ел Карглак,  и  от этого
шипения все стоявшие поблизости содрогнулись. - Я знаю, на что ты надеешься! На
свой клинок,  верно? Но он не спасет тебя. Тысячи моих воинов, более послушных,
чем  эти  пальцы,  -  он  продемонстрировал свою  раскрытую  ладонь,  -  скопом
навалятся на тебя и задавят собственными телами.  Если тысячи окажется мало,  я
пошлю на смерть десять тысяч!
     Всадник,  скрывавшийся под белыми покрывалами,  подъехал к Окшу вплотную и
что-то  сказал  ему  на  ухо.   Тот  внешне  никак  не  отреагировал  на  столь
бесцеремонный поступок и вновь обратился к Карглаку:
     - Ты нарисовал довольно-таки мрачную картину. Действительно, устоять сразу
против десяти тысяч  твоих  воинов будет трудно.  Это  же  получится целое море
крови, а я, к сожалению, не умею плавать. Но дело в том, что ты упустил из вида
одно важное, я бы даже сказал, решающее обстоятельство. Ну зачем, спрашивается,
мне ввязываться в схватку с твоими воинами?  Пусть они гоняются за мной хоть по
всему Чернодолью!  Из мрызлов бегуны неважные, ты сам знаешь. С добрым конем им
никогда не сравниться. Все это только затянет нашу тяжбу. Поэтому у меня к тебе
есть одно предложение, которое, надеюсь, устроит всех.
     - Ну  и  времена  настали,  -  буркнул Карглак.  -  Я  должен  выслушивать
предложения всяких сопляков.
     - И  тем не менее тебе придется навострить уши.  Предложение мое таково...
Кстати,  оно соответствует традициям максаров,  -  спохватился Окш. - Почему бы
нам и  в  самом деле не сразиться в  честном поединке?  Сразу отпало бы столько
проблем.  Если верх одержу я, ты просто станешь очередной жертвой в моем списке
погубленных максаров. Если же победишь ты, можешь поступить со мной как угодно.
Ведь ты, как я слышал, уготовил мне смерть долгую и мучительную...
     - Очень долгую и чрезвычайно мучительную, - мрачно поправил Карглак.
     - Твой ответ надо понимать как согласие на поединок?
     - Я еще не выжил из ума, чтобы с голыми руками выходить против клинка.
     - Да и  я  не так глуп,  чтобы надеяться на это.  Ведь речь шла о  честном
поединке.  Так  и  быть,  я  выйду против тебя безоружным,  поскольку ничуть не
сомневаюсь в  своих  силах.  Но  твой  нынешний вид  мне  что-то  не  нравится.
Возможно, ты переутомился, гоняясь за мной, или заболел от ненависти. Я не хочу
пользоваться твоей  слабостью.  Чтобы получить право на  поединок,  ты  сначала
должен одолеть одного моего приятеля... скажем так.
     - Этого подлеца и мошенника Хавра?  С превеликим удовольствием!  - Карглак
чуть ли не облизнулся.
     - Нет,  Хавр подождет...  Он еще не успел сосчитать все деньги,  которые я
добыл в  твоей сокровищнице.  Вот мой приятель!  -  Окш указал на  всадника под
белым покрывалом.
     - Уж  больно  твой  приятель хлипок,  -  с  сомнением произнес Карглак.  -
Похоже, ты издеваешься надо мной... А что, если он скрывает под одеждой клинок?
     - Пусть кто-нибудь из твоей компании проверит его.
     - Не знаю,  что ты задумал,  -  сказал Карглак после небольшой паузы. - Но
если  твой  приятель завидует участи  этого  жалкого пугала,  -  он  кивнул  на
растерзанное тело лже-Окша,  -  то пусть спускается сюда. Посмотрим, кто из нас
окажется хитрее, ты или я.
     И  мрызлы,  и  жестянщики,  очнувшись от  колдовского плена,  вновь обрели
способность двигаться и подались в разные стороны,  освобождая пространство для
схватки.  На месте остались лишь перевернутые телеги,  брошенное оружие и груды
трупов.  Хавр,  прикинувшийся мертвецом,  укрылся за  тушей  рыжего  битюга,  у
которого какой-то  нетерпеливый мрызл  успел  выгрызть кусок ляжки.  Отсюда при
удачном стечении обстоятельств максаров можно было и клинком пощекотать.
     Всадник, старательно скрывавший свое лицо (а Хавр уже давно догадался, кто
это),  спустился с холма, оставил коня у его подножия и пешком двинулся к месту
предстоящего ристалища.  Один  из  максаров,  глаза ко-торого,  каждый размером
скулак, сидели не на положенных для них местах, а на висках, чуть впереди ушей,
по  указанию Карглака встретил поединщика на полпути,  тщательно ощупал и  даже
попытался сорвать покрывало, но получил решительный отпор.
