неглубокий  ров,  дно
которого устилала галька и крупный песок. Отсюда люди могли видеть  только
зеленый частокол лесной опушки, да жаркую голубизну неба над ним. Калека и
Надежда с нетерпением рвались под тенистый полог леса, но Артем, авторитет
которого заметно вырос после успешного спуска, настоял на том,  чтобы  они
сначала отдохнули и перекусили.
     В углублениях среди россыпей гальки хватало чистой и холодной воды  -
похоже, совсем недавно здесь прокатился горный поток.
     Закончив трапезу. Калека собрался было  вытряхнуть  из  своего  мешка
оставшихся черепашек, однако Артем категорически воспротивился этому.
     Лишней еды не бывает, объяснил он. Неизвестно еще, съедобны  ли  эти,
столь привлекательные на  вид  плоды.  Кроме  того,  так  опротивевшие  им
черепашки здесь могут оказаться деликатесом.
     Какое-то необъяснимое предчувствие беспокоило Артема.  Его  почему-то
совсем не тянуло в тень деревьев, хотя он даже не мог вспомнить,  когда  в
последний раз бывал в настоящем лесу. Понаслышке,  да  и  по  собственному
опыту он знал, что среди бесчисленных миров Тропы нет ни единого, хотя  бы
отдаленно  напоминающего  райский  сад.  В  пышной  зелени  могли  таиться
ядовитые змеи, в цветах - насекомые-кровососы, а в самых восхитительных на
вид озерах -  болезнетворные  бактерии.  Однако  ни  Надежда,  способность
которой  предчувствовать  беду  не  вызывала  сомнений,  ни  Калека,   уже
побывавший однажды в этих краях, не выказывали никаких признаков  тревоги,
что отчасти успокаивало Артема. Впрочем, вступая в новую страну, он всякий
раз чувствовал себя не совсем уверенно.
     Собрав свои пожитки, они в обычном походном порядке двинулись к  лесу
- впереди припадающий на левую ногу Калека,  чуть  поодаль  Артем,  крепко
сжимающий в своей руке ладошку Надежды. От деревьев уже тянуло  дурманящим
ароматом сочных плодов и разогретой смолы. Усыпанное галькой  пространство
обрывалось ровной, как по линейке проведенной чертой, за которой начинался
густой и - на взгляд упругий газон. Из него  почти  на  равном  расстоянии
друг от друга торчали головки бледно-голубых цветов, как будто  высаженных
квадратно-гнездовым способом.
     Похоже на английский  парк,  подумал  Артем.  Совсем  недавно  травку
подстригали.
     Деревья были как деревья -  стволы,  ветви,  пушистая  крона  (что-то
среднее между листвой и хвоей). Птицы как  птицы  -  крылья,  клюв,  яркое
оперение (что-то среднее между убором павлина и пухом гагары). Мелькнувший
в глубине леса олень был неким усредненным оленем, помесью  лани,  лося  и
марала. Голубенькие цветочки с одинаковым успехом могли произрастать  и  в
тундре, и в тропиках, и в горшках на подоконнике.
     У черты, разделяющей траву и камень, Калека ненадолго задержался и на
зеленый газон все трое вступили почти одновременно.  В  следующую  секунду
раздался слитный крик - Калека рявкнул, распоров  о  траву  босые  ступни,
Надежда взвизгнула, ошпарив руку соком сорванного цветка, Артем  застонал,
оставив кожу ладони на скорлупе приглянувшегося ему ореха. Крик  этот  как
бы послужил сигналом к всеобщей атаке - с деревьев  сорвалась  стая  птиц,
принявшихся беспощадно долбить путников клювами, острыми и  твердыми,  как
долото: из лесной чащи со свирепым ревом  ринулись  олени,  жадно  разевая
клыкастые, совсем не оленьи  пасти;  вода  в  ближайшем  ручье  забурлила,
заполнив все вокруг едким паром и удушливым запахом кипящего олеума.
     Спасло всех троих только то, что они не успели  сделать  по  траве  и
нескольких шагов. Едва лишь полуослепшие и полузадохнувшиеся путники вновь
оказались  на  теплом,  отшлифованном  быстрой  водой  галечнике,  вспышка
агрессии, потрясшая лес и его обитателей, мгновенно прекратилась.
