лько  ноги  Стардаха.
Надежда попыталась столкнуть отца обратно в бездну,  но  безрезультатно  -
одежда, за которую она хваталась здоровой рукой рассыпалась в труху.  Зато
Стардах, в свою очередь, крепко вцепился в нее.
     - Пойдешь... со мной... - прохрипел он.
     - Помоги! - крикнула Надежда Артему. - Тащи его туда! -  Она  указала
на раму.
     Вдвоем они кое-как доволокли тяжелое, словно каменное тело  до  рамы.
Ноги не слушались Стардаха, а пальцы сжимались  и  разжимались  с  великим
трудом, однако он продолжал ожесточенно сопротивляться. Чтобы взвалить его
на  раму,  пришлось  использовать  клинки  вместо  рычагов.  Но  вот   уже
защелкнулись захваты на его запястьях и  щиколотках,  затем  на  груди,  и
наконец широкий стальной обруч плотно охватил голову.
     - Все, - сказала Надежда, тряся изувеченной кистью. - Наша взяла.
     - Не... взяла... - пробормотал Стардах. -  Не  взяла  ваша...  Отсюда
вам... не уйти...
     - Проверь дверь, - приказала Надежда Артему. - Быстро.
     Артем хорошо помнил, что дверь открывалась внутрь мертвецкой,  однако
с этой стороны она  даже  не  имела  ручки.  Материал,  из  которого  было
изготовлено  дверное  полотно,  отвечал  на  удар  глубоким  металлическим
звуком, свидетельствовавшим о солидности и  надежности  этого  сооружения.
Точно такого же качества была и дверная коробка.
     Он простучал все камни в  стене,  а  затем  ощупал  все  мало-мальски
заметные впадины и выступы.  Ни  одна  деталь,  хоть  чем-то  напоминавшая
потайную кнопку, не ускользнула от его внимания.  Сражаясь  с  дверью,  он
отбил кулаки и сорвал ногти.
     Жуткая догадка медленно дозревала где-то в глубине его  сознания,  но
Артем изо всех сил не давал ей вырваться на  волю  и  материализоваться  в
вопль отчаяния. Все его попытки найти выход были столь же  бессмысленными,
как и суета мышонка, угодившего в железную бочку.
     - Кажется, эта штука открывается только с одной стороны, - сказал он,
сам не узнав своего голоса. - И как раз не с нашей.
     - Бедный Иллабран, - задумчиво вымолвила Надежда. - Значит, он  погиб
без всякой пользы...
     - Здесь должен быть еще один выход... Вспомни,  он  ведь  говорил  об
этом. - Артем указал на Стардаха.
     Несмотря на холод, царивший  в  мертвецкой,  лед  уже  таял  на  лице
хозяина цитадели, и казалось, что несгибаемый максар плачет.
     - Пустое. Если выход действительно существует, он никогда  не  укажет
его нам. Какой ему от этого прок? Ведь, уходя, мы все  равно  не  захватим
его с собой, и Стардах это отлично понимает. Я  могу,  конечно,  пообещать
ему жизнь, но никогда не выполню своего обещания, потому что безумием было
бы выпускать на волю собственную смерть.
     - Значит - все? - Холод, проникший во все его клетки, уже был холодом
смерти.
     - Наверное, - голос Надежды был убийственно спокоен. - Первым  умрешь
ты, затем я. Стардах, думаю, немного  переживет  нас.  Возможно,  он  даже
сможет перегрызть свои лапы и уйдет отсюда живым. Но  нам  это  уже  будет
безразлично.
     - Ты лжешь! Это неправда! - заорал вдруг Артем.  -  Мать,  носящая  в
своем чреве ребенка, не должна говорить так!  Зачем  ты  издеваешься  надо
мной!
     - Молчи, - она повела на него пустым равнодушным взором. - Молчи. Так
и быть. Я сделаю для ребенка то, что никогда бы не сделала для себя. Молчи
и не мешай.
     Надежда подошла почти вплотную к двери. Голова ее была опущена,  руки
расслабленно висели вдоль тела, но тем не менее во всей  фигуре  ощущалось
огромное внутреннее напряжение. Несомненно, она что-то задумала и  вот-вот
должна была приступить к выполнению своего плана.
     А затем Надежда пошла - пошла, ни на йоту  не  продвинувшись  вперед.
Это  была  ходьба  на  месте,  впрочем,  полностью   сохранявшая   иллюзию
целеустремленного и осознанного движения. Вскоре характер шагов изменился.
Теперь она как бы ставила ноги на что-то, расположенное ниже уровня пола.
