их  соплеменников  не  принято  заниматься  чем-то  более
утомительным, нежели пиры и беседы. Конечно,  мы  знаем  толк  в  воинском
искусстве  и  неплохо  разбираемся  во  всем,  что   касается   врачевания
человеческого тела. Все соседние народы закармливают и задаривают  нас  из
одного только чувства суеверного страха.
     - А не проще было бы вас всех уничтожить? Зачем зря кормить трутней?
     - Нет, не проще, - задумчиво сказал чужеродец. - Совсем не проще.
     - Но такая жизнь может в конце концов опротиветь.
     - Это одна из причин, по которой я оказался здесь.
     - Значит, ты полагаешь, что в дороге я тоже буду кормить,  развлекать
и задаривать тебя?
     - Кое на что я могу сгодиться. Не испытывая особых склонностей  ни  к
труду, ни к торговле, мои родичи, тем не менее, очень  быстро  приобретают
любые навыки. Насколько я понимаю, нам  придется  очень  долго  ехать  без
остановки. Когда ты будешь отдыхать, я заменю тебя. Кроме того, ты  всегда
можешь получить от меня дельный совет. В жизни я успел немало побродить по
свету.
     - В каком же направлении ты предлагаешь ехать? Предупреждаю,  у  меня
самого еще нет определенного плана.
     - Простейшая логика подсказывает, что надо ехать вслед за черепахами.
Только во много раз быстрее их.
     - Совет неглупый. И я придерживаюсь того же мнения.  Тебе  что-нибудь
известно о стране, из которой приходят черепахи?
     - Абсолютно ничего.
     - Разве ты пришел не с той стороны? - Артем деланно удивился.
     - Совсем не оттуда.
     - Значит, с той? - Артем указал в направлении холмов,  из-за  которых
надвигалось огнедышащее Лето.
     - И не с той. Что ты вообще имеешь в виду, приятель, тыкая  руками  в
разные стороны? Здесь нет никаких раз и навсегда определенных направлений.
Только очень  немногие  из  известных  мне  людей,  к  числу  которых  ты,
безусловно, не относишься, способны отыскать нужный путь. Ты можешь  прямо
сейчас двинуться навстречу Лету, а оказаться  в  конце  концов  на  берегу
замерзающего океана или в благоухающем саду. Ты полагаешься на  логику,  а
здесь важнее интуиция...
     - Которой ты, несомненно, наделен?
     - Не в меньшей мере, чем все мои сородичи.
     - Хорошо. Я беру тебя с собой. Только дождемся,  пока  соберутся  все
остальные.
     Калека прибежал бегом. Был он почему-то бос, при себе  не  имел  даже
плошки, зато под мышкой  держал  что-то  длинное  и  узкое,  завернутое  в
рогожу.
     - Что это? Оружие? - с интересом спросил Артем. - Дай-ка посмотреть.
     Калека доверчиво протянул ему сверток, и  Артем  осторожно  развернул
пахнущую плесенью  рогожу.  Перед  его  глазами  во  всей  красе  предстал
метровой длины клинок - обоюдоострый  и  прекрасно  уравновешенный.  Синюю
сталь сплошь покрывали травленые узоры - не то фантастические цветы, не то
неведомые письмена. Кованая гарда полностью прикрывала кисть руки  и  была
снабжена гребенкой острых шипов. Ничего подобного в Стране Забвения Артему
раньше не приходилось  видеть.  Этот  клинок  представлял  собой  конечную
стадию эволюции холодного оружия.
     Однако было в нем и что-то такое,  что  привело  Артема  в  некоторое
недоумение. Клинок был совершенно лишен гибкости, на лезвии  отсутствовали
какие-либо следы точила, да и весил он чересчур много для  обычной  стали.
Однако  это  был  не  муляж  и   не   парадное,   церемониальное   оружие.
Чувствовалось, что на такой клинок можно положиться в самом жарком бою.
     К такому бы оружию да еще умелую руку,  подумал  Артем.  Зачем  такая
вещь калеке? Как она ему досталась? А впрочем?.. Надо проверить...  Что-то
здесь, чувствую, не так...
