тогда  Окш  решился на  отчаянный поступок,  в  случае  неудачи уже  не
оставлявший ему никаких шансов на  спасение.  Он швырнул во врага клинок да еще
заставил  его  в  полете  вращаться  колесом.  При  этом  лезвие,  и  без  того
призрачное,  вообще  пропало из  вида.  Взгляд мог  уловить только замысловатые
петли,  выписываемые в воздухе рукояткой.  И пока коварный обозник уворачивался
от этой рукояти, невидимое лезвие все же задело его, погубив заодно и всех, кто
имел несчастье оказаться поблизости.
     Клинок,  сея смерть,  еще продолжал кувыркаться в толпе обозников, а Окш с
проворством,  не  свойственным ему даже в  лучшие времена,  уже вскочил на ноги
(резкая боль в плече скорее подстегнула, чем придержала его).
     Свою  жизнь он,  похоже,  спас,  а  теперь нужно было спасать свое оружие,
которое могло стать легкой добычей для кого угодно.
     Лишь вновь овладев клинком,  Окш приблизился к обознику,  покушавшемуся на
его  жизнь.  Тот,  разрезанный  почти  пополам,  умирал,  и  жалкая,  ничем  не
примечательная  душонка  жестянщика  быстро  таяла,  словно  завеса  чернильной
жидкости, за которой скрывается хищный многорукий моллюск.
     Несомненно,  это был максар, до того ловко скрывавший собственную сущность
и державший под неусыпным контролем сознание своих несчастных спутников.
     Теперь,  когда  вместе с  его  жизнью угасала и  воля,  к  обозникам стала
возвращаться  память.   Перед   Окшем   промелькнула  череда   картин:   долгий
утомительный поход,  усталость и жажда,  постоянные налеты мелких банд,  смерть
товарищей,  страх перед этим черным каменным пространством, где лошадь не может
найти себе пропитания,  а человек -  укрытия,  и,  наконец, внезапное появление
заурядного на  вид,  но  ужасного по своей истинной сути существа,  обладавшего
беспредельной властью над чужими душами.
     Кое-что,  таким образом,  прояснилось.  Но все ли? А вдруг этот издыхающий
максар был не единственным,  кто сумел затесаться в компанию обозников?  А если
воспоминания этих горемык есть не что иное, как еще одна пелена хитро сотканной
лжи?  Хорошо хоть,  что  есть  очень простой способ,  с  помощью которого можно
отличить настоящего максара от человека...
     Жестянщики уже вышли из  ступора,  куда их  вверг лжеобозник,  и  сейчас в
ожидании неминуемой расправы прятались за  спинами друг друга.  Однако на  этот
раз Окш решил ограничиться словесным замечанием.
     - Хоть вы, канальи, и бросили меня в момент наивысшей опасности, я не виню
вас за это, - сказал он. - Воробьям, даже собравшимся в стаю, не дано заклевать
ястреба.  Но хочу наперед предупредить -  вы будете жить и здравствовать только
до  тех  пор,  покуда жив  я.  Без  моего покровительства всех вас здесь просто
съедят. Но до этого заставят сыновей сажать на кол отцов, а братьев резать друг
другу  глотки.  Такое уже  случилось с  вашими предками после Великой Бойни.  В
любом  случае,  когда  мне  будет угрожать опасность,  не  раздумывая жертвуйте
своими  жизнями.   Этим  вы  спасете  своих  родных  и   близких...   А  теперь
приготовьтесь ко  всяким неожиданностям.  Дабы установить,  не  затесались ли в
ряды  наших воинов чужаки,  всех  новоприбывших придется подвергнуть испытанию.
Суть  его  заключается в  отрубании пальца.  На  какой  руке  и  какого именно,
неважно.  Лично я бы предложил ограничиться мизинцем.  Если же среди испытуемых
вдруг обнаружится такой,  над  которым эту  операцию совершить невозможно,  его
надлежит беспощадно расстрелять из картечницы.
     Едва  лишь  проверка,  больше похожая на  экзекуцию,  началась и  в  ведро
посыпались ампутированные пальцы -  не только мизинцы,  но и безымянные,  - как
явился изрядно запыхавшийся Хавр,  все это время якобы рыскавший в окрестностях
лагеря. ("Не мешает проверить, так ли это было на самом деле", - подумал Окш.)
     С первого взгляда оценив ситуацию, он с укором произнес:
     - Как же ты подпустил врага так близко к себе?