     Да она же спускается, догадался Артем. Спускается  вниз  по  винтовой
лестнице!
     Пятьдесят полуприседающих осторожных шагов по кругу и снова -  вдаль.
Поворот налево. Потом направо. Полчаса энергичного притопывания.  И  снова
спуск, но уже куда более долгий.
     Надежда снова шла подземным путем,  тщательно  имитируя  каждый  шаг,
повторяя каждый поворот и каждый спуск, а где-то по  реальным  галереям  и
реальным лестницам двигался кто-то  другой,  безошибочно  направляемый  ее
волей и памятью.
     Несомненно, этим другим мог быть только Яшт.
     Путь ему предстоял нелегкий - по враждебному и неведомому  лабиринту,
через залы, где на качающихся  рамах  гнили  человеческие  останки  и  где
рыскали обезъяноподобные уроды, сквозь пугающий мрак и  сквозь  свет,  еще
более кошмарный, чем мрак. Дело осложнялось еще  и  тем,  что  Стардах  не
замедлил включиться в эту  жуткую  игру.  Сознание  мальчишки  двоилось  и
троилось, ведь сразу два чужих могучих разума выбрали его неокрепшую  душу
ареной для схватки - одна звала вперед, заставляя забыть  об  опасности  и
самосохранении, другая гнала назад, внушая самые кошмарные видения.  Силы,
перед каждой из которых в отдельности не смог бы устоять ни один  человек,
буквально разрывали юного жестянщика, но тем не менее  он  продолжал  свой
путь, ибо сила любви и веры одолевала в нем силу страха.
     Помимо  воли  рука  Артема  коснулась  пояса,  где  хранился  подарок
Генобры. "Надо убить его, - подумал он о Стардахе. - Засуну яд прямо ему в
пасть. Пусть при  этом  он  откусит  мне  пальцы.  Но  смогу  ли  я  убить
скованного по рукам и ногам пленника, даже если это будет сам Сатана?"
     Вдруг Надежда застыла и вытянула обе  руки  вперед.  Словно  актер  в
пантомиме, она навалилась  всем  телом  на  какую-то  невидимую  преграду.
Раздался протяжный скрежет, и дверь начала понемногу приоткрываться. Артем
кинулся к ней и, едва только его пальцы смогли проникнуть в образовавшуюся
щель, изо всей силы потянул железную  створку  на  себя.  Пахнуло  затхлым
теплом, и в следующее мгновение он увидел  перед  собой  Яшта,  -  вернее,
нечто внешне напоминающее собой прежнего Яшта, но на самом деле имеющее  с
живым  человеком  куда  более  отдаленное   сходство,   чем   разбросанные
поблизости окоченевшие трупы.
     Психика жестянщика явно не выдержала обрушившихся на  нее  испытаний,
но, тем не менее, он дошел, вернее - его довели.
     Едва  только  они,  преследуемые   проклятиями   Стардаха,   покинули
мертвецкую, как Надежда зашаталась и неминуемо рухнула бы на пол, не успей
Артем вовремя подхватить ее. Тащить на  себе  сразу  двоих  он  не  мог  и
поэтому приковал впавшего в прострацию Яшта к первой попавшейся раме.  Это
лишало Стардаха власти если не над душой, то по  крайней  мере  над  телом
жестянщика.
     Надежду он заволок в какую-то каморку, где пахло не бойней, а осенней
степью, и где пол покрывала не кровавая грязь, а охапки сушеных трав.  Она
пребывала в ясном сознании, однако у Артема создалось впечатление, что  ее
прежде неисчерпаемые силы дошли до предела. Ободранная  ладонь  продолжала
сочиться кровью, что было весьма нехарактерно  для  максаров,  куда  более
живучих, чем кошки. Взгляд потух, а на бледной коже проступил лихорадочный
румянец. Объяснение здесь  могло  быть  только  одно:  развивающийся  плод
отнимал у  Надежды  чересчур  много  энергии.  Будущий  Губитель  Максаров
буквально сжигал тело своей матери изнутри.
     После схватки в мертвецкой  ситуация  кардинально  изменилась,  и  ее
следовало  тщательно  обсудить,  однако  Надежда  смогла   говорить   лишь
несколько часов спустя. По ее соображениям,  приближающиеся  роды  обещали
быть тяжелыми, и поэтому она решила дождаться их в этом подземелье,  благо
недостатка в пище, воде и всевозможных снадобьях  здесь  не  ощущалось.  О
Калеке не было сказано ни слова - оба они понимали,  что  их  товарищ  был
заранее обречен на смерть вне зависимости от исхода схватки со  Стардахом.
