ся перед воротами, представлялось делом плевым)  вряд
ли возможно: последней из-под низкой стрельчатой арки  выехала  Генобра  в
полном боевом облачении максара.
     - Кому там еще неймется? - крикнула она. - А ну-ка, потише!  Это  ты,
что ли, здесь резвишься, сестричка?
     - Я, - сдержанно ответила Надежда.
     - Значит, уйти хочешь? Без спроса, с обидой в сердце?
     - Я к тебе в гости не набивалась. Поэтому и ухожу без спроса.
     - Ну это уже как получится! - Тускло мерцающая лента рванулась из  ее
руки вверх. - Взять их! Бросить всех в колодец!
     Вот тут-то и началась настоящая схватка! Тактика нападающих была хоть
и незамысловатой, но  эффективной  -  пока  Генобра,  размахивая  клинком,
загоняла Калеку в тупик, образованный двумя сходящимися под  острым  углом
стенами, ее верные слуги заваливали Артема и Надежду своими телами.
     После очередного, уже неизвестно какого по счету, тяжелейшего удара в
висок, Артем вдруг утратил всякое желание  продолжать  борьбу  и  позволил
дюжине разъяренных врагов уложить себя на обе лопатки.
     "Ну вот и все, - подумал он, впрочем, без всякого сожаления. - Должен
же быть когда-нибудь конец моим мучениям. Жаль только,  что  я  так  и  не
нашел на Тропе правильное направление..."
     Все перед ним плыло и двоилось, темные точки мелькали перед  глазами.
Число их быстро увеличивалось, а число воинов, прижимавших Артема к земле,
почему-то наоборот, уменьшалось. Те  же,  кто  еще  лежал  на  нем,  вдруг
утратили былую активность. Затем Артем увидел перед  собой  лицо  Надежды.
Черно-зеленая муха с длинным, как  у  комара,  хоботком,  упорно  пыталась
прокусить кожу на ее щеке.
     - Накройся с головой и не смей вылезать без моего разрешения!  -  Она
накинула на него толстую, пропахшую лошадиным потом попону. - Это ядовитые
мухи. Нам с Калекой они не страшны, но твоя  шкура  для  них  недостаточно
прочна.
     О том, как  разворачивались  дальнейшие  события,  Артем  мог  судить
только на слух. Лязг и грохот схватки сменились стонами и  хрипом  агонии,
затем  все  звуки  перекрыл  пронзительный  крик   Генобры:   "Поджигайте!
Поджигайте все, что горит! Бросайте факелы в ров!" Под попону проник запах
гари, а чуть попозже - и нарастающий рев  пламени.  Но  еще  до  этого  за
стенами цитадели раздался незнакомый боевой клич и тяжелый топот штурмовых
колонн. Кто-то проорал фальцетом,  словно  петух  прокукарекал:  "Генобра,
последний раз тебе говорю! Если хочешь жить, отдай мне внучку Адракса!"
     "Вот, значит, с кем сражалась Генобра, - догадался Артем. -  Вот  кто
преградил  нам   дорогу.   Не   Стардах,   не   Карглак,   а   тот   самый
мальчишка-максар, пожелавший взять Надежду в  наложницы.  А  мушки-то  его
оказались посильнее рогатых жаб и мрызлов..."
     Пламя между тем разгоралось все сильнее. Так,  наверное,  должен  был
завывать огненный смерч, пожирающий нефтяную вышку. Дышать становилось все
труднее, а жар донимал даже сквозь попону.
     Артем осторожно выглянул наружу. Картина, открывшаяся его взору, была
весьма  неотчетливой  по  причине  чрезмерной  задымленности  перспективы,
однако общая ситуация читалась без труда. Как  Генобра  и  велела,  горело
все, что могло гореть - чадили смоляные факелы, полыхала конюшня  и  крыша
кордегардии. Горела и черная жижа  во  рву,  потому  что  дым  за  стенами
цитадели был даже гуще, чем внутри. Челядь Генобры или валялась  по  всему
двору без признаков жизни, или хоронилась по всяким норам. Каменные  плиты
двора как будто поросли черно-зеленой травкой, кое-где еще шевелящейся,  а
в горячем воздухе вперемешку с жирными  хлопьями  пепла  кружились  тельца
обгоревших и задохнувшихся мух. Атака оружия  биологического  была  отбита
оружием химическим, хотя цели своей  достигла  -  из  защитников  цитадели
уцелел, наверное, только каждый десятый.