     Они долго отмывали кровь и бинтовали свои раны. Больше всех пострадал
Калека, едва не потерявший глаз - неимоверно распухшая  переносица  делала
его похожим на двурогого носорога. Плечи и шею Надежды покрывали  багровые
кровоподтеки. Артем кроме куска кожи с ладони потерял приличный клок волос
и верхнюю  четверть  правого  уха.  Кроме  того  на  вражеской  территории
остались дубинка Калеки и заплечный мешок Надежды. Поражение было полным.
     - Как же ты раньше сумел здесь пройти? - тряся  окровавленной  кистью
руки, Артем наседал на Калеку.
     -  Не  знаю...  Не  помню...  -  Было  заметно,  что  неведомая  сила
продолжает гнать Калеку вперед и он изо всех сил сдерживает себя.
     - Все   здесь   какое-то   неестественное...   Я   хочу   сказать   -
рукотворное... специально предназначенное для тех, кто  этим  путем  хочет
уйти из Страны Черепах. - Надежда задумчиво почесала  кончик  оцарапанного
носа. - Сначала иллюзорная  пропасть,  способная  отпугнуть  кого  угодно.
Потом ядовитые цветы и колючая трава. Это направление закрыто для всех или
почти для всех. Зато обратный путь, наверное, свободен. Калека мог  пройти
им без всяких  помех.  Недаром,  едва  только  мы  побежали  назад,  птицы
оставили нас в покое.
     - Может быть, ты и права. Вероятно, те, кто  живет  в  этом  мире,  -
Артем махнул рукой в сторону леса, - терпеть не могут гостей. Но  мне  вот
что кажется странным. Ты  способна  предвидеть  опасность  задолго  до  ее
приближения. Почему же тогда ты не разгадала подвох ни здесь, ни  на  краю
обрыва?
     - Я уже и сама думала над этим. - Было заметно, что Надежде не  очень
нравится такая тема разговора. - Здесь могут быть два ответа. Или тот, кто
сотворил все это, настолько сильно отличается  от  меня,  что  я  не  могу
уловить даже отзвук его мысли, или он в душе точно такой  же,  как  я,  но
только намного опытней и изощренней. Сам понимаешь, нет ничего проще,  чем
обмануть близкого человека.
     Однако Артем проигнорировал ехидство, скрытое в ее последней фразе.
     - Какой из двух ответов ближе к истине?
     - Что я тебе, гадалка? - Надежда демонстративно уставилась в небо.  -
Когда  могла,  я  выручала  вас.  Нельзя   требовать   от   меня   чего-то
сверхъестественного.
     - Если бы я на тебя не полагался, мы бы здесь не оказались.  Вспомни,
я предупреждал тебя о ловушке. - Артем уже начал ощущать раздражение.
     - Значит, я виновата! - глаза Надежды  сверкнули.  -  А  сам  ты  кто
такой? С мрызлом справиться не смог!
     - Перестань!
     - Не пе-рес-та-ну!
     - Я с тобой серьезно говорю. Успокойся.  Нет  ли  каких  новостей  от
Адракса? - спросил Артем так, как будто обращался не к ней, своей любимой,
а к Калеке или вообще к кому-нибудь постороннему.
     - Ни-ка-ких!
     - А он такой же, как ты? Отвечай, не юли.
     - Ну что ты ко мне привязался? Зануда! Да, мы чем-то похожи!  Ты  это
хотел узнать? Но все, что ты здесь видишь, -  она  сделала  рукой  широкий
жест, охватывающий сразу и каменную стену, и коварный лес, - совсем не его
работа. Можешь мне поверить.
     - Хорошо, я верю тебе, - примирительно сказал Артем.
     - Можешь верить, можешь нет, - она повернулась к нему спиной. - Пойду
прогуляюсь. Не ходи за мной.
     "Пусть проветрится немного, психопатка, - подумал Артем.  -  Прибежит
назад, как миленькая, едва только на что-нибудь страшное напорется".
     В полном соответствии с ходом его мыслей, Надежда нагнулась и подняла
булыжник - покрупнее и посветлее прочих. Артем не сразу разглядел, что это
человеческий череп,  омытый  водой  почти  до  снежной  белизны.  Повертев
находку в руках, Надежда приставила ее к макушке, словно примеряя на место
своей головы, потом отбросила в сторону и преспокойно двинулась дальше.
     - Ах ты, чертовка! - только и смог сказать Артем.
     Немного подремав на теплых камнях, он не стал дожидаться  возвращения
Надежды и отправился в другую сторону, намереваясь повнимательнее  изучить
окрестности.  С  собой  Артем  на  всякий   случай   захватил   раздвижной
металлический стержень, оставшийся у него на память о  бесславно  погибших
мрызлах.