     Вернувшись назад,  он  стал  докладывать Карглаку о  результатах проверки.
Хавр,  находившийся всего в  сотне шагов от этой парочки,  слышал весь разговор
слово в слово.
     - Даже затрудняюсь сказать что-нибудь определенное,  - пучеглазый огорошил
Карглака первой же фразой.
     - Клинок у него есть?  -  спросил тот с надрывом.  -  Тебя ведь именно для
этого посылали!  Сам  же  своей зоркостью хвалился!  Говорил,  что все насквозь
видишь!     -  Я это говорил иносказательно, - ничуть не смутился пучеглазый. -
Насквозь только демоны ада видят...  Но клинка у него нет... И никакого другого
оружия тоже.
     - Тогда что тебе непонятно?
     - Непонятно,  кто он такой есть.  В его душу даже ты не проникнешь. Такого
мощного сопротивления я отродясь не встречал. У самого голова до сих пор гудит.
     - Выродок этот его  прикрывает,  разве не  понятно...  Но  откуда у  сынка
Клайнора такая сила?
     - Не  знаю,  что это за сила и  откуда она взялась,  однако противник тебе
достался не из легких, - доверительно сообщил пучеглазый. - Хотя и с виду, и на
ощупь обыкновенный мальчишка.
     - Мальчишка? - насторожился Карглак. - А не девчонка?
     - Кто  его  знает,  -  пучеглазый заморгал  массивными,  лишенными  ресниц
веками. - Не пожелал он раздеваться, даже лица не открыл.
     - А разве на ощупь нельзя определить?
     - Между ног я не шарил,  там клинок не спрячешь,  а. мальчишескую грудь от
девчоночьей вот так сразу и не отличишь. Уж поверь мне на слово.
     - Придется.  -  Карглак еле сдерживался.  - Ты ведь у нас большой любитель
малолеток обоего пола... И зачем только я тебя послал! Нашел кому довериться!
     - Взял бы сам и сходил!  -  огрызнулся пучеглазый.  - Я тебе не слуга! Сам
люблю указывать!  И нечего меня упрекать! По доброй воле сюда пришел, по доброй
воле и уйду! Воюй здесь один!
     - Когда отродье Клайнора возьмет твой замок в  осаду,  ты еще пожалеешь об
этих словах! - зловеще пообещал Карглак.
     - Не каркай!  Много вас тут голосистых...  - буркнул пучеглазый, отходя на
прежнее место.
     Карглак тем временем сбросил плащ и,  оставшись в легком панцире,  надетом
поверх охотничьего камзола,  двинулся навстречу противнику.  Путь его  пролегал
мимо  затаившегося Хавра,  и  у  того даже появилась шальная мысль одним ударом
клинка покончить с максаром. Однако после недолгого размышления он отказался от
этой  затеи.  Во-первых,  ему  пришлось бы  сначала подняться в  полный рост  и
пробежать так  не  менее полусотни шагов,  что  вряд ли  допустили бы  стоявшие
поблизости максары.  Во-вторых, Окш, по-видимому, связывал с поединком какие-то
свои планы,  и их не следовало расстраивать.  И,  наконец,  в-третьих,  Хавр не
собирался оказывать Эштре никаких услуг, даже невольных. Пусть померяется силой
со  своим бывшим муженьком.  Посмотрим,  кто  кому  бока  намнет.  А  уж  когда
победитель определится, можно и клинок в дело пустить. Хотя еще неизвестно, как
на это посмотрит Окш...
     Карглак был боец опытный и понимал,  что новый противник, несмотря на свою
более чем заурядную внешность, не чета лже-Окшу, погибшему смертью труса.
     Поэтому он и не торопился, выбирая себе позицию поудобнее.
     Когда Карглак, не спускавший глаз с неподвижной фигуры соперника, так и не
сбросившего своих  весьма  неудобных для  поединка  одеяний,  перешагивал через
очередного мертвого жестянщика,  тот  внезапно встрепенулся и  попытался ткнуть
его копьем.  Максар даже не сбился с шага,  но на его лице промелькнула гримаса
досады.
     Досада сменилась недоумением,  когда мрызл,  у  которого наружу торчали не
только кишки,  но и переломанный хребет,  соскользнул с брони самохода,  где он
нашел свое вечное успокоение, и рухнул чуть ли не в объятия Карглака.