     Генобра все еще продолжала гонять подвижного, как  ртуть,  Калеку,  а
Надежда стояла рядом с Артемом, сосредоточенная, как  спринтер,  ожидающий
сигнал стартера. Крики за стеной  утихли,  даже  сопляка-максара  не  было
слышно.
     Наверное, Генобра давно бы разделалась  со  своей  жертвой,  если  бы
догадалась спешиться. Лошадь и седло  не  только  не  давали  ей  никакого
преимущества  перед  стремительным  и  пластичным  Калекой,  а,  наоборот,
мешали. Трудно одной рукой ловить стрижа, когда другая сжимает поводья.
     И  вот  наступил  момент,  которого  дожидались  Надежда  и  во  всем
послушный ее воле Калека. Лошадь Генобры,  отличавшаяся  скорее  статью  и
резвостью, чем выучкой и боевым опытом, допустила оплошность, повернувшись
к противнику левым боком (а рубить  и  колоть  из  такого  положения,  как
известно, чрезвычайно трудно любому всаднику, если только он не левша).
     Воспользовавшись   секундной   заминкой,   Калека    серой    молнией
проскользнул под брюхом гнедой красавицы-кобылы (успев  попутно  выпустить
ей потроха) и как пушечное ядро понесся к воротам, сметая  на  своем  пути
всех встречных. Надежда, таща за  руку  все  еще  полуоглушенного  Артема,
бросилась за ним следом.
     Они миновали лебедку, с помощью которой поднималась запиравшая ворота
кованая решетка (на ее рукоятке висело  тело  стражника  с  лицом,  сплошь
усеянным  раздавленными  мухами)  и  оказались  на  мосту.   Здесь   Артем
обернулся.
     Генобра уже выбралась из-под  рухнувшей  лошади  и  сейчас,  выставив
перед собой клинок, гналась за ними. Однако бегать быстро ей не  позволяли
чересчур широкие бедра и тяжелая грудь.
     - Прощай, сестрица! -  крикнула  ей  Надежда.  -  Возвращайся  назад.
Пешком тебе за нами не угнаться, а все твои скакуны околели.
     То, что  раздалось  в  ответ,  походило  скорее  на  вой  разъяренной
медведицы, чем на человеческую речь.
     Уже не оглядываясь более, все  трое  путников  помчались  по  дороге,
ведущей прочь от этого проклятого места. Однако им не  удалось  сделать  и
сотни шагов.
     Из-за ближайшего холма сначала показалась узкая, вертикально уходящая
вверх тень, затем  сгорбленная  фигурка  мальчишки-максара  и  -  наконец,
двуногое косматое существо, на  крутом  загривке  которого  тот  восседал.
Черная гориллоподобная тварь (судя по свирепому оскалу пасти, вскормленная
отнюдь не фруктами и пальмовыми листьями) прикрывала  свою  грудь  и  ноги
хозяина щитом, массивным, как замковые ворота.
     Белое, испятнанное ярким румянцем клоунское лицо кривилось в  опасной
усмешке, отполированный до зеркального блеска щит слепил глаза, клинок был
готов упредить любое неосмотрительное движение беглецов.
     - Вот мы и повстречались, дочь Стардаха,  -  беззаботно  расхохотался
максар. - Если ты по доброй воле не  войдешь  наложницей  в  мой  дом,  то
станешь усладой для моих рабов.
     - Никогда этого не случится, Варгал! - раздался сзади голос  Генобры.
- Даже не надейся, навозная муха! Она  -  моя  добыча,  и  только  я  могу
распоряжаться ею!
     - Значит ли  это,  тетенька,  что  ты  собираешься  помешать  мне?  -
осведомился тот, кого назвали Варгалом.
     - А почему бы и нет? Я же помешала твоим прихвостням осквернить стены
моей цитадели!
     Тут только Артем заметил, что Варгал по сути дела остался полководцем
без армии. Все его воины или валялись, как поленья, в ядовитой  пыли,  или
догорали во рву. Но это ничуть не смущало молодого наглеца.
     - Так даже и лучше! - кривляясь, воскликнул он. -  Значит,  никто  не
станет вмешиваться в наш маленький спор.
     Дернув своего кошмарного скакуна за  ухо,  похожее  на  скомканную  и
заскорузлую кабанью шкуру, Варгал послал его вперед.
     - Ожидай здесь, - проезжая мимо  Надежды,  приказал  он.  -  Впрочем,
беги, если тебе ног не жалко. От меня еще никто далеко не убегал.
