, и нам приходилось нырять. Единственное, что  удерживало  меня  от
паники, - это непоколебимое  спокойствие  Шатуна.  Через  полсотни  шагов,
каждый из которых мог стать последним в нашей жизни, тоннель  резко  пошел
вверх, и вода, только что заливавшая ноздри, отступила.
     Сияние дня пребольно резануло наши давно  отвыкшие  от  света  глаза.
Свежий воздух опьянил головы. Впервые за  столько  дней  мы  оказались  на
свободе!


     - Как тебе удалось спасти нас? - спросил я Шатуна, когда мы удалились
на порядочное расстояние от ямы, служившей входом в лабиринт.
     - Я не мог добраться  к  вам  вплавь,  потому  что  не  знал  точного
расположения лабиринта. Служка, кормивший вас, всякий  раз  проводил  меня
другим путем. Поэтому мне пришлось спустить озеро, поддерживающее  уровень
воды в подземных ходах. Плотину когда-то строил мой дед, и только немногие
знают, каким образом  ее  можно  быстро  разрушить.  Когда  вода  ушла  из
тоннелей, все мужчины бросились защищать входы своих жилищ, чтобы в них не
проникли куцелапы. Так что никто не смог помешать мне вывести вас на волю.
     - Значит, это куцелап гнался за нами?
     - Да. Только  убегать  вам  не  надо  было.  Куцелапы  твари  хоть  и
коварные, но трусливые. Охотятся они чаще всего за детьми да за стариками.
На спящего могут напасть. Но если получат отпор,  предпочитают  отступить.
Он и орал потому, что сам боялся.
     - Вот я и принял его вой за твой клич. Помнишь  ту  ночь  в  траншее,
когда убили служивого? Ты кричал тогда очень похоже.
     - Так болотники предупреждают друг друга об опасности. Но не здесь, а
только на Вершени. Да и то в самом крайнем случае.
     - Что же ты нас сразу не нашел? - обиженно спросил  Яган.  -  Еще  бы
чуть-чуть, и конец нам!
     - Когда я добрался до пещеры, вы уже покинули ее. Это  просто  удача,
что я потом отыскал вас в  лабиринте.  К  тому  времени  болотники  успели
восстановить плотину, и уровень воды  стал  подниматься.  Я  уже  собрался
уходить, когда услышал вой куцелапа. Вот и решил посмотреть, с чего это он
так разорался.
     - Почему ты говоришь:  болотники?  Раньше  ты  говорил  -  братья,  -
поинтересовался Яган.
     - Потому что я сам уже не болотник. Прорицатели  приговорили  меня  к
изгнанию. Уже сутки я скитаюсь без крова и пищи.
     - Да, неважные твои дела...
     - А разве наши дела лучше? - вмешался я. - Где искать спасение?  Если
останемся здесь, опять в яму попадем! На Вершени нас тоже ничего  хорошего
не ждет. Что остается? Прорва?
     - Да. Отрастим крылышки и будем летать наперегонки с  косокрылами,  -
невесело пошутил Головастик.
     - В Прорве хватает тварей и похуже косокрылов, - буркнул Яган.  -  Не
забывайте, что среди нас демон. Таким как он. Прорва - дом родной.
     - Зачем говорить пустое. Сами же прекрасно понимаете, что  никакой  я
не демон. Сейчас не самое лучшее время для болтовни.  Надо  решать  -  или
здесь оставаться, или на Вершень идти. Высказывайтесь. Начинай, Яган.
     - У нас так говорят: легче из Прорвы вернуться, чем из  Иззыбья.  Тут
только мертвецам место да пиявкам. А на Вершени мы не пропадем.  Приятелей
у меня  там  немало  осталось.  На  всех  заставах  меня  служивые  знают.
Как-нибудь перебьемся первое время. А  там  видно  будет.  Главное,  чтобы
приговор мне отменили. Тогда я опять в силу  войду.  И  вас,  конечно,  не
забуду.