Иллабран Верзила сознательно пошел на самоубийственный размен.
     Затем, по просьбе Надежды, Артем снял Яшта с рамы и за руку привел  в
каморку. "Спи!" - сказала она, и жестянщик сразу уснул.  Возможно,  сейчас
это для него было самое лучшее лекарство.
     Оставалась проблема Стардаха. Даже Артем  соглашался,  что  отпускать
его на волю, даже безоружного, нельзя ни под каким предлогом. Можно  было,
конечно, оставить его в мертвецкой умирать от голода и холода, но  даже  в
этом положении он представлял  немалую  опасность.  Для  воли  максара,  в
отличие от тела, не существовало никаких преград, и она могла  призвать  к
себе на помощь еще невиданных доселе  монстров,  рассеянных  в  дальних  и
ближних краях. Само собой  напрашивалось  единственное  решение:  сбросить
Стардаха вместе с рамой в ледяную бездну.
     - Нет, - сказал Артем. - Я не  в  состоянии  прикончить  его  теперь,
когда он не может защищаться. Если хочешь, называй меня трусом. Да и  тебе
не советую делать это. Тот, кто  носит  в  себе  новую  жизнь,  не  должен
запятнать душу убийством. Это будет плохим предзнаменованием.
     Решено было вернуться к этому вопросу позже, а пока Артем  отправился
в мертвецкую за клинком и телом Азда, которого решено была  похоронить  по
обычаям жестянщиков - то есть сжечь на огне.
     Явился он как раз вовремя. С полдюжины мартышек, возбужденно  вереща,
усердно штурмовали дверь. В обычных  условиях  трусливые  и  забитые,  эти
твари не бросились наутек, а сражались до последнего, словно  загнанные  в
угол крысы. Оттаскивая в сторону их хрупкие, почти невесомые  тела,  Артем
смог оценить  степень  отчаяния,  заставившего  Стардаха  предпринять  эту
заведомо безнадежную акцию. Дверь была так тяжела, что  ее  не  смогли  бы
открыть и полсотни мартышек, даже вооруженных тараном.
     Тщательно обследовав все соседние залы и не найдя там ни единой живой
души, Артем вернулся к мертвецкой. Дверь он  оставил  открытой  настежь  и
даже подпер какой-то бочкой. За  время  его  отсутствия  ничего  здесь  не
изменилось - все так же возвышались горы заледенелых трупов, все так же из
невидимой дыры межпространственного перехода  тянуло  нестерпимой  стужей,
все так же поблескивали на стенах иголки инея. Стардах был жив  и  казался
совершенно спокойным.
     - Ты пришел говорить со мной? - скосив глаза (вертеть головой ему  не
позволяла массивная железная шина, охватывающая лоб), спросил он.
     - Нет. - Артем поежился, не то от холода, не то от мерзкого  чувства,
что в твоем сознании копается кто-то чужой.  Подобно  тому,  как  владелец
бронежилета, оставаясь невредимым, тем не менее ощущает болезненные  удары
пуль, он - неподвластный воле  максара  -  ощущал  каждую  атаку  на  свою
психику. - Нет, говорить с тобой я не буду.
     - Почему ты боишься меня? Руки и ноги мои скованы железом,  а  сердце
скоро скует лед. Разве я могу быть опасен?
     - Даже мертвый максар опасен. Так говорит твоя дочь.
     - Значит, я по-прежнему страшен вам. Жаль... А ведь на  труса  ты  не
похож. Трус никогда бы не решился на то, на что решился ты.
     - А на что я  решился?  -  насторожился  Артем,  уже  отыскавший  оба
клинка.
     - Вот видишь, даже ты сам пока не знаешь этого. Те, кто послал тебя в
этот мир, обманули тебя. Не истину ты ищешь и не спасение. Ты  не  желаешь
служить максарам, а сам верно служишь тем, кто не без помощи моих  предков
был некогда повержен и изгнан за пределы обитаемых пространств.
     Встретив тебя впервые, я сразу  понял,  что  вскормлен  ты  совсем  в
другой берлоге, чем все остальное шныряющее здесь зверье. Да и кормильцы у
тебя весьма занятные. Я уж думал, что память о них  сохранилась  только  в
древних сказаниях. Жаль, что я тогда недооценил тебя. Гордыня иногда шутит
с максарами плохие шутки. Но и ты  не  обольщайся  чрезмерно.  Судьба  или
могучее заклятье, а может быть, и то и другое вместе, пока  берегут  тебя,
но так будет не всегда. Ты просто не в состоянии осознать силы  тех,  кому
бросаешь вызов.