     Они встретились посреди моста - рыжая фурия, вся перепачканная кровью
своей лошади, и гадкий мальчишка, уверенно  правящий  гигантской  гориллой
(спешиться он и не подумал - такие благородные жесты были  не  в  правилах
максаров). Их разделяло примерно полсотни шагов, расстояние, лишь немногим
превышающее длину клинка. Следующий шаг мог стать смертельным  для  обоих.
Выставленные вперед клинки сходились и расходились, проникая  друг  сквозь
друга безо всякого взаимного ущерба, словно лучи прожекторов. "Пусть лучше
победит Генобра, - загадал Артем. - От Варгала  мы  уже  точно  никуда  не
денемся, а с ней в беге на длинную дистанцию вполне можно потягаться".
     - Прочь, - сказал достойный продолжатель дела максаров, юный  Варгал.
- Иди умойся, надушись, приготовь постель и жди мужчину. Я пришлю тебе для
забавы вот этого молодца. - Он потрепал за ухо свою обезьяну. - Зачем тебе
женщина, тетя? Это уж слишком. Оставь ее мне.
     - Сейчас я изрублю вас обоих на тысячу кусков! - прорычала Генобра.
     - Только попробуй шевельнуться, - спокойно ответил ей Варгал. - Ты же
сама видишь, какое у меня преимущество перед тобой. К  чему  нам  затевать
смертельный  поединок  из-за  дочери  Стардаха.  Когда-нибудь  для   этого
найдется более достойный повод.
     - Может быть... Может быть... - Генобра,  не  опуская  клинка,  стала
медленно отступать. - Уж если тебе так ее хочется...
     - Бегите, - сказала своим спутникам  Надежда.  -  Этому  щенку  нужна
только я. За вами он не станет гоняться.
     - Нет, - ответил Артем.
     Судя по тому, что Калека даже не сдвинулся с места, он  принял  точно
такое же решение.
     Генобра между тем уже вступила в проем ворот. Довольный своей победой
Варгал расхохотался и тоже начал  сдавать  назад.  Внезапно  лицо  хозяйки
цитадели исказилось злорадной гримасой.
     - Рановато ты обрадовался, молокосос! То, что ускользнуло от меня, не
достанется и тебе!
     Одним молниеносным движением она перерубила настил моста и обе  цепи,
поддерживающие его. Варгал, не успев  даже  пикнуть,  вместе  со  скакуном
рухнул в ров и на некоторое время исчез из вида.
     Обманули дурака, на четыре кулака, вспомнил Артем слышанную в детстве
присказку. Варгал хоть и  прирожденный  злодей,  но  до  Генобры  ему  еще
далеко. Утерла она парнишке нос.
     - Ты, сестричка, можешь пока гулять! - крикнула  Генобра.  -  Некогда
мне сейчас тобой заниматься. Но про меня не забывай. Еще свидимся.  А  ты,
красавчик, не скучай. Будешь долго помнить, что такое настоящая любовь.
     "Ах, чтоб тебя..." - мысленно выругался Артем.
     Из рва  выкарабкался  Варгал,  черный,  как  головешка,  но  живой  и
здоровый. Был он облеплен  не  только  дымящейся  смолой,  но  и  клочьями
обезьяньей шерсти. Первым делом он плюнул в сторону Генобры и  пообещал  в
самое ближайшее время посадить тетеньку на кол,  предварительно  смазанный
ее собственным жиром, да кроме того, посадить не тем местом, каким  обычно
принято сажать людей, а совсем другим, самым у  тетеньки  слабым.  Генобра
ответила  не  менее  заковыристо,  и,  воспользовавшись   этой   словесной
перепалкой,   сопровождаемой   гримасами,    непристойными    жестами    и
бессмысленными взмахами клинков, трое путников пустились наутек.


     Неутомимые ноги все дальше уносили их от цитадели  Генобры.  Опасаясь
ловушки, подобной той, в которую он недавно угодил, Калека уже не  катился
по дороге, а широко шагал на всех своих  щупальцах,  обходя  каждое  пятно
неясного происхождения. Почти неуязвимый для железа и  огня,  он  оказался
совершенно беззащитным против яда, легко проникавшего в его организм через
кожу, в принципе представлявшую собой один сплошной, вывернутый  наизнанку
желудок.
     Надежда молчала, и Артем не решался заговорить с ней первым. Находясь
в цитадели, она не  выпила  даже  глотка  воды  и,  оставаясь  в  пределах
владений Генобры, не собиралась нарушить это правило.
     - Тебя что-то мучает? - спросила  Надежда,  когда  они  отмахали  уже
порядочное расстояние.
     - Мучает? Меня? - замялся Артем. - Нет... Почему ты так решила?