     Обернувшись, Карглак гневно крикнул пучеглазому:
     - Я тебя в последний раз спрашиваю, кто это был - парень или девка?
     - Скорее всего парень,  -  неохотно ответил тот.  -  Разило от  него  так,
словно он помои жрал.
     - Понятно.  -  Карглак  оттолкнул  ногой  очередного  мрызла,  пытавшегося
укусить его за щиколотку. - Почему ты мне этого сразу не сказал?
     - Да ведь от всех жестянщиков чем-то разит. От кого луком, от кого дегтем,
от кого навозом.
     - А запах могилы ты узнал бы сразу?
     - Нет,  это не  то...  Так пахнет прокисшая похлебка,  в  которую нагадила
кошка...
     Противников разделяли уже не больше двадцати шагов.  Карглак был на голову
выше ив полтора раза шире,  но какая-то скованность, не имеющая ничего общего с
осторожностью, проскальзывала в его движениях.
     Внезапно из-под покрывала раздался голос, который с одинаковым успехом мог
принадлежать и мужчине, и женщине, и ожившей статуе:
     - Была бы  воля да  чистое поле,  а  высший суд сам свершится.  Не  так ли
говорили раньше?
     - Кто ты? - в обычной своей манере прорычал Карглак. - Я должен знать, кто
вызвал меня на поединок!
     - На поединок тебя вызвал тот, кого ты называешь отродьем Клайнора. Я лишь
оружие в его руках. Карающий меч, беспощадная секира, тугая удавка, смертельная
отрава...  -  И  сам ответ,  и  голос,  которым он  был произнесен,  еще больше
запутали ситуацию.
     Невозможно было сказать,  кто из  них сделал выпад первым,  но впечатление
создалось  такое,  будто  единоборцы  бросились  друг  на  друга  одновременно.
Разорванное в клочья покрывало улетело прочь,  а панцирь Карглака стал похож на
жестянку, по которой прошлось лошадиное копыто.
     Все,  кто  наблюдал за  поединком,  невольно ахнули,  узрев лицо той,  что
отважилась на  смертельный поединок с  грозным максаром.  Но  это был не  вздох
сострадания, вызванный юным возрастом и хрупким обликом девицы, а возглас ужаса
от жутчайшей гримасы, исказившей ее нежные черты.
     Человек,  даже находящийся в крайней степени ярости или агонии, никогда не
сумел  бы  скорчить такую рожу.  Подобное доступно только существам совсем иной
природы,  для которых лицо является лишь очередной маской,  чем-то  вроде шкуры
хамелеона.
     Даже неустрашимый Карглак отшатнулся назад.
     - Дочь Генобры...  откуда ты  взялась здесь?  -  пробормотал он.  -  Я  же
собственноручно задушил тебя...  А потом тебя убили во второй раз... Неужели ты
неподвластна смерти?
     - Я  и  есть смерть!  По  крайней мере для  тебя!  Ох,  как я  ждала этого
момента!  -  Хотя рот открывала сама девица,  посредством ее языка вещал кто-то
другой,   причастный  к  тоске  и  ужасу  загробного  мира.   -  Настало  время
рассчитаться за все!
     - Если понадобится,  я убью тебя и в третий,  ив десятый, и в сотый раз! -
таков был ответ Карглака.
     Разделенные  немалым  расстоянием,  они  снова  ринулись  друг  на  друга,
сплелись в  воздухе,  рухнули на  землю и  принялись кататься по  ней,  как два
кота-соперника -  один огромный и  черный,  а второй чуть поменьше и беленький.
При этом оба не жалели ни зубов, ни когтей, ни своей шкуры, ни чужой.
     Впрочем,  длилось это  недолго.  Спустя несколько мгновений они  уже опять
были на  ногах и,  пританцовывая,  выбирали момент для  новой атаки.  Оба почти
лишились волос на голове, одежда висела клочьями, кровь покрывала их тела с ног
до головы.
     - Ты  струсил,  признав  во  мне  бедняжку Рагну,  -  вкрадчиво произнесла
девица.  -  Но ты испугаешься еще больше,  когда узнаешь,  кто я такая на самом
деле. Жаль, что тебе осталось жить так мало. Иначе ты бы вспоминал этот день до
самой гробовой доски, а может, и дольше.
     - Да будь ты хоть демоном могилы,  объедающим мясо с  костей мертвецов,  я
все равно не испугаюсь тебя! Дай лишь добраться до твоего горла!
     - А  я и есть демон могилы!  Полжизни я провела в ней!  Полжизни не видела
света!  Полжизни меня грызли могильные черви! Но, как видишь, я вернулась в мир
живых! И тот, кто когда-то заточил меня в этой могиле, жестоко поплатится!