     - Ясно. Говори, Головастик...
     - На Вершени я  знаю  все  тайные  тропки,  все  укрытия,  где  можно
переждать облаву. В следующий раз я так глупо  не  попадусь.  А  кормиться
будем моими песнями. Свадеб и поминок на наш век хватит. А тут кому петь -
комарам? Да и не поется мне здесь совсем.
     - Присоединяюсь к мнению Ягана  и  Головастика,  -  сказал  я.  -  На
Вершени, конечно, нам несладко придется, но в Иззыбье куда хуже...  Теперь
ты. Шатун. Мы внимательно слушаем.
     - Говорить мне нелегко. Иззыбье моя родина. Но теперь я изгой, и  все
здесь об этом знают. На Вершени я  тоже  останусь  изгоем.  Но  там  легче
выжить, легче затеряться. Кроме того, мне не хотелось  бы  расставаться  с
вами. Сейчас вы единственные, кто не чурается меня. А в одиночку прожить я
вряд ли смогу. - Он умолк, тяжело задумавшись.
     - Значит, Вершень?
     - Вершень, а там посмотрим...
     - Тогда веди нас к ближайшему занебнику.


     Первым делом Шатун приказал всем нам раздеться и перемазаться грязью.
Для маскировки, как он объяснил. Яган, недовольно ворча, скинул свои трусы
и, аккуратно свернув, зажал под мышкой.  Я  не  мешкая  сбросил  плащ,  но
Шатун, узрев мое бледное, худосочное, по местным меркам, тело,  немедленно
отменил свое распоряжение. Затем мы, не мешкая, выступили в путь.
     Трудности начались буквально сразу. Даже я, как выяснилось,  не  умел
ходить  по  топям  и  торфяникам.  А  уж  про  Ягана  и  Головастика,  вся
сознательная жизнь которых прошла на Вершени, и говорить нечего.  Гладкая,
как обструганная доска, ровняга - это вам не зыбучее болото. Через  каждые
пять шагов кого-то из нас приходилось вытаскивать из трясины.
     - Если вы  и  дальше  будете  идти  в  таком  темпе,  то  никогда  не
доберетесь до занебника, - сказал Шатун. - Ступайте только в мои следы. Ни
единого шага в сторону. Вперед смотреть  не  обязательно,  лучше  смотрите
себе под ноги.
     Постепенно характер местности стал меняться.  Редкие  пологие  холмы,
мутные  речушки  и  заросли  хилого,  кустарника,  до  этого  хоть  как-то
разнообразившего пейзаж, исчезли окончательно,  уступив  место  плоской  и
безрадостной,  залитой  стоячей  водой  пустоши.   Из   ржавой,   воняющей
сероводородом жижи торчали только  голые,  черные  кочки  да  стреловидные
стебли какай-то травы. Огромные  пузыри  вспухали  то  здесь,  то  там  и,
лопаясь, обдавали нас брызгами  грязи.  Пласты  тумана,  колыхаясь,  плыли
слева и справа от нас. Туманом было небо над головой, туман был впереди  и
сзади, туманом была наша судьба.
     В стороне показалась стая куцелапов - пять или шесть  особей,  каждая
размером не меньше той, что увязалась за нами в  лабиринте.  Вот  кто  был
здесь в своей родной стихии: грациозно взлетая вверх, каждый из  куцелапов
находил свою кочку и, казалось, едва коснувшись ее задними  лапами,  вновь
совершал плавный и легкий десятиметровый прыжок.
     Появляясь то с одной, то с другой стороны, они явно стягивали  вокруг
нас кольцо. Время было раннее, и,  судя  по  всему,  тварям  не  терпелось
позавтракать. А у нас с собой не было никакого оружия - ни ножа,  ни  даже
палки.
     - Что-то не нравится мне, как они кружат вокруг, - сказал Головастик.