     Слева неприступным бастионом возвышалась серая отвесная стена, справа
тянулся  лес,   враз   утративший   свою   притягательность.   Влезть   на
тридцатиметровую  каменную  стену,  пусть   даже   уступчатую,   не   имея
специального  снаряжения  и  достаточной  сноровки  представлялось   делом
маловероятным. Еще раз пытать счастья в лесу  тоже  не  улыбалось  Артему.
Время от времени он топал ногой в край газона, надеясь  случайно  отыскать
безопасный проход, но всякий раз на подметке оставались глубокие царапины,
похожие на следы пилы. Сотни шагов по этой траве было бы достаточно, чтобы
превратить в ошметки самую крепкую обувь.
     В распоряжении людей оставалась только усыпанная галечником  ложбина,
где можно было добыть воду (и то неизвестно, до каких пор), но  совершенно
отсутствовала пища. О том, что здесь уже неоднократно пытались найти приют
различные живые существа, свидетельствовали  многочисленные  фрагменты  их
скелетов. Попадались во рву и голые древесные стволы, высохшие до костяной
твердости и легкие, как пробки. Хотя Артем еще не знал, как их можно будет
использовать в будущем, но на всякий случай решил запомнить место, где  те
лежали.
     "Интересно, как далеко тянется это высохшее русло, - подумал Артем. -
Далеко ли по нему можно дойти? Если Надежда права и этот  лес,  вместе  со
всей населяющей  его  шушерой,  есть  сооружение  чисто  фортификационное,
строители должны были позаботиться об отсутствии в нем  уязвимых  мест.  И
тогда, сделав огромный круг, мы вернемся на прежнее место. Если,  конечно,
сто раз не погибнем до этого. Или упремся во что-то непроходимое - болото,
пустыню, еще одну каменную стену. Короче, ни вправо, ни влево дороги  нет.
Значит,  или  назад  -  на  скалу,  или  вперед  -  в  лес".   (Неумолимая
мерзавка-логика ехидно подсказывала еще один путь, наиболее  вероятный  из
всех возможных - сюда, на камушки, кучкой белых костей.)
     Одна такая кучка как раз виднелась впереди - приплюснутый с боков шар
черепа, до половины ушедший в песок, и остатки костяка, очень похожего  на
человеческий. Подойдя поближе, Артем подцепил череп концом стержня. Что-то
едва слышно щелкнуло, раздалось короткое гудение, похожее на  то,  которое
издает электрический ток, проходя по обмотке трансформатора, и в  височной
кости образовалось круглое аккуратное углубление.
     Артем чуть не сел от неожиданности.
     Затем он опустился на корточки и,  низко  наклонившись  над  черепом,
принялся тыкать в него концом стержня с разной силой и под разными углами.
Довольно скоро выяснилось, что круглую  отметку  оставляет  тонкий,  полый
изнутри буравчик, появляющийся из  стержня  в  момент  касания  с  костью.
Вспомнив легкую боль от укола, который нанес  ему  когда-то  мрызл,  Артем
приставил палец к тому месту, откуда выскакивал режущий инструмент.
     Все случилось так, как он и предполагал - щелчок, гудение, укус боли,
круглая, быстро заполнившаяся кровью рана.
     В следующей серии экспериментов Артем  выяснил,  что  стержень-стилет
реагирует только на органическую материю, пусть даже  и  мертвую.  Образцы
ткани объемом примерно в  два  кубических  миллиметра  бесследно  исчезают
внутри этого загадочного прибора. Срезы кости и кожи берутся инструментами
разного типа. Откуда поступает энергия, питающая стержень, неизвестно - по
крайней мере сотый укол он произвел так же безотказно, как и первый.
     "Значит, так, - подумал Артем. - Мрызлы взяли у меня и Надежды  пробы
ткани. Скорее всего, на предмет анализа генетического кода. Произошло  это
совершенно случайно. Наверное, они тычут этой штукой в  каждое  попавшееся
им неизвестное живое существо. Действительно, не спрашивать же документы у
каждого встречного-поперечного. Затем анализы  попали  куда  следует,  но,
правда, не сразу. Иначе и охота  за  нами  началась  бы  без  промедления.