     - Вижу по твоей блудливой роже.
     - Не понимаю, о чем ты...
     - Прекрасно понимаешь! - Надежда резко  остановилась.  -  Я  не  хочу
знать, что там было у тебя с Геноброй. И не смей даже заикаться о ней  при
мне. Но прошу тебя, еще раз вспомни все, что ты говорил и делал  при  ней.
Не допустил ли ты какой-нибудь оплошности? Генобра умеет превращать мужчин
в малодушных животных. Тут ей нет равных, как ив искусстве составлять яды.
И всякий раз она делает это с каким-то дальним  прицелом.  Боюсь,  как  бы
твоя минутная слабость или чрезмерная откровенность не помогли ей  навлечь
на нас беду. Тогда уж тебе не будет прощения.
     Больше она на эту тему не сказала  ни  слова.  Какая-то  тень  словно
пролегла между ними - если и не тень лжи, то тень недоговоренности.  Артем
и сам не мог понять причину, не позволявшую  ему  рассказать  всю  правду,
пусть не об острых шпорах и соблазнительных бедрах Генобры, то хотя  бы  о
загадочном флаконе, отягощавшем сейчас его пояс.
     Они шли и шли, не ощущая усталости, и синее небо горело над ними, как
опрокинутый бокал жженки. Скоро владения Генобры остались позади - об этом
свидетельствовали наваленная при дороге куча изрубленных рогатых  жаб,  да
несколько чудовищ необычного вида и с незнакомыми гербами на  шлемах,  все
еще  тыкавших  в  эту  шевелящуюся   кучу   трезубцами-алебардами.   Столь
живописную группу нашим путникам пришлось обойти далеко стороной.
     Теперь можно было уже и напиться, но из предосторожности они миновали
еще три или четыре  ручья.  Дождавшись,  когда  Надежда  и  Артем  утолят,
наконец, жажду, Калека залез в воду и долго бултыхался  в  ней,  смывая  с
себя остатки яда и дорожную пыль.
     Одна за другой, почти без перерыва миновали две короткие ночи -  одна
светлая, вторая чуть  потемнее,  с  туманом  и  росой.  Вокруг  до  самого
горизонта расстилалась голая пустошь, и даже с вершин самых высоких холмов
нельзя  было  рассмотреть   что-нибудь   примечательное   в   переплетении
пересохших оврагов и заболоченных стариц. Тропы и  всякие  признаки  жилья
исчезли. Возможно, сверхзорким глазам Надежды открывались какие-то  другие
дали, но для Артема окружающий пейзаж утратил всякий интерес. Он уже начал
подозревать, что они сбились с  дороги,  но  стеснялся  заявить  об  этом.
Питались все трое мелкой костлявой рыбой, которую  Калека  научился  очень
ловко вылавливать из ручьев и речек, изредка попадавшихся на их пути.
     Неизвестно, посещало ли за это время Надежду  ее  знаменитое  чувство
опасности,  но  однажды,  когда  маленький  отряд   пересекал   иссеченную
трещинами  глинистую  низину,  бывшую  когда-то  дном  озера,  она  знаком
приказала всем прилечь.
     - Впереди на вершине холма стоят двое воинов. И в той стороне тоже. -
Она ладонью указала направление.
     Сказано это было только для Артема, потому что с Калекой Надежда  уже
давно общалась без помощи слов.  Вот  и  сейчас,  выполняя  ее  беззвучный
приказ, он, превратившись в подобие змеи, быстро  уполз  куда-то.  Надежда
затихла, лежа на животе и уткнув лицо в скрещенные руки.  Долгое  молчание
начало тяготить Артема, и он спросил:
     - Кто они? Не слуги ли Стардаха?
     Однако ответа не  последовало  -  то  ли  Надежда  задремала,  то  ли
задумалась о чем-то своем, то ли  продолжала  демонстративно  игнорировать
Артема.
     Калека появился не скоро. Быстро  двигаться  ему  мешало  бездыханное
человеческое тело, волочившееся  за  ним  на  буксире  двух  щупалец.  Это
действительно был человек, только немного переделанный: его очень  крупные
и, несомненно, зоркие  глаза  располагались  на  подвижных  стебельках,  в
случае нужды способных втягиваться глубоко  в  глазницы,  а  шею  и  грудь
прикрывала толстая, складчатая кожа, неуязвимая для ножа. Впрочем,  сейчас
все это имело довольно жалкий вид. На оружии  мертвеца  и  на  его  грубой
грязной одежде отсутствовали какие-либо эмблемы или отличительные знаки, а
на теле не имелось клейма, обязательного для слуг максаров.  Артем  видел,
что Надежда находится в затруднительном положении, и решил помочь ей.