     Без всякого предупреждения Артем  швырнул  клинок  калеке  -  швырнул
сильно и намеренно неловко, так, что тот сверкающим колесом закувыркался в
воздухе. Любой здравомыслящий человек  попытался  бы  увернуться  от  этой
летящей смерти. Калека же сделал несколько быстрых шагов навстречу клинку,
молниеносно выбросил вперед правую  руку,  и  его  пальцы  точно  вошли  в
полушарие гарды, сомкнувшись на рукоятке. Тут же, без всякого промедления,
последовал стремительный выпад - взвизгнул  распарываемый  сталью  воздух,
обильно брызнул зеленый сок, и добрая охапка травы с тихим  шорохом  легла
на землю. У Артема создалось впечатление, что  этот  лихой  удар  не  имел
целью испытать качество  клинка  или  свою  собственную  сноровку,  а  был
предназначен конкретному врагу,  пусть  и  возникшему  только  в  сознании
калеки.
     - Я бы не рискнул  стоять  так  близко  от  этого  рубаки,  -  сказал
чужеродец, помаргивая своими бельмами.  -  Иначе  наше  путешествие  может
закончиться, еще не начавшись.
     Однако калека с растерянным видом уже протягивал клинок Артему.
     - Оставь его у себя, - махнул тот рукой. - Только вытри  лезвие.  Оно
всегда должно быть сухим.
     Калека кивнул и, оставляя на одежде  зеленый  след,  вытер  клинок  о
собственную грудь.
     -  Нельзя  доверять  оружие  детям,  а   тем   более   блаженным,   -
глубокомысленно заметил чужеродец.
     - Что именно делать нельзя, я и сам  могу  догадаться.  Вот  если  бы
кто-то подсказал, что делать нужно.
     - Нужно как можно быстрее отправляться в путь. Видишь, как посветлело
небо в той стороне. Это верный признак скорого наступления Лета.
     Действительно, небо над холмами как бы выцвело, и огромное - во  весь
горизонт - белесое пятно резко выделялось среди густой лазури.
     - Нам нужно дождаться еще  одного  человека,  -  чувствуя  неприятный
холодок в груди, сказал Артем.
     - Дочку судьи?
     - Ее.
     - А если она не придет?
     - Тогда эта суета теряет всякий смысл...
     Надежда явилась не одна. Десять мужчин - ее дядья и двоюродные братья
- гуськом следовали за ней, и каждый нес на плече сосуд высокого давления,
формой и размером напоминавший  авиационную  бомбу  средней  мощности.  Не
дойдя до вездехода несколько сотен шагов, они сложили свой груз в  штабель
и торопливо тронулись восвояси. Причину такой спешки понять было нетрудно:
накатившийся  огненный  смерч  уже  пожирал  небосвод,  и  отцы   семейств
торопились позаботиться о своих близких -  тех,  на  кого  пал  счастливый
жребий, разместить в саркофагах Убежища, а для остальных обеспечить в  эти
последние дни покойную безмятежную жизнь.
     - Все здесь? - спросила Надежда, глянув на своих будущих спутников, и
ее голос едва заметно дрогнул, что, тем не менее, не осталось без внимания
Артема. - Ничего себе компания подобралась: чужеродец, калека...
     "И сумасшедшая девчонка", - мысленно закончил ее фразу  Артем.  Вслух
он сказал:
     - Залезайте в машину. Вот в эту  дверь.  Потом  я  объясню,  как  она
закрывается и открывается. Занимайте любые места, которые вам понравятся.
     Все кресла в вездеходе  представляли  собой  некое  подобие  гамаков,
сплетенных из стальных пружин. Особого комфорта они не обещали, но  прямое
назначение  выполняли  вполне  успешно.  Кресла  могли  регулироваться  по
объему, и два из них пришлось подгонять  -  для  Надежды  сжимать,  а  для
калеки растягивать.
     Когда все, наконец, заняли свои места,  Артем  запустил  двигатель  и
машина на самой малой скорости поползла вперед. Зашумел, набирая  обороты,
гироскоп,  заскрипели  сочленения  лап.  Надежда  охнула,  калека   что-то
промычал. Чужеродец сидел за спиной Артема, довольно рассеянно наблюдая за
его манипуляциями с рычагами управления. Если его деревянное лицо и  могло
что-то выражать, то скорее всего оно выражало скуку.
     Разрезая носом буйный травостой, вездеход добрался до штабеля сосудов
высокого давления.
     - Сейчас будем загружать эти штуки,  -  сказал  Артем,  дернув  рычаг
"остановка". - Ты вылезай наружу. - Он ткнул пальцем в калеку. - А  ты,  -
это относилось уже к  чужеродцу,  -  будешь  принимать  у  него  сосуды  и
передавать мне. Моя забота - таскать их в багажный отсек.