     - Максары,  оказывается,  умеют изменять не  только свою внешность,  но  и
прекрасно маскируют свой  души.  Отныне нужно опасаться любого живого существа,
каким бы натуральным оно ни казалось:  человека, собаки, лошади, - ответил Окш,
внимательно следивший за шеренгой обозников.
     - Надеюсь,  ты прикончил этого мерзавца?  - Хавр покосился на груду свежих
трупов.
     - Не без труда... Вон, полюбуйся на того типа, что лежит с края... Кстати,
это не Карглак?
     - Нет.  -  Хавр для верности ткнул в мертвеца ножом, лезвие которого сразу
согнулось в  дугу.  -  Карглака узнаю в  любом обличье.  У  меня на него просто
нюх...  Но и это волк матерый. Жаль, что не удалось узнать его имя. Посмотри на
эти  еле  заметные шрамы.  Он  изменил свою  внешность совсем  недавно.  И  без
посторонней помощи здесь не  обошлось.  Похоже,  твои  враги уже  объединяются.
Пусть по  двое-трое,  но  тем не  менее...  Максары признали в  тебе достойного
противника.
     Тем временем пальца лишился последний из обозников, и Окш, более или менее
удовлетворенный результатами проверки,  позволил  лекарям  заняться его  раной.
Круглая пуля не  пробила кольчугу,  однако глубоко вдавила в  тело целую горсть
стальных колец, осколки которых пришлось удалять с помощью зонда и пинцета.
     Стоически снося эту муку, Окш сказал:
     - И  все же  надо признаться,  что мне повезло.  Как правило,  кольчуга не
защищает от выстрела, сделанного со столь близкого расстояния.
     Хавр не  поленился сходить за  многозарядкой,  при посредстве которой Окша
едва не лишили жизни.  Оказалось, что жестянщик, ранее владевший ею и угодивший
затем под удар клинка,  просто забыл затянуть до отказа помпу,  а максар,  ради
исполнения  своего  замысла  даже  обучившийся  обращению  с   оружием  глубоко
презираемого им народа, не догадался исправить эту элементарную оплошность.
     - Тебя  спасла не  удача,  а  чужие промахи,  -  констатировал Хавр.  -  В
следующий раз все может сложиться совсем иначе.
     - В  следующий раз я  смогу защититься даже от града пуль,  -  высокомерно
ответил Окш.  -  Ступай в  авангард и указывай путь к цитадели Карглака.  Пусть
трубят  поход!  Не  стоит  откладывать большое дело  из-за  какой-то  ничтожной
царапины.
     Теперь  армия   двигалась  компактной  массой,   Не   растягиваясь  и   не
злоупотребляя дальними рейдами  дозорных.  Любой,  кто  рисковал приблизиться к
колонне  на  расстояние  выстрела,  беспощадно  уничтожался залпами  картечниц.
Разведчики,   рыскавшие  в   поле   зрения  Окша,   тщательно  осматривали  все
встречавшиеся на пути норы.  В  случае малейшего подозрения их заливали горючей
смесью и забрасывали бомбами со взрывчатым. зельем.
     Тренировки ради взяли штурмом какой-то задрипанный замок,  даже не имевший
вокруг себя рва. Окш, наблюдавший за осадой со стороны, принципиально не пускал
в дело ни свою разрушительную волю, ни свой еще более разрушительный "дырокол".
     Жестянщики, привыкшие воевать на открытом пространстве, ничем хорошим себя
при штурме не зарекомендовали.  Лестниц не хватало, да и лезли на них неохотно,
картечь была  бессильна против  толстых стен,  а  устроить подкоп не  позволяла
каменистая почва.
     - Им бы только головастиков в болотах ловить!- в сердцах высказался Окш. -
Тоже мне армия...
     В  конце  концов  мрызлы,   оборонявшие  замок,  ушли  подземными  ходами,
уничтожив припасы и прихватив с собой все золото.  Насмешки ради в сокровищнице
была оставлена одна-единственная монетка, прибитая стрелой к дверному косяку.
     Жара   все   это   время  стояла  просто  нестерпимая.   Моторы  самоходов
перегревались,   давно  непоенные  лошади  еле  переставляли  ноги,  пересохшие
взрывчатые смеси  воспламенялись сами  собой,  после  долгого  и  утомительного
похода люди получали всего по одной кружке теплой, уже начавшей протухать воды.
