- Как бы тебе самому не  стать  таким  ориентиром.  Тварей,  подобных
Генобре, мало даже среди максаров. Ее  любимейшее  занятие  -  составление
ядов. Уж тут-то ей равных нет.
     - Ну и пусть себе составляет, - примирительно сказал Артем. - Чем  не
займешься от скуки...
     - Как ты не поймешь, она ведь не букеты  составляет,  а  яды.  Их  же
испытывать  на  ком-то  надо.  Гостей  там  встречают   с   распростертыми
объятиями.
     - Яд не клинок. Он сам тебя по голове  не  трахнет.  Ничего  не  ешь,
ничего не пей, ни к чему не прикасайся, и никакая Генобра  не  будет  тебе
страшна.
     - Не ты один такой умник. Кто такая Генобра, давно всем известно.  И,
тем не менее, она всегда действует без  промаха.  Родную  сестрицу  сумела
отравить. А та, говорят, даже одним воздухом с ней остерегалась дышать.
     - Что Ты тогда предлагаешь? Местности этой  мы  не  знаем,  карты  не
имеем, спросить дорогу не у кого. Куда же идти?
     -  Я  не  отговариваю  тебя  идти  через  земли  Генобры.  Я   только
предупреждаю, насколько это может быть опасно... Особенно для самцов.
     - Не называй меня самцом. Если ты почему-либо хочешь подчеркнуть  мой
пол, говори: мужчина.
     - Генобре безразлично, кто ты - мужчина, бык, жеребец или мрызл.
     - Не понимаю, о чем ты больше печешься - о нашей безопасности  или  о
моей невинности.
     - Потом поймешь... Пошли.
     - Ах, значит, направление тебе все же известно!
     - Думаю, что да. Я ведь еще не разучилась предчувствовать  опасность.
А наиболее опасное направление - вот это,  -  она  указала  ладонью  вслед
уходящим тучам. - Значит, там земли Генобры.  А  за  ними  граница,  возле
которой нас, возможно, будут поджидать слуги Стардаха.
     - Ты считаешь, что ему известны наши планы?
     - Тут и гадать нечего. Куда же нам еще деваться с поломанным клинком?
А кроме того, Стардах всегда может проследить путь вот  этого  колобка.  -
Надежда кивнула на Калеку, чье бесформенное тело  трепетало  и  дергалось,
словно наполненный горячим воздухом монгольфьер. - Сейчас в  его  сознании
творится такое, что ни мне, ни папочке  туда  не  проникнуть.  Это  то  же
самое, что сунуть руку в огонь. Представляешь, сколько воспоминаний  сразу
обрушилось на него, да еще каких воспоминаний! Жаль  только,  что  отзвуки
этой душевной бури разносятся чересчур далеко.
     - А успокоить его нельзя?
     - Нельзя, да в этом и нет нужды. Пусть перегорит.
     - Стардах больше не сможет подчинить его своей воле?
     - После всего, что случилось?..  Вряд  ли.  Манипуляции  на  открытом
мозге я в расчет  не  беру.  Для  этого  Калеку  надо  сначала  вернуть  в
цитадель.


     Строго соблюдая прежний  порядок  движения,  они  снова  тронулись  в
дорогу - и путеводной  нитью  теперь  им  служила  постепенно  нарастающая
степень опасности, категория для Артема  совершенно  недоступная,  но  для
Надежды такая же реальная, как свет маяка или звон колокола.
     Они избегали дорог, а тем более цитаделей, торчавших  тут  и  там  на
вершинах  самых  неприступных  скал.  Сторожевые  посты  и  пешие   дозоры
встречались  не  так  уж  редко,  но  никто   не   смел   приблизиться   к
женщине-максару, у бедра которой покачивался смертоносный клинок  (слух  о
том, что это обыкновенный кусок металла, скорее всего, еще не успел широко
распространиться).
     Владения прекрасной Генобры были уже где-то совсем рядом,  и  путники
сделали все возможное, чтобы хоть  как-то  изменить  свой  облик.  Надежда
спрятала клинок в складках  плаща  и  обмотала  голову  платком,  так  что
осталась только узкая щелка для глаз. Артем вывернул  наизнанку  одежду  и
натер лицо жирной черной грязью. Калека оттянулся  несколько  назад,  дабы
чей-нибудь  случайный  взгляд  не  мог  связать  его  с  шагающей  впереди
парочкой.