- Ведь ты, Шатун, говорил, что куцелапы существа трусливые.  Так  чего  же
они к нам лезут?
     - Это они в одиночку трусливые, - меланхолически ответил Шатун.  -  А
кучей смелые.
     - Значит, они нападут на нас?
     - Обязательно.
     - Как же нам поступить?
     - Идти, как шли. - Шатун  все  время  озирался  по  сторонам,  словно
высматривая что-то, хотя, на мой взгляд, кроме воды и кочек, вокруг ничего
не было. - Вся моя жизнь прошла в этих краях, и я знаю о них немало. Здесь
мне не страшен ни зверь, ни человек. Даже ребенком  я  умел  спасаться  от
куцелапов. Одинокого куцелапа губит трусость, а стаю - наглость. Скоро  вы
в этом убедитесь.
     От куцелапов нас отделяло  теперь  каких-нибудь  полсотни  метров.  С
такого расстояния их можно было рассмотреть во всех подробностях, и,  надо
признаться, эта помесь кенгуру и крокодила своим видом отнюдь  не  ласкала
наши взоры.
     - Все! - крикнул нам Шатун. - Стойте, где стоите!
     - А сесть можно? - спросил я.
     - Можно,   -   разрешил   Шатун.   -   Ты   у   нас,   вроде,   самый
сообразительный... Чем отличается кочка, на которой я  стою,  от,  скажем,
вон той?
     - Чем отличается? - я посмотрел в указанном направлении. - Та, вроде,
размером побольше.
     - Гляди лучше.
     - Подожди, подожди, - я напряг зрение. - Кажется, она движется.
     И действительно, кочка, на которую обратил мое внимание  Шатун,  вела
себя довольно странно: медленно, очень медленно, она перемещалась  в  нашу
сторону. Чтобы окончательно убедиться в этом, я  засек  ее  местоположение
относительно других кочек и вскоре обнаружил, что не одна она здесь такая.
Двигались  многие  кочки,  некоторые  к  нам,  некоторые  от  нас.  Иногда
какая-нибудь слегка приподнималась из  воды,  сразу  вырастая  в  размерах
вдвое, а то и втрое.
     - Сейчас начнется, - сказал Шатун.  -  Будьте  готовы  ко  всему,  но
панике не поддавайтесь.
     Куцелапы, до этого будто и не замечавшие нас, вдруг совершили  резкий
поворот на девяносто градусов и, легко перелетая с кочки на кочку, перешли
в наступление. Одна  пара  атаковала  с  фронта,  две  другие  заходили  с
флангов.
     Понимая, что слова Шатуна имеют какой-то пока непонятный мне смысл, я
внимательно наблюдал за странной кочкой, которая  непременно  должна  была
оказаться на пути одного из куцелапов. Однако крик Ягана отвлек меня.  Оба
нападавших справа зверя исчезли, а на том  месте,  где  им  положено  было
находиться, вода словно кипела. Затем вскрикнул и  Головастик.  Я  перевел
взгляд в его сторону и  успел  увидеть,  как  кочка,  которой  только  что
коснулся самый крупный из куцелапов, - возможно, вожак, -  словно  всосала
его в себя, всосала целиком, по самую макушку, и  тут  же  сама  канула  в
болото. Не прошло и минуты, как в поле нашего зрения не осталось ни единой
зеленой гадины. Да и кочек заметно поубавилось. Зато в глубине болота  шла
какая-то бурная деятельность - на поверхности  воды  крутились  воронки  и
взлетали гейзеры, туда-сюда перекатывались волны, кочка  подо  мной  (надо
надеяться, кочка обыкновенная, без всяких сюрпризов) содрогалась.
     Спустя некоторое время раздался  мощный  чмокающий  звук,  и  трясина
извергла  плотный  зеленоватый  ком,  размером  с  человеческую  голову  -
перемолотые кости, клыки, куски шкуры. Так повторилось  еще  пять  раз,  и
болото успокоилось.