     Надежды были только на цитадель Карглака,  где,  по слухам,  всего имелось
вдоволь -  и  вина,  и  воды,  и  редкостных яств.  Правда,  на  привалах воины
перешептывались о  том,  что за  каждый глоток воды придется заплатить потоками
крови, а после битвы вдоволь наедятся только мрызлы-людоеды да жуки-могильщики,
если таковые здесь имеются.
     Окш,  страдавший  от  жажды  не  меньше  своих  спутников,  однажды  решил
сотворить некое подобие чуда, что, несомненно, только бы укрепило его авторитет
военачальника.  Усыпив бдительность свиты и отослав чересчур пронырливого Хавра
куда  подальше,   он  расчехлил  "дырокол",   создал  межпространственную  дыру
подходящего размера и послал ее вертикально вниз.
     Как Окш и предполагал,  в камне образовалось аккуратное отверстие, которое
он  принялся  углублять  все  новыми  и  новыми  порциями  загадочной  энергии,
порождаемой  временем,   но  пожирающей  пространство.   Время  шло,   мощность
"дырокола" уже подошла к  пределу,  однако вода,  чистая ледяная вода,  которая
должна была в изобилии содержаться в глубинных слоях почвы, так и не появилась.
     Зато оказалось, что недра Чернодолья богаты совсем другими запасами.
     Спасло  Окша  только его  хваленое чувство опасности.  В  самый  последний
момент,  когда  из  бездонного колодца вдруг пахнуло нестерпимым жаром,  он  не
только  сам  успел  отбежать подальше,  но  и  "дырокол" на  произвол судьбы не
бросил.
     Вместо воды  наружу шибанул столб искр вперемежку с  каменными бомбами,  а
потом поперла раскаленная магма,  будто только и искавшая возможность вырваться
на волю.  Поскольку дело происходило в  самом центре лагеря,  последствия этого
вроде  бы  и  невинного опыта  оказались катастрофическими.  Сгорело  множество
палаток,  в  том числе и  штабная,  обварились и получили увечья немало воинов,
пропал  неприкосновенный запас  продуктов  и  питья,  находившийся  под  личным
контролем главнокомандующего,  но  -  хуже того -  вся войсковая казна,  основу
которой  составляли  сокровища,   в  свое  время  предоставленная  Карглаком  в
распоряжение Хавра, ухнула в тартарары.
     Хотя смущенный Окш  объяснял случившееся интригами максаров,  Хавр обозвал
его  нехорошими словами  и  всю  пропавшую наличность добавил  к  сумме  долга,
числившегося за Губителем Максаров.
     Прежде чем  они  достигли цели  своего похода,  в  разных местах горизонта
трижды   появлялся   грандиозный   мираж,   ошибочно   принимаемый  изумленными
жестянщиками за цитадель Карглака.
     Местность, по которой армия двигалась все последнее время, была совершенно
безлюдной.  Куда-то пропали не только сами мрызлы,  но даже их кости. Казалось,
что в  ожидании дорогих гостей кто-то  не поленился тщательно подмести каменную
равнину.
     Цитадель,  которую жестянщикам вскорости предстояло взять штурмом, сначала
показалась им ничем не примечательным нагромождением камней,  потом -  одним из
тех  сказочных утесов,  на  которых ночуют ветры и  набираются сил бури,  а  уж
напоследок,  когда передовые отряды вступили в пределы отбрасываемой им тени, -
внушающим ужас капищем какого-то  жестокого и  могучего бога,  что в  некотором
смысле соответствовало действительности.
     У тех, кто пытался окинуть взглядом самый верх скалы-крепости, сваливались
с  головы  шапки.  Любой  звук,  раздававшийся вблизи этих  циклопических стен,
искажался многократным эхом  и  зачастую  приобретал совершенно противоположный
смысл.  Если бы осаждающие вздумали окружить цитадель кольцом воинов, то кольцо
получилось бы жиденькое - в три-четыре шеренги, не более.
     О  том,  что  логово Карглака обитаемо и,  более того,  готово к  обороне,
свидетельствовало занятное сооружение, установленное на некотором расстоянии от
стены.  Состояло оно из  трех частей,  весьма непохожих по форме,  но связанных
одной  общей идеей,  -  тщательно смазанного салом деревянного кола,  виселицы,
устроенной по всем правилам инженерного искусства, и новенькой плахи, заботливо
снабженной остро наточенной секирой.
     Все   эти   дорогие   сердцу   палача   аксессуары  дополнялись  надписью,
каллиграфически исполненной каким-то жестянщиком,  в свое время переметнувшимся
на  сторону врагов.  Заинтригованный Окш подъехал поближе и  прочел текст,  уже
передаваемый его воинами из уст в уста.