     В широкой, неизвестного происхождения котловине, путники нос  к  носу
столкнулись с двумя здоровенными  тварями,  облик  которых  для  краткости
можно  было  охарактеризовать  так:  боевые   рогатые   жабы   (квадратные
сплюснутые туловища, головы без всякого намека на шею,  выпуклые  глаза  с
узкими горизонтальными зрачками,  могучие,  идеально  приспособленные  для
прыжков задние лапы, огромные  рты,  способные  целиком  заглотнуть  овцу,
пепельно-серая  с  бурыми  разводами  камуфляжная  окраска;  кожа,  сплошь
покрытая бородавками: само собой -  рога,  не  менее  опасные,  чем  клыки
безвременно почившего Агбалара).
     Жабы, воровато  озираясь,  доедали  кого-то  чрезвычайно  длинного  и
костлявого. Появление незванных гостей, вполне возможно претендовавших  на
часть их добычи, поначалу неприятно  удивило  рогатых  уродов.  Однако  их
настроение быстро изменилось - пара хрупких  на  вид  двуногих  существ  и
медленно катящийся вслед за ними  объемистый  мешок  выглядели  достаточно
безобидно и, вполне возможно, могли представлять гастрономический интерес.
Пока  одна  из  жаб,  угрожающе  шипя,  трясла  рогами,  другая,  совершив
молниеносный прыжок, очутилась в  тылу  у  путников.  Наружу  показался  и
заерзал туда-сюда длинный тонкий язык. Сие, очевидно, означало: "Сейчас мы
вас будем кушать".
     Дальнейшая  судьба  смелых  жаб  сложилась  по-разному.  Любительница
попрыгать, обласканная щупальцами Калеки, умерла быстро и,  скорее  всего,
легко, хотя с чисто лягушечьим энтузиазмом еще продолжала  какое-то  время
дрыгать лапами. Ее напарница, проявив  завидную  сообразительность,  резво
бросилась наутек, при каждом прыжке взлетая на три-четыре  метра.  Камень,
брошенный ей вслед Артемом, срикошетил об основание рогов.
     Все это выглядело бы достаточно комично, если бы только не дальнейшее
странное поведение Калеки. Взгромоздившись на поверженную жабу, он  блином
распластался на ней, давя и переламывая все еще трепещущее тело.
     - Отвернись, - сказала Надежда Артему. - Не стоит смотреть на это.  У
Калеки нет рта, и  ему  приходится  питаться  прямо  через  кожу.  Зрелище
неприятное, но он в этом не виноват. Таким его сделал Стардах.
     Не прошло и получаса, как от жабьей туши  остались  только  рога,  да
измочаленная шкура. Затем Калека,  снова  обратившийся  в  шар,  заполз  в
какую-то колдобину, полную мутной, стоячей воды - не то утолял  жажду,  не
то умывался. Надежда ногой перевернула  шкуру  и  указала  Артему  на  уже
заросшее черными  бородавками  клеймо  -  двуглавая  змея,  заключенная  в
шестиугольник.
     - Это знак Генобры, - сказала она. - Значит, мы уже достигли владений
моей пятиюродной сестрички, или чем там она еще мне приходится.
     - Если она так же труслива, как и ее слуги... - начал было Артем,  но
Надежда прервала его.
     - Слуги ее не трусливы.  Слуги  ее  исполнительны.  Ты  и  до  тысячи
досчитать не успеешь, как она узнает о нашем появлении.
     Светлая короткая ночь пронеслась так же стремительно и бесследно, как
до этого - кавалькада облаков.
     Сияние неба слегка угасло, нежные сумерки затушевали горизонт, ветер,
еще недавно гонявший горячую пыль, утих -  но  длилось  это  так  недолго!
Сейчас беглецам нужна была совсем другая ночь, долгая и темная.
     Они шли без остановки до тех пор, пока не наткнулись на уже  знакомую
им жабу (о том, что это  именно  та,  свидетельствовала  глубокая  ссадина
между рогами). Она издыхала, вся покрытая  клочьями  пены,  как  загнанный
конь. След, уходивший от этого места  вдаль,  свидетельствовал,  что  жаба
успела передать свое сообщение дальше по эстафете.
     - Теперь уже бессмысленно таиться. Пойдем лучше по дороге. -  Надежда
указала  на  пересекавшую  равнину  полосу  спекшейся  грязи,  вплоть   до
очередного дождя запечатлевшую оттиски ног, лап и  копыт  самой  различной
конфигурации.