     - Я никуда не пойду, - решительно заявил Головастик.  -  Буду  сидеть
здесь, пока не подохну.
     - Нам бояться нечего. Морду жерновника от  обыкновенной  кочки  разве
что дурак не отличит. Я нарочно завел вас в самую середину стада. Тут  нас
и тысяче куцелапов не достать.
     - А жерновник - это что такое? Живой он или неживой?
     - А занебник живой?
     - Живой, но не в такой степени, как мы с тобой.
     - Ну вот, а жерновник нечто среднее  между  зверем  и  растением.  Ни
глаз, ни лап у него нет, но жрать и двигаться может.
     - Слыхал я про таких тварей, - буркнул Яган. - Не один наш  полк  они
сожрали в свое время.
     - Идем дальше, - Шатун легко перепрыгнул на ближайшую кочку. -  Скоро
мы выберемся на твердое место. Будет полегче.
     То, что Шатун называл твердым местом, оказалось мертвым, засохшим  на
корню лесом, затянутым пологом густой паутины  и  загроможденным  гниющими
древесными стволами. Но идти действительно стало легче. Какие-то насекомые
погубили здесь всю растительность,  пощадив  только  розовые,  как  свежее
мясо, отталкивающего вида грибы.  Под  ногами  потрескивал  плотный  ковер
хрупких сероватых коконов. Еще больше таких коконов было на  голых  ветках
деревьев и  в  тенетах  паутины.  В  воздухе  витал  запах  тления  гнили,
запустения. Я тронул рукой ближайший пень,  и  мой  палец  легко  вошел  в
трухлявую древесину.
     - Поосторожней, - сказал Шатун. - Здесь все отравлено.  С  занебников
на нас долго сыпали всякую дрянь.  От  нее  все  живое  передохло:  птицы,
белки, ящерицы. А вот древоточцы, наоборот, расплодились.
     - А что с вами еще делать? - огрызнулся Яган.  -  Вы  нас  в  болотах
топили, на  жерновников  выводили,  резали  сонных!  Сколько  наших  здесь
полегло!
     - Сидели бы у себя на Вершени, были бы все живы и здоровы.
     - О чем нам говорить, дикий ты  человек!  Мы  же  вам  добра  желали!
Хотели, чтобы как люди жили.
     - Нам и в болоте неплохо. Откуда вам известно, что для нас  лучше,  а
что хуже?
     - Потому что мы знаем Письмена, а вы  нет!  -  заявил  Яган  с  таким
видом, словно в этих словах содержался неоспоримый довод.  -  Потому,  что
так Тимофей велел!
     Шатун только рукой махнул на это.
     - Друзья, - вмешался я. - Может быть, поговорим обо всем этом  потом?
В более спокойном месте.
     Сквозь редкий частокол голых ободранных сухостоин на горизонте,  чуть
скрытый дымкой, уже виднелся серый, громадный, теряющийся в низких облаках
ствол занебника. Меня мороз по коже пробрал, когда я представил себе,  как
нам придется карабкаться по этой почти отвесной стене.
     Из-за разлапистого  выворотня,  в  ста  шагах  от  нас,  стремительно
выскочила человеческая фигура и скрылась в гуще леса.
     - Шатун, - сказал я растерянно. - Кажется, там кто-то есть.
     - Болотники, - спокойно объяснил наш проводник. - Они опередили  нас.
Там, за деревьями, их не меньше десятка. Остальные идут сзади,  по  нашему
следу.
     - И что же будет?
     - Впереди простые загонщики. Они только  делают  вид,  что  прячутся.
Если болотник прячется всерьез, ни один чужак его не заметит. Им  поручено
повернуть нас назад, под удар главных сил.
     - Тогда пойдем вперед. Попробуем пробиться.
     - Но они понимают, что я без труда разгадаю эту уловку,  и  наверняка
придумали какую-нибудь хитрость.