     - "Предатель-человек не  может рассчитывать на  пощаду,  но он имеет право
самостоятельно избрать для себя способ казни..." - Эй, любезный! - Окш подозвал
Хавра.  -  Это,  кажется,  касается тебя.  "Предатель-максар на  такую  милость
надеяться не может. Он недостоин легкой смерти. Кара, которую он понесет, будет
соответствовать мере его злодеяний".
     - Понял наконец,  что тебя ожидает?  -  буркнул Хавр.  - Нечто из ряда вон
выходящее...  Что бы я  ни выбрал:  петлю,  секиру или кол -  ты в любом случае
позавидуешь мне...
     Тянуть  со   штурмом  было   нельзя,   но   армия  нуждалась  хотя  бы   в
кратковременном отдыхе,  и  Окш скрепя сердце распорядился разбить лагерь.  Всю
оставшуюся воду до последней капли распределили среди воинов. Это означало одно
из  двух:  либо  завтра жестянщики смогут утолить жажду  драгоценными винами из
подвалов Карглака,  либо вода как таковая им уже больше никогда не понадобится,
поскольку в аду ее заменяет расплавленная смола.
     Лагерь едва успел угомониться,  как  Окшу доложили,  что к  линии постов с
внешней стороны приближается всадник, имеющий на пике желтый вымпел гонца.
     Окш велел спешить его и  первым делом подвергнуть операции усечения пальца
(под прицелом картечницы,  естественно).  Если окажется,  что человек, выдающий
себя  за  гонца,  действительно является таковым,  а  вовсе не  замаскированным
максаром, у него следует изъять пакет с донесением, каковой после дезинфекции с
помощью горячего утюга и уксуса может быть передан в руки главнокомандующего.
     Не успело это распоряжение пройти все положенные инстанции,  как в палатке
Окша появился Хавр, неизвестно как узнавший о случившемся. Гнать его прочь было
неудобно, а напоминать о приличиях - тем более.
     Окш  молча прочел донесение и  тут  же  устроил из  его обрывков небольшой
костерок.
     - Привести  сюда  гонца,   -  приказал  он  затем.  Пепел,  оставшийся  от
донесения,  еще не успел остыть,  а стража уже втолкнула в палатку изможденного
усталостью  жестянщика,  от  которого  разило  сложной  смесью  человеческого и
конского пота.  Он  скакал верхом так  долго,  что сейчас еле передвигал ноги и
вообще  производил  впечатление человека,  которому  загнали  в  задний  проход
какой-то массивный предмет.
     Некоторое время Окш  буквально буравил его  своим беспощадным взглядом,  а
потом спросил:
     - Как ты разыскал нас?
     - По следам,  -  гонец отвечал коротко и  с достоинством.  -  Ваш путь был
усеян трупами людей и лошадей.
     - Никто не пробовал остановить тебя?
     - Много раз. Но меня всегда выручал скакун.
     - Впервые  слышу,  что  клячи  жестянщиков  резвостью  превосходят местных
скакунов.
     - За мной гнались не всадники, а пешие мрызлы разных пород.
     - Тебе известно содержание донесения?
     - Скорее я покончу счеты с жизнью,  чем позволю себе такое!  - У гонца еще
хватило  сил,  чтобы  воздеть  к  небу  руки,  одна  из  которых была  обмотана
окровавленной тряпкой.
     - Как ты сам относишься к тому, что творится сейчас на твоей родине?
     - А что там творится?  - удивился гонец. - Я про это ничего не знаю. После
того,  как  наша армия вошла в  Чернодолье,  я  оставался на  границе вплоть до
получения пакета. А потом сразу поскакал вслед за вами.
     - Ты был первым, кого послали сюда с донесением?
     - Нет.  Пять или шесть гонцов отправились в путь прежде меня. Разве они не
появились здесь?
     - Это тебя не касается, - поморщился Окш. - Ступай.
     - Господин,  почему твои люди обошлись со  мной так жестоко?  -  Настырный
гонец  продемонстрировал свою  искалеченную руку.  -  Зачем им  понадобился мой
палец? Как я теперь буду держать уздечку?
     - А правая рука у тебя для чего? В носу ковырять?
     - В правой следует держать меч либо многозаряд-ку. - Гонец ничуть не робел
перед Окшем. .