     - Именно это ты хотел сказать мне? - Артем понимал, что пора уходить,
что речи Стардаха лишь хитрый обман, но что-то (но отнюдь не воля максара)
удерживало его на месте.
     - Конечно, Это не главное. Ты можешь идти своим путем дальше  и  даже
добраться до назначенной цели. Не исключено, что ты уцелеешь. Твоя удача -
удача муравья, за которым никогда не станет гоняться могучий лев. Но  ведь
ты даже не знаешь, в какую сторону идти, не так ли?
     - Я не делал из этого секрета  ни  от  твоего  отца  Адракса,  ни  от
погубленного тобой жестянщика Азда.
     - Не упоминай при  мне  имена  этих  подлецов.  Ваши  отношения  меня
совершенно не интересуют. Но я единственный, кто может указать тебе верный
путь. В обмен на мою свободу, конечно.
     - Ты хотел сказать - в обмен на жизнь?
     - Я говорю только то, что хочу сказать. А о моей жизни не беспокойся.
Я жив и даже здесь смогу прожить еще  достаточно  долго.  Так  что  же  ты
ответишь на мое предложение?
     - Во-первых, я не верю тебе лично. Во-вторых, я не верю, чтобы  такие
кровожадные  чудовища,  как  максары,  были  причастны  к  великим  тайнам
мироздания. И даже не потому, что они  недоступны  вашему  разуму.  Просто
тот, кто знает достаточно много о себе и окружающем мире, не станет  вести
себя столь безумно, как вы. Ты мечтаешь создать Мирового Зверя. Но что  он
станет делать, уничтожив все живое вокруг? Примется за неживое?  За  горы,
реки, небо?  Или  займется  созданием  для  себя  новых  противников?  Зло
порожденное вами, вас же и погубит.
     - Не пришлось бы тебе пожалеть об  этих  словах,  ничтожество.  Народ
максаров существовал еще задолго до рождения  этого  мира.  Он  изведал  и
добро и зло во всех его проявлениях. Свою судьбу мы выбрали  осознанно.  И
не тебе, дикарь, говорить  о  тайнах  мироздания.  Нашими  учителями  были
существа, столь же далекие от людей, как человек далек от мокрицы. Тебе не
дано понять их мудрость. Скажу больше... а впрочем, - он закрыл  глаза.  -
Разве рыба способна оценить вкус вина... Пошел прочь!


     Неизвестно, что Надежда добавила в огонь, разведенный в самой большой
из жаровен, но тело Азда превратилось в уголья  буквально  за  полчаса.  С
трудом разбуженный Яшт  тупо  смотрел,  как  пламя  пожирает  останки  его
приемного отца и лишь в самом конце церемонии вдруг вскрикнул и  ухватился
за свой смертоносный ошейник.
     - Так дело не пойдет! - сказала Надежда, выворачивая его руку. - Надо
снять с него эту штуку, пока беды не вышло.
     Пока Артем держал жестянщика, она привела клинок в боевое состояние и
осторожно разрезала ошейник на два полукружья. После этого все трое  опять
вернулись в каморку с сушеными травами.  Мартышек  и  других  прислужников
Стардаха в ближайшее время можно было не опасаться - перед  этим  Артем  с
помощью клинка обрушил все  дверные  арки,  кроме  одной-единственной,  за
которой не забывал постоянно приглядывать. Несколько раз  он  наведался  в
мертвецкую, правда, только до порога. Стардах пребывал в той  же  позе,  и
нельзя было понять, жив он  или  мертв.  По  крайней  мере,  заговорить  с
Артемом он больше не пытался.
     Между тем срок родов приближался. Надежда уже почти  не  вставала  со
своей душистой постели и совсем перестала интересоваться  окружающим.  Все
ее помыслы сейчас были сосредоточены на крошечном существе,  которое,  еще
не появившись на свет, уже жило, дышало, шевелилось и  начинало  познавать
окружающий мир. Часами наблюдая за Надеждой, Артем все больше  утверждался
в мысли, что она каким-то загадочным образом общается со своим нерожденным
сыном, передавая ему некие недоступные обыкновенному человеку знания.
     Однажды он проснулся от ее  неровного  тяжелого  дыхания.  В  темноте
Артем нашарил руку Надежды, и она так сдавила его  ладонь,  что  затрещали
кости.
     - Что, начинается? - встревоженно спросил он.
     - Опасность! - прохрипела она. - Где Яшт? Найди Яшта!