     - Тогда идем назад.
     - Только этого они и хотят!
     - Так где же выход?
     - Выхода нет.
     - Хорошо тебе рассуждать! - взъярился Яган.  -  Тебя  они  не  убьют!
Завел нас в ловушку, а еще издевается!
     - В одиночку я легко ушел бы от любой  погони.  Но  куда  денешься  с
вами? Скажи, - Шатун обратился к Ягану, - ты сможешь  незаметно  проползти
между двумя болотниками, стоящими в десяти шагах друг от друга?
     - Нет, - буркнул тот. - Меня этому не учили.
     - А ты сможешь добраться до края леса, прыгая с дерева на дерево, как
белка? - вопрос был обращен уже к Головастику.
     - Я и на дерево вряд ли залезу.
     - Вот так! Я с вами, как с детьми. Мы снова в одной колодке.  Поэтому
я не брошу вас. Будем бежать, пока нас не догонят.  Потом  будем  драться,
пока хватит сил. А уж в самом конце постараемся умереть достойно.
     - Нет ничего приятнее, чем умереть в  такой  компании!  -  воскликнул
Головастик. - Всю жизнь только и мечтал об этом! Вот и дождался. Привалило
счастье!
     - Если желаете спастись, беспрекословно подчиняйтесь  мне,  -  сказал
Шатун. - Сейчас вам понадобится вся ваша сила, все терпение, вся выдержка.
Возможно, уцелеют не все, но сие от меня уже не  зависит.  Устраивают  вас
такие условия?
     - Устраивают, - сказал я.
     - Других все равно нет, - вздохнул Яган.
     - Вот только откуда этой  силе  и  выдержке  взяться?  -  пробормотал
Головастик.
     - Тогда начнем.  Ветер  нам  благоприятствует.  -  Шатун  нагнулся  и
чиркнул кресалом.
     Сухие коконы воспламенились легко, сразу дав много  белесого,  едкого
дыма. Вскоре занялись огнем трава и валежник.  Хватая  горящие  головешки,
Шатун швырял их далеко вперед. Пожар  постепенно  ширился,  набирал  силу.
Густая ядовитая мгла наполнила лес. В воздухе  закружились  хлопья  пепла.
Полотнища паутины  вспыхивали,  как  порох,  и  подгоняемое  ветром  пламя
стремительно перелетало с одного дерева на другое.
     Держась от огня  на  безопасном  расстоянии,  мы  побежали  вслед  за
Шатуном куда-то вправо и вскоре оказались в глубоком темном овраге, по дну
которого текла речка, шоколадная от торфяной  взвеси.  Дышать  здесь  было
легче - ветер относил дым и горячий воздух вверх. Увязая в зыбком  илистом
грунте, мы двинулись против течения и вскоре вступили в тоннель  из  огня.
По обеим сторонам оврага, треща, пылали деревья. В воду сыпались  искры  и
обугленные ветки. Нестерпимый жар опалил наши лица,  затрещали  волосы  на
голове, перехватило дыхание.
     Бежавший впереди Шатун плашмя  бросился  в  воду,  и  все  мы  тотчас
последовали его примеру. Купание принесло сладостное, но чересчур  краткое
облегчение. Постепенно русло реки становилось глубже,  мы  погрузились  по
грудь и уже не бежали, а брели, поминутно  окунаясь  с  головой.  От  воды
поднимался обильный пар. Шатун все время оглядывался, следя,  чтобы  никто
из нас не отстал. Огромное дерево, превратившись в огненный  столб,  упало
поперек потока позади нас, и обжигающий туман скрыл все вокруг.
     Сваримся, подумал я. Сваримся, как караси в ухе.