     Он еще раз тщательно осмотрел лезвие  и  рукоять  короткого,  легкого
меча, вывернул наизнанку походную сумку, в которой не было  ничего,  кроме
краюхи черствого хлеба и горсти сушеных ягод, прощупал все складки одежды,
снял с широкого пояса полупустую флягу,  кривой  нож  и  небольшой  медный
гонг. Кого-то этот воин смутно напоминал Артему. Но все  говорило  за  то,
что он не имеет никакого отношения к челяди Стардаха.  Тогда  кого  же  он
выслеживал в этой пустыне?
     Легкая амуниция и особым образом  устроенные  глаза  выдавали  в  нем
дозорного,   причем   дозорного   опытного,   о   чем    свидетельствовали
многочисленные шрамы на теле. Как же тогда Калека  умудрился  незамеченным
подобраться к нему? Тем более, что воин был не  один...  Нападение  должно
было произойти мгновенно, иначе бы  неминуемо  поднялся  шум.  Не  зря  же
дозорные имеют  при  себе  сигнальные  гонги...  Конечно,  Калека  шустрая
бестия, но не до такой же степени, чтобы  ясным  днем,  на  открытой  всем
взорам вершине холма задушить  сразу  двоих  поднаторевших  в  своем  деле
воинов. Тут нужно быть невидимкой. А может, они  спали?  Но  нет,  Надежда
сказала вполне определенно - стоят.
     - Спроси Калеку, в какую сторону глядел этот воин... Ну,  перед  тем,
как умереть, - попросил он Надежду.
     - К нам он стоял спиной, - чуть помедлив ответила  она.  -  Спрашивай
сам. Калека тебя прекрасно понимает. Я буду только отвечать за него.
     - Он все время так стоял?
     - Да.
     - А второй?
     - Тоже.
     - Тогда все ясно, - Артем  осторожно  коснулся  гонга.  -  Эти  воины
караулили какую-то опасность, которая может прийти только с одной стороны.
Противоположной той, откуда пришли мы. За свой тыл они не опасаются. О нас
им, скорее всего, ничего не известно.
     - Значит, мы достигли края Страны Максаров, - сказала Надежда. -  Эти
воины охраняют границу. Прошло немало времени с тех  пор,  как  жестянщики
были укрощены в последний раз. Но их  смирение  -  одна  видимость.  Новая
война может начаться в любой момент.
     - И ты не боишься войти в их страну безоружной?
     - Чтобы максар боялся чумазых жестянщиков? - Надежда фыркнула.  -  Да
они меня даже пальцем не посмеют тронуть. Вперед!




                               ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

     Воспользовавшись  окном,  образовавшимся  в  цепи  дозорных,  путники
беспрепятственно добрались до линии границы, обозначенной уже знакомыми им
каменными  истуканами.  Пустое  пространство,  ограниченное  ногами-арками
ближайшего из них,  никак  не  прореагировало  на  брошенный  сквозь  него
камень. Тем не менее чувства, которые испытывал Артем, вступая под низкие,
грубо отесанные своды, нельзя  было  назвать  особенно  приятными.  Однако
ничего примечательного не случилось. Границы Страны  Максаров  действовали
по  принципу   обратного   клапана,   пропуская   всех   странствующих   и
путешествующих только в одном направлении: отсюда - туда.
     Слыша за спиной запоздалый перезвон гонгов,  они,  не  таясь  больше,
двинулись  через  равнину,  которую,  похоже,   сначала   долго   молотили
гигантскими цепями, а затем поливали горячей смолой или чем-то  в  том  же
роде. От каймы леса-сторожа, составлявшего передовой рубеж обороны  Страны
Максаров, не осталось ничего, кроме голых, аккуратно заточенных к  вершине
кольев. Не вызывало сомнения, что в не очень отдаленном прошлом на  каждый
такой кол было нанизано довольно  кошмарное  украшение,  под  воздействием
непогоды,  стервятников  и  естественных  процессов  разложения   успевшее
утратить свой первоначальный весьма  поучительный  вид.  Лишь  кое-где  на
засохших древесных стволах еще висели черепа, тазовые кости  и  полукружья
ребер.
     - Калека помнит эту битву, - как бы нехотя сказала Надежда. -  В  тот
раз его народ выступил против максаров в союзе  с  жестянщиками.  Огромную
армию прикрывали железные машины, способные метать огонь и гре