     - Тогда  уздечку  возьмешь  в  зубы.   Все!  -  Окш  сделал  жест,  словно
отмахивался от мухи.
     Когда стражники силком вытолкали гонца из палатки, он сказал Хавру:
     - Возьми этого парня на заметку.  Со временем из него может выйти неплохой
командир.
     - А душа его чиста?
     - Похоже на  то...  Хотя  обстоятельства его  появления здесь  внушают мне
серьезные подозрения...  Почему он  уцелел,  если все предыдущие гонцы погибли?
Мрызлы его,  видишь ли,  не догнали... Значит, не хотели догонять. Кому-то было
нужно, чтобы это донесение попало по назначению.
     - Ты не собираешься ознакомить меня с его содержанием?
     - Почему же?..  Какие между нами могут быть секреты! Хороших новостей, как
ты понимаешь, я и не ожидал. Но эта вообще ни в какие ворота не лезет. В Страну
жестянщиков вторглись полчища мрызлов,  предводительствуемые сразу  несколькими
максарами.  Сейчас  там  творится  такое,  чего  не  могут  припомнить старики,
пережившие Великую Бойню.  Нас просят немедленно вернуться.  Даже не просят,  а
слезно умоляют.
     - Без  воды?  Без  фуража и  припасов?  Оставив за  спиной Карглака?  -  с
сомнением  произнес  Хавр.   -  Но,  с  другой  стороны,  если  мы  не  поможем
жестянщикам, можно вообще остаться без союзников.
     - Нас  хотят выманить из  Чернодолья,  понимаешь ты  это?  -  Окш постучал
кулаком себя по лбу.  - Вот для чего понадобилась вся эта история с донесением!
Нам  подсунули фальшивку.  В  Стране жестянщиков найти продажного писаря так же
легко,  как и гулящую девку.  А гонца специально подобрали такого,  чтобы он не
вызывал никаких подозрений.  Бедняга даже  не  догадывается,  для  каких подлых
целей его используют.
     - А если это не фальшивка? Мы должны учитывать и такую возможность.
     - Ладно.  Допустим,  что в  донесении содержатся правдивые сведения.  Но и
тогда ничего непоправимого не случилось.  Уничтожить жестянщиков под корень еще
никому не  удавалось.  Уж  я-то этот народец хорошо знаю.  Отсидятся по лесам и
болотам.  Да  ведь мы все равно не сумеем им помочь!  Сам же говорил,  без воды
отправляться в обратный путь нельзя.
     - Всем нельзя.  А одному тебе можно. Будешь по пути мрызлов ловить. Они-то
сами  пьют что-то.  Я  бы  тем  временем короткой дорогой отвел армию в  Страну
лугарей. Народ там живет скудно, но воды, во всяком случае,хватает на всех.
     - Об этом не может быть и речи!  -  В глазах Окша,  и без того неласковых,
зажегся нехороший огонек. -
     Уж если я добрался до берлоги Карглака, то уйду отсюда, только нанизав его
голову на пику.
     - Вот ведь как бывает,  -  вздохнул Хавр,  похоже,  уже потерявший надежду
переубедить компаньона.,-  Покойный  Азд,  сделавший все  возможное,  чтобы  ты
появился на свет,  надеялся осчастливить жестянщиков. Спасти их от уничтожения,
защитить от притеснений.  А  вышло так,  что с  его благословения Ирдана родила
достойного  наследника  Стардаха.   Ты  погубишь  не  только  максаров,   но  и
жестянщиков. Причем жестянщиков в первую очередь. Народ, который призвал тебя в
спасители,  ты  используешь по  собственному усмотрению.  Вчера -  как хворост,
которым  мостят  гати.  Сегодня  -  как  мешки  с  песком,  которыми заваливают
крепостные рвы. Завтра - вообще, как кусок мяса, который бросают хищнику, чтобы
отвлечь его внимание...
     - Не знаю,  что будет завтра, но скорее всего всем нам придется нелегко, -
нетерпеливо прервал его Окш.  -  Кого-то и в ров придется бросить,  и на смерть
послать.  Таковы уж  законывойны.  И  не  мне  их  тебе объяснять...  Тоже мне,
полководец.  Крови  убоялся!  Победу можно  добыть ценой  жертв.  Хороший товар
всегда стоит дорого,  а хорошая победа - тем более. Кто не готов щедро платить,
пусть лучше и не ввязывается в сражение.
     - Похоже,  мы совсем не понимаем друг друга.  -  По всему было видно,  что
Хавр соб