     Артем ногой распахнул дверь в галерею, из которой в каморку  проникал
тусклый свет, окинул взглядом все углы, но жестянщика нигде не  обнаружил.
Это еще не могло быть поводом  для  волнения  -  Яшт  за  последнее  время
немного оправился от потрясения и уже не раз самостоятельно отправлялся за
водой и пищей. Пугали его только две вещи - дверь мертвецкой и жаровня,  в
которой сгорел Азд. Однако тревога Надежды передалась и  Артему,  особенно
когда он увидел, что та ползает по полу, разгребая сухую траву.
     - Клинки! - это прозвучало как предсмертный стон. - Где клинки?
     Их оружие не было чем-то таким, что  могло  затеряться  среди  охапок
сена. Еще не до конца осознав весь ужас  происшедшего,  однако  уже  успев
мысленно распрощаться с жизнью, Артем помчался к мертвецкой.  О  том,  что
самое  страшное  все  же  случилось,  он  понял  еще  на  полпути,  ощутив
разгоряченной кожей ползущий навстречу поток холодного воздуха.
     Дверь мертвецкой была распахнута, а  рама  опустела.  Хищно  щерились
стальные челюсти раскрытых захватов.
     Со всех ног он кинулся обратно. Надежда страшная,  растрепанная,  вся
засыпанная сенной трухой, опираясь на косяк, стояла в дверях. Такой Артему
видеть ее еще не доводилось. Он втолкнул  Надежду  обратно,  захлопнул  за
собой дверь и накинул щеколду.
     - Стардах на свободе,  -  задыхаясь,  доложил  он.  -  И  оба  клинка
наверняка в его руках. Яшт изменил нам.
     - Он не изменил. Я сама  во  всем  виновата.  Нужно  было  все  время
держать его сознание под контролем, а  я  отвлеклась  на  другое.  Этим  и
воспользовался Стардах.
     - Бежим! Может, еще не поздно!
     - Поздно! Первым делом Стардах отрезал  нам  путь  к  отступлению,  а
сейчас обыскивает все закоулки подряд. Он  еще  не  знает  точно,  где  мы
находимся, но Яшт поможет ему. Бедный мальчишка...
     Как бы в подтверждение ее слов, в  дальнем  конце  галереи  раздались
тяжелые шаги.
     - Выслушай  меня,  -  быстро  зашептал  Артем.  -  Только  обещай  не
перебивать. У нас есть оружие, способное убить Стардаха. - Он  замешкался,
вытаскивая из поясной сумки обе таблетки, подаренные Геноброй. - Вот здесь
яд, специально приготовленный для максаров. А здесь  противоядие.  Смотри,
таблетки отличаются и цветом, и формой.  Чтобы  отрава  подействовала,  ей
достаточно попасть в рот, нос, в  открытую  рану.  Найди  способ  дать  ее
Стардаху. Противоядие всегда держи за щекой. Если тебе придется  вместе  с
ним пить отравленное вино  или  есть  отравленную  пищу,  заранее  раскуси
облатку.
     - Откуда это у тебя? - Надежда демонстративно убрала руки за спину.
     - Не спрашивай. Стардах в десяти  шагах  отсюда.  Потом  я  тебе  все
объясню.
     - Ах вот оно что,  -  задумчиво  сказала  Надежда.  -  Генобра  -  не
женщина. И даже не человек. Она - ядовитый паук, и ты не  уберегся  от  ее
тенет.
     - И все же это наш единственный шанс.
     - Как же ты  наивен.  -  Она  взяла  обе  таблетки,  некоторое  время
подержала их на ладони, а затем резко забросила в рот, но не проглотила. -
Ну что ж, скоро  мы  узнаем,  какой  сюрприз  мне  приготовила  троюродная
сестричка. Но сначала придется побеседовать с папашей.


     Шаги приближались медленно, но неуклонно. Слышно  было,  как  Стардах
хлопает дверями, шарит в  боковых,  комнатушках  и  обследует  ответвления
коридора.
     И вот, наконец, он остановился прямо напротив их  каморки.  Наступила
тишина - страшная  тишина,  готовая  в  любую  секунду  разразиться  всем,
грохотом, смертью.
     Затем дверь задергалась. Скрипнула щеколда.
     - Надо же, - сказал Стардах, как бы сам себе.  -  Хозяин  вернулся  в
свой дом, а все двери закрыты. Непорядок.
     Удар извне был так силен, что толстенная филенка разлетелась,  словно
от попадания снаряда. Десятки острых щепок вонзились в нижнюю часть лица и
руки Артема, которыми он успел прикрыть  глаза.  После  второго  удара  от
двери остались только пе