     - У тебя неважная память, приятель, - спокойно возразил чужеродец.  -
Ты забыл, что убеждения и воспитание не позволяют мне выполнять какую-либо
работу. Я не пошевелю пальцем, даже  если  от  этого  будет  зависеть  моя
жизнь.
     - Ну и черт с тобой! - вырвалось у  Артема.  Затем  он  опомнился.  -
Работать ты не хочешь. Но ведь ты же обещал вести  машину.  Разве  это  не
работа?
     - Это совсем другое дело. Мои сородичи, как правило, не передвигаются
пешком. Поэтому управлять  тем,  на  чем  ты  едешь  -  горячим  скакуном,
крылатым ящером, парусной лодкой,  слугами,  несущими  паланкин,  машинами
куда более совершенными, чем эта - не только наше право, но и обязанность.
     Артем только махнул рукой и, открыв люк, выпустил Калеку наружу  (имя
это, конечно, было не совсем  благозвучно,  но  надо  же  как-то  называть
своего молчаливого спутника). Каждый сосуд, прошедший через его  руки,  он
тщательно осмотрел.
     Все печати, наложенные в свое  время  Тарвадом,  оказались  в  полной
сохранности, да и вес сосудов свидетельствовал о том,  что  они  полностью
заправлены.
     - Все, - сказал  Артем,  когда  последний  сосуд  лег  в  специальные
держатели багажного отсека. - Мы покидаем этот край. Не знаю, вернется  ли
кто-нибудь из нас сюда снова. Но все равно, спасибо ему за приют. Вперед!
     - Посмотри, - сказала вдруг  Надежда.  -  Вокруг  нас  нет  ни  одной
черепахи.
     - Это лишний раз доказывает, что нам следует поторапливаться. - Артем
через плечо оглянулся на белесое пятно над горизонтом.
     Вне всякого сомнения, оно сильно вытянулось, особенно в своей средней
части, и сейчас напоминало силуэт человеческого  торса  с  тупой  короткой
головой и покатыми плечами.


     Однако уже довольно скоро они нагнали арьергард черепашьего воинства.
Все особи здесь были такого  огромного  размера,  что  не  имело  никакого
смысла пытаться добыть хотя бы одно из них на мясо.  Вездеход  против  них
был как муха против чайного блюдца. Эти монстры первыми явились  в  Страну
Забвения после того, как здесь выросла трава, и  успели  отожраться  лучше
других своих собратьев.
     Вездеход легко и стремительно  бежал  по  степи,  то  высоко  вздымая
корпус над преградами, то опуская его к самой земле.
     - Ты когда-нибудь заготовлял мясо черепах? - спросил Артем у Калеки.
     Тот промычал что-то утвердительное.
     - Тогда будешь нашим главным мясником. Как только увидишь  что-нибудь
подходящее, подай знак.
     Прошло довольно много времени, прежде чем  из  дальнего  угла  кабины
послышалось требовательное бормотание. Впрочем, Артем уже  и  сам  заметил
цель - черепаху, в которой веса было  не  больше  полутонны.  Обогнав  ее,
вездеход остановился, и все пассажиры покинули  кабину.  Артем  и  Калека,
вооружившись  специальными  мясницкими  топорами,   больше   похожими   на
алебарды, подошли к черепахе. Всадив  их  длинные  стальные  рукоятки  под
брюхо животного, они изо всей силы нажали снизу на  эти  рычаги.  Раздался
чавкающий  звук,  и   мягкая   овальная   присоска,   служившая   черепахе
одновременно и ртом и ногами, оторвалась от земли.
     - Еще, - прохрипел Артем, и они перевернули травоядного броненосца на
спину.
     Розовато-фиолетовая, вкусом напоминавшая мякоть гриба,  нежная  плоть
черепахи еще тряслась, как желе, когда в нее  вонзились  остро  отточенные
лезвия топоров. Мясо это  не  портилось  в  самую  жаркую  погоду,  только
немного темнело и усыхало. Его можно  было  варить,  жарить  и  даже  есть
сырым. Для людей Страны Забвения, выращивавших только те культуры, которые
годились для выделки тканей, это была практически единственная пища.
     Надрубленные куски  Артем  и  Калека  выдирали  из  черепашьего  тела
крючьями,  имевшимися  на  рукоятках  топоров.   В   глубоких   ранах   не
обнаруживалось ничего, даже  отдаленно  похожего  на  кровь,  потроха  или
хрящи. Они рубили и рвали, рвали и рубили, а искромсанная плоть  черепахи,
вспучиваясь, постепенно протекала к дальнему краю панциря. Наконец вся эта
трепещущая   розовато-фиолетовая   масса   вздулась    бугром    и,    как
ваньку-встаньку, перевернула черепаху в прежнее положение. Вскоре она, как
ни в чем не бывало, уже ползла  вслед  за  своими  сородичами.  Оставшиеся
возле вездехода куски мяса шевелились, наползали  друг  на  друга  и  даже
пробовали кормиться травой.