     - Женушка, да никак это ты? - Догадка, похоже, ничуть не смутила Карглака.
- Вот так встреча!  Как же это у  меня вылетело из головы,  что ты еще способна
осквернить этот мир своим возвращением!  Зря я  не затопил подземелья цитадели,
как это мне советовали!
     Очередная схватка бывших супругов оказалась куда  более ожесточенной,  чем
предыдущая,  -  очевидно,  припомнились старые счеты.  Когда  они  вернулись на
исходные позиции,  у Эштры левый глаз висел буквально на ниточке,  а у Карглака
правая сторона лица от скулы до подбородка представляла собой голую кость.
     Теперь он уже не говорил,  а еле внятно шамкал, придерживая нижнюю челюсть
рукой:
     - Страшно не то,  что взбесившаяся ведьма вырвалась на волю.  Страшно, что
она вступила в сговор с другим, еще более опасным безумцем. Как говорится, беда
льнет к несчастью.
     - Ты заговорил,  как баба.  -  Эштра оторвала мешавшее ей глазное яблоко и
швырнула его в Карглака. - На, подавись! Не было еще случая, чтобы я вступила с
кем-нибудь в  сговор,  запомни это!  Я  привыкла всем платить злом,  потому что
никто никогда не делал мне добра!  Но однажды я поклялась себе самой, что стану
верной подругой любому,  кто  вызволит меня из  заточения!  Если бы  это  вдруг
сделал ты, Карглак, тебе не пришлось бы сейчас пускать кровавые слюни!
     - Безумная!  -  взвыл максар.  -  Ты хоть знаешь,  с  кем связалась?  Тебе
известно,  что у  него на  уме?  Ты  не  догадываешься,  ради чего он  явился в
Чернодолье во главе армии этих трусливых крыс-жестянщиков?
     - Не все ли равно,  кто он?  - высокомерно возразила Эштра. - Главное, кто
такая я! И какая разница, что из себя представляет тот, кому я симпатизирую. Да
будь он хоть червем,  хоть жестянщиком,  хоть огнедышащим драконом, я создам из
него идеал, соответствующий моим вкусам и пристрастиям.
     - Ты  жестоко заблуждаешься.  -  Карглак хотел по-грозить ей  пальцем,  но
соответствующего пальца на правой руке,  как назло,  не оказалось.  - Если твой
приятель и может в чем-то измениться,  так только к худшему.  Над его созданием
потрудились такие силы,  о  существовании которых ты  даже и  не догадываешься.
Единственное предназначение этого  чудовища,  называемого отродьем Клайнора,  -
уничтожение нашей расы,  расы максаров.  Хотя ни  сам  Клайнор,  ни  его  сучка
Ирдана,ни все эти жалкие жестянщики, честно говоря, не имеют никакого отношения
к той миссии,  с которой твой дружок явился в наш мир.  Это расплата, посланная
нам за грехи предков. За их гордыню, за их короткую память, за их пренебрежение
к тем, кто некогда стоял у колыбели первого максара...
     - Хоть твой язык и заплетается,  но говоришь ты очень длинно,  -  прервала
его  Эштра.   -   Неужели  ты  надеешься  вновь  обмануть  меня,  а  ненависть,
предназначенную тебе,  направить на  кого-нибудь  другого?  Напрасные старания!
Своими сказками можешь пугать служанок.  Я  уже  пуганая.  Да  пусть мой дружок
передавит вас всех, главное, что он спас меня! Скажи, кто из вас попытался хоть
как-то облегчить мои страдания?  Да никто! Вы пировали наверху, когда я гнила в
подземелье! И никто не одарил меня даже обглоданной костью! Так почему я сейчас
должна беспокоиться о  безопасности максаров?  Плевала я  на  все ваши нынешние
страдания и даже на вашу грядущую смерть!
     - Других слов я  от  тебя,  признаться,  и  не  ожидал.  -  Теперь Карглак
медленно отступал,  придерживаясь того  же  пути,  каким он  пришел сюда.  -  К
несчастью,  такого же мнения и многие другие.  Во всем Чернодолье нашлось всего
несколько максаров,  согласившихся выступить заодно со мной...  Не знаю, как ты
называешь своего дружка,  когда тешишься с ним, но его настоящее имя - Губитель
Максаров.  Пришествие в  наш мир этого существа и  все его страшные деяния были
предсказаны заранее.  Ему покровительствуют могучие потусторонние силы, некогда
породившие нас,  а  сейчас  обратившиеся к  мщению.  Но  максарам  уже  не  раз
приходилось вступать в  спор с судьбой.  Я уверен,  если удача не отвернется от
нас,  сам  Губитель Максаров и  все  его  союзники будут повержены в  ближайшее
время.