     Спустя некоторое время они достигли  ориентира,  о  котором  упоминал
Артем. Шесть фигур, уже не поймешь чьих - людей  или  мрызлов  -  цепочкой
стояли вдоль обочины дороги. Мягкие ткани их тел по большей части истлели,
а все остальное представляло собой костяк, сплошь опутанный  замысловатыми
кружевами вен, артерий и капилляров, обратившихся в прочную, хотя и ломкую
проволоку.  В  глубине  этой   густо   переплетенной   сети   проглядывали
кроветворные органы. Было видно, что смерть наступила мгновенно - один  из
несчастных только еще начал шаг, другой не закончил его, третий  поднес  к
лицу  руку  (уже  беспалую),  четвертый  обернулся   назад.   Вертикальное
положение все шестеро сохранили только благодаря тому, что их ступни  были
прибиты к земле обломками копий, на древках которых еще виднелись  эмблемы
Стардаха.
     - Негоже им стоять здесь у всех на виду, - сказал Артем. - Одолжи мне
на время твой клинок.
     Он в пыль размолотил стоявшие торчком трупы  и  пустил  эту  пыль  по
ветру.


     - Ну, кажется, начинается,  -  сказала  Надежда.  -  Приготовьтесь  к
неприятностям.
     Впереди на дороге что-то стояло. Скоро стало ясно,  что  это  изящные
закрытые носилки, выполненные в виде дракона, широко разинувшего  пасть  и
грациозно  изогнувшего  хвост.  Узкая  ладонь  приподняла   занавеску,   и
навстречу  путникам  блеснула  обворожительнейшая  из  улыбок,  когда-либо
виденных Артемом.
     - Привет, сестричка, тебе и твоим приятелям, - проворковала  Генобра.
- А я уже давно вас поджидаю. Не желая понапрасну  тревожить  ваши  нежные
души, я отослала  прочь  всех  своих  слуг.  Даже  мой  клинок  остался  в
цитадели.
     Толкнув резную дверцу, Генобра выпорхнула на дорогу. Одета  она  была
как для бала фей, и клинка при ней действительно не было.
     - Оставайся на месте, - шепнула Надежда Артему. - Ближе не подходи. Я
чую опасность...
     -  Что  ты  там  такое  сказала,   сестричка?   -   Генобра   умильно
прижмурилась. - Может, тебя не устраивает столь скромная  встреча?  Так  в
чем же тогда дело? Приглашаю вас всех к себе домой. Пиршественный стол уже
накрыт, а пол в трапезной усыпан лепестками цветов.
     - А чем усыпана грязь на этой дороге? -  Голос  Надежды  зазвенел.  -
Интересно, какую гнусность ты замышляешь на сей раз?
     Тут только Артем заметил, что почва на многие десятки  метров  вокруг
действительно покрыта тонким Слоем мельчайшей кремовой  пыли,  на  которой
четко отпечатались следы их обуви  и  широкая  полоса,  оставленная  телом
Калеки.
     - Что за тон, сестричка! - Генобра, подобрав юбки, отступила назад. -
Кто же так разговаривает с родственниками? Никто еще не посмел  пренебречь
моим гостеприимством!
     - Бежим! - Надежда схватила Артема за руку.  -  Калека,  придержи  ее
немного!
     Однако сплошь перепачканное коричневой пылью тело Калеки лишь  слегка
шевельнулось и обмякло безобразным комком. Генобра  звонко  расхохоталась,
заслонила  лицо  платком  и,  скрывшись  в  носилках,  задернула   плотную
занавеску. Тут же вызолоченная пасть дракона мощно  вздохнула,  как  будто
где-то  в  ее  глубине  скрывались  кузнечные  меха.  Стремительный  вихрь
взметнул  пыль,  от  которой  заслезились  глаза,  запершило  в  горле   и
защекотало в носу. Не сговариваясь, Артем и Надежда шагнули друг навстречу
другу и крепко обнялись.  Затем  ноги  обоих  подкосились,  они  упали  на
колени, но Артем все же нашел в себе силы встать. Стараясь не  дышать,  он
потащил беспомощное тело Надежды прочь из  четко  очерченного,  дымящегося
кремовой пылью круга. Шагах в пяти от дороги,  уже  на  чистом  песке,  он
выронил свою ношу и рухнул сам, успев увидеть, как к ним, обгоняя  рогатых
жаб, мчатся мрызлы и еще какие-то многорукие приземистые твари.


     Очнувшись, Артем сначала удивился тому,  что  вообще  очнулся,  а  уж
затем тому, что очнулся он не в темнице, не в застенке, не  на  качающейся
раме, а за пиршественным столом, в просторном двусветном  зале,  мозаичный
пол  которого  действительно  был   усыпан   лепестками   цветов,   весьма
напоминавших хризантемы.
     Едва только Артем  открыл  глаза  и  громко  чихнул,  как  ему  сразу
перестали тереть виски и убрали из-под носа флакон с каким-то омерзительно
пахнущим веществом.