     - Иногда внутри этих  тварей  находят  довольно  любопытные  вещи,  -
сказал чужеродец. - Ведь  они  засасывают  все,  что  встречают  на  пути:
железо, стекло, камень. Для этого обычно выбирают самую крупную черепаху и
целиком вырубают ее тело из панциря.
     - Ну и ну! - усмехнулся Артем. -  Вот  только  стекло  и  камень  нам
сейчас без нужды. Ты мне зубы не заговаривай. Полакомиться этим мясом тебе
не придется. Ты к нему и пальца не Приложил.
     - Не подумайте, что я напрашиваюсь на  дармовое  угощение.  В  случае
необходимости я могу прокормиться и сам.  -  Шагнув  к  проползающей  мимо
горообразной твари, он сунул руку ей под панцирь, без заметного напряжения
вырвал приличный кусок мяса и, брезгливо поморщившись, откусил от него.
     - Еда эта не такая уж отвратительная, но  чересчур  пресная.  Она  не
возбуждает мой аппетит.
     Да-а-а, подумал Артем. Слабаком  его  не  назовешь.  Такими  пальцами
только подковы гнуть.


     Восьминогая машина резво неслась в неизвестность, на каждом очередном
километре обгоняя тысячи бесчувственных и безмозглых тварей,  которые  тем
не менее каким-то непостижимым способом узнали о надвигающейся беде раньше
людей.
     Время от времени на пути вездехода попадались опустевшие селения,  по
улицам  которых  ветер  гонял   всякое   ветхое   тряпье,   брошенное   за
ненадобностью хозяевами. Двери Убежищ еще не были наглухо закрыты, и возле
них маячили фигурки наблюдателей, которые  должны  были  в  нужный  момент
подать  своим  землякам  сигнал  о   включении   систем   жизнеобеспечения
саркофагов.
     Несколько раз Артем останавливал вездеход и, высунувшись из  верхнего
люка, подставлял лицо ветерку, устойчиво дувшему им в спину.  Нельзя  было
сказать, что он стал более прохладным. Устрашающее пятно на  горизонте  не
уменьшалось, но и не увеличивалось.  Короткая  Желтая  ночь  не  заставила
Артема сбавить скорость. Уже на  ее  исходе  он  подключил  к  опустевшему
топливному баку первый сосуд высокого давления и уступил место за рычагами
управления чужеродцу.  Калека  спал,  уронив  голову  на  плечо.  Надежда,
забившись в глубину кресла, невидящими глазами смотрела куда-то вдаль.  За
все время пути она не проронила еще ни одного слова.
     Глаза Артема слипались от усталости, но он изо всех  сил  боролся  со
сном. Он еще не определил окончательно  своего  отношения  к  чужеродцу  и
теперь внимательно наблюдал  за  ним  сквозь  полуприкрытые  ресницы.  Тот
управлял вездеходом довольно небрежно, но в общем уверенно и без суеты.
     Дремота то отступала, то вновь накатывалась  на  Артема.  В  один  из
таких  моментов  ему  показалось,  что  Надежда  что-то  негромко  сказала
чужеродцу, а тот не менее тихо ответил ей.
     Артем сразу насторожился. Померещилось это ему или нет?  Неужели  эти
двое знакомы? Что их может связывать? Неужели... смерть  судьи?  Уж  очень
быстро чужеродец узнал о ней.
     Судья... Артем снова вспомнил его усталое лицо и погасший взор.  Кому
он мешал? Кто мог его убить? Например, дочка. Для  чего?  Чтобы  спастись,
заполучив  жидкий  воздух.  Маловероятно.  Затем  Тарвад.   Смерть   брата
автоматически  выдвигала  его  в  судьи.   Тоже   маловероятно.   Человек,
родившийся в Стране Забвения, скорее сам  лишит  себя  жизни,  чем  станет
покушаться  на  чужую.  Значит,  остается  кто-то  третий.  Скорее   всего
пришелец,  чужак,  существо,  воспитанное  совсем  в  других  нравственных
традициях...