     - Похоже,  вы крепко насолили удаче. Она даже и не косится в вашу сторону,
- произнесла Эштра с издевкой.
     - Ты  зря  радуешься.  Если я  вдруг погибну,  никто уже не  сможет спасти
Чернодолье.  Смерть приберет всех от мала до велика.  И тебе придется разделить
общую участь.  Ибо в  пророчестве,  обращенном к Стардаху,  деду твоего дружка,
сказано:  "У тебя будет внук.  Именно он разрушит все цитадели в этой стране, и
от  его клинка погибнет последний максар..."  Не исключено,  что этим последним
максаром окажешься как раз ты.
     - Повторяю,  мне нет никакого дела ни  до  всяких там предсказаний,  ни до
тебя  самого,  ни  до  всех  максаров вместе.  -  Эштра мягким скользящим шагом
двигалась  вслед  за  Карглаком,  не  позволяя  ему  увеличивать разделяющую их
дистанцию.  -  Я  родилась заново и хочу всласть пожить.  Любой,  слышишь меня,
любой, кто попытается помешать мне, обречен.
     - Ты всегда выбирала неверные пути.  Время,  проведенное в темнице, ничему
не  научило тебя.  Ты  повторяешь прежние ошибки.  Только на этот раз они могут
оказаться непоправимыми.
     Окш,  которому уже надоело наблюдать за  этим довольно странным поединком,
крикнул с холма:
     - Эштра, поторопись! Почему ты тянешь? Может, тебе нужна помощь?
     - Нет!  -  Она,  не оборачиваясь,  резко вскинула вверх руку.  -  Поединок
должен быть честным!  Оставайся на месте!  Это относится и к вам,  любезные!  -
Рука опустилась, указывая на сбившихся в кучу максаров.
     Карглак,  пятясь,  наткнулся  на  целый  штабель  трупов  и  вынужден  был
остановиться.
     - Жаль,  что  я  не  смог  переубедить тебя,  -  с  трудом ворочая языком,
произнес он.  -  Вместо того, чтобы объединиться против общего врага, мы должны
убивать друг друга...
     - Давно ли ты стал моим другом? - Эштра подбиралась все ближе.
     - Мы могли бы стать друзьями...  Но уже, наверное, поздно. Сейчас начнется
наша последняя схватка.  В  ней все и решится.  Или ты,  или я.  Или Чернодолью
суждено погибнуть, или максары будут жить в нем еще много поколений.
     - Разве нет третьего пути?  -  Эштра стремительно прыгнула вперед,  однако
тут же отскочила, едва не лишившись второго глаза.
     - Для нас с тобой нет...
     - Знаешь,  я что-то передумала убивать тебя.  -  Эштра отошла на несколько
шагов назад.  - Только зря не радуйся. Я передумала убивать тебя своими руками.
Ведь в  чем состоит главная сила максара?  Не в  умении махать кулаками,  а  во
власти над душами других живых существ. Вот и проверим, чья власть одолеет, моя
или твоя.
     Едва она сказала это,  как мертвецы,  застывшие вокруг в  самых немыслимых
позах,  зашевелились.  Вот встал на ноги жестянщик,  в  груди которого застряло
лезвие  алебарды.   Вот,   шатаясь,  приподнялся  мрызл,  изрешеченный  пулями.
Шевельнулся даже битюг, за которым скрывался Хавр.
     Конечно,  сейчас эти  искромсанные мечами и  пробитые пулями воины были не
так проворны,  как при жизни. Те, кто погиб первым и успел закоченеть, с трудом
расправляли свои  уцелевшие члены.  Многие,  едва встав на  ноги,  сразу теряли
ориентацию и  брели по  прямой,  пока не  натыкались на  какую-нибудь преграду.
Однако десятки рук  уже  тянулись к  Карглаку,  а  острые копья тыкались в  его
неуязвимое для железа тело.
     И тем не менее,  как ни велико было преимущество мертвецов в численности и
как  ни  пострадал Карглак в  схватке с  Эштрой,  стоило ему  лишь как  следует
поднапрячься - и кольцо нападавших рассыпалось.
     - Ты  выглядишь совсем  свеженьким,  муженек.  -  Эштра  даже  захлопала в
ладоши.  -  Я  рада за тебя.  Так и  продолжай.  Сам же говорил,  макеары умеют
бороться с судьбой.
     Повинуясь  ее  пристальному взгляду,  на  Карглака  н