     Стол, за которым свободно могла разместиться команда военного корабля
среднего класса, был накрыт всего на три персоны. Напротив  Артема  сидела
насупившаяся  Надежда,  а  во  главе  стола  располагалась   Генобра.   На
драгоценных  блюдах  были  разложены   разнообразные   моллюски,   зелень,
фаршированные птичьи тушки, рыба разных пород, мелкие пестрые  яйца,  горы
фруктов и всяких  других  яств,  на  вид  весьма  аппетитных.  Исключение,
пожалуй,  составляла  только  ваза,  полная  жирных  живых   гусениц,   да
нарубленная кусками змея, плавающая  в  собственной  крови.  Вина  имелись
розовые, белые, темно-фиолетовые и янтарные. Вилки и ложки  отсутствовали,
зато ножи самых замысловатых фирм  были  представлены  в  изобилии.  Самым
большим из них можно было бы насквозь проткнуть Генобру (если бы, конечно,
этому не препятствовало ее неуязвимое естество максара).
     - Вот так бывает, когда дорогие гости чересчур важничают, -  печально
вздохнула хозяйка. - Если я зову к себе, соглашаться надо сразу.  Я  сумею
усадить за стол любого, кто мне приглянулся,  даже  если  ради  этого  его
придется лишить головы.
     - Боюсь, что гость, лишенный  головы,  будет  вести  себя  за  столом
чересчур сдержанно, - осторожно возразил Артем. - Я уже не говорю  о  том,
что он не сможет по достоинству оценить столь великолепные вина и яства.
     - Это, скорее, его проблемы, чем мои, - Генобра в упор уставилась  на
Артема. - Для слуги ты ведешь себя довольно дерзко. Но гостям я  прощаю  и
не такое.
     - Что тебе от нас надо? -  Надежда  даже  не  старалась  скрыть  свою
неприязнь к хозяйке.
     - Вот это уже другой разговор! - Генобра валила себе бокал рубинового
вина и сделала добрый глоток. - Единственное, что я хочу от вас,  так  это
чтобы вы пили, ели и веселились. Все, что на  столе  -  ваше.  Если  этого
мало, подадут  еще.  Если  блюда  вам  не  нравятся,  их  заменят.  Можете
заказывать, что угодно.  Хотите,  я  зажарю  для  вас  своего  дворецкого.
Хотите, пошлю за вином в другую страну.
     - Пей и ешь это сама! - Надежда отодвинула от себя  пустое  блюдо.  -
Совсем недавно я имела удовольствие лицезреть  тех,  кто  рискнул  принять
твое гостеприимство. Отведав с этого  стола,  они  сами  стали  пищей  для
червей. Предпочитаю умереть от клинка, чем от яда.
     - Слуги и приближенные Стардаха - мои враги. Его враги - мои  дорогие
гости. Это во-первых. Во-вторых, пока вы оба валялись без чувств, я  могла
сотворить с вами  все,  что  угодно.  Сжечь,  утопить,  скормить  собакам,
напичкать самыми коварными ядами. Неужели ты  думаешь,  что  этот  стол  я
использую вместо эшафота?
     - Кто поверит максару, тот может считать себя  мертвым...  Это  не  я
придумала, - холодно заметила Надежда.
     - Разве ты сама не максар? - Генобра выплеснула остатки вина на пол и
налила себе другого, черного, как деготь.
     - Кстати, где мой клинок? -  Надежда  пропустила  ее  замечание  мимо
ушей.
     - Там, где ему и полагается быть. В твоей опочивальне.
     - С нами был третий... Где он?
     -  Его  поместили  в  покои  для  слуг,  -   едва   заметная   фальшь
проскользнула в словах Генобры. - Там же он и питается. За этим столом ему
было бы не совсем удобно.
     - И все же кто мы, гости или пленники?
     - Конечно - гости. Сколько раз можно говорить об этом?
     - Но гость в любой момент волен покинуть приютивший его дом.
     - Неблагодарный гость - да.
     - Можешь тогда считать  нас  неблагодарными  гостями.  Мы  немедленно
уходим.
     - А ты не передумаешь, сестричка? - Генобра встала.
     - Никогда! - Надежда последовала ее примеру.
     - Тогда подойди к окну. - Генобра пересекла  трапезную  и  распахнула
створки узкой стрельчатой бойницы. -  Смотри  туда!  Видишь,  сколько  их?