Адракс, старая лиса, узнав о случившемся, весьма огорчился. Уж он-то сразу
понял, что к чему. Неясным остается вопрос,  кто  именно  был  объявлен  в
розыск, я или Надежда. А может, мы оба? В комплекте,  так  сказать.  Тогда
почему после сражения с мрызлами нас вроде бы оставили в покое? Испугались
клинка?  Ну,  это  вряд  ли.  Тем  более,  что  Адракс,  присвоив  оружие,
быстренько смылся. Решили без хлопот  и  пролития  крови  заманить  нас  в
ловушку? Если так, то этот план полностью удался".
     Еще  раз  глянув  по  сторонам,  Артем  двинулся  в  обратный   путь.
Углубившись в размышления, он не обратил внимания на то, что зной спал,  а
вокруг быстро темнеет. Небо над кромкой леса еще  оставалось  ослепительно
голубым, а из-за каменной стены уже  наползало  одетое  в  фиолетово-серые
лохмотья ненастье. Забарабанили редкие крупные капли. Артем прибавил  шаг.
Дождь то усиливался, то ослабевал, как будто  кто-то  неумело  регулировал
краны небесного душа - и вдруг полил, как из ведра. Догоняя Артема, по дну
рва хлынул бушующий  поток.  Мимо  проплыло  бревно,  похожее  на  дохлого
осетра. Река, возникшая как по мановению волшебной палочки, набирала силу.
     Внезапно с горных карнизов обвалом рухнули массы воды. Река взревела,
как слон-самец,  прищемивший  интимное  место.  Накатившаяся  волна  сбила
Артема с ног и поволокла вслед за собой.
     Воды он не боялся - ни глубокой, ни мелкой, ни тихой, ни  бурной,  но
сейчас,  когда  все  его  мысли  были  заняты  судьбой  Надежды,  едва  не
захлебнулся. К счастью, дождь кончился так же  внезапно,  как  и  начался.
Река, быстро мелея, протащила Артема  еще  с  сотню  метров  и,  иссякнув,
оставила лежать на мокрой гальке.
     Растерянно озираясь, он вскочил.  Такое  развитие  событий  никак  не
входило в его планы. Только теперь он окончательно осознал, как дорога ему
Надежда и как неотвратимы бывают удары судьбы. Надрываясь, Артем закричал:
"Эй! Эй! Где вы?.." Поднимая фонтаны брызг  и  оскальзываясь,  он  побежал
вперед, заглядывая во все встречные промоины.
     Вот-вот ожидая наткнуться на посиневшее,  бездыханное  тело  Надежды,
прибившееся к какому-нибудь валуну, он  был  несказанно,  почти  обморочно
поражен, увидев ее живой  и  здоровой,  бодро  шагающей  навстречу  ему  в
сопровождении Калеки.
     - А ты знаешь, - сказала она, лизнув Артема  в  щеку,  -  Калека  мне
жизнь спас. Чуть только начался дождь, он взвалил меня  себе  на  плечо  и
словно бешеный кинулся на скалу. Как он туда забрался, до сих пор не  могу
понять. - Она  указала  на  каменный  выступ,  расположенный  чуть  повыше
отметки, оставленной на стене волнами разбушевавшейся реки.
     - Ну, спасибо!  -  Артем  в  порыве  благодарности  попытался  обнять
Калеку, но после  нескольких  безуспешных  попыток  ограничился  тем,  что
похлопал его по плечу. - Молодец! Век тебя не забуду!


     Кто  объяснит,  почему  так  сладострастна  и  неутолима   любовь   в
обстоятельствах, совершенно к любви не располагающих - любовь с  оглядкой,
любовь в двух шагах от опасности, любовь  с  горчинкой  смерти?  Что  это:
способ отрешиться  от  жестокой  реальности  и  хотя  бы  на  краткий  миг
забыться, растворившись в  любимом  существе,  или  инстинктивная  попытка
смертника дать начало новой жизни, продлив через нее свое существование на
этом свете? Жизнь, любовь  и  вино  по-настоящему  начинаешь  ценить  лишь
тогда, когда всего этого остается на донышке.
     Забыв о голоде и угрозе нового наводнения, они целовались на  виду  у
злобно затаившегося леса, среди бесплодного камня и мертвых костей. Они то
ласкали, то терзали друг друга - и ласки эти доставляли им сладкую боль, а
муки - острое, волнующее наслаждение. Артем сам поражался - откуда  только
у него берутся силы - наверное,  неистовая  энергия,  всегда  овладевавшая
Надеждой в такие  минуты,  передавалась  и  ему.  Страсть  несовместима  с
рассудком, но какой-то незамутненной частицей разума,  в  краткие  моменты
передышки он сознавал - что-то здесь не ладно, люди не могут  так  любить,
как могут любить только дикие кошки, в порыве нежности буквально  грызущие
друг друга, да еще демонические существа инкубы и суккубы, спаривающиеся с
людьми ради торжества дьявола.