     Не хватало кислорода. На щеках и лбу  вздувались  волдыри.  Уши  мои,
предварительно посолив и поперчив, уже можно  было  подавать  на  стол.  Я
нырял через каждый  шаг,  но  это  уже  не  спасало  от  мук.  Обваренный,
полуослепший, я брел, не соображая  куда,  утратив  последнюю  надежду  на
спасение. Смерть в пасти куцелапа или утробе жерновника  уже  не  казалась
мне чем-то ужасным. Сознание быстро меркло, угасало, растворяясь в боли  и
отчаянии, как сахар растворяется в кипятке.
     Кто-то толкал меня в спину, кто-то тянул  за  рукав,  кто-то  орал  в
самое ухо. Затем вода и пар  куда-то  исчезли,  меня  волокли  по  твердой
земле. Несколько раз мы падали, и всякий раз нестерпимая боль  пронизывала
тело. Жара  спала,  только  дым,  низко  стелющийся  вокруг,  ел  глаза  и
пощипывал в горле. С ходу мы влетели еще в одну речку - холодную, быструю,
- выбрались на пологий топкий берег и здесь разлеглись в прохладной грязи,
похожие  на  осмоленные  свиные  туши.   Позади   нас   вздымалась   белая
непроницаемая стена дыма. Впереди уходила в небо темно-серая, изъязвленная
дуплами и изрытая трещинами громада занебника. А чуть повыше нас, на сухом
голом холме, стояла толпа болотников, и у каждого болталась на шее парочка
остро отточенных железных клинков.
     - Привет тебе, брат мой Шатун!  -  сказал  один  из  них,  чье  лицо,
обезображенное старыми синеватыми шрамами,  напоминало  неумело  и  наспех
склеенный горшок, когда-то вдребезги расколотый неумолимым ударом.
     - И тебе привет, брат мой Полголовы! - как ни в чем не бывало ответил
Шатун. - Все ли в порядке в твоем Доме?
     - В нашем Доме все в порядке, - с ударением на  первом  слоге  сказал
Полголовы. - Твои дети живы и здоровы.  Твоим  женам  мы  нашли  достойных
супругов.
     - Благодарю вас за заботу. Что ты делаешь  здесь  в  столь  неурочное
время? Все добрые люди сейчас или обедают, или предаются отдыху.
     - Я поджидаю тебя и твоих спутников. Такова воля Прорицателей.
     - Кому еще поручено столь важное дело?
     - Многим. Там, - он махнул рукой в сторону ширящегося пожара, - воины
из Домов Гудра Колючки и Гваста Щербатого. Немало воинов из соседних Домов
прикрывают пути к другим занебникам. Но старшим над всеми  поставлен  твой
приятель Змеиный Хвост.
     - Передай ему привет, когда встретишь.
     - Обязательно.
     - А почему такой опытный воин, как ты, оказался  в  месте,  приличном
только для кашеваров и носильщиков?
     - Змеиный Хвост не доверяет мне, потому и назначил в запас. Но я  рад
этому. Иначе мы бы  не  встретились.  Я  знал,  что  ты  обманешь  погоню.
Вспомни, детьми мы часто играли в этих краях. И ты  не  раз  ускользал  от
меня в водах речки.
     - К счастью, Змеиный Хвост не знает об этом. Тогда он уже был служкой
у Прорицателей. Носил за ними горшки, наушничал.
     - Ты нуждаешься в чем-нибудь?
     - Я - нет. Но моим спутникам нужна помощь. В таком состоянии  они  не
смогут уйти далеко.
     - Мы сделаем все, что в наших силах.
     Несколько   немолодых   болотников   спустились   вниз   и   занялись
врачеванием. Ловко очистив обожженные  места  от  грязи,  они  смазали  их
густым, холодным жиром и присыпали коричневым, пахнущим  тмином  порошком.
Боль при этом, конечно,  мы  испытывали  адскую,  однако  травяной  отвар,
которым нас напоили в конце процедуры, быстро унял ее.
     - В этих мешках лекарство и пища, - сказал  Полголовы.  -  На  п