Узнаешь вон того  всадника?  Они  явились  за  тобой.  Если  эта  компания
устраивает тебя больше, можешь уходить. Если нет, оставайся. Я вас в обиду
не дам. В чистом поле моим воинам не устоять  против  этой  банды.  Но  на
штурм они, думаю, не решатся. Нам остается только ждать. Или  им  это  все
надоест, или ко мне подойдет подмога.
     То, что увидела Надежда,  осталось  для  Артема  тайной,  потому  что
створки бойницы тут же захлопнулись. Женщины вернулись к столу. Надежда  с
окаменевшим лицом налила полный кубок вина, и, вместе  с  блюдом  копченой
черепашьей вырезки, пододвинула к Артему.
     - Пей и веселись, - сказала она. - Дорога к границе отрезана.
     - А ты? - Артем все еще не решался приступить к еде.
     - Максар не ест в чужом доме.


     После  трапезы,  в  ходе  которой  дальние  родственники  если  и  не
подружились (такое скорее было бы возможно между скорпионом и тарантулом),
то хотя бы пообещали не строить друг другу  в  ближайшем  будущем  каверз,
Артема и Надежду  разлучили.  Впрочем,  сделано  это  было  очень  мило  и
ненавязчиво - в крыле, где  разместилась  Надежда,  не  нашлось  свободных
комнат, а  крыло,  где  они  нашлись,  оказалось  совсем  в  другом  конце
цитадели.
     Расставаясь, Генобра посоветовала им почаще навещать друг друга, да и
о хозяйке не забывать. Каково здесь было ходить по гостям, Артем  понял  в
самое ближайшем времени.  Выйдя  из  отведенных  ему  покоев  (даже  не  с
визитом, а просто ноги размять), он заблудился быстро  и  безнадежно.  Все
жилища  максаров  в  плане  представляли  собой  лабиринт,  однако   здесь
неведомые строители достигли совершенства.  Ни  один  из  избитых  проемов
вроде поворотов только в одну сторону и меток,  оставляемых  через  каждые
пять-десять шагов, в доме Генобры не сработал бы. Каменные своды как будто
бы жили сами по себе. Там, где совсем недавно  была  стена,  обнаруживался
проход, на месте поворота почему-то появлялась развилка.  Артему  пришлось
немало  поплутать,  прежде  чем  кто-то  из  прислужников  Генобры  (якобы
случайно  оказавшийся  поблизости)  без  всяких  расспросов  отвел  его  в
спальню, ничем не напоминавшую его прежнее  жилище  в  цитадели  Стардаха.
Если там все насквозь пропахло тюрьмой, казармой и мертвецкой,  то  жилище
Генобры благоухало приторными ароматами борделя. Впервые за  долгое  время
Артему довелось почивать на пышной перине,  накрывшись  атласным  одеялом.
Слуга, типичный  дамский  угодник,  с  рожей  развратного  херувима,  весь
разряженный и надушенный, принес кувшин вина и вазу с фруктами.
     С сожалением вздохнув, Артем выплеснул  вино  в  бойницу,  выходившую
прямо на глухую стену, а к фруктам даже не притронулся.  Ничего,  хотя  бы
отдаленно похожего на оружие, в  комнате  не  нашлось,  однако  Артем  мог
полагаться на силу своих обновленных мускулов. По крайней мере,  мозгляка,
доставившего вино, он  размазал  бы  по  стенке  одной  рукой.  Оставалось
терпеливо дожидаться дальнейшего развития событий. В  том,  что  выспаться
ему не удастся, Артем был почти уверен.
     "Почему Генобра держит нас здесь? - думал он, лежа во всей одежде  на
роскошной  постели.  -  А  что  делает  сейчас  Надежда?  Цел  ли  Калека?
Рассказывая о нем, наша хозяйка откровенно слукавила. Как  же,  станет  он
жить в покоях для слуг! Да еще питаться вместе с ними! Слугами,  возможно,
он и стал бы питаться, в это я еще могу поверить, но вот все  остальное...
Будь Калека жив-здоров и на свободе, он давно  бы  разнес  этот  гадюшник.
Печально, если рыжая  стерва  извела  его.  Кто  тогда  следующий?  Я  или
Надежда? И вообще, какие у Генобры планы на нас? В то, что  эта  лицемерка
желает нам добра, поверить так  же  трудно,  как  и  в  душевную  чуткость
гадюки. Каждый из максаров плетет свои интриги,  каждый  разыгрывает  свою
собственную игру, постоянно  меняя  союзников,  стравливая  врагов,  топча
неудачников,  приближая  к  себе  сильных  и  изворотливых.  С  кем  хочет
расправиться нашими руками Генобра?  Со  Стардахом?  С  Карглаком?  Еще  с
кем-нибудь? Неужели она не видит