуньи было много козырей:  и  неразборчивость в  средствах,  и коварство,  и
лицемерие, и физическая неуязвимость, и способность к психологическому насилию,
в  том  числе  и  массированному.  На  стороне Хавра -  все  то  же  самое,  за
исключением двух последних пунктов,  плюс не совсем обычный для этого мира дар,
позволяющий ему свободно манипулировать своим положением во времени.
     Однако рано или поздно его объяснение с Окшем должно было состояться. Пока
Эштра  безвылазно находилась в  палатке  главнокомандующего,  соваться туда  не
имело никакого резона. Оставалось надеяться на случайную встречу.
     Но Окш отыскал Хавра сам.
     Теперь он носил только пышные одежды, принятые среди максаров и украшенные
гербами Карглака. Эти-то гербы и послужили формальным поводом для их разговора.
     - Изучая прошлое тех,  кто имел отношение к  моему появлению на  свет,  ты
просмотрел немало  разных  документов,  -  довольно холодно  начал  Окш.  -  Не
встречалось ли тебе упоминание о гербе, принадлежавшем моей матери?
     - У нее не было собственного герба,  -  сдержанно ответил Хавр. - Получить
его она могла только после смерти или отречения своего отца Стардаха.  А  когда
тот в конце концов погиб, кстати, не без ее помощи, заниматься геральдикой было
уже поздно. Ее тело одновременно пожирали и страшный яд, составленный Геноброй,
и быстро развивающееся во чреве отродье Клайнора, то есть ты...
     - А  кому  достались владения Стардаха?  -  Окш  никак не  отреагировал на
последние слова Хавра.
     - Этим я не интересовался.
     - Значит,  чтобы обзавестись всей положенной максару символикой, мне нужно
вернуть замки деда? - задумчиво произнес Окш.
     - Зачем тебе это?  Гербы и  всякая прочая мишура нужны максарам для  того,
чтобы  кичиться ими  друг  перед  другом.  Перед кем  будешь кичиться ты,  если
собираешься истребить всех максаров?
     - Это  будет потом...  -  уклончиво ответил Окш.  -  Мы  же  ведем речь  о
нынешнем дне.
     - Эштра заела?  -  напрямую рубанул Хавр.  - Мало ей красавца-максара, так
подавай еще  и  соответствующий герб  в  придачу!  А  иначе не  видеть тебе  ее
страст-ных ласк!
     - Зачем ты  касаешься Эштры?..  -  Не похоже было,  что слова Хавра сильно
задели Окша. - И вообще, не забывай, кто она, а кто ты...
     - А кто она?  -  не унимался Хавр, которому уже опостылело сдерживать свои
чувства.  -  Кто? Высшее создание? Богиня? Если у людей и максаров бывают общие
дети, следовательно, мы существа одной породы! Кошка не может родить от собаки!
     - Императрица может родить от  кучера.  Но  это отнюдь не  уравнивает их в
правах. - Окш продолжал возражать, но ощущалось, что этот спор претит ему.
     - К счастью,  Эштра не императрица,  а ты не кучер. Парочка подобралась на
загляденье. Одним только небесам известно, какого монстра вы способны породить!
     - Не преувеличивай.  --  Окш еле заметно поморщился. - У нас совсем другие
отношения.
     - Наверное, играете дуэтом на арфах. Эх!.. - махнул рукой Хавр, но тут же,
словно опомнившись,  поинтересовался:  -  Она уже знает,  кто ты такой на самом
деле?
     - Скорее всего  нет.  Хотя  имя  Губителя Максаров ей  знакомо.  Выудила у
кого-то  из  памяти.  Но  ей  неизвестны ни  предсказания Адракса,  ни домыслы,
которыми" они обросли впоследствии,  ни  сама идея поголовного уничтожения всей
ее расы... Нашей расы, - поправился он.