     А Надежда действительно  была  похожа  на  маленького  демона.  Кости
Артема хрустели в ее объятиях, а поцелуи жгли, как раскаленные  угли.  Она
то валялась у него в ногах, то вскакивала на него верхом. Она  могла  быть
шелком и железом, отравой и сахаром. Совсем недавно  став  женщиной,  она,
казалось, знала о любви все на свете.
     Она сжигала себя и заставляла гореть возлюбленного.  Добром  все  это
кончиться не могло.


     Однако последняя черепашка, справедливо  разделенная  на  три  части,
заставила их опомниться.
     - Надо идти, - тупо сказал Калека, глядя в сторону леса. - Туда идти.
     - Как идти, скажи, пожалуйста? -  Артем  машинально  глянул  на  свою
только что начавшую заживать ладонь. - На голове, на руках?
     - Не знаю как, знаю, что надо...
     - Это я и без тебя знаю, - Артем задумался. - Если  лес  предназначен
для того, чтобы убивать или отпугивать всех, идущих через него со  стороны
гор, он не должен быть  чересчур  широким.  Что  за  смысл  строить  забор
высотой до неба или рыть бездонный ров?
     - Какая разница? - вступила в разговор  Надежда.  -  Пусть  он  будет
шириной не в тысячу, а всего в сто шагов, разве нам от этого  легче?  Ведь
по нему и шага не ступишь.
     - Шага не ступишь, а плыть можно, - загадочно заметил Артем. - Есть у
меня одна мысль.
     План его, родившийся, кстати сказать, всего  минуту  назад,  выглядел
примерно так. Лес опасен травой, зверями, птицами,  ручьями  и,  возможно,
деревьями. Если из камней соорудить достаточно высокую и надежную плотину,
река повернет в сторону леса. Трава скроется под  водой,  зверям  придется
заняться собственным спасением, а от ручьев останутся  одни  воспоминания.
Что касается птиц, то в сильный дождь  они  вряд  ли  смогут  подняться  в
воздух.  Отправившись  в  путь  на  заранее  приготовленном  плоту,  можно
добраться до безопасного места. А в случае неудачи всегда можно  вернуться
назад - тех, кто идет в сторону  гор,  лес  не  трогает.  Будем  и  дальше
загорать на камушках.
     Поскольку другого плана все равно не было, а предугадать  приближение
дождя не могла даже Надежда, они незамедлительно принялись  за  сооружение
плотины. Поначалу, пока камни не приходилось таскать издалека, работа  шла
довольно споро. Но по мере того, как плотина росла  в  высоту,  а  по  обе
стороны  от  нее  все  шире  обнажалось   чистое   песчаное   дно,   темпы
строительства падали. Тем не менее, к  тому  времени,  когда  Артем  подал
команду на отдых, каменный вал поднялся на высоту человеческого роста.
     В этом узком пространстве, зажатом между скалой и лесом, как и  почти
во всех мирах Тропы, со сменой дня и ночи творилась полная неразбериха. За
все время их пребывания здесь настоящая  темнота  не  наступала  ни  разу.
Трижды,  с  неравными  промежутками,  голубое   небо   гасло,   приобретая
фиолетовый цвет, и тогда воздух становился  свежее,  а  камни  прохладнее.
Артем по давней привычке считал за ночь время  сна,  а  за  день  -  время
бодрствования.
     На следующий "день", позавтракав  несколькими  горстями  воды,  он  с
помощью Надежды приступил к сооружению плота, а Калека,  энергия  которого
наконец нашла применение,  принялся  с  остервенением  таскать  к  плотине
камни. На плот ушли три самых длинных древесных ствола и  вся  веревка,  с
помощью которой они спустились на равнину. Для того,  чтобы  отталкиваться
от встречных деревьев, были  заготовлены  прочные  шесты.  До  наступления
"ночи" плотина выросла еще на метр и слегка углубилась на территорию  леса
- ни птицы, ни звери не реагировали на падающие в траву камни.
     "Еще пять  дней  такой  работы,  и  мы  протянем  ноги  от  голода  и
переутомления, - подумал Артем, лежа на песке у самого подножия плотины. -
Наверное,  еще  ни  один  человек  на  Земле,  за  исключением,   пожалуй,
египетских  фараонов,  не  возводи