     "Вот беда, - подумал он, - оказывается, я  ничего  не  знаю  о  своих
спутниках. Даже Калека - загадка для меня. Кто он такой на самом деле? Где
скитался столько времени? Как сумел без помощи саркофага пережить не  одно
Лето? Где он раздобыл этот странный клинок? Кто научил его  управляться  с
ним?"
     Артем ногой пододвинул к  себе  продолговатый  сверток  и,  развернув
рогожу, стал рассматривать клинок со всех сторон. Лезвие, безусловно, было
выполнено из металла, но на щелчок ногтем этот металл отзывался не звоном,
а тупым деревянным звуком. Лезвие сейчас выглядело  почему-то  куда  более
темным,  чем  в  первый  раз.  Конструкция  гарды  казалась   неоправданно
усложненной. Едва заметные стыки указывали  на  то,  что  она  собрана  из
нескольких частей. Шипы кастета, при сильном нажатии  углублялись  в  свои
гнезда - каждый на разную глубину.
     Еще раз внимательно осмотрев клинок, Артем попытался повернуть  гарду
по часовой стрелке, и ему показалось, что та еле заметно поддалась.
     В тот же момент за бортом  вездехода  что-то  оглушительно  треснуло,
машина клюнула носом и, резко кренясь,  пошла  в  сторону.  Артем,  словно
выбитый из седла кавалерист, размахивая клинком, полетел влево.  Вместе  с
ним летело все, что не было надежно закреплено: инструмент, черепашье мясо
в мешках и без оных, пустые баклаги для воды, посуда, а также не  успевший
еще проснуться многопудовый Калека.
     Очнулся Артем быстро и без посторонней помощи. В  открытую  с  левого
борта дверь лезла высокая трава. Калека, зажимая двумя  пальцами  разбитый
нос, помогал Надежде разбирать груду перемешавшихся вещей.  Сквозь  стекло
было видно, как чужеродец расхаживает возле неестественно вывернутой левой
передней лапы.
     - Что произошло? - выбравшись наружу, резко спросил Артем.
     - А я откуда знаю? - беззаботно ответил тот. - Это ведь твоя  машина.
Берись за работу. Ремонтировать ее я не собираюсь.
     Шарнир одного из двух  сочленений  лапы  был  безнадежно  обломан,  и
Артем, как ни старался, не смог  определить  причину  этого  происшествия.
Осталось только предположить, что лапа  провалилась  в  оставшуюся  где-то
позади глубокую нору (вопрос лишь в том, кто мог ее вырыть?). Впрочем, при
определенной сноровке, такую аварию мог устроить и водитель.
     Очень скоро Артем убедился, что вездеход передвигается на семи  лапах
почти с таким же успехом, как и на восьми  -  хотя  резвости  это  ему  не
добавило, а, скорее, наоборот. Чужеродец был отстранен от управления,  что
его, кстати, ничуть не расстроило.
     За всеми этими хлопотами Артем совершенно забыл про клинок,  а  когда
вспомнил, было уже  поздно  -  обе  его  руки  были  прикованы  к  рычагам
управления.


     День тянулся бесконечно долго.  Уже  заканчивался  жидкий  воздух  во
втором сосуде, а окружающий пейзаж стал постепенно меняться: степь  больше
не казалась такой ровной, ее все чаще пересекали овраги и  русла  высохших
речушек, что вынуждало вездеход отклоняться от прямого пути.  Силы  Артема
были уже на исходе, но он твердо решил продержаться до  наступления  ночи.
Зловещая тень за  спиной  съежилась,  как  будто  громадный  призрак,  еще
недавно затмевавший полнеба, стал отставать.
     Калека безмятежно  храпел,  Надежда  не  подавала  никаких  признаков
жизни, чужеродец несколько раз вставал и расхаживал по кабине - пять шагов
вперед, пять шагов назад. Это почему-то раздражало Артема.
     - Тебе что, спать не хочется? - спросил он.
     - Не хочется.
     - Может, тебе вообще сон не нужен?
     - Это одно из удовольствий жизни.  Если  вдруг  мне  захочется  такое
удовольствие испытать, я усну. Беда лишь в том, что спящий  беззащитен.  В
его сны легко проникает враг, а телом может завладеть злой дух, до поры до
времени таящийся в закоулках души каждого человека. Поэтому я  предпочитаю
бодрствовать.
     - А я вот без сна не могу... - Артем резко тряхнул головой,  прогоняя
дремоту. - Помнишь, ты хвастался, что умеешь  вести  умные  беседы.  Давай
поболтаем. Это меня отвлечет немного.
     - И о чем бы ты хотел поболтать?
     - Если ты действительно много стран