     - А  вдруг все это дойдет до нее?  Если максары узнают,  что Эштра жива да
еще  и  приняла  твою  сторону,  они  постараются  просветить  ее  относительно
истинного положения вещей.
     - Ну,  во-первых,  когдаони это узнают, будет поздно. Над трупами наиболее
могущественных максаров уже будут выть их любимые собаки...  А во-вторых, Эштра
не  склонна доверять кому-нибудь из своих соплеменников.  В  крайнем случае все
можно свалить на  ненавистного ей Карглака.  Дескать,  это именно он распускает
лживые слухи, чтобы помешать нашему счастью.
     - Поздравляю!  Есть,  значит,  у вас все же счастье!  -  Хавр отвесил Окшу
глумливый поклон.
     - Не  паясничай...  Счастье в  ее  нынешнем представлении -  это  когда ты
питаешься перепелами,  а  не крысами.  Спишь в  чистой постели,  а  не на сырых
камнях...
     - Удовлетворяешь свою похоть не рукоблудием, а юным страстным красавцем! -
добавил Хавр.
     - Как  бы  тебе не  пришлось пожалеть об  этих словах...  За  что  ты  так
ненавидишь Эштру?
     - Значит, есть за что! А вот за что, интересно, ты ей так симпатизируешь?
     - Я это, кажется, уже объяснял тебе однажды.
     - Как же,  прекрасно помню! Перевоплощение, совместная борьба и так далее.
Но это чисто практические дела. Они вовсе не обязывают вас к столь трогательным
отношениям. Неужели причина кроется в том, что Эштра приняла облик той, кого ты
неосознанно боготворишь в душе?
     - Если ты будешь продолжать в том же духе,  нам придется расстаться. - Окш
зыркнул на своего собеседника волком.
     - Ты этого хочешь?
     - Нет,  но и оправдываться перед тобой не собираюсь.  Хотя намекнуть могу.
Тебе приходилось терять близких?
     - Их у меня давно нет!  -  отрезал Хавр.  -  А те,  что были,  истлевают в
могилах по всему свету.
     - Бывало  так,  что  люди,  которых ты  помнишь и  по  которым продолжаешь
страдать, навещают тебя во сне?
     - Не помню... Наверное, бывало.
     - И со мной бывало...  А потом они улетучиваются вместе со сном... То, что
происходит со  мной сейчас,  -как  продолжение сна.  Я  понимаю,  что это ложь,
мираж, бред, но ничего не могу с собой поделать.
     - Если это сон,  то дурной! И в него тебя погрузила Эштра. Не знаю как, но
она сумела проникнуть в  твою душу.  Она завладела не только твоим телом,  но и
чувствами.  На,  понюхай!  -  Хавр сунул Окшу под  нос горсть растертых листьев
перечного дерева.  -  Ничем не  пахнет?  То-то  и  оно!  Ты потерял способность
ощущать запахи. Будь уверен, это проделки Эштры. Ей легче лишить тебя обоняния,
чем самой избавиться от смрада, которым она пропиталась в темнице. И это только
начало! Постепенно она добьется от тебя всего, чего захочет. Ты будешь замечать
только то,  на что она укажет. Будешь внимать только ее речам. Будешь думать ее
мыслями. Правда, драться будешь своими собственными руками, но по ее указке. Из
гордого  максара  ты  превратишься в  послушную  марионетку!  В  куклу!  Вполне
возможно, это превращение уже началось.
     - Еще неизвестно,  кто в конце концов станет куклой,  а кто кукловодом.  -
Окш затряс головой,  словно пытаясь избавиться от какого-то наваждения.  -  И в
самом деле  со  мной  творится что-то  непонятное...  Мы  наговорили друг другу
столько злых и несправедливых слов.  Давай лучше забудем о них. Ведь борьба, на
которую мы  решились,  по  сути дела,  только начинается.  Кстати,  наш договор
по-прежнему остается в силе? Говори прямо.
     - Все зависит от тебя.
     - А почему ты вернул золото в казну?
     - Не  хотел  лишний  раз  связываться с  Эштрой.  Ведь  золото  фактически
принадлежит ей. Начались бы раздоры, интриги, наушничество...
     - Это мой подарок.  И никто не вправе оспаривать его правомочность. Золото
заберешь нынче же! - Голос Окша вновь приобрел прежнюю силу и безапелля-
     ционность.  -  Но  истратишь его  на  общее  дело,  которое потом окупится
сторицей.
     - Ты хочешь дать мне какое-то поручение?  - насторожился Хавр. - С чего бы
это вдруг?
     - На войне принято приказывать,  а  не поручать...  Возьмешь большую часть
войска вместе с обозом и двинешься обратно в Страну жестянщиков. Сам же говорил
недавно,  что ее нужно спасать от максаров.  А мы с небольшим отрядом останемся
здесь.
     - Ты хочешь,  чтобы я победил максаров?  Один,  без твоей помощи?  - Хавр,
давно взявший за правило ничему не удивляться, на этот раз изменил самому себе.
     - Не  перебивай.  Вполне вероятно,  что до  Страны жестянщиков вы  даже не
доберетесь.  Карглак, узнав об отступлении, не упустит такого удобного момента.
Максары навалятся на вас со всех сторон.
     - Ну Карглак-то ладно.  -  Хавр по-прежнему не понимал,  что от него хочет
Окш.  -  У нас с ним свои счеты.  А зачем я нужен другим максарам?  Они ведь за
тобой, а не за мной охотятся.
     - Вот именно!  Они и  будут охотиться за  мной!  Вместе с  вами отправится
человек,  похожий на меня,  как две капли воды.  Эштра сделает так, что ни один
максар  не  сможет проникнуть в  его  сознание.  Мой  двойник и  станет главной
приманкой для шайки Карглака.  А как только враги нападут на вас, а они нападут
обязательно и  причем сделают это внезапно,  мы с  Эштрой подоспеем на выручку.
Это будет новая Великая Бойня,  но  только ее жертвами станут не жестянщики,  а
максары. И неважно, где она произойдет, по ту или по эту сторону границы.
     - Спасибо за доверие,  -  произнес Хавр с расстановкой.  -  Хотя создается
впечатление, что нас посылают на верную смерть.
     - Твоему войску,  безусловно,  придется туго. Однако за тебя я спокоен. Ты
ведь,  как всегда,  вывернешься,не так ли?  -  Окш похлопал Хавра по плечу. - А
после победы проси у меня чего хочешь.
     - Кому из вас пришла в голову такая идея?
     - Уж  и  не  помню...  Но  план разгрома максаров мы  обсуждали совместно.

     - Я  согласен подчиниться...  вашему  совместному приказу.  Но  только при
одном условии.
     - Начинается.  -  Окш  тяжко  вздохнул.  -  Ты  и  на  пороге  рая  будешь
торговаться с ключниками?
     - Мне приходится рассчитывать только на ад. А там у меня широкие связи...
     - Ладно, излагай свое условие.
     - На  время  похода ты  уступишь мне  свой  клинок.  Обещаю вернуть его  в
целости и сохранности. Тем более что я уже научен обращению с ним.
     - Хм...  -  Просьба Хавра явно застала Окша врасплох.  - Озадачил ты меня,
прямо скажем... Даже и не знаю, что тебе ответить...
     - Если ты  не готов ответить сейчас,  я  подожду.  Пойми,  ты сам ничем не
рискуешь.  Ведь у  тебя же остается куда более мощное оружие.  Да и  твою Эштру
можно смело приравнять к десяти клинкам сразу.
     - Тут дело, видишь ли, в чем, - замялся Окш. - Я-то лично тебе доверяю. Ну
а если случится что-то непредвиденное и клинок попадет к максарам?
     - Значит, ты все же допускаешь возможность моей смерти?
     - Про это я  и слова не сказал.  Однако